ГРАЖДАНСКИЕ ВОЙНЫ В РОССИИ

 ГРАЖДАНСКИЕ ВОЙНЫ В РОССИИ

Наэту тему написано столько, что много о ней говорить не придется. Кроме того, неоправданно большое внимание уделяется самому бунту, мятежу, а не собственно войне. Ищут интересы кучки бунтовщиков, а не солдат многомиллионных армий.

Кто-то точно подметил, а С.Маршак перевел, что: «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе». В противном случае его зовут революцией.

Действительно, представим, что Великая Октябрьская социалистическая революция закончилась неудачей и к декабрю 1917 большевиков и левых эсеров выловили и расстреляли. Предположим, что какая-то другая сила восстановила Российское государство. Как писали бы об этом учебники истории, созданные при новой власти?

Наверное, так: «К октябрю 1917 года в России радикальные газеты окончательно дискредитировали исполнительную власть. Они убедили население, что эта власть не служит интересам России и, следовательно, ей нельзя подчиняться. К несчастью, Петроград был перенасыщен госпиталями, и в нем было расквартировано до 40 тысяч солдат запасных батальонов – солдат, которых готовили к отправке на фронт. Но отправить их на фронт должны были чиновники исполнительной власти – офицеры и генералы, то есть те, кто, по утверждениям газетных писак, не служил России и кому, в связи с этим, нельзя было подчиняться. (Ведь если генерал служит России, то он поведет солдата на защиту России, а если нет – то на убой.)

Не учитывая этого обстоятельства, правительство Керенского решило отправить солдат на фронт, что вызвало среди них открытое неповиновение, вылившееся в мятеж.

Но каждый солдат, решившись на открытое неповиновение, понимал, что заслуживает расстрела, что он уголовный преступник. Единственным способом оправдать свои действия было подчинение любому органу, взявшему на себя функции правительства и одобряющему эти действия. Таким органом оказался Съезд рабочих и солдатских депутатов – новоявленное политическое образование в тогдашнем Петрограде.

Заправлявшие в нем большевики и левые эсеры, благодаря своим энергичным лидерам, не растерялись и объявили себя высшей властью России, берущей под свою опеку и защиту мятежников. Заручившись признанием законности своих действий, солдаты с небольшой частью рабочих города и, по-видимому, при участии всех уголовных элементов Петрограда арестовали правительство Керенского, лишив Россию, к тому времени уже безголовую, даже видимости главы. Большевики и левые эсеры стали нечаянно для себя «правителями» огромной державы. На самом деле они были не более чем главарями мятежного гарнизона Петрограда, да и с тем не справлялись. Не в силах, например, предотвратить грабежи винных складов (первым начинал грабеж приставленный к ним большевиками караул), они вынуждены были просто уничтожить все спиртное в городе...»

И так далее, и тому подобное.

Люди, слабо понимающие природу власти, пишут, что 25 октября 1917 года «большевики взяли власть». Это неправильно, потому что невозможно. Никакую власть взять, даже силой, нельзя. Можно просто попасть на то место, где обычно находится власть, руководящие органы страны, и только. Ведь власть утверждается не тогда, когда кто-то указы пишет и законы принимает, а тогда, когда люди начинают ей подчиняться, начинают исполнять эти законы. Большевики брали власть все три года гражданской войны да и потом еще, когда подавляли мятежи и восстания. И брали эту власть не они сами, ее взяла воюющая под их началом армия русских крестьян (и дворян, кстати) численностью более 5 миллионов человек.

Сейчас принято не верить Ленину, хотя его современники, причем, даже политические противники, отмечали его искренность. Большевистское правительство среди прочих эпитетов получило и определение самого простодушного правительства в мире. Так вот, Ленин утверждал, что в октябре 17-го большевики власть не взяли, а подобрали. Причем прежде других дивились тому они сами.

Герберт Уэллс, человек, достаточно близко видевший руководителей большевиков, отмечает их наивное удивление по поводу того, что в Англии никак не произойдет революция. И первым, кто удивлялся, был Ленин. Ведь по теории Маркса социалистическая революция прежде всего должна была свершиться в наиболее индустриально развитой стране, а в России – в последнюю очередь. Когда «революция» победила в России, это еще как-то можно было объяснить накладками, вызванными мировой войной. Но проходили годы, а она никак не желала свершиться в Англии, Франции и т.д. Вот в чем загвоздка! Уэллс отмечал, что те большевики, кто хоть как-то был знаком с учением Маркса, мучились вопросом: «А что это они такое сделали в октябре 17-го? Как это назвать?» Возможно, это было причиной того, что, как писал Горький, даже Ленин был не вполне уверен, смогут ли большевики эту власть удержать.

