Татары Крыма

Татары Крыма

Последний раз слово «Орда» употреблено в Новгородских копиях в 1445 году.

Дело было так. Московский Великий князь Василий (Тёмный, 1425–1462):

«…послал двух татарских царевичей (очевидно, союзников) на Литовские города, на Вязьму и на Брянск чуть не до Смоленска, на это Литовский князь Казимир послал своих панов и войско на Можайск и взял пять городов (принадлежащих Москове), пленил и завоевал много земли, и была велика христианская погибель».

«Того же лета» (1445) великий князь Василий Московский пошел в Орду, где находился уже царь Магомет.

Затем под 1446 годом читаем:

«Отпустил царь Махмет князя великого Василия в Русскую Землю и взял с него выкупа две тысячи рублей, а что еще иное знает только Бог да они (двое)».

Что интересно, в это время действительно был уже царь Магомет!! Это Магомет II Великий (1430–1481), преемник Мурада II, основавшего взамен Византийской — Турецкую империю, победитель европейцев. Причем найти его Василий Темный мог опять-таки не в Казани и не в Сарае, и даже не на реке Амуре, а на Балканском полуострове. Туда, очевидно, он и ходил по привычке с поклоном, но был нелюбезно принят магометанином. И так приставал к Магомету со своими дарами, что уговорил-таки взять немножко.

И тут-то, одновременно с татарским игом исчезают со страниц русских летописей и могущественные до сих пор орды. Только с начала XVIII века опять появляется это название, но уже применительно к политически бессильным по своему образу жизни племенам киргиз-кайсаков (а не татар!) внутренней Азии. Большая «орда» этих смирных скотоводов кочевала в скромных кибитках разрозненными патриархальными группами в степях между рекою Сыр-Дарья и озером Балхаш, к северу от предгорий Тянь-Шаня. «Средняя орда» также мирно рассеялась к северо-востоку от нее вплоть до Семиреченска, Семипалатинска и Акмолинска, а «Букеевская орда» блуждала по песчанисто-глинистой низменной степи за прикаспийской Волгой, где рассеяны только соленые озера да сыпучие пески и где за неимением рек приходится рыть колодцы для воды.

Специалисты по толкованиям истории говорят, что Великою Татарией называлась когда-то современная Бухара. Но никто в Бухаре об этом и не слышал иначе, как от приезжих туда европейских историков, которые сами узнали о Великой Татарии из арабских сочинений, появившихся впервые в XVIII веке на французском языке. Ученые мужи утверждают, что ханство Казанское и Астраханское назывались Малой Татарией, но и об этом известно лишь со слов «арабских путешественников», а в самостоятельных историях Казани и Астрахани вы тоже ничего о Малой Татарии не найдете.

Татарами называют жителей мусульманского вероисповедания, обитающих и теперь в Крыму и кое-где на южной Волге, но не д?лжно забывать, что и Крым тоже никогда не назывался Татарией (хотя бы даже и Малой), а только Тавридой. Крым был колонизирован византийцами, главную часть которых составляли греки, болгары, румыны и македонцы. Название «татары» появились тут с 1170 года во времена Крестовых походов против мусульман и утвердилось лишь в XIII веке, как раз после взятия крестоносцами Царьграда и основания ими Латинской Империи на Востоке (с этим согласны сами ортодоксальные историки). В это время генуэзцы образовывали по берегам Крыма свои фактории, развалины которых можно видеть около Керчи, Феодосии, Севастополя, Бахчисарая и других городов. А после изгнания крестоносцев Крымский полуостров (в 1475 году) захватили турки, прибывшие из ставшего мусульманским Царьграда.

Отсюда видно, что название татар появилось в Крыму одновременно с колонизацией полуострова генуэзцами, очень деятельными участниками крестовых походов. Современные крымские татары должны быть смесью первоначального населения этой страны, называвшегося у греков скифами, с пришедшими к ним сначала греко-славянскими византийцами, а потом генуэзцами, турками и другими искателями приключений. И если название татарове стало у славян общим для всех крестоносцев, то название свое крымские жители «приобрели» как раз из-за отождествления их с Татрскими крестоносцами.

