МАРИЯ ИЗ МАГДАЛЫ, НЕСУЩАЯ ГРАААЬ АНАЛИЗ ОДНОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ

МАРИЯ ИЗ МАГДАЛЫ, НЕСУЩАЯ ГРАААЬ

АНАЛИЗ ОДНОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ

Для всех текстов, утверждающих, что они передают так называемую эзотерическую традицию, то есть ту, что предназначена только для некоторых людей, способных уяснить ее настоящее значение, существует одно безусловное правило — лгать и направлять незваных гостей по ложным дорогам. Именно так поступает отшельник Тревризент в «Парцифале» Вольфрама фон Эшенбаха, когда рассказывает племяннику «подлинную» историю Грааля. Это метод лабиринта. Всем известно, как в него войти, но никто не знает, как выйти. Как заявляет Отто Ран в «Крестовом походе против Грааля», его так никогда и не нашли, хотя полагали, что видели его в разных местах. Неужели Грааль — это приманка, а те, кто с таким усердием его ищет, — «просветленные», полностью потерявшие связь с реалиями повседневной жизни? Такой вопрос возникает, но ответить на него не так-то просто.

Дело в том, что туман и мрак застилают то, что является Граалем, от наших глаз. Сквозь эту мутную пелену могут проникнуть только поэты и ясновидцы. Итак, тот же Жерар де Нерваль в повести «Аурелия» упоминает о странном видении, которое ему явилось во время одного из его мистических приступов. И, будучи настоящим гностиком, он исходит из символической истории Сотворения мира от семи Элохим, о которых упоминает самая древняя раввинская традиция. Эти Элохим, создав Вселенную и живых существ, начали вести друг с другом ожесточенную войну. «Я не знаю, сколько тысяч лет длились эти сражения, залившие кровью земной шар. Три из Элохим вместе с Духами своей расы, наконец, были сосланы на юг Земли, где основали огромные королевства. Они унесли секреты божественной каббалы, объединяющей миры, и черпали силы в поклонении нескольким небесным светилам, которым они по-прежнему соответствуют. Эти некроманты, изгнанные на край Земли, поладили между собой, чтобы передавать друг другу свою мощь. Окруженные женами и рабынями, каждый из этих правителей обеспечил себе возможность возродиться в своих детях. Жили они по тысяче лет. Когда к ним приходила смерть, могущественные кабалисты заключали их в хорошо охраняемые могилы, где питали их эликсирами и сохраняющими силами».

На самом деле, довольно странный текст… Быть может, это результат мистического бреда? Известно, что Нерваль находился между двумя мирами, настоящим и воображаемым и такое действительно безумное состояние располагало к подобным видениям. Однако он продолжает так: «Тем не менее живительные силы Земли истощались, питая эти семьи, чья кровь, всегда одна и та же, переполняла новых потомков. В огромных подземельях, выкопанных под гробницами и пирамидами, они собрали все сокровища ушедших рас и некоторые талисманы, защищавшие их от гнева богов». Безусловно, Жерар де Нерваль впадал в безумство, тем не менее он знал, о чем говорит. Впрочем, возможно, что он слишком много рассказал об этих вещах, поэтому его и постигла такая трагическая смерть, которая, конечно, была не самоубийством, а наказанием, наложенным некими тайными братствами, к которым он принадлежал.

Дело в том, что он не довольствуется тонкими намеками, он погружается в самое сердце тайны, утверждая, что эти «некроманты», как он их называет, настоящие представители параллельной цивилизации, выживают при всех катаклизмах, всех потрясениях на Земле, при всех потопах и войнах. «Некроманты, спрятавшиеся в подземных жилищах, всегда хранили там свои сокровища и находили удовольствие в молчании и во мраке. Порой они втайне выходили из своих убежищ, чтобы пугать живых или учить злодеев своим зловещим наукам». Несомненно, оккультисты, окружавшие Гиммлера, читали и перечитывали страницы сочинений этого поэта, который, словно рыдая, добавлял: «Я содрогался, когда изображал безобразные черты этих проклятых народов. Повсюду умирал, плакал или стенал страдающий образ вечной Матери».

