31. Бунтари, диссиденты, правозащитники…

31. Бунтари, диссиденты, правозащитники…

Выше указывался ряд причин, по которым коммунистическая верхушка должна была отказаться от системы массовых репрессий. Но имелась и важная причина, по которой Советская власть могла себе это позволить. Со времени революции и гражданской войны прошли уже несколько десятилетий, целая эпоха. Все политические партии и организации, пытавшиеся хоть как-то противостоять коммунистам, давным-давно были уничтожены, от них и следа не осталось. Да и люди, помнившие дореволюционную Россию и способные сравнить ее с Россией советской, в большинстве своем умерли, погибли в военных и социальных катаклизмах, а те, кто еще жил, состарились и не представляли больше реальной силы. Основу советского общества составили новые поколения, выросшие в условиях социализма, с юных лет воспитанные под коммунистическими лозунгами и по коммунистическим методикам, никаких альтернативных путей развития не знающие и не способные их представить.

Сам менталитет российского населения изменился до неузнаваемости. За несколько десятилетий террора и идеологического оболванивания сознание оказалось искажено и деформировано, загнано в жесткие штампы партийной пропаганды и партийной мифологии. Даже в тех случаях, когда доведенные до отчаяния люди выступали за свои права, об антикоммунизме уже, вроде бы, и речи не было. Например, во время лагерного восстания в Кенгире большинство заключенных отвергло самые радикальные призывы, и мятеж проходил под лозунгами "Да здравствует Советская конституция!", "Да здравствует Советская власть!", а в качестве высшей инстанции для поиска справедливости требовали приезда кого-нибудь из президиума ЦК. Во время кровавых событий в Новочеркасске забастовавшие рабочие шли к горкому партии с портретами Ленина, словно с хоругвями…

И в последующие десятилетия главной стала борьба за умы. За раскрепощение и реанимацию живой мысли. Далеко не всегда она выглядела антикоммунистической, далеко не всегда нацеливалась против коммунизма наоборот, обычно носила частный, ограниченный характер. Но, в конечном счете, вела к постепенному разрушению партийного режима. Представляется весьма любопытным, что от окончания гражданской войны на основной территории России до середины 50-х годов прошло примерно 35 лет — и ровно столько же потребовалось для того, чтобы страна пробудилась и свергла коммунистическую власть.

Но представить стройное и последовательное описание данного периода борьбы очень непросто. Она шла, в основном, в "невидимой сфере", в сфере человеческого сознания. То есть, трудно назвать какие-то эпохальные события, способные стать наглядными вехами этой борьбы, а те события, которые происходили на самом деле — отдельные судебные процессы, публичные выступления, акции, конфликты, представляют собой мельчайшую и почти бессистемную россыпь, способную дать впечатляющую картину не по отдельности, а только в общей своей массе. В условиях советского государства было невозможно длительное существование сколь-нибудь заметных оппозиционных движений и организаций, деятельность которых можно было бы проследить на масштабном временном отрезке. Поэтому борьба и в самом деле носила некий «молекулярный» характер, и история ее разбивается на тысячи отдельных биографий, точечных акций, возникновения и исчезновения мелких оппозиционных групп. Нужно еще раз подчеркнуть, что началась такая борьба вовсе не в 50-х. Но постоянное действие машины массового террора удерживало ее на некоем минимальном уровне, не в силах подавить совсем, но и не давая развиваться. А стоило давлению ослабнуть, как равновесие нарушилось. И процесс пошел. Медленно, незаметно, но пошел.

Фактически в одном и том же направлении стали действовать совершенно разнородные силы. Например, политзаключенные, возвращающиеся из лагерей. Хотя большинство из тех, кто вышел на свободу при Хрущеве, тоже были уже "продуктом советской эпохи", но в "лагерных университетах" многие из них, как Солженицын или Шаламов, общались с узниками более ранних времен, перенимая эстафету их жизненного опыта, частицы их мировоззрения и политические импульсы. И получили возможность передать их дальше.