Они попали в положение жениха, который приехал на свадьбу, начал уже целовать невесту и вдруг понял, что и свадьба, и невеста – чужие. Но к чести Ленина и его соратников, начав дело, нужное России, они довели его до конца. Довели, поскольку видели, что больше – некому.

Уэллс это очень точно подметил и выразил фразой, которая на 100 процентов подходит для характеристики состояния России в период и горбачевской перестройки, и ельцинских реформ: «У правителей России не хватило ни ума, ни совести прекратить войну, перестать разорять страну и захватывать самые лакомые куски, вызывая у всех остальных опасное недовольство, пока не пробил их час. Они правили, и расточали, и грызлись между собой, и были так слепы, что до самой последней минуты не видели надвигающейся катастрофы. И затем, как я расскажу в следующих главах, пришли коммунисты...» («Россия во мгле», 1920 год).

Коммунисты пришли и... обуздали Россию. И Россия им подчинилась. Почему?

Ведь большевики были далеко не ангелы и поступали с населением весьма круто. На одном из заседаний Конституционного суда России, рассматривавшего «дело КПСС», бывший главный идеолог ее ЦК Яковлев, стремясь облить грязью историю организации, которая его всю жизнь содержала, приводил строчку из постановления СНК под председательством Ленина, в котором предписывалось взять из числа крестьян заложников и расстрелять. Яковлев не привел постановление в целом, а в нем требовалось, чтобы крестьяне деревень, расположенных в 20 верстах вдоль железной дороги, срочно очистили пути от снега. В противном случае Ленин действительно предписывал из тех деревень, которые уклоняются от работ, взять заложников и расстрелять их, если пути к установленному сроку не будут расчищены. Понятно, что Петроград тогда умирал без хлеба, его нужно было срочно завезти, а занесенные снегом пути не позволяли этого сделать. Ситуация была крайней, но все-таки от таких приказов мороз по коже...

Последним актом гражданской войны стал сокрушительный удар Красной Армии, состоящей почти сплошь из крестьян, по остаткам Белой Армии под командованием Врангеля. А ведь, пожалуй, никто не дал столько разных привилегий крестьянам, как Врангель. Достаточно сказать, что в его армии расстреливали офицера-добровольца за кусок отнятой у крестьянина колбасы.

Тем не менее, белые войска сидели в Крыму голодные, глядя, как крымские крестьяне нагло перепродают зерно в Турцию. И добили Врангеля крестьяне, ставшие красноармейцами, крестьяне, отцов и братьев которых большевики в это время жестоко давили продразверсткой. Получается, что российские крестьяне, которых большевики и грабили и расстреливали, шли в бой и умирали именно за власть большевиков. Почему?

Чем трусливее и подлее человек, тем охотнее он утверждает, будто крестьяне шли воевать за большевиков только потому, что в противном случае в ЧК их бы расстреляли. Кстати, он же усердно доказывает, что и Советская Армия выиграла войну с Гитлером только потому, что ее солдаты боялись: за новые поражения Сталин их не пощадит. Хотя эта версия и подлая, так как представляет народ сборищем трусливых негодяев, но ее усиленно муссируют некоторые органы формирования общественного мнения.

Расстрел дезертира, как, впрочем, и любое другое наказание, – это не месть. Государство не мстит, оно предупреждает. В «Песни о вещем Олеге» ее герой стремится «отмстить неразумным хазарам», но это не значит, что Киевская Русь мстила, Олег, возможно, мстил, но не Русь. Русь предупреждала следующий «буйный набег» на свои «села и нивы».

Любое наказание преступника – это предупреждение подобных преступлений. Государственный аппарат, уклоняющийся от своей обязанности наказать преступника, сам преступает закон. Это обычно понимают.

Не понимают другого. Преступник нарушает справедливость. Совершая преступление, он добивается какого-либо преимущества для себя по сравнению с законопослушными гражданами. При наказании его восстанавливается справедливость: никто не имеет права добиваться в обществе преимуществ иначе, нежели признанными в этом обществе способами, законными способами.