Через сто лет после окончания «ига», в 1550 году великому князю литовскому и королю польскому Сигизмунду II Августу был подан трактат «О нравах татар, литовцев и москвитян». Автором его был Михалон Литвин, литовский дипломат. Вот что пишет он о татарах Крыма:

«Хотя тартары (именно так, tartari, „выходцы из ада“) считаются у нас ВАРВАРАМИ и ДИКАРЯМИ, они, однако, хвалятся умеренностью жизни и древностью своего скифского племени (но ведь скифы, как говорят историки — предки русских?) утверждая, что оно происходит от семени Авраама и они никогда ни у кого не были в рабстве, хотя иногда бывали побеждены Александром, Дарием, Киром, Ксерксом и другими царями и более могущественными народами…»

Неслабая память у «тартар»! — не имея собственных письменных источников, помнят победивших их царей за последние две тысячи лет; причем Андрей Лызлов, как мы показали в главе «Тюрки России», наоборот, приводил данные, что это скифы побеждали Александра, Дария и Кира.

«И добираются до тех единственных врат Таврикии (мест обитания крымских татар) от дальних крепостей Литвы, Черкасс и Брацлава за шесть дней, идя всегда поросшими травой и повсюду очень ровными полями, на которых нигде не встречаются ни горы, ни леса, ни болота, ни трудные для переправы реки, кроме Борисфена (Днепра)».

Здесь интересно, что в XVI веке посол пишет своему королю, используя практически топонимы времён Древней Греции.

А вот, по Литвину, какова история Крыма:

«…Рассказывают, что некогда там было такое многочисленное население, что каждый греческий город имел по тысяче храмов, и притом с таким горделивым духовенством, что настоятели и архимандриты их въезжали в святилища лишь верхом. Да и поныне, хотя некоторые города там разрушены, все же размерами очертаний их и развалин они являют былое величие, а особенно… старый стольный град Корсунь, князь которого крестил народ рутенский и нарек его христианским, после же он стал добычей нашего народа и был разорен им…

И вот уже славится Таврика и людьми и властью пришельцев; однако ее города Манкуп, Каффа, Керчь, Козлев и другие приморские (города) сохраняли свободу от них, пока, вот уже около семидесяти лет, не были взяты турецким отрядом, с помощью военной силы Константинополя. И с тех пор потомки местных греков, попав под иго Турции, платят ей поголовную дань…

Ведь тому, как переменчива судьба, сама Таврика служит достаточным свидетельством, ибо положение людей ее совершенно изменилось: [потомки] патрициев лишены чести и свободы, унижены, отданы в рабство, отвержены, потеряли свои права и платят поголовную подать магометанам; а эти настоятели, некогда надменно презирающие церкви Божии, ныне презираемые сами и отверженные, пресмыкаются перед ДИКИМИ татарами и турками. Города же ее, о великих богатствах, гордыни, веселии и всяческой роскоши которых разносилась молва, ныне пришли в упадок и многие опустели, прочих же, сровнявшихся с землей, позабыты уже и названия; и властвуют ныне над ними не благородные христиане, прирожденные их властители, но языческий пришелец, не так давно освободившийся из рабства (из чьего рабства освободились пришельцы-турки? Христиан?), а также [получивший] и власть и свободу, даруемую здесь потомкам вассалов».

Из следующей цитаты вы увидите, что татар здесь было крайне мало по сравнению с ушедшими теперь «благородными христианами», хотя численность населения и растет:

«Ведь настолько выросла численность татар в Таврике, что они выставляют на войну почти тридцатитысячное войско, НО СОБРАННОЕ ПРИНУДИТЕЛЬНО, так как должны [идти] все как один, кто только способен сесть на коня, и [даже] пастухи и не владеющие оружием. Поскольку, когда я был там (раньше), и когда царь послал половину их и сына своего на помощь туркам, ходившим недавно на Венгрию, то их насчитывалось тогда (только) пятнадцать тысяч. ХОТЯ И ХОДИЛИ ИЗБРАННЫЕ, однако снаряженные по обычаю своему, а именно — МНОГИЕ БЕЗОРУЖНЫЕ, и едва ли у десятого или двадцатого из них был при себе колчан или дротик, а в панцирях было их еще меньше; но одни, по крайней мере, были вооружены костяными, другие — деревянными палками, третьи — с пустыми ножнами на поясе, щитов и копий и прочего подобного оружия они и вовсе не ведают».

И это — описание войска, еще недавно владевшего половиной мира?.. Даже сильно размножившись, даже отправляя в бой ВСЕХ, кого только можно — от подростков, надо думать, до стариков, едва набирали пятнадцать тысяч человек. А сколько было тут постоянных жителей за триста лет до описываемых событий?

