6.2.5. «Великие реформы» 1860-ых – 1870-ых годов: очередная «революция сверху» во избежание народной «революции снизу»

В середине 1850-ых годов системный кризис Петербургской Империи достиг своего пика. Технологическая и экономическая отсталость порождала отсталость военную, крепостное право вызывало нарастающие бунты крестьян и протесты со стороны передовых людей из «образованного общества», неповоротливая бюрократическая система управления (безо всякой «обратной связи» с обществом) была пронизана коррупцией, казнокрадством и мздоимством и не была способна отвечать на вызовы времени. Разгром империи в Крымской войне одновременно поставил под вопрос статус России как военной сверхдержавы, вызвал возмущение, в обществе и предельно обнажил все накопившиеся за полтора столетия проблемы, порождённые ещё Петром I. Ситуация в стране, по словам курляндского губернатора Валуева, исчерпывающе описывалась формулой: «Сверху блеск, внизу гниль». За годы Крымской войны экономика России была разрушена, миф о её «величии» и превосходстве над Западом сокрушён, торговля пришла в упадок, а население сократилось на десять процентов.

Необходимость решительных перемен была ясно осознана новым императором Александром II, сменившим в 1855 году Николая I, императором, с лёгкой руки Герцена получившим почётное прозвище «Освободитель». Александр II начал «Великие реформы», сущностью которых была очередная «революция сверху» в России с целью модернизировать Петербургскую Империю и отдалить её крах, обновить здание державы, создать более эффективную армию и систему управления, перехватить у общественного движения инициативу в преобразованиях.

С воцарением нового монарха в стране была объявлена политика «гласности» и «оттепели» (эти понятия, которые вновь станут актуальны сто лет спустя, после смерти Сталина, возникли в России именно тогда). Была слегка ослаблена цензура, были амнистированы сосланные в Сибирь декабристы, повсюду почти легально распространялся лондонский «Колокол» Герцена, общество было полно ожиданиями перемен, широкое распространение получили петиции и проекты реформ, ходившие по рукам и достигавшие порой подножия трона. 30 марта 1856 года, выступая перед московским дворянством, Александр II произнёс многозначительные и знаменитые слова: «Лучше начать уничтожать крепостное право сверху, нежели дождаться того времени, когда оно начнёт само собой уничтожаться снизу». Так император недвусмысленно намекнул помещикам на опасность скорой крестьянской революции. И в самом деле, если в 1856 году в России произошло лишь 66 крестьянских выступлений, то к 1859 году их число выросло до 797. Слухи о «воле» будоражили деревню. Однако, несмотря на брожение среди крестьян, кризис верхов и выступления снизу, эта оппозиция была ещё слаба и не организована, а отдельные бунты так и не смогли перерасти во всеобщее восстание. Императору удалось удержать в руках инициативу и контроль за страной.

Главной проблемой, в которую упирались начавшиеся реформы, было упорное нежелание большинства дворян проявить инициативу в деле отмены крепостного права или же хотя бы поддержать эту отмену. И уж совсем не допускали помещики мысли об освобождении крестьян с землёй. А освобождение крестьян без наделов, «воля» без «земли» автоматически означала бы всеобщее народное восстание с поголовным истреблением дворян. Опираясь на бюрократию (которая к этому времени встала на место дворянства и являлась основной силой и опорой империи), Александр II начал подготовку крестьянской реформы, отстранив от участия в ней как крестьянство, так и дворянство – то есть тех, кого эта реформа в первую очередь касалась. Ибо дворяне требовали конституции, свободы печати и соучастия в управлении империей, категорически не желая поступаться своими, «рабовладельческими» правами и землями, а крестьяне жаждали получить бесплатно вместе с «волей» всю землю. И то, и другое, было неприемлемо для самодержавия, готовившего «освобождение» втайне от общества.

