Отречение от Христа

Отречение от Христа

С самого начала нашего исследования было показано, что некоторые поступающие в орден были в ряде случаев подвергнуты испытанию отречением от Христа. Рассмотрим подробнее эту проблему.

С 11 апреля 1309 г. по 26 мая 1311 г. следственная комиссия допросила 231 свидетеля, из которых 225 тамплиеров (рыцарей, приоров, священников, слуг) и шесть свидетелей, не принадлежавших к ордену.

И вот без всякой пытки 107 тамплиеров признали, что при вступлении в орден они, согласно обряду, отреклись от Иисуса Христа «устами, но не сердцем», и что они плевали, но не на крест, а в сторону креста, и что они целовали и их целовали в губы и в копчик. 16 человек утверждали, что обвинения ложны, и что ничего подобного не было во время их посвящения. Двое заявили, что они отказались отречься от Христа. 153 человека отрицали, что им разрешалось мужеложество, дабы не согрешить с женщиной. Двое из них даже заявили, что в момент посвящения их предупредили о строгой каре за содомский грех. Однако 72 обвиняемых признались, что такие рекомендации им давались, дабы они не имели сношений с женщинами. Однако они заявили, что не воспользовались этим.

Все отрицали поклонение черной кошке. 219 человек отрицали и поклонение идолу в виде головы, якобы происходившее в момент посвящения или на церемониях капитула.

И конечно, все они заявили, что верят в таинства Церкви и что капелланы ордена ни разу во время мессы не пропустили слов «Ecce enim corpus meum…» («Это есть мое тело»). Но что они могли знать доподлинно? Священник во время мессы мог пробормотать какие угодно слова, и никто из служек ничего бы не понял. Тем более если их не было рядом.

Наконец, они заявили, что Великий магистр, не будучи священнослужителем, никогда никого не исповедовал и не давал отпущения грехов без исповеди. Он мог простить дисциплинарные проступки, но это, естественно, входило в его административные функции.

Напомним, что Великий магистр получил от папы право посвящать братьев в рыцари без особого на то разрешения Святейшего престола. Так записано в ст. 677 Устава ордена. Лишь рыцари, ранее отлученные от церкви, должны были перед вступлением в орден получить отпущение грехов и епископское благословение.

Что же до знаменитых веревок (о которых пойдет речь дальше), они никогда не прикасались к таинственной голове. Каждый добывал их сам. Многие рыцари получали веревки перед обрядом посвящения из чистых и богобоязненных рук своих матерей, сестер или родственниц.

Вот, однако, признания нескольких тамплиеров в том, что их заставили отречься от Иисуса Христа.

В Париже в самом начале следствия 19 октября 1307 г. инквизитор Гийом Парижский допрашивал рыцаря ордена Ренье де л’Аршана. Он показал до пытки, что отрекся от Христа и плевал на крест.

24 октября 1307 г. перед тем же инквизитором предстал сам Жак де Моле, который впоследствии заявил, что его не пытали, но подвергли жестокому заключению. Великий магистр показал, что, когда он вступил в орден, он отрекся от Христа и плюнул, но не на крест, а на землю около него.

В тот же день и перед тем же следователем Пьер де Арблейо также признался, что отрекся от Христа и плюнул на крест. Все эти признания были подтверждены 19 марта 1310 г. перед Большой следственной комиссией.

Также 24 октября 1307 г. Жан де Элемозина признал, что плевал на землю (а не на крест) и отрицал божественную сущность Христа. На допросе 20 февраля 1310 г. он подтвердил это перед Большой следственной комиссией.

27 октября 1307 г. Гийом де Сэн-Эвюрс, заместитель Гийома Парижского, допрашивал брата Стефана де Домона, который признался, что он отрекся и плевал в сторону креста. 16 февраля 1310 г. перед лицом Большой комиссии он заявил, что не усматривает в этом греха, так как отрекался устами, а не сердцем.

7 ноября 1307 г. в присутствии доминиканца Николя де Анезьеко, сотрудника Гийома Парижского, капеллан ордена тамплиеров и его Генеральный прокурор при папском дворе Пьер де Бонна, выбранный тамплиерами, чтобы представлять их перед лицом Большой следственной комиссии, заявил, что во время обряда посвящения приор отвел его в сторону, поднес ему деревянное распятие и приказал отречься от божественной сущности Христа, что тот и исполнил.

9 ноября 1307 г. доминиканец Анезьеко по поручению Гийома Парижского допрашивает Генерального визитатора ордена во Франции Гуго де Пайрандо