ИНТЕЛЛЕКТ ВОЖДЯ

ИНТЕЛЛЕКТ ВОЖДЯ

Вообще-то сочетание слов «интеллект» и «Ельцин» вызовет улыбку и у самых ревностных сторонников Б.Н., даже таких, как поп Якунин. «Вот уж чего не надо – того не надо», – скажут они. Это самое главное, что не требуется бюрократии от своего вождя. Вождь не должен соображать, что он делает, не должен самостоятельно предсказывать события.

Мало-мальски умному человеку было абсолютно ясно, что «освобождение цен», уход государства от их контроля при одновременном открытии границ для западного покупателя (то есть создание условий, когда на базаре всего один продавец и много покупателей) вызовет стремительный, обвальный рост цен на сырье, а вслед за ним и на все остальное. Ни один нормальный человек в преддверии этого не пообещал бы избирателям, что он ляжет на рельсы, если цены поднимутся. Но Ельцину объяснили, что все в порядке, что так можно говорить и обещать – он и обещал.

Характерным для Ельцина, и это понятно, является чтение с бумажки любых выступлений, даже самых простых, отказ от любых прямых разговоров с политическими противниками. Практически каждое его самостоятельное выступление поправляется или впоследствии дезавуируется окружающей его бюрократией. Дело доходит до того, что его смело правят и просто редакторы. Автору запомнился случай, когда Ельцин вдруг сам начал говорить на собрании промышленников и призвал к расправе над оппозицией, тогда немногочисленной, в Верховном Совете России. Это выступление, сразу же переданное по радио, уже было отредактировано, а впоследствии была объявлена ставшая обычной для Ельцина формула: дескать, он был больной и наглотался таблеток.

Впечатление такое, что в области общественной жизни и политики он не только ничего не понимает, но и не помнит. Не только законов страны, но и самых последних государственных идей. Скажем, в Германии он клялся в любви к немцам, читая это по бумажке, а спустя пару недель в Саратове, когда за ним не уследили и он получил возможность выступить самостоятельно, не моргнув глазом, сообщил, что переселит немцев на артиллерийский полигон.

Интересно, что после государственного переворота в августе 1991 года, когда у бюрократии было по горло дел, Ельцина просто услали на отдых -чтобы не мешал.

Оппозиция издевается, что все указы Ельцина делятся на три типа: 1) антиконституционные; 2) «меня не так поняли»; 3) «меня опять подставили».

Умственные способности Ельцина или, точнее, наличие их отсутствия, казалось бы, не вызывают сомнения.

Но если мы откроем мемуары Ельцина, то удивимся большому количеству его интеллектуальных побед, особенно в детстве и юности. Мемуары пестрят сообщениями: «с учебой всегда было все в порядке – одни пятерки»; «в аттестате одни пятерки»; совершенно не учился в десятом классе и вдруг – «правда, всех пятерок мне не удалось получить, по двум предметам поставили четверки»; без подготовки при поступлении в институт «две четверки, остальные пятерки»; «получал на экзаменах одни пятерки, хотя очень много времени отнимал волейбол, тренировки, поездки на соревнования»; «я ему однажды одну задачку решил, очень трудную, которую у него среди студентов лет десять до меня никто осилить не мог»; «диплом пришлось писать вместо пяти месяцев за один... тема дипломной работы – «Телевизионная башня»... и все-таки сдал диплом, защитился на «отлично».

Прямо теряешься: такой умный мальчик был в детстве, и на тебе – такое получилось к старости. Правда, настораживает, что у Бори не осталось никаких воспоминаний по поводу любых упражнений интеллекта. Мы не знаем, прочел ли он когда-нибудь хоть одну книгу, в его языке нет никаких намеков на литературу, на ее героев или события. И возникает вопрос: «А был ли мальчик? Были ли пятерки?»

В мемуарах поразительно мало дат, в связи с чем трудно сопоставить события жизни Ельцина с событиями в стране. Мы знаем, что он родился 1 февраля 1931 года, а институт закончил в 1955 году. Поскольку нет никаких указаний, что в институте он брал академотпуск, и четко сказано, что поступил туда в год окончания школы, то окончил он десять классов летом 1950 года, когда ему было почти 19,5 лет. В армию в то время призывали в 19 лет и только осенью, а в армии тогда был страшный недобор. Ребята призыва этих лет служили по 5-7 лет вместо 3. Отметим, что у Бори не было альтернативы – поступать в институт или нет: в противном случае его ждала армия. Вычтя из 1950 года три года 8-10-го классов, мы получим время окончания семилетки – 1947 год.

Посчитаем с другого конца. В школу Боря должен был поступить в сентябре 1937 года, когда ему было б лет и 8 месяцев, либо в сентябре 1938 года в возрасте 7 лет и 8 месяцев: Поэтому, отлично учась, он должен был бы кончить семь классов максимум в 1945 году. Куда у Бори делось 2 или 3 года?