Естественным очагом оппозиции становилась интеллигенция с ее традициями правдоискательства, жертвенности, поиска некой высшей справедливости, которые оказалось невозможно вытравить и подавить даже десятилетиями коммунистического воздействия. Чаще такой процесс становился неосознанным, опять же в области живой мысли, а не политики. Писались произведения, авторы которых заранее знали, что они не могут быть напечатаны. Снимались фильмы и ставились спектакли с заведомо минимальными шансами дойти до зрителя. Но все чаще прорывались и активные формы протеста. В 1957 г. была раскрыта и осуждена на большие сроки группа работников Ленинградского библиотечного института — Р. И. Пименов, Б. Б. Вайль, И. Д. Заславский, И. С. Вербловская, К. Г. Данилов. Их обвинили в попытке создания антисоветской организации и в распространении материалов о Венгерской революции.

Возникло такое явление как «самиздат», рукописные и машинописные журналы. В 1965 г. образовалось независимое литературное объединение СМОГ, а в 1967 г. писатели А. Синявский и Ю. Даниэль получили по 7 лет за публикацию своих произведений за границей. Поддержка освободительным тенденциям в России оказывалась и из-за рубежа — ведь она хорошо ложилась в русло "информационных войн". В данном направлении шло воздействие различных «голосов», а после процесса Синявского-Даниэля и последовавших за ним аналогичных судилищ стали широко создаваться различные общественные комитеты в защиту инакомыслящих в СССР, проводились демонстрации, пикеты, выставки, пресс-конференции (на которые, впрочем, советским руководителям было глубоко наплевать).

Из эмигрантских организаций продолжал активно действовать НТС. При неизменности своей главной цели — курса на "национальную революцию", он несколько раз менял тактику. После XX съезда было взято направление на "союз с радикальными реформаторами", то есть с теми движениями, которые добиваются последовательных изменений советского строя в сторону правового государства. Была признана возможность "ступенчатого сноса диктатуры", и в 1957 г. по инициативе НТС в Гааге прошел "Конгресс за права и свободу в России", в котором приняли участие представители 80 группировок и направлений русской эмиграции. Он выработал программу из 130 "частичных требований", каждое из которых само по себе не было антикоммунистическим, но в совокупности их осуществление означало бы конец советского режима.

Для поддержки свободы мысли и слова издательство «Посев» распространило предложение о сотрудничестве с авторами, проживающими в СССР, которые не могут опубликовать там свои произведения из-за цензуры. И обращение получило отклик. С 1965 по 1975 гг. из России было разными путями передано и переслано более тысячи рукописей. Многие из них увидели свет в журналах «Грани», «Посев», "Вольное слово", выходили отдельными книгами. Позже аналогичную деятельность стало осуществлять и радио «Свобода», имевшее куда большие финансовые возможности. В связи с расширением контактов СССР с другими странами, более интенсивными поездками за рубеж советских граждан и делегаций, НТС наладил работу по установлению с ними дружеских контактов, организации частных встреч, бесед, распространению своей литературы. С этой целью выпускались несколько специальных изданий, журнал "Наши дни" — рассчитанный на интеллигенцию, газета «Вахта» — для моряков. Изготовлялись и поддельные номера советских газет — под их заголовками распространялся, например, закрытый доклад Хрущева на XX съезде. Продолжались и операции в России. Так, была организована массовая засылка писем по случайно выбранным адресам. Участвовали в этой работе 600 чел., письма с материалами НТС отправлялись из 30 разных стран, и их количество достигало 30–40 тыс. в год.

С развитием иностранного туризма в СССР эта возможность стала использоваться для завязывания знакомств с советскими гражданами. Курьерами НТС становились, в основном, иностранцы — при советской системе контроля они привлекали все же меньше внимания, чем представители русской эмиграции. Вербовали для поездок в Россию личных друзей членов НТС, представителей дружественных правозащитных и молодежных организаций. Эта деятельность велась строго конспиративно, в нескольких европейских государствах были созданы "оперативные участки" по отбору и подготовке курьеров, возникла отдельная система управления данными операциями. Для развертывания борьбы внутри СССР была выбрана тактика "широкого фронта", то есть НТС поддерживал любые силы, оппозиционные режиму и добивающиеся тех же самых "частичных требований", что в перспективе создавало предпосылки для выхода на более высокий и более осознанный уровень сопротивления. Устанавливались контакты в среде творческой интеллигенции, молодежи, религиозных кругах, передавались материалы НТС и вывозились за рубеж самиздатовские рукописи.