Кем по сути своей, является дезертир? Человеком, решившим, что он сумеет спастись от смерти в бою за счет других, которые в этом бою погибнут. Они пойдут на смерть, а он в тылу будет насиловать их вдов. Про таких говорят: «Слишком умный».

Когда перед строем расстреливают дезертира – это не только предупреждение потенциальным дезертирам. Это и успокоение гражданам, не собирающимся дезертировать, гражданам, намеревающимся честно исполнить свой долг: «Идите в бой спокойно. Убьют вас в бою или нет – неизвестно. А с этим мерзавцем – как вы увидели – уже все ясно. И с другими будет то же».

Лет двести назад еще можно было укомплектовывать армию солдатами, которых туда привели силой, которые ни под каким видом не хотят воевать.

Скажем, в английском флоте матросов набирали против их воли – специальным командам разрешалось хватать на улицах английских граждан и силой тащить на корабль. Но корабль — это специфическое место боя, с него не сбежишь. Капитан, подведя английский корабль к кораблю противника или сцепившись с ним на абордаж, не оставлял насильно набранным матросам иного выхода – надо было сражаться.

Или, скажем, насильно рекрутированная пехота в армиях германских княжеств. Опять специфика. До боя они жили достаточно обеспеченно, после боя всласть грабили, а к месту боя их вели под конвоем, и в самом бою им некуда было деться – форма, надетая на тебя пусть даже насильно, такова, что противник, не раздумывая, убьет: ему некогда разбираться, доброволец ты или нет.

Фридрих II, имевший очень сильную армию, тем не менее водил ее к месту боя в окружении гусар и приписывал полководцам ни в коем случае не проводить свою пехоту по лесным дорогам – там гусары теряли над ней контроль, и пехота могла разбежаться.

Но способы ведения войны изменились, теперь противоборствующие силы стали образовывать фронты, разграничивающиеся порою сплошной линией полевых укреплений, за этими укреплениями они копили силы иногда в течение многих месяцев. Использовать при этом армию, состоящую из довольно большого количества людей, не знающих, за что они должны умереть или не желающих за это умирать, стало невозможно. Такая армия имела тысячи путей для перехода на сторону противника.

До присоединения к СССР прибалтийские государства имели свои вооруженные силы – по одной дивизии. После присоединения Литвы, Латвии, Эстонии эти дивизии вошли в состав Красной Армии и с началом Великой Отечественной войны вместе с нею отступали. Но использовать их в бою против немцев не удалось. Из эстонской дивизии, занявшей позиции на фронте, тут же перебежало к немцам 800 человек профашистски настроенных эстонцев. Эти дивизии пришлось с фронта снять, разоружить и переформировать в строительные.

Воевать во главе армии, солдаты которой не хотят воевать, – или невозможно, или очень и очень затруднительно.

Наверное, наиболее характерным примером может служить армия США – отрада наших сегодняшних мудраков. Если к ней присмотреться внимательно, то станет видно, что в нынешнем столетии, когда и в СЩА органы формирования общественного мнения захвачены мудраками, американская пехота фактически небоеспособна и не сумеет противостоять более-менее упорному противнику. Напасть на безоружных, слабовооруженных или деморализованных эта пехота может. Но справиться с достойным врагом не в состоянии. Пока авиация и артиллерия США не уничтожат боевые позиции противника, американская пехота бесполезна.

Высадившись в Европе в 1944 году, американские пехотные подразделения продвигались вперед лишь тогда, когда противник издалека буквально смешивался с землей. Советские военные корреспонденты еще в ту пору с удивлением отмечали этот факт. Скажем, американская дивизия приближается к французскому городку. Десяток немецких фольксштурмовцев обстреливают американский разведдозор, садятся на велосипеды и уезжают из городка. Американский генерал вызывает авиацию, она сравнивает городок с землей. Пехота победно входит в город, имея трофеями... несколько тысяч уничтоженных бомбежкой мирных французских граждан.

При высадке американцев в Сицилии немцам удалось их несколько потеснить. Началась паника. Американский генерал Паттон срочно прибыл на место действий. В полевом госпитале он обнаруживает абсолютно невредимых американских солдат с диагнозом: «перепугался». Один лежит на койке в каске, с головой укрывшись одеялом. Симптомы: ему все время кажется, что над ним свистят немецкие пули. Паттон выхватил револьвер и попытался выгнать «раненого» на позиции, но не тут-то было, врачи не дали. А впоследствии комиссия конгресса и мудраки в прессе так зашельмовали Паттона за это ( хотя он официально и извинился перед тем солдатом) , что фактически поставили крест на его карьере.