Все это кажется бессвязным и даже противоречивым. Не стоит забывать, что Нерваль был гностиком и для него вечная Мать, Pistis Sophia, — это «тринадцатая, но также и первая». И после сражений Элохим Нерваль видит ее как «кричащую покинутую женщину, с растрепанными волосами, борющуюся со смертью. Ее жалобные интонации заглушали шум воды. Была ли она спасена? Я этого не знаю. Боги, ее братья, осудили ее: но у нее над головой сияла вечерняя Звезда, озарявшая ее чело пламенным светом». Этот потрясающий образ, — даже если он всего лишь плод воображения душевнобольного — чем-то напоминает — необычное изображение Марии Магдалины, стоящей на своего рода нефе, со змеей на платье и Крестом над головой, которое можно увидеть на тимпане приходской церкви в Ренн-ле-Шато, небольшом поселении в Корбьер, примерно в тридцати километрах от Монсегюра. В наше время оно все еще остается предметом досужих домыслов.

По-видимому, поиски Грааля велись у катаров Монсегюра потому что те, кому было выгодно не раскрывать свои знания, указали неверный путь. Монсегюр, повторим, не имеет никакого отношения к Монсальважу Вольфрама фон Эшенбаха. Грааль никоим образом не входил в систему теологических домыслов катаров. Гроты верхнего Арьежа, а особенно грот Ломбриве, над которыми в большей или меньшей степени потрудились Антонин Гадаль и ярые приверженцы неокатарского учения, не имеют ничего общего с Граалем, хотя некоторые фантазеры и усматривают там его изображение. Чтобы его увидеть, в это нужно поверить. Все происходит так, будто кто-то желал привлечь внимание искателей Грааля именно к этому месту, безусловно связанному с древними традициями и отмеченному Духом, чтобы отвлечь их от другого места, более тайного, более странного, вокруг которого громоздятся легенды и исторические факты, и их не так-то легко подвергнуть объективному анализу, поскольку в этой сфере царит полная неразбериха.

Старая церковь в Ренн-ле-Шато посвящена святой Магдалине, а служил в ней с 1885 по 1917 год довольно странный персонаж — аббат Беранже Соньер. Прибыв туда и обнаружив, что половина церкви была разрушена, он постарался отреставрировать ее и, самое главное, добавить украшений, которые можно было бы назвать довольно сомнительными с точки зрения стиля, но в любом случае самое меньшее, что можно о них сказать, — это то, что они не перестают удивлять.

Загадочная личность аббата Соньера породила немало толков, от самых суровых до самых безумных[71], но здесь не место возвращаться к этой теме. Самое главное в том, что касается Грааля и окружающей его тайны, — это задержаться на изображении Магдалины, которое было многократно воспроизведено по желанию самого аббата Соньера. Хотя в том, что Мария из Магдалы, покровительница приходской церкви, почитается в этой маленькой затерянной деревне, стоящей на бесплодном холме, нет ничего необычного, но можно задаться вопросом: как же именно ее почитают? При этом не стоит забывать о существующих и поныне старинных легендах о Ренн-ле-Шато и его подземельях, где якобы живет народ — наследник исконной мудрости.

Во-первых, Магдалина изображена над входом в церковь, где явно занимает место, обычно предназначенное для Девы Марии. Она как будто стоит в лодке, в руках у нее крест со змеей, которая сползает на платье. Над изображением можно прочитать надпись на латыни: Regnum mundi et отпет ornatum soeculi contempsi propter domini mei Jesu Christi quem vidi quem amavi in quem credidi quem dilexi, что переводится как «Я пренебрегла царством мира и всеми прелестями века ради Господа моего Иисуса Христа, которого я видела, которого возлюбила, в которого уверовала». Однако последнее слово dilexi неоднозначно, так как, несмотря на то что оно и имеет общее значение «я возлюбила», у него существует и дополнительное значение: на самом деле quem dilexi следовало бы перевести как «и в котором я нашла наслаждение». Конечно, эти слова, как предполагается, произнесенные Магдалиной, выбранные и запечатленные аббатом Соньером, не такие уж и невинные.

Внутри здания тоже немало странностей, которые породили множество разговоров, так очень похоже, что аббат Соньер оставил в нем зашифрованное послание. Действительно, как можно заметить, по сравнению с традиционным устройством католических церквей, в этой церкви все сделано наоборот, и некоторые персонажи по необъяснимым причинам представлены дважды: два младенца Иисуса, один с Марией, другой с Иосифом, и, самое главное, два святых Антония. Между тем если святой Антоний-Отшельник — тот, кто был искушаем в пустыне, то святой Антоний Падуанский, как известно, — это тот, к кому обращаются с молитвой, чтобы найти что-то потерянное. Для хоть сколько-нибудь заинтересованного посетителя это изображение становится серьезным предупреждением. А что же сказать о скульптурной группе над исповедальней, где пастух ищет овцу, потерявшуюся в подземной пещере.