Некоторые посланцы проваливались, хотя их, как иностранцев, обычно надолго не сажали и спешили от них отделаться, высылая на родину. И что любопытно, при арестах своих граждан западные державы, как правило, выражали протесты не СССР, а НТС, использующему в своих целях их подданных. Становились членами Союза и советские граждане. Иногда — «самоприемом», иногда — устанавливая связь с эмиссарами из-за рубежа. Порой тоже попадали за решетку за антисоветскую деятельность. В 1960 г. арестовали ленинградского студента А. Черепнева, в 1963 г. за распространение листовок в Куйбышеве посадили А. Голика. Членом НТС являлся писатель Ю. Галансков он выпускал самиздатовский журнал «Феникс», был одним из организатором ежегодных диссидентских демонстраций на Пушкинской площади, которые с 1965 г. проходили каждое 5 декабря ("День Конституции" — еще сталинской). В 1967 г. он был арестован, и так называемый "процесс Галанскова, Гинзбурга, Добровольского и Лашковой" стал еще одним громким делом, вызвавшим сильный резонанс в среде интеллигенции и за рубежом.

Причем интересно, что не зная о принадлежности Галанскова и Добровольского к НТС, КГБ попытался использовать суд для очередной провокации против этой организации. Поскольку прежние приемы дискредитации НТС и обвинения в связях с гестапо провалились, теперь чекисты поступили более тонко и решили показать, что Союз связан… с самим КГБ. Как раз в период подготовки процесса в СССР прибыл очередной курьер НТС, венесуэльский гражданин Брокс-Соколов. Он должен был посетить другого члена организации, Э. Гуреева, но тот был уже арестован, и Брокс-Соколов тоже попался. Его обработали, пригрозили большим сроком, и он согласился сотрудничать с чекистами — дал показания, будто обвинительный материал против подсудимых по делу Галанскова (которых он и не знал), исходил от него. Потом это стало основой для целенаправленного распространения слухов об опасности связей с НТС, который якобы работает на КГБ. Подобные слухи запускались с тех пор неоднократно, в том числе и в западную прессу, и в 1983 г. НТС снова вынужден был обратиться к судебной защите — верховный суд земли Гессен признал такие измышления клеветой и запретил их распространение в печати. Что касается Ю. Галанскова, то он на свободу не вышел, и в 1972 г. умер в тюрьме. Еще одной жертвой борьбы стал член НТС историк Б. Евдокимов. Он арестовывался четырежды, в последний раз — в 1971 г., и отсидев семь лет, скончался вскоре после освобождения.

Против инакомыслия и свободомыслия коммунистические власти предпринимали самые широкомасштабные меры. Тем более что даже политика Хрущева была воспринята ортодоксами как непростительное послабление, и после его снятия последовали попытки «контрнаступления» — или по крайней мере, остановки начавшихся процессов духовного освобождения. Пленум ЦК КПСС 1964 г. принял постановление об усилении партийного контроля во всех звеньях государственных структур и жизненных сферах. Состоявшийся в 1966 г. XXIII съезд партии потребовал "давать решительный отпор вылазкам фальсификаторов истории" — а в качестве примера такой «фальсификации» приводился "Один день Ивана Денисовича" Солженицына. В литературе и искусстве стала внедряться система госзаказов — то есть создания книг и кинофильмов в виде эдаких "изложений на заданную тему", а то и по спущенным сверху сюжетам, в многократно согласованных и заранее оговоренных формах.

В 1967 г. на пост председателя КГБ назначили Ю. В. Андропова, известного своей "жесткой рукой" и выдвинувшегося благодаря активному участию в подавлении Венгерской революции. Одновременно было создано 5-е управление КГБ, специально нацеленное на борьбу с диссидентами и начавшее внедрять свою агентуру в общественные, молодежные, религиозные, научные организации. В этом же году в ходе торжеств по поводу 50-летия Октября Брежнев выдвинул тезис "обострения идеологической борьбы в современных условиях".

В 1969 г. вышло постановление ЦК "О повышении ответственности руководителей органов печати, радио, кинематографии, учреждений культуры и искусства за идеологический уровень публикуемых материалов и произведений". На практике, этим постановлением ужесточалась и без того действующая партийная цензура.