Тем не менее властями была разыграна комедия дворянской «инициативы» в деле реформы. Личный друг императора, губернатор Назимов, по просьбе Александра II от имени дворян своей губернии осенью 1857 года просил государя о начале крестьянской реформы. Поблагодарив дворян за столь «гуманные чувства», Александр II повелел дворянам всех губерний создавать свои комитеты для обсуждения условий отмены крепостного права (с обязательным наделением крестьян землёй за выкуп). При этом дворянским комитетам категорически запрещалось общаться и встречаться друг с другом: правительство не без оснований опасалось их перерастания в парламент. В 1858 году дворяне нехотя стали создавать такие комитеты.

Главными «двигателями» реформы стали министр внутренних дел С. Ланской, его помощник Николай Милютин, брат царя, великий князь Константин и глава Редакционных комиссий генерал Яков Ростовцев (бывший декабрист, впрочем, накануне 14 декабря пришедший к императору Николаю с повинной). Девять десятых дворян, создавших комитеты для обсуждения крестьянской реформы, выступили против отмены крепостного права, а многие из них требовали создания дворянского парламента и введения конституции и ругали засилье чиновников. В то же время небольшая группа либеральных дворян (тверских) требовала создания в России независимого суда, свободы слова, освобождения крестьян с землёй за выкуп. За такую дерзость либеральные дворяне были посажены государем в крепость, чтобы там подумать о свободе слова. Чиновники, готовившие реформу, лишь для вида прислушивались к пожеланиям дворянства. Иллюзия «дворянской инициативы» была создана, однако все решения принимала лишь узкая группа назначенных царём бюрократов. Видный деятель реформы, чиновник и известный путешественник П. Семёнов Тян-Шаньский откровенно писал в 1859 году: «верховная власть не могла не иметь опасения, что дворянство… теряя свои права и свою власть над массами русского народа, пожелает искать себе компенсации за счёт верховной власти, путём её ограничения». Реформа готовилась бюрократией за спиной у крестьян и вопреки желаниям большинства помещиков. Империя считала жизненно необходимой задачей сохранение за собой монополии на реформы без участия общественности.

Проигнорировав пожелания как основной массы дворянства, так и его либерального крыла, чиновники подготовили свой проект «освобождения» – проводимого за счёт крестьян и учитывающего интересы дворян, однако, не допускающего их до рычагов власти. Представляя Государственному Совету проект крестьянской реформы в январе 1861 года, Александр II сказал: «всё, что возможно было сделать для ограждения интересов дворянства, сделано».

19 февраля 1861 года государем были подписаны обширное «Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» и соответствующий Манифест (написанный по приказу царя престарелым московским митрополитом Филаретом и, из-за высокопарного и тёмного языка, получивший в народе название «филькина грамота»). Тем не менее, до 5 марта эти документы не объявлялись крестьянам. Причина задержки ясна из откровенных слов Александра II перед обнародованием Манифеста: «Когда народ увидит, что ожидания его, то есть свобода по его разумению не сбылась, не настанет ли для него минута разочарования?» Поэтому, в преддверии объявления об «освобождении» и предсказуемого разочарования народа, власти подтягивали воинские части, мобилизовывали полицию, на всякий случай подготовили эвакуацию двора из Петербурга. Ведь само лукавое «освобождение» крестьян проходило авторитарно, насильственно (как и их закрепощение) и сопровождалось их грандиозным ограблением, а потому власти имели все основания опасаться народного возмущения – ещё более грозного, чем недовольство со стороны дворян.

Основные положения крестьянской реформы 1861 года сводились к следующему. По царскому манифесту 23 миллиона помещичьих крестьян получили личную свободу, а значит: свободу передвижения, право владеть собственностью и торговать, право по своему выбору вступать в брак, выступать в суде, поступать в учебные заведения. Помещики теряли «полицейскую» власть над крестьянами, а их место заняла община, значение которой выросло (в этом сказалось активное участие некоторых славянофилов в подготовке реформы). Теперь сельский сход и созданные им органы местного самоуправления осуществляли суд по мелким правонарушениям, собирали налоги (и отвечали за них круговой порукой), раскладывали повинности, проводили переделы общинной земли по семьям, давали дозволение крестьянину покинуть деревню. Однако крестьяне отнюдь не стали полноправными гражданами страны, оставшись «людьми второго сорта». Они по-прежнему подвергались телесным наказаниям и несли на себе всю тяжесть государственных повинностей. А при возникновении конфликтов между помещиками и крестьянами царские власти почти всегда становились на сторону первых.