Что касается большой фрески на дальней стене, то она представляет Христа на горе, однако некоторые детали привлекают особое внимание. С обеих сторон этой фрески расположены весьма схематические изображения городов Вифании и Магдалы, что, разумеется, отсылает нас к Марии Магдалине, родом из Магдалы, в Галилее, которая омыла ноги Иисуса и отерла их своими длинными волосами, чтобы затем помазать миром из сосуда. Также стоит вспомнить, что аббат Соньер приказал построить на деньги, взявшиеся из какого-то загадочного источника, виллу Бетания (Вифания), где жил сам, и башню Магдала, в которой хотел поместить библиотеку.

Это не простая случайность. «Существуют два места под названием Вифания: город примерно в трех километpax к востоку от Иерусалима, где жили Марфа, Мария и Лазарь. <…> На левом берегу Иордана, перед Мертвым морем, есть другое место, называющееся Вифанией, — брод, где крестил Иоанн Креститель. Это поселение, расположенное на границе с пустыней, также называют Бефабара, «место переправы». Иоанн, а позже и Мария, каждый по-своему даруют крещение, посвящение, то есть право перейти, переступить через порог. Две Вифании словно являются отражением друг друга. Магдалина — это эхо Предтечи: мужчина в одежде из (верблюжьего) волоса и женщина с длинными волосами, с той разницей, что Иоанн живет в суровом, страшном месте, призывает раскаяться и сыплет проклятиями (суровость иессеев), тогда как в Вифании на другом берегу реки цветущая и радостная Магдалина говорит о любви и прощении: это переход из одного мира в другой. Иисус принял воду крещения от Иоанна. Но его не помазали елеем для освящения, как древних избранных царей Израиля. Точнее, незадолго до Страстей и крещения духом и огнем (Распятия), которого он желал, его помазала миром женщина Магдалина»[72]. Впрочем, из этого можно сделать вывод, что если священное помазание Иисуса Иоанном Крестителем соответствовало учению Яхве, бесспорно, носящему мужской характер, то в Вифании его помазала миром жрица женского культа богини-матери, а значит, учения столь же бесспорно женского характера, которое, если верить Библии, всегда на протяжении всей длинной истории этого народа прельщало древних евреев.

Итак, поступок Марии из Магдалы, излившей миро на Иисуса, — это символ слияния религии мужского начала с другой религией женского начала. Следовательно, Иисус — преемник изначального учения, существовавшего еще до грехопадения. Миропомазание в Вифании, вне всякого сомнения, — один из самых важных эпизодов земной жизни Иисуса. Впрочем, именно об этом и говорит сам Христос своим ученикам. Действительно, он подтверждает, что Мария из Магдалы поистине «сделала, что могла», и добавляет: «Истинно говорю вам, где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет, в память ея, и о том, что она сделала» (Евангелие от Марка, 14, 9). Поэтому можно задаться вопросом: почему же Мария из Магдалы, раскаявшаяся распутная женщина (sic) в официальном Евангельском учении, пересмотренном и исправленном отцами Церкви, которые все были отъявленными и, очевидно, сексуально озабоченными женоненавистниками, была отодвинута на задний план? Может быть, она была им неприятна?

Наверняка. Что произошло в памяти Церкви с этими словами Иисуса? Быть может, там есть что-то, что нами не изучено? И не может ли это что-то быть признанием собственно женского священного сана, пророческого и боговдохновенного характера, как будто признанного и провозглашенного Иисусом наряду с саном апостольским и священническим? Какое же исключительное место отведено женщине в самом сердце Церкви, если такое произошло![73]Однако только в XX веке папа римский Иоанн-Павел II официально воздал должное Магдалины — как говорится в Евангелии от Иоанна, первому человеку, кто увидел вышедшего из гробницы торжествующего Христа: «Поэтому она называлась также «апостолом апостолов», она первая своими глазами увидела Воскресшего Христа, и поэтому она первая засвидетельствовала о Нем перед апостолами»[74].