И тем не менее оппозиционные движения множились и ширились. Многие сторонники демократических реформ и борьбы за права человека группировались вокруг академика Сахарова. Правда, он всегда выступал противником какой бы то ни было «организации» и сам никогда не входил по принципиальным соображениям ни в какие организованные структуры, но служил как бы знаменем и центром кристаллизации для различных инакомыслящих. Этот круг борцов уже и после ареста Галанскова с соратниками, вплоть до середины 70-х продолжал традицию ежегодных демонстраций на Пушкинской площади 5 декабря. Власти к ним заранее готовились, разгоняли, пускали поливальные и снегоуборочные машины, рядом включались отбойные молотки, чтобы заглушить ораторов и не давать собираться слушателям. А демонстрации продолжались — до тех пор, пока их организаторы оставались в Москве и на свободе.

В августе 1968 г. восемь человек — Н. Горбачевская, Л. Богораз, В. Делоне, В. Дремлюга, П. Литвинов, К. Бабицкий, В. Файнберг на Красной площади устроили у Лобного места демонстрацию против советского вторжения в Чехословакию. Едва развернув транспарант "За нашу и вашу свободу", они были окружены агентами КГБ, избиты и арестованы. В том же году начала выходить подпольная "Хроника текущих событий" о нарушениях прав человека в СССР. Инициаторами и организаторами этой акции стали Т. Ходорович, С. Ковалев, Т. Великанова. "Хроника текущих событий" создала свою хорошо законспирированную систему информаторов и распространителей. К ней примыкали и другие известные диссиденты — группа В. Буковского и С. Глузмана, пересылавшая за рубеж информацию на ту же тему, группа П. Якира и В. Красина. И продержалась «Хроника» довольно долго — она была разгромлена в 1974 г. С. Ковалев за ее редактирование был осужден по статье "антисоветская агитация и пропаганда". В 1969 г. было провозглашено создание первой в Советском Союзе открытой оппозиционной организации "Инициативной группы защиты прав человека в СССР", в создании которой участвовали Н. Горбаневская, Ю. Орлов, С. Ковалев, В. Буковский, Л. Плющ, П. Якир и др.

Появлялись в народе и бунтари-одиночки, пытавшиеся использовать террористические методы. Так, в 1970 г. в Архангельске во время праздничной демонстрации неизвестный человек ворвался на трибуну с областным руководством и открыл огонь из автомата. Несколько человек было убито, многие ранены. 1. 9. 73 г. бывший заключенный, отсидевший 10 лет, осуществил "покушение на Ленина". Спрятал под одеждой взрывное устройство и привел его в действие в мавзолее. Самого его разнесло на части, погибла супружеская чета из Астрахани, были ранены четверо школьников, контужены солдаты почетного караула — а тело Ильича оказалось защищено достаточно надежно и не пострадало (или потом восстановили, подреставрировали, воском подлепили, как части, сгнившие ранее). Мотивы «камикадзе» так и остались тайной — то ли действительно был не в себе, то ли настолько фанатично уверовал, что все беды России — от трупа Ленина? Фамилий обоих террористов автору до настоящего времени найти не удалось.

Антиправительственные настроения стали проникать и в армию. 22. 1. 69 г. младший лейтенант Виктор Ильин осуществил покушение на Брежнева. Во время дежурства похитил два пистолета, приехал в Москву, воспользовался милицейской формой родственника и затесался в оцепление во время встречи космонавтов. И у Боровицких ворот расстрелял две обоймы в лобовое стекло машины, где, по его мнению, должен был находиться генсек. Но машина Брежнева поехала через другие ворота, и от пуль погиб лишь водитель, старший сержант Жарков. Впоследствии выяснилось, что Ильин и раньше позволял себе независимые высказывания — говорил, что комсомол изжил себя, осуждал ввод войск в Чехословакию, критически относился к монополии одной партии. Два его сослуживца, младшие лейтенанты А. Степанов и А. Васильев получили по 5 лет за недоносительство, а самого Ильина быстренько объявили сумасшедшим и отправили в дурдом. Но и в 1977 г., в период "всенародного обсуждения" новой конституции, он прислал из Казанской психушки свою демонстративную «поправку»: "Каждый член общества имеет право на террористический акт в случае, если партия и правительство ведут политику, не соответствующую Конституции". (Был освобожден от принудительного лечения Военной коллегией Верховного Суда в 1990 г. и получил вторую группу инвалидности).