Как известно, Советская Армия до 9 мая не сумела занять те территории Германии, которые были определены договором как зона советской оккупации и на которых впоследствии была создана ГДР. После капитуляции Германии американцы добровольно освободили их. Были люди, которые упрекали за это Трумэна. Дескать, если бы американцы не ушли с этих территорий, то не было бы ГДР и последующего противостояния двух блоков. Но существует версия, почему Трумэн выполнил условия договора. Она такова.

Победить в войне с Японией без сухопутных войск было невозможно. Сталина связывал с американцами договор о вступлении СССР в войну с Японией после победы над Германией. Предусматривалось, что в этой войне пехота будет советская. Так вот, Трумэн освободил территории в Германии, боясь, что в противном случае Сталин нарушит договоренность относительно Японии.

Возникает вопрос: «Почему Трумэн не вывез из Западной Европы свои довольно многочисленные войска в Японию и не пренебрег помощью СССР?» Одна из версий гласит, что это невозможно было сделать, так как по дороге в Японию американская армия могла «самодемобилизоваться», иными словами – разбежаться.

Да и в «славной» кампании против Ирака американцы так и не ввели в дело свою полумиллионную армию, предпочитая принудить его к сдаче бомбовыми ударами по мирному населению. И это не случайно.

Что оставалось делать командующему экспедиционным корпусом США на Аравийском полуострове генералу Шварцкопфу? Ведь всего за несколько лет до этого анонимный опрос среди солдат лучших войск США – морской пехоты – показал, что 21 процент этих наемников постарается уклониться от любого боя в любом случае.

Но ведь здесь идет речь об армиях различных государств и о войнах, которые ведут эти государства между собой. А как быть в случае гражданской войны, когда солдаты одной воюющей стороны элементарно могут переходить на сторону противную? Как в этой ситуации собрать армию посредством насилия? Нет, это невозможно сделать!

В Красную Армию большевики призывали крестьян без их желания, и в Белую призыв также был в основном насильственным. Однако победили красные, и это говорит о том, что идеи красных были созвучны идеям народа, крестьяне, воевавшие в Красной Армии, понимали, за какие ценности они умирают, и были согласны с этими ценностями.

Белые оказались слабее, хотя имели огромное материальное преимущество перед красными.

Действительно, белые почти всегда имели под своей властью хлебные области России, лишая хлеба красных. На протяжении всей войны столицы красных – и Москва и Петербург – непрерывно голодали. Белые захватили весь золотой запас царской России. Белым помогала Антанта – как оружием, так и живой силой. Тем не менее они потерпели поражение. Почему? Единственно возможный ответ — они не выдвинули идеи, которые бы крестьяне сочли достойными борьбы.

Именно крестьяне. Во-первых, рабочих в России было немного; во-вторых, рабочие России — это те же крестьяне, в лучшем случае, они пролетарии в первом поколении; в-третьих – идеи белых были не чужды и части рабочих – в армии Колчака была дивизия, состоящая из рабочих.

Надо ли считать, что идеи марксизма прочно завладели умами крестьян – основы русского народа? Автор считает, что эти идеи вообще не имели для крестьян ровно никакого значения. Автор полагает, что крестьяне тех времен не имели представления, что такое марксизм и на что его намазывают. Наверное, они повторяли вслед за своими вождями слова: «диктатура пролетариата», «социализм», «коммунизм» и т.п. Но смысла их, надо думать, никто не понимал. Все говорили эти слова, ну и крестьяне тоже. Не упрекать же не знающих церковнославянского верующих за то, что они каждый день читают молитву «Отче наш» и не могут объяснить, значение слов «иже еси» из этой молитвы.

Да и что говорить о крестьянах той поры, если в наше время все эти горбачевы, ельцины, яковлевы, поповы, бурбулисы со своей многомиллионной компанией мудраков, паразитировавшие всю сознательную жизнь на марксизме, так и не поняли основ его политэкономии?

Тогда остается вопрос: «За что конкретно воевали крестьяне под руководством большевиков? За землю? Но землю, так или иначе, им предлагали и белые, да и земля в России – не столь уж большой дефицит. Можно было не воевать, а уехать в Сибирь на пустующие черноземы. Так за что?