В канонических Евангелиях Мария Магдалина появляется в трех разных обликах, однако, на самом деле, три разных облика — это утроение одного персонажа. Во-первых, в тексте Луки (VII), где он рассказывает о трапезе Иисуса в доме фарисея по имени Симон. Вдруг в дом Симона входит женщина «легкого поведения», намереваясь соблазнить «пророка». Однако, осененная благодатью, она, омыв ноги Иисуса слезами и отерев их волосами, выливает на них миро, и Христос прощает ей все грехи. Хотя три других евангелиста об этом эпизоде ничего не говорят, они рассказывают о похожем случае, произошедшем незадолго до Страстей Христовых, на этот раз в Вифании: по Матфею и Марку — в доме Симона Прокаженного, по Иоанну — в доме Лазаря. В текстах Матфея и Марка это просто какая-то женщина, которая пришла помазать ноги Иисуса благовониями, но в тексте Иоанна (XII) это Мария, сестра Лазаря и Марфы. Между тем мы уже знакомы с этой Марией, но только в Евангелии от Иоанна (XI, 5), где рассказывается о воскрешении Лазаря. И когда Иоанн рассказывает о Страстях (XIX, 25), она же стоит у подножия креста, и он называет ее Марией Магдалиной, при этом другие евангелисты о ее присутствии не упоминают.

Роль этой таинственной женщины проясняется в рассказе о Воскресении. В Евангелии от Луки (XXIV, 10) три женщины, «пришедшие с Иисусом из Галилеи» приходят к гробу, чтобы умастить тело. Он называет их «Магдалина Мария, и Иоанна, и Мария, мать Иакова». В Евангелии от Марка (XVI, 1) уже только две женщины, но они присутствуют при положении Иисуса во гроб Иосифом Аримафейским, странно, что не было Девы Марии, она появится только через день. Этими двумя женщинами были Мария Магдалина и Мария, мать Иосии, на этот раз в сопровождении третьей женщины — Марии Саломеи. Но в тексте от Матфея (XXVIII, 1) женщин, пришедших помазать тело Иисуса, опять только две — «Мария Магдалина и другая Мария», какая — не уточняется. Мимоходом можно подивиться мнимым соответствиям между так называемыми синоптическими Евангелиями, что, впрочем, показывает, что им не всегда можно доверять.

В Евангелии от Иоанна мы находим Марию Магдалину, но она оказывается одна, и Иоанн ничего не говорит нам о том, что она шла помазать тело. Она замечает, что камень был отвален от гроба. Тогда она бежит предупредить Симона Петра и «ученика, которого любил Иисус», то есть самого Иоанна. Вдвоем они убеждаются, что тело Иисуса исчезло, и возвращаются к себе, но Мария Магдалина не идет за ними: «Мария стояла у гроба и плакала. И когда плакала, наклонилась во гроб, И видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его» (XX, 11–13). Очевидно, она не верит в воскресение Христа и убеждена, что его враги унесли тело, чтобы воспрепятствовать поклонению ему, что было обычным при подобных обстоятельствах.

В этот момент она оборачивается и видит, что рядом с ней стоит человек. Она не узнает его и думает, что это садовник. Дело происходит в поместье Иосифа Аримафейского, в саду, расположенном в его владениях, где Иосиф приказал построить гроб для себя, но он отдал его, чтобы там похоронили того, чьим тайным учеником он являлся. Этот человек спрашивает у Марии, почему она плачет, и она, рассердившись, отвечает: «Господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его» (XX, 15). Затем следует знаменитая сцена узнавания: «Иисус говорит ей: Мария! Она обратившись говорит ему: Раввуни! что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и к Богу Моему и к Богу вашему. Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей» (XX, 16–18).

В канонических текстах больше ничего не говорится о Марии Магдалине. Однако так называемые апокрифические Евангелия не преминули подчеркнуть неоднозначные отношения, существовавшие между Иисусом и Магдалиной. Так в Евангелии, приписываемом Филиппу, можно найти следующие уточнения: «Спутницей Спасителя была Мария Магдалина. Христос любил ее более всех учеников, и часто лобзал ее уста. Остальные ученики, видя это, возмущались, не пытаясь скрыть осуждение, и спрашивали у него: Почему ты любишь ее более всех нас? Спаситель ответил им: Почему бы мне не любить ее более вас?"[75]Этот отрывок не противоречит словам Луки (VIII, 1), рассказывающего об окружении Иисуса: «и с Ним двенадцать И некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов… Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов».