В том же 1969 г. был раскрыт и разгромлен "Союз борьбы за демократические права", созданный офицерами Балтфлота. Один за другим следовали перелеты за рубеж советских пилотов. А в 1975 г., тоже на Балтфлоте, произошло восстание на большом противолодочном корабле «Сторожевой», которое организовал и возглавил замполит, капитан 3 ранга В. Саблин. Он и прежде был настроен оппозиционно, писал статьи в газеты, считая, что можно и нужно улучшить жизнь людей путем «исправления» коммунистического общества. Но, убедившись в тщетности таких усилий, пришел к выводу, что необходимы радикальные действия. Арестовал командира корабля и повел «Сторожевой» в нейтральные воды, чтобы оттуда по радио обратиться к стране с революционным воззванием против "стальной государственной машины". И весь экипаж его поддержал! Но в воздух были подняты самолеты, под угрозой потопления «Сторожевой» был остановлен, а Саблина отдали под трибунал и расстреляли.

Возникали и национальные организации — им было даже проще объединяться по этническому и языковому признаку, определить какие-то общие цели, обрести поддержку среди соплеменников. Хотя эти цели, принципы, формы работы и количественный охват были совершенно разными. Одни, боролись против ущемления своих законных прав — например, возникшие еще в 60-х массовые движения крымских татар и турок-месхетинцев, которые после сталинских депортаций были, вроде бы, официально «реабилитированы», но вернуться на родину им так и не позволяли. Создавались и организации сепаратистского толка — скажем, арестованный в 1973 г. в Ивано-Франковске "Союз украинской молодежи Галиции". Возникали и движения за большую национальную и культурную автономию — так, в 1978 г. в Грузии прошли демонстрации в несколько сот человек под лозунгами защиты родного языка и культуры.

И уж конечно, еще более четкие принципы объединяли людей в религиозные организации — борьба за право сохранять свою веру, право ее исповедовать, право совершать необходимые обряды. Но и это в советских условиях становилось вопросом политическим — то и дело прокатывались кампании преследований, шли аресты, суды. Баптистский "совет родственников узников" еще с 1961 г. начал издавать рукописные ведомости обо всех преследованиях властей с поименными перечнями осужденных. Тот же пресвитер пятидесятников Федотов, который сидел при Хрущеве, после «показательного» процесса получил новый срок при Брежневе. Адвентисты Седьмого Дня создали подпольную типографию для изготовления религиозной литературы, где издавали и материалы о гонениях на верующих. Она была разгромлена в конце 70-х, а руководитель адвентистов В. Шелков попал за решетку и погиб в лагере под Якутском. Поскольку деятельность Московской Патриархии проходила под жестким контролем КГБ, православным священникам было труднее включаться в борьбу за свободу совести, но позже и они стали создавать оппозиционные религиозные организации — например, Христианский комитет защиты прав верующих.

С 1966 г. к особо заметным инакомыслящим стали применять такую меру, как лишение гражданства и высылка за границу. А в начале 70-х в связи во взятым курсом на «разрядку» коммунистические власти разрешили эмигрировать части евреев. Иногда стал практиковаться и обмен политзаключенных. Так, осужденного диссидента В. Буковского обменяли в 1976 г. на генсека компартии Чили Луиса Корвалана. Э. Кузнецова и М. Дымшица, арестованных в 1970 г. в Ленинграде и приговоренных к смертной казни с заменой на 15 лет (им лепили терроризм), обменяли потом на пойманных американских шпионов. И за рубежом начала складываться так называемая "третья эмиграция", пополнявшаяся и за счет выезжающих легально, и за счет изгнанников, и за счет перебежчиков и невозвращенцев, количество которых быстро стало расти. В 70-х — начале 80-х различными путями оказались за рубежом многие видные деятели культуры. И. Бродский, высланный в 1972 г., А. Солженицын, арестованный и изгнанный в 1974 г., В. Аксенов, В. Максимов, В. Некрасов, В. Войнович, А. Тарковский, Ю. Любимов, М. Ростропович, Г. Вишневская. А. Галич и др. Но выехать позволяли далеко не всем желающим. Испугавшись масштабов хлынувшего потока, правительство вскоре принялось ставить всевозможные препоны и задвигать все заслонки. И появлялись новые течения оппозиции — евреи-отказники, немцы-отказники, группы артистов-отказников и литераторов-отказников…