Ответ один: «За извечную русскую демократию, предстающую теперь в виде сельских Советов. Не просто за землю, а за землю, находящуюся в распоряжении только тех, кто ее обрабатывает».

Идеи марксизма полностью совпали в некоторой части с русской идеей, и они победили в России вопреки другим положениям Маркса, к великому недоумению самих победителей.

Вначале, сразу после прихода к власти, большевики своими декретами полностью освободили крестьян от паразитов. Передав власть сельским Советам, они избавили крестьян от засилья бюрократии, правда, очень ненадолго и полностью освободили от буржуазии Декретом о земле. Что самое смешное, Декрет о земле был левоэсеровским, Ленин впоследствии упрекал левых эсеров за несговорчивость при закрытии правых газет – дескать, мы пошли вам навстречу, приняли Декрет о земле, а вы не хотите поддержать нас в этом вопросе.

Строго говоря, в те годы к власти должны были бы прийти левые эсеры, как чисто крестьянская партия. Но у них не хватило лидера такого ума и мужества, как Ленин. Надо думать, что именно это определило персональный состав правительства.

Согласно русскому образу мыслей, правительство — это царь, а царь – отец России. И семья понимает, что когда ей очень плохо, когда в ней разлад, то отец может и обязан применить очень крутые меры. И когда Ленин приказывал расстреливать тех, кто не очищает пути от снега, крестьянин, задетый этим приказом, мог и протестовать, и ругаться, но в душе он понимал, что отец, у которого часть семьи умирает от голода, обязан любыми способами спасти ее. Ведь сегодня он расстреливает (или грозит расстрелять) тех, кто не спасает от смерти петербуржцев, но завтра он, возможно, столь же жестокими мерами заставит петербуржцев спасти от смерти крестьян.

Когда по приказу большевиков продотряды выгребали по деревням почти весь хлеб, довольных этим там не было, но и ограбленные продразверсткой крестьяне в душе понимали: а где еще отцу взять хлеб для семьи, как не в самой семье? Да, это было и тяжело и обидно, но Ленин действовал так, что у народа не оставалось ни малейших сомнений в том, что он действует исключительно во имя народа, и народ соглашался с Лениным в главном, хотя, возможно, и был недоволен большевиками за их отдельные действия. Народ признал Ленина отцом, признал за его «дворянами» — большевиками право на власть и в трехлетней гражданской войне отвоевал это их право.

Гражданская война 1918-1920 годов была войной за народную справедливость, за русскую национальную идею, за русскую демократию. Народ победил, но ненадолго, плодами победы тут же воспользовалась бюрократия – теперь уже большевистская. Тем не менее, победа в этой гражданской войне была достигнута, народ сбросил с себя паразитов одного рода, но вот бюрократию не осилил. Винить большевиков в этом нечего, средство от бюрократии тогда еще не было изобретено. И все-таки эта победа обнадеживала, поскольку в первой гражданской войне народ потерпел полное поражение.

Эта война началась в сентябре 1773 года и закончилась к лету 1775- го. В нашей истории она носит название крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева, в более ранней трактовке — пугачевского бунта.

Подготовил почву для этой войны мудрак у власти император Петр III Федорович. М.Горбачев – его точная копия.

Петр III был сыном немецкого герцога и дочери Петра I – Анны Петровны, то есть внуком Петра Великого. Кстати, по отцовской линии он являлся внуком и самого сильного и страшного противника Петра I – шведского короля Карла ХП. Славная кровь текла в его жилах, да вот толку от этого не было никакого.

В 1742 году императрица Елизавета Петровна (его родная тетка) объявила его, 14-летнего юношу, наследником российского престола. Последующие 18 лет жизни в России русского из него сделать не смогли, он как был, так и остался немецким герцогом, помешанным на «западной цивилизации», восторженным поклонником военных талантов нещадно битого русскими войсками прусского короля Фридриха II. Скорее всего, он страдал инфантилизмом: так и не вышел из детских представлений о жизни.

Став в 1761 году императором, Петр III стал на «западный манер» мудра чествовать как только мог и за год успел многое.

Мы писали, что по понятиям русских — что крестьяне, что дворяне — все рабы государства и его главы – царя. Только одни служат ему сохой, другие – копьем. А по западному обычаю – дворяне чуть ли не ровня королю, заключают с ним договоры, крестьяне же – их личные рабы.