В «Золотой легенде», средневековой компиляции учений самого разнообразного происхождения, Яков Ворагинский утверждает, что Мария Магдалина была родом из знатной семьи, в ее жилах текла царская кровь, и в наследство ей досталось немало ценностей и земельных владений, в том числе дом в Вифании, где она жила вместе с сестрой Марфой и братом Лазарем. Она якобы унаследовала даже крепость Магдалу, жители которой славились свободными нравами. Следовательно, она была очень богата, и можно утверждать, что она, ее сестра и брат так сказать финансировали труд Иисуса. Не будем забывать, что Иисус в течение трех лет проповеднической деятельности нигде не работал. Ему, как и его ученикам, нужно было где-то спать и что-то есть. Одним святым духом не проживешь, даже когда ты Сын Божий. Но Иисус не только Бог, он также и человек. Следовательно, он ест, пьет и спит, как и все. И очень хочется сказать, что он, как мужчина, обладает некоей сексуальностью, которая только того и ждет, чтобы проявиться.

При таких обстоятельствах, хотя Церковь тщательно стерла эту сторону жизни Христа, вполне можно решить, что Иисус мог бы если не состоять в браке, то, по крайней мере, сожительствовать с женщиной из числа своих последовательниц, в данном случае с Магдалиной. В этой гипотезе нет ничего абсурдного, ничего, что могло бы умалить величие Христа, и она выдвигалась неоднократно, при этом в ее основе лежат некие намеки и учения, в совокупности образующие чересчур странную, чтобы быть плодом простой случайности, цепочку совпадений.

Но все это остается окутанным абсолютно непроницаемой пеленой. Когда Церковь делала первые шаги, гностические тексты и даже некоторые отцы Церкви признавали, что Мария Магдалина обладала силой священного обольщения. О ней восторженно говорил святой Августин. Особенно активно ей начинают поклоняться в X веке, когда Одилон, аббат Клюни, сочиняет гимн Магдалине. Легенда получает широкое распространение в XIII веке — это время бурного расцвета литературы о Граале. И, почитаемая народом, она становится образом раскаявшейся грешницы, то есть фактически символом человечества, кающегося в своих былых ошибках. В Провансе считают, что она приплыла в Марсель, и рассказывают, будто она укрылась в одной из пещер Сен-Бом. По бургундской легенде, вместе с Марфой, Лазарем и Максимином она направилась в Палестину на лодке, которая прибилась к провансальским берегам. В этой же легенде говорится и о том, как Максимин проповедовал Евангелие на Лазурном берегу, как Марфа обосновалась в Арле и победила знаменитого дракона тараска, как Магдалина укрылась в пещере, и главным образом, о том, как драгоценные мощи святой были привезены в Везеле благодаря Жерару де Руссильону, полуисторическому-полулегендарному персонажу, герою нескольких эпических поэм из цикла про Карла Великого.

Однако в то же время собор в Экзетере, что на юг-западе Англии, в старинном островном королевстве Думнония, бывшей столице народа думнониев, хвалился тем, что и в нем есть те же мощи. Не будем забывать, что в графствах Корнуолл, Девон и Сомерсет сохранились предания, будто Иисус побывал в этих землях, кроме того, утверждается, что Грааль спрятан в «Колодце Чаши», в Гластонбери. Как уже было сказано, культ Марии Магдалины распространился по всей Европе, но особенно в Окситании, где ее имя носили не только церкви, но также холмы, пещеры и горы. При таких обстоятельствах неужели стоит удивляться, что приходская церковь в Ренн-ле-Шато была посвящена Магдалине?

Не стоит удивляться и всем тем легендам, что окружают это место. Таинственные подземелья хранят если не сокровище, то, по крайней мере, некие секреты и, главным образом, причину упорства, с которым аббат Беранже Соньер старался оказать почести «той, которая осмелилась возлюбить Иисуса»… Известно, что аббат Соньер нашел сокровище, спрятанное там во время Революции, но он также нашел что-то еще, а именно пергаментные свитки с ценнейшими документами, за которые он якобы получил немалые суммы от некоторых высокопоставленных сановников Ватикана, чем, возможно, и объясняется величина его состояния. Но что это были за документы?

Отталкиваясь от путаного текста франкского летописца, которого обычно называют «лже-Фредегаром», мы дошли до того, что даже представили себе сверхъестественное происхождение Меровея и, следовательно, династии Меровингов, превратив Редес — как ранее назывался Ренн-ле-Шато — в священное место, где нашла прибежище Мария Магдалина вместе с детьми, как будто рожденными от Иисуса. Нет ничего, что могло бы хоть как-то подкрепить эту гипотезу, тем не менее она широко распространилась и продолжает существовать, порождая в зависимости от обстоятельств различные толкования, которые больше похожи на роман с продолжением, написанный в лучших традициях жанра, чем на серьезный исторический анализ.