Что касается "правозащитного движения", то в различных источниках оно освещается неоднозначно. Иногда идет отождествление «правозащитников» и «диссидентов», хотя, строго говоря, первое понятие гораздо уже. «Правозащитность» подразумевает борьбу не за изменение образа правления, а лишь за те права, которые не выходят за рамки существующей юридической базы. То есть в условиях СССР — советской юридической базы, борьбу против нарушения коммунистическими властями собственных законов. Но поскольку многие из этих законов имели чисто декларативный характер и писались только в пропагандистских целях — вроде провозглашения тех или иных демократических свобод — то их выполнение вступало в противоречие с самой сутью советского режима, и правозащитная борьба тоже оказывалась «антисоветской». Из-за этой путаницы и начало ее датируют по-разному. Иногда — началом 60-х годов, относя к правозащитной деятельность П. Григоренко, А. Солженицына и др. Иногда — серединой 60-х, образованием круга соратников Сахарова. Иногда — концом 60-х, созданием "Хроники текущих событий" и "Инициативной группы защиты прав человека в СССР".

В 1973 г. Ю. Орлов, В. Турчин, А. Твердохлебов, А. Брыксина решили создать в СССР филиал всемирной общественной организации "Международная Амнистия", занимающейся помощью политзаключенным — предполагалось, что если одновременно заступаться и за коммунистов, арестованных где-нибудь в Латинской Америке, и за диссидентов в Советском Союзе, то таким «хитрым» путем можно будет хоть чего-нибудь добиться. Но кстати, руководство "Международной Амнистии" встретило инициативу советских правозащитников довольно прохладно, указывая, что существование такой организации в СССР с точки зрения коммунистического права будет «незаконным» — и лишь с большим скрипом согласилось зарегистрировать ее на правах "группы".

Изменилась ситуация только в 1975 г. после Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Здесь Советский Союз и западные державы совершили торг, который каждая сторона считала в тот момент для себя выгодным. Москва пошла на уступки, согласившись на включение в текст итоговых соглашений пунктов о соблюдении "Декларации прав человека" обязавшись таким образом соблюдать их в своем государстве и странах социалистического лагеря. А Запад щедро расплатился за это, признав нерушимость послевоенных границ — то есть, обещая не посягать на власть коммунистов над восточноевропейскими государствами, окончательно отдав им Восточную Германию и согласившись с существованием "берлинской стены".

Эти соглашения и создали ту самую "юридическую базу", на которую вполне «законно» могли опираться теперь правозащитники. В 1976 г. в Москве была создана "Группа содействия выполнения Хельсинкских соглашений в СССР", организованная Ю. Орловым, А. Щаранским, А. Амальриком, А. Гинзбургом. Было составлено обращение, переданное на Запад, с предложением создать в разных странах "общественные комиссии по проверке Хельсинкских соглашений". Разумеется, опять пытались наивно хитрить — если создавать в разных странах, то авось и советское руководство вынуждено будет с этим смириться. Хотя конечно, подразумевалось, что такая проверка требуется только в одной стране. Каждые две недели "Группа содействия выполнения Хельсинкских соглашений" выпускала большие "Информационные документы", куда собирались тематические подборки фактов о нарушениях прав человека в той или иной сфере. Аналогичные организации начали создаваться и в других местах Украинская, Литовская, Грузинская, Армянская, Московская Хельсинкские группы. В тесном контакте с ними действовал Российский фонд помощи политзаключенным, который возглавлял А. Гинзбург — за рубежом средства для этого фонда собирал А. Солженицын.

Но уже вскоре такому «свободомыслию» пришел конец. Поднятую на Западе кампанию насчет прав человека в СССР брежневское руководство расценило как "вмешательство во внутренние дела" и предприняло жесткие ответные меры. А потом стороны сцепились по вопросу размещения в Европе ракет среднего радиуса действия, разрядка быстро покатилась к закату, и внутри страны тоже пошло закручивание гаек. В конце 1976 г. на всевозможные Хельсинкские группы обрушились удары. Пошли налеты с обысками у активистов. Была арестована Украинская группа — М. Руденко, О. Бердник, О. Тихий, умерший потом в тюрьме. А затем пришел и черед остальных. За решетку попали все, кто "мозолил глаза" властям — Ю. Орлов, А. Гинзбург, А. Щаранский, З. Гамсахурдиа, М. Костава, священник Дудко, писателя А. Марченко посадили в пятый раз — причем на 15 лет.