Сообразно русской натуре, война – это всеобщее горе и начинать ее следует только в том случае, если иным способом невозможно предотвратить реальную опасность вражеского вторжения в Россию. В обычае было у царей, например у Ивана Грозного, в указе о начале войны объяснять всем, как много усилий предпринял царь (отец – не забудем это), чтобы избежать ее. А по западному образу мыслей, война – это единственная потеха, достойная рыцаря.

По западному обычаю и закону, простой народ – это скот и его можно продать и подарить, как скот. А по представлениям русских, это невозможно, нельзя продать из государства-семьи сына или дочь.

Восемнадцать лет прошли для Петра III даром – он ничего не понял. Окружил себя такими же, как он сам, советниками, и те подготовили для него целый ряд указов, вопиющих по своей дикости, указов, за любой из которых этого царя Россия имела право распять.

Давайте рассмотрим его поступки с точки зрения тогдашнего русского, русского – сына своей Родины.

Петр III заключил мир с Фридрихом II, вышел из Семилетней войны и этим предал своего союзника в борьбе с Турцией и крымскими татарами — Австрию.

После чего он взял и подарил своему кумиру – Фридриху II Пруссию, чем снова произвел его в короли. Даже если не говорить о военных, стратегических и экономических интересах России, не говорить о пролитой за Пруссию русской крови, то и в этом случае его поступок просто в голове не укладывается. Ведь жители Пруссии стали россиянами, они дали присягу на верность России, как можно было их, на манер скота, дарить?

Далее, этот мудрак объявил войну Дании, у которой были трения с его бывшим герцогством. Но что Дания России? Бог знает где находящееся государство, с которым у Российской державы никогда не возникало никаких проблем, более того, дружески относящееся к России государство. Как объяснить необходимость этой войны русским? Петру III и в голову не приходило, что это надо как-то объяснять. Он же император, рыцарь. А для рыцаря война – его родная стихия. Вот надумал он объявить войну – и подданные-скоты должны идти по его приказу умирать неизвестно за что.

Когда он «обрадовал» этим известием фельдмаршала графа Разумовского, то тот заметил, что для войны с Данией нужны две армии, и в ответ на недоумение императора пояснил: «Вторая армия будет штыками гнать первую в бой».

Этими действиями Петр III развенчал себя как российского императора в глазах русских дворян, стало очевидно, что это не император, вернее – не российский император. Дворянами он был смещен, посажен под арест и вскоре убит. Народу объявили, что умер он естественной смертью (впрочем, для подобных мудраков именно такая смерть и естественна), но слухи, конечно, по России поползли.

Однако мир с Фридрихом II, дарение ему Пруссии, война с Данией -все это мало касалось основной массы народа – крестьянства. Хуже было другое.

Он освободил монастырских крестьян от крепостной зависимости. Фактически, он передал их в крепость бюрократии, так как, в условиях того времени, эти освобожденные крестьяне (их стали называть «экономическими») отрабатывали ту же барщину, но только на землях, принадлежавших уже не монастырям, а государству, и под присмотром не монастырской братии, но алчных, живущих одним днем чиновников. Тем не менее, имя Петра III оказалось причастным к понятию... «свобода».

Наверное, и это Россия пережила бы без больших потрясений. Но Петр III на западный манер освободил от службы Отечеству дворян.

Ни он, ни сегодняшние мудраки не поняли, что если дворянин больше не обязан защищать государство, то есть – крестьян, то почему тогда крестьяне обязаны его содержать за счет своего труда? По западным понятиям, в этом не было ничего необычного, но по русским представлениям, он посадил на шею крестьян паразитов. А свободолюбивые русские, в отличие от людей Запада, паразитов на своей шее не терпят, и привить им подобную терпимость трудно.

С русской точки зрения, следующим шагом должно было стать освобождение крестьян от крепости у помещиков. Но... царь внезапно умер. И народ стал ждать освобождения от Екатерины II.

Ждал напрасно. Екатерину вознесли на престол вооруженные руки дворян. Им (даже преданным России) дарованная вольность была выгодна. Императрица не могла отменить указ о вольности дворянства из-за опасения за собственную судьбу и не могла освободить крестьян и оставить без материальной поддержки военную силу Российской империи – дворян. Она оказалась в безвыходной ситуации, а может, и не спешила искать выход.