В мемуарах нет никаких указаний, что Боря тяжело болел и на этот срок был прикован к постели, да и в этом случае его могли учить на дому.

Ответ как будто один: Боря учился очень плохо и в нескольких классах сидел по два года. Тогда в школах такое практиковалось. Становится понятным инцидент, который затеял Боря на выпускном вечере после окончания семилетки – ибо никакая десятилетка очного обучения ему не «светила». Ему было 16,5 лет, он уже имел паспорт и должен был идти работать и учиться в вечерней школе.

Смотрите. На выпускном вечере Боря, испортив всем праздник так, что это невозможно было ни забыть, ни замять, обвиняет учительницу, а следовательно, и школу, и гороно в использовании детского труда, что является преступлением. А сам он становится борцом за справедливость, которого обижают за критику. Боря начинает ходить по инстанциям, привлекая к гороно и школе внимание «компетентных органов». Не забудем, что это было в 1947 году. Естественно, школа сдалась, а Боря заработал капитал, которым пользовался и в дальнейшем, правда, в другой школе. В старой школе учителя, которых Боря поставил на грань тюремной отсидки, учили ведь и других мальчиков, и тем мальчикам в десятом классе было столько же лет, сколько Боре в восьмом. Встречаться с ними каждый день в школьных укромных местах Боре не должно было улыбаться. Естественно, что ему лучше было уйти туда, где его пока не знали.

У людей, не учившихся в институтах и сохраняющих к ним трепетно-уважительное отношение, может возникнуть вопрос: «Как Боря, так плохо учившийся в школе, мог поступить в институт?»

Во-первых, есть данные, что отец Бори занимал к тому времени очень высокий строительный пост. Во-вторых, что, может, и более существенно, Боря был увлеченный и очень способный спортсмен. А у спортсменов в институтах особый статус.

С автором в параллельной группе учился мастер спорта по вольной борьбе. Хороший парень и великолепный борец. Все его соперники знали, что он будет бросать их через грудь, знали – и ничего на ковре с ним сделать не могли. Очевидцы рассказывали, что, когда парень сдавал математику, отчаявшийся преподаватель, чтобы получить хоть какую-нибудь запись на экзаменационном листочке борца, начал ему диктовать: «Пиши: А в квадрате плюс Б в квадрате» – и парень, наморщив лоб, стал обводить буквы квадратиками. Но ничего – пока он на ковре бросал всех через грудь, тренер регулярно сдавал за него все сессии.

Что касается того, как Боря решил задачку, которую до него десять лет никто не мог решить, то это легенда. Институты имеют план по подготовке кадров ученых и преподавателей, а потому всегда стараются оставить в аспирантуре наиболее толковых студентов. И такого уж точно оставили бы, даже не будь он еще и спортсменом. Но в книге и намека нет, что кто-то Боре это предлагал.

Теперь о дипломной работе за один месяц вместо пяти. Автор вспомнил еще один анекдот из своей жизни. Как-то студентом, зайдя на кафедру, он увидел, что его научный руководитель расстроен. Спросил почему. И тот в сердцах рассказал: кафедра делила между преподавателями студентов-дипломников, и профессор Чуйко, пользуясь отсутствием этого доцента, подсунул ему двух тупиц, за которых нужно было писать дипломные работы самим руководителям. На следующем заседании кафедры руководитель автора возмутился и потребовал справедливости. Одного тупицу вернули хитрому Чуйко. «И надо же, – поражался руководитель, – вчера вечером тупица, которого я вернул Чуйко, напился вдрызг в общежитии и с четвертого этажа помочился в лестничный пролет, да так удачно, что попал на поднимающегося по лестнице с проверкой декана! Теперь его уже отчислили. Ну почему мой тупица не догадался это сделать?!»

То есть в том, что Ельцин за один месяц написал дипломную работу, нет ничего удивительного – мог и за один день. Заметим, что после института он не стал работать инженером, а целый год фактически ошивался на стройке, копя в трудовую книжку записи об освоенных рабочих профессиях. Он присматривался и набирался опыта.

Так что нет никакого несоответствия между теми умственными способностями, которые Ельцин проявляет в настоящее время, и его детством и юностью. Но надо понять вот что. Неспособность Ельцина разобраться в вещах более-менее абстрактных, требующих специальных знаний или самостоятельного анализа фактов общественной и производственной жизни, не означает, что он какой-то юродивый или неполноценный. В нормальном быту, что касается личных конкретных дел, он вполне сметлив и понятлив. Более того, автор думает, что он был для многих симпатичным приятелем и мог легко поддерживать беседу о женщинах, спорте, выпивке, деньгах, личных и семейных делах – то есть о том, о чем люди обычно говорят в 95 процентах случаев. В разговоре о предметных вещах он никому не мог казаться глупым, да и не был им, а беспредметной болтовни в отличие от Горбачева он без бумажки просто не вел. В принципе по своему уму это нормальный, сметливый мужик, но не на том месте и не с тем характером и амбициями.