Тем не менее аббат Соньер что-то нашел, и оно, вне всяких сомнений, касалось Магдалины. Под алтарем приходской церкви расположена странная фреска, написанная художником из Каркассона, чье имя нам не известно, ее дорисовывал сам аббат Соньер, и это доказывает, что он намеревался передать через нее это что-то: на ней изображена коленопреклоненная Мария Магдалина в очень красивых одеждах, она молится перед воткнутым в землю крестом из веток. Святая находится в пещере, рядом с ней лежит череп. За пещерой простирается довольно унылый пейзаж, на заднем плане виднеются какие-то руины. А под изображением можно прочитать надпись на латыни: «Iesu. Medela. Vulnerum Spes. Una. Penitentium. Magdalenas Lacrymas peccata. Nostra. Diluas», которую можно перевести как «Иисус, лекарство от ран, единственная надежда скорбящих, ради слез Магдалины, очисти грехи наши». Похоже, что слезы Магдалины имеют большое значение, и нам хочется сравнить их с рыданиями и возгласами отчаяния, которые в большинстве средневековых версий истории испускали жители «Волшебного замка», когда перед ними проходил загадочный кортеж, во главе которого шла девушка, неся в руках Грааль.

Аббат Соньер, руководивший работами по реставрации этой церкви, не стал изображать в ней Грааль, по крайней мере, в ставшем отныне классическим образе «чаши» или «сосуда». Тем не менее благодаря Магдалине присутствие Грааля, несомненно, ощущается повсюду в церкви. Но вот Грааль ли это, сосуд, чаша или изумрудный кубок, в котором находится кровь Христа, или же, скорее, сангреаль, другими словами — «королевская кровь», как написано в некоторых манускриптах?

Вся тайна Грааля кроется только в этом вопросе. И ее разгадка может внести ясность в другую проблему, связанную с местностью Ренн-ле-Шато. Однако разгадка кажется еще сложнее самой проблемы. Потому что если принять на веру кортеж Грааля, то в загадочном сосуде, от которого исходит сверхъестественный свет, может храниться кровь Христа. Между тем кровь — это душа, это свет, это сама жизнь, это все, что Христос пришел открыть миру людей. Это все то, что преподносит девушка, дочь Короля-Рыбака, когда предстает перед взором неверующего «простачка» Персеваля.

Однако если мы допустим, что Мария Магдалина была женой или подругой Иисуса-человека и что у нее были от него дети, «царская кровь», это значит, что она преподносит нам род Христа, наследников Света и Любви. Ибо если Грааль божественен, то весть, которую он распространяет, не может заключать в себе энергию жестокости и завоевания мира. Если в нем и есть энергия, то это энергия всеобщей Любви к живым существам и предметам. Следовательно, по всем королевствам на земле якобы были разосланы люди, озаренные светом, гонцы этой вести. Наследие Иисуса не может быть преходящим: оно может носить только духовный характер. И все те, кто искал и ищет Грааль, полагая, что это — неисчерпаемый источник энергии, с помощью которой можно управлять стихиями, идут по дорогам, ведущим только к смерти и разрушению.

В этом-то и заключается «искажение сути Грааля». Нам стоит возвратиться к первоисточнику. Неизвестно, что содержится в «сосуде», но содержимое — это абсолютный Свет. А кто мог лучше всех показать этот абсолютный Свет, если не «та, что осмелилась возлюбить Иисуса» — Мария Магдалина, которую посчитали возможным поместить в тень, потому что она мешала и могла поставить под вопрос учение Римской церкви, кропотливо создаваемое на протяжении всего раннего Средневековья теми, кого мы торжественно именуем отцами Церкви.

Тема Грааля носит антиконформистский характер в той мере, насколько она превосходит теоретическую часть учения, дабы вернуться от последней к живым источникам традиции, насколько «языческой», настолько и христианской. А тот факт, что Грааль несет женщина, является достаточным свидетельством того, что этот персонаж был навеян образом Марии Магдалины. Это портрет самой Магдалины, показывающей нам царскую кровь, то есть потомство Иисуса.

Если мы увидим «шествие Грааля», то пусть мы, в отличие от Персеваля, не ослепнем от света, исходящего из этого таинственного сосуда, и сможем наконец задать вопрос, единственный вопрос, после чего благодаря Марии Магдалине мы поймем, что есть реальность мира, а значит, реальность Бога и наша собственная.

С этого момента нам нужно отправиться на поиски «святого» Грааля. И не бояться встретить на пути препятствия, мешающие увидеть бесконечный Свет. Все остальное — всего лишь болтовня.