А крестьяне ждали... Год, два... пять. Среди них начались волнения, численность бунтовавших росла, накануне гражданской войны во внутренних губерниях России в волнениях участвовало уже около 250 тысяч крестьян. Для тогдашней малолюдной России это огромное количество. Солдаты для народной армии будущей гражданской войны были готовы, но некому было принять власть над ними, некому было подобрать эту власть.

И, наконец, такой человек нашелся. К концу 1773 года взбунтовались яицкие казаки, не желавшие идти на войну с Турцией. Образовалось некое количество вооруженных людей (сначала – 80 человек), поставивших себя вне закона. Разумеется, им срочно потребовался кто-то, чей авторитет мог бы придать их поступкам видимость законных. Этот кто-то объявился. Неграмотный донской казак, хорунжий с боевым опытом. Звали его Емельян Пугачев, но он возглавил яицких мятежников под именем Петра III, якобы чудом спасшегося от смерти и скрывавшегося среди народа.

Странного в этом ничего не было. Петру III вообще везло на «посмертные деяния». Подсчитано, что в различных крестьянских бунтах он «восставал из мертвых» до 40 раз. Но здесь обстоятельства были особые. События развивались на окраине России, где исполнительная власть и так была слаба, а вдобавок взбунтовались военные люди.

Но кто поверит неграмотному казаку, что он царь? Тот, кто знает, как настоящий русский царь должен поступить. Ведь Петр III «не успел» освободить крестьян, следовательно, настоящий русский царь, вновь придя к власти, обязан это сделать.

И Емельян Пугачев это сделал – он освободил от помещиков крестьян, и теперь уже мало кто из них сомневался, что он настоящий царь и есть и что дворяне к выгоде своей хотели его убить. Ненависть крестьян вылилась на дворян, нового царя признали на огромных территориях, за год войны под знамена Пугачева встало свыше 100 тысяч бойцов. Для сравнения: фельдмаршал Петр Румянцев в это время воевал (уже за Дунаем) с турками и татарами и никогда не имел под своей командой более 40 тысяч человек.

Но противоборствующая сторона – правительство Екатерины – не была дискредитирована перед народом внутренних и западных губерний, исполнительная власть России была крепка, то есть силы антинародной стороны в этой войне были велики. Тем не менее, оказать сопротивление Пугачеву, опираясь только на внутренние резервы, Екатерина не могла, хотя в ход было пущено все: против собственного народа вооружили даже нехристей и чужаков — пленных турок.

Тогда Екатерина срочно заключила преждевременный мир с Турцией, прервав дотоле успешную войну с ней, и двинула с турецких границ против Пугачева армии во главе с такими прославленными полководцами, как Суворов и Румянцев.

В сентябре 1774 года Пугачева предали казаки, и к весне 1775-го обезглавленная народная армия перестала оказывать сопротивление. Эта гражданская война закончилась победой идей мудрака Петра Ш. Победы русской идеи народу пришлось ждать еще 145 лет.

Давайте попытаемся ответить на вопрос: «Что требуется для того, чтобы в России вспыхнула гражданская война?»

Во-первых. Нужно нарушить социальную справедливость в России, для чего свободолюбивых русских надо рассматривать на западный манер -то есть считать их скотом, который все стерпит.

Во-вторых. Необходимо время, чтобы та часть народа, которая получит выгоды от нарушения справедливости, численно окрепла, иначе эти люди будут моментально раздавлены и воевать будет некому.

В третьих. Народу понадобятся вожди, и хотя за ними дело не станет, но этим вождям потребуется нужная и понятная народу идея, а также первоначальная военная сила, на которую они будут опираться до того момента, пока вооружится достаточное для расправы с негодяями количество народа. Иными словами – необходим бунт армейских частей.

А что требуется, чтобы нарушить социальную справедливость? Во-первых. Тупой мудрак у власти, мудрак, который перестает понимать сам, что творит, являясь марионеткой в руках либо таких же тупых, либо действующих в своих корыстных интересах советчиков.

Во-вторых. Необходимо, чтобы этот мудрак начал внедрять в стране идеи «цивилизованного мира», не понимая и не желая понять, что по степени цивилизованности Россия стоит выше всех остальных стран, по степени социальной справедливости она их давно опередила, и внедрение чего-то такого, что терпят западные народы-рабы, толкает русских назад, а долго они по этому пути идти не будут.