Освобождение крестьян проводилось в интересах имперской бюрократии, а не большинства населения. В дореформенный период большая часть земли находилась в пользовании общины. Другая, меньшая часть, обрабатываемая крестьянами, принадлежала помещику, и крестьяне были обязаны его содержать. При этом вся земля имела верховного хозяина – государство в лице императора. Однако крестьяне вообще не признавали за помещиком и государством прав владеть землёй, поскольку полагали, что она «ничья и Божья», а значит любой имеет право её обрабатывать и пользоваться плодами земли, но никто не может её владеть, как собственностью.

В ходе реформы государство передало крестьянам лишь часть общинной земли. Уплатив помещикам за нее (по завышенной цене), оно обязало земледельцев на протяжении 50 лет возвращать казне ежегодно шесть процентов от данной суммы (выплаты были отменены лишь в ходе и в результате Революции 1905–1907 годов). Таким образом, «не обидив» дворян, государство и само хорошо погрело руки на крестьянском «освобождении». 1,5 миллиона дворовых людей, обретя свободу, вообще не получили никакой земли!

Таким образом, получив личную свободу, крестьяне лишились многих общинных земель и ещё должны были отдавать государству (помимо обычных податей) огромные деньги за участки, которые оно им оставило. Уплачивая и государственные подати, и выкупные платежи, лишённое части земли в условиях переизбытка населения и малоземелья, крестьяне разорялись и попадали в беспросветную кабалу. У помещиков к тому же остались все леса, выгоны и пастбища, реки и водопои, что, естественно, порождало постоянные их конфликты с крестьянами. Впрочем, значительные средства, полученные дворянами в результате реформы в качестве выкупных платежей, не пошли им впрок: помещики быстро растратили их, отдали за старые долги и в своей основной массе не сумели приспособиться к новым условиям ведения хозяйства.

Описывая плачевные последствия крестьянской реформы для дворян и крестьян, Н.А. Некрасов подытоживал:

«Порвалась цепь великая,

Порвалась – расскочилася:

Одним концом – по барину,

Другим по мужику!»

По мужику, однако, намного больнее! Крестьяне не мыслили себе «волю» без «земли». Сохранение помещичьего землевладения, обделённость крестьян пастбищами, выгонами, водопоями и лесами, дополнение налогового гнёта выкупными платежами, урезание общинной земли в пользу помещиков (особенно в чернозёмных районах), помноженное на хроническое «малоземелье» и неравноправие крестьян с «неподатными сословиями», вызвали у крестьян глубокое (предсказанное императором) разочарование в царе и привели к волне восстаний, слухов о настоящей, новой «воле», массовому отказу от внесения платежей, к захватам помещичьих земель и вырубке их лесов. В 1861 году – после «воли»! – произошло две тысячи крестьянских восстаний, причём в 900 случаях власти пришлось посылать войска. В селе с мрачным названием Бездна в Пензенской губернии более ста крестьян были расстреляны войсками при подавлении восстания. Произошло мощное восстание крестьян в Абхазии.

Наступившее затишье было недолгим и обманчивым. Крестьянская община воспринимала помещиков и стоявших за ними царских чиновников как своих врагов, а вера в «доброго царя» рухнула. «Освобождение» 1861 года неминуемо вело к революции 1905 года. В конце XIX века значительная часть крестьян обучилась грамоте, организовала кооперативы, расширила свой кругозор и лучше осознала и своё бесправие, и грабительский характер царского «освобождения». Происходит консолидация общинного крестьянства, рост его классового самосознания в борьбе против помещиков и самодержавно-бюрократического государства.

В 1866 году получили личную свободу 19 миллионов государственных крестьян – они за выкуп получали землю, которой владели до того. Условия их освобождения были значительно лучше, а полученные земельные наделы в несколько раз больше, чем у помещичьих крестьян.