Похоже, «вольнодумство» было решено искоренить раз и навсегда. В 1977 г. была принята новая конституция СССР, в которой КПСС объявлялась "ядром политической системы" страны, что фактически перечеркивало любые продекларированные свободы и любые попытки толкования советских законов в демократическую сторону. Одних «неблагонадежных» выдворяли за границу, других просто ссылали, как Сахарова, чтобы и скандала не поднимать, и убрать с глаз долой, третьих сажали, зачастую стараясь подогнать под статью покруче — например, А. Щаранского обвинили в шпионаже и влепили 13 лет. Но порой обходились и безо всяких статей, безо всяких законов. Так, на Украине в 70-х годах, в бытность там начальником КГБ В. В. Федорчука, прокатилась целая серия политических убийств. При загадочных обстоятельствах были убиты вступившие в конфликты с властями художники А. Горская, Р. Палецкий, В. Кондрашин, священники о. Горгула и О. Е. Котик, композитор В. Ивасюк. Были убийства и в Москве — жена невозвращенца А. Шевченко, друг Сахарова К. Богатырев. В тюрьме был убит писатель и режиссер Г. Снегирев.

А раздавить сопротивление все равно не удавалось, и порой сами репрессии порождали новую борьбу. Скажем, появились люди, протестующие против "психиатрических методов", применяемых против диссидентов — и соответственно, сами становились диссидентами: В. Бахтин, А. Лавут, Н. Гривнина, Л. Терновский, Ф. Серебров, А. Корягин. Медбрат А. Подрабинек написал и попытался распространять книгу "Карательная медицина", а когда был арестован, бросил вызов судьям, демонстративно игнорируя устроенный над ним процесс. Начиная с 1976 г. в годовщину Хельсинкских соглашений в тюрьмах и лагерях стали проходить забастовки и голодовки политических. В 1981 г. восстали заключенные Черняховской «спецпсихушки», захватив заложников и протестуя против насильственного «лечения» препаратами, убивающими разум и волю. Бунт продолжался 4 дня и был жестоко подавлен. Оказалось невозможно сломить и религиозные устои. В 1980 г. на процессе над о. Глебом Якуниным по делу о Христианском комитете защиты прав верующих, в последнем слове подсудимый сказал: "Благодарю Бога за ту судьбу, которую Он мне подарил".

А места оказавшихся за решеткой занимали другие. Так, после разгрома и арестов Хельсинкской группы начал работать новый ее состав — Т. Осипова, В. Некипелов, С. Пеликанов, Ю. Ярым-Агаев и др. В 1982 г. в Куйбышеве была раскрыта крупная подпольная организация «марксистского», т. е. социал-демократического толка, которая ставила своей целью создание независимой партии, подготовку революции и свержение правящего режима.

Активизировалась в России и деятельность НТС. Причем в период кажущегося политического потепления и хельсинкской эйфории Союз наоборот, начал отстраиваться от широко развернувшихся движений правозащитного характера, и от тактики "широкого фронта" переходить к целенаправленной политической борьбе. Чем, кстати, вызвал на себя нападки западных общественных кругов, поскольку, по их глубокому убеждению, борьбу за демократизацию допустимо было вести только в «законных» рамках, «демократическими», а не «экстремистскими» методами. НТС обвиняли во "вмешательстве во внутренние дела других стран" (чуть ли не дословно поддерживая доводы Брежнева и Андропова), в попытках испортить так хорошо налаживаемые международные отношения. Усилия Союза в данный период сосредоточились на создании политической подпольной организации в СССР. Были и провалы — в 1976 г. взяли А. Пейпе, в 1982 г. — В. Сендерова и Р. Евдокимова. Но с 1976 г. численность членов НТС в России стала постепенно возрастать, возникали новые группы и структуры. Расширялось и распространение литературы среди советских граждан за рубежом. Если в 1968-78 гг. среди них разошлось 230 тыс. газет, листовок, журналов, то в 1978-88 гг. — 560 тыс. Антикоммунистическая борьба не только продолжалась, но и ширилась.