А что требуется, чтобы эти идеи были внедрены в головы других, чтобы мудраку сразу же не оторвали его собственную?

Нужно отдать мудракам «западного» толка органы формирования общественного мнения, дабы они убеждали народ, будто все, что делает мудрак, стоящий у власти, – делается на благо народа. Для этого, кстати, не надо формально передавать мудракам газеты, радио, ТВ.

Наши журналисты начинают заниматься своей работой в молодые годы, тогда, когда они еще нигде никаким Делом не занимались и профессионально ни в чем, кроме секса, не разбираются. Наши журналисты – мудраки по должности. Они, абсолютно убежденные в собственной правоте, с умным видом внушают народу мысли, сути которых сами не понимают.

Этим людям нельзя позволять работать без контроля, им нужно объяснять, что такое хорошо и что такое плохо, так как сами они не в состоянии этого понять. Их и винить за это не приходится. Если человек не работал в экономике, то что он о ней может знать? Что он будет пропагандировать? Только то, что внушают ему другие, которых он считает мудрыми. Если он никогда не водил в бой солдат, не видел их убитыми из-за допущенных им, командиром, ошибок, более того, если он даже не служил в вооруженных силах, то что он может знать об армии? Что будет внушать другим?

Чем дольше мудраки в прессе будут орудовать, тем больше воспитают среди населения людей, верящих в благотворность идей западной цивилизации. Тем более многочисленной будет антинародная армия, тем больше крови прольется в гражданской войне.

Все ли сделано в Советском Союзе, чтобы на его развалинах началась гражданская война огромного масштаба?

После Сталина у власти в СССР постоянно находились мудраки, которые уже не понимали сути своих действий и поступали определенным образом только потому, что до них в государственный оборот были введены правильные идеи, которые и они, эти мудраки, считали правильными, верили в них, не понимая сути.

«Экономика должна быть плановой» – это действительно так, и мудраки от Хрущева до Горбачева довели плановость до абсурда именно потому, что не понимали, зачем, почему нужна плановость, что она дает экономике и народу.

«Пресса должна быть под контролем КПСС» – это тоже правильно, но ведь ни один мудрак не соображал, почему. Скажи ему, что Наполеон считал вонючую газетку по силе равной дивизии, и мудрак будет охотно повторять сказанное – ведь Наполеон считается мудрым. Но почему действительно неглупый Наполеон предпочитал иметь в армии на одну дивизию меньше, чем терпеть вонючую газетенку – это мудраку непонятно. «Свобода слова, свобода слова!» – будет вопить он, не соображая, от чего слово требуется освободить. Неужели от службы народу? Если так, то о какой же демократии ты болтаешь?

Славолюбие мудрака Горбачева кончилось трагедией. Он упразднил контроль над мудраками прессы, и все убедились в том, что и заранее должно быть ясно: умных журналистов у нас было столь мало, что их моментально смела лавина мудраков.

Пресса уничтожила исполнительную власть СССР. Что бы ни делали его чиновники по защите народа, по исполнению своего долга, пресса обливала их грязью и убеждала население, что эти действия во вред народу.

Мудраки в прессе обеспечили выборы народных депутатов СССР почти сплошь из мудраков. Эти мудраки предали народ немедленно, как только представился первый же удобный случай продать его с выгодой или без больших потерь лично для каждого.

Среди членов правительства СССР не оказалось ни Петра I, ни Ленина, ни Сталина. Правительство то ли сделало жалкую попытку исполнить свой долг перед народом, то ли имитировало его исполнение в августе 1991 года – и без сопротивления отдало власть бюрократии.

К началу 90-х годов ситуация в СССР стала точно такой же, как в Российской империи накануне пугачевского бунта. Очередь только за мятежом в армейском соединении и за несколькими решительными людьми во главе этого мятежа.

Но в отличие от пугачевского бунта, народ в этот раз не проиграет войну. Средства связи не дадут этого сделать.

Война обещает быть очень кровавой, так как предполагаемые вожди, к несчастью, не выдвинули убедительных идей для народа и сами боятся войны. А это усугубит разделенность населения и затянет боевые действия.

Судя по тому, как развиваются события, нетрудно прийти к заключению, что война неизбежна. Сегодня уже поздно ее бояться.

Тем не менее ее можно еще предотвратить, и данная книга именно этому посвящена.