Итогами крестьянской реформы явились, с одной стороны, разорение значительной части крестьян и дворян и стремительное развитие промышленности (за счёт роста пролетаризации крестьянства и устранения многих помех, мешавших предпринимательству), а с другой стороны, появление новых и обострение старых противоречий в обществе (между общиной и помещиками, между крестьянством и самодержавием). Социальный взрыв был загнан внутрь и «отложен» на треть века.

Крестьянская реформа потянула за собой другие «великие реформы» 1860-ых – 1870-ых годов, изменивших весь облик государства. На смену старому, сословному и закрытому суду в 1864 году пришла совершенно новая судебная система, основанная на принципах бессословности, публичности и состязательности; появились должность адвоката и суд присяжных.

Рекрутский принцип комплектования армии в 1874 году заменили всеобщей и всесословной воинской повинностью, срок военной службы сократился в несколько раз (шесть лет для армии и восемь – для флота), телесные наказания для солдат были ограничены, офицерами могли теперь стать и недворяне. Армия была уменьшена в численности с двух миллионов до восьмисот тысяч человек.

Наконец, в 1864 году создавались выбираемые всеми сословиями местные органы самоуправления – земства, решавшие вопросы здравоохранения, просвещения и др. Самодержавие решило «компенсировать» обиженным дворянам потерю ими власти над крепостными крестьянами, даровав им «земства», в которых дворяне играли решающую роль.

Была отменена система откупов (сбор налогов частными лицами), а государственный бюджет (доходы и расходы казны) отныне ежегодно предавался гласности. Число студентов за несколько лет удвоилось, достигнув к концу 1860-ых годов аж шести тысяч человек. Была ослаблена цензура и расширены права университетов (им была предоставлена автономия).

Однако все эти реформы оказались половинчатыми и незавершёнными. Ведь они проводились без участия общества, посредством и в интересах царской бюрократии, строго следившей за сохранением самодержавного деспотизма во всей его полноте и лишь желавшей в очередной раз «обновить фасад» своей Империи, не посягая на её основание. Самодержавие позволяло себе вмешиваться в деятельность судебных органов, подвергая политически неблагонадёжных высылке без суда. Вскоре политические и религиозные преступления были изъяты из общего порядка судопроизводства. Духовенство и военные, по-прежнему, подлежали юрисдикции особых судов.

Самодержавная власть жёстко ограничила компетенцию земств вопросами хозяйственной жизни, просвещения, благотворительности и медицины, запретив им устанавливать прямые связи между собой, обсуждать политические вопросы и поставив их под полный контроль со стороны губернаторов и полиции. Земские либералы горестно называли земства «зданием без фундамента и крыши», подразумевая, что это странное здание не имеет основания на низшем (волостном) и высшем (общегосударственном) уровне. Больше всего императоры опасались, что из земств вырастет парламент, а потому они подвергали их непрерывным гонениям и ограничениям. Во многих регионах, страны земства вообще не были созданы (в Сибири, Прибалтике, Средней Азии, Казахстане, Польше, Литве, Белоруссии и на Кавказе).

Да и эти – половинчатые и непоследовательные – реформы продолжалась недолго. Уже с конца 1860-ых годов Александр II удаляет от власти либеральных чиновников и поворачивает в сторону откровенной реакции, напуганный польским восстанием и ростом революционного движения в России. Надежды общества на «царя-Освободителя» сменились глубоким разочарованием. Репрессии против оппозиционных журналов, расправа с Чернышевским, свирепое и кровавое подавление польского восстания 1863–1864 годов, ограбление крестьян при проведении реформы, постоянное ограничение судов и земств спровоцировали рост революционного движения в стране и закончились казнью Александра II по приговору «Народной Воли» I марта 1881 года.

А сын и наследник Александра II Александр III окончательно встал на путь реакции, русского национализма, «контрреформ», не допуская никаких «вольностей» и стремясь по совету своего воспитателя Константина Победоносцева «подморозить Россию». Последняя и наиболее значительная в XIX веке: «революции сверху» в России завершилась.