«Вот так они никогда не [были] обременены ни оружием, ни запасами пищи и никаким другим грузом из того, что составляет военные обозы, кроме небольшого количества поджаренного проса или измельченного сыра. Однако никто из них не отправляется без множества свежих ремней, особенно когда им предстоит совершить набег на наши земли. Ибо тогда их более заботят путы, чтобы вязать конечности наши, чем доспехи для своей защиты».

Если поверить этому описанию, то перед нами не завоеватели, а банда, живущая грабежом. А как понимать сообщение, что князей для крымских татар дали из пленных литовских татар, которые, как мы знаем, являются караимами иудейской веры? Почему татары приняли их как своих князей? Может быть, они были вассалами литовцев и при принятии власти от них приобщились к европейской культуре и организации государства?

«А образ жизни татар, которым они кичатся, патриархальный, пастушеский, какой некогда, в золотой век, вели святые отцы, и из них также избирались народом вожди, короли и пророки, один из которых сказал: „Господь взял меня от овец“. Вот так до сей поры живут татары, СЛЕДУЯ ЗА СТАДАМИ И БРОДЯ С НИМИ ПО СТЕПЯМ ТУДА И СЮДА. Нет у них ни дворов, ни домов, одни лишь переносные шатры, сделанные из лозы и тростника, крытые козьим войлоком, защищенные плетеными рогожками и циновками, они везут их с собой на повозках вместе с женами и детьми. ЗЕМЛЮ ОНИ НЕ ВОЗДЕЛЫВАЮТ, даже самую плодородную, довольствуясь тем, что она сама приносит, [то есть] травой для пастьбы скота. Вот почему по совету Соломона они питаются одним молоком, не зная хлеба и сикеры (хмельной напиток), в трезвости и умеренности, ибо по закону им также запрещено пить вино и есть свинину. И хотя они едят мясо мелкого и крупного скота, а также конину, однако только тогда, когда [животные] уже пали или околевают, щадя, стало быть, здоровое стадо. Ибо в стадах состоит все их достояние. Ведь они не владеют никаким недвижимым имуществом, кроме колодцев, а ими — совместно со своими единоплеменниками. О движимом же они не пекутся; настолько оно не в чести, что имеют они повседневную, да и то небогатую домашнюю утварь и простейшее снаряжение, необходимое для верховой езды и военного дела. Только к этому они относятся бережно, и, не ведая других дел, они считают, что человека благородного бесчестит какая-либо усердная работа, кроме этого [военного дела]; тем старательнее должны они следовать предписанию закона своего, который им предназначено распространять силою оружия. Также в этой дикости они не обладают ничем, кроме умеренности и воздержания, и ВСЕ ОНИ ЖИВУТ БЕЗ ИЗЛИШЕСТВ И В КРАЙНЕЙ НУЖДЕ».

Вот вам осколок мирового государства! Быт более чем примитивен. Формы хозяйствования не позволяют создать государственные структуры. Здесь нет государства, аппарата подавления, так спрашивается, КТО подавлял оседлое население Руси четверть тысячелетия? Неужели вот эти мирные скотоводы, ходящие на драку с палками? Не очевидно ли, что не эти слабосильные племена — потомки тех, кто проводил мощную, спланированную политику подчинения восточноевропейских народов.

«А жизнь людей сих сурова и мрачна, за исключением предводителей их. Ибо предводители скифов (scytharum) при всеобщей умеренности народа их, сами между тем живут в роскоши. Как, [например] нынешний перекопский царь, ныне переложивший военные дела на сыновей, сам охотно предается удовольствиям в кущах жен своих… Когда он в раю своем принимает гостей, во время роскошных пиров, то хотя и ВКУШАЕТ ИЗ ДЕРЕВЯННОЙ И ГЛИНЯНОЙ ПОСУДЫ, как бы из отвращения и презрения к богатству, все же восседает на расшитых золотом подушках, опираясь локтями и ногами на серебряный стол, который украшают фиалы из золота и драгоценных камней и разные роскошные яства, и услаждается при этом звуками кифар, цимбал, кастаньет, песнопений и прочими пустяками, полагая, что это ему позволительно при общем воздержании в народе».

Ясно, что все эти роскошные вещи достались им случайно и непонятны им. Похоже на жизнь первобытных племен, как ее описывали все без исключения европейские путешественники, для нужды или без оной посещавшие не далее, как в XIX веке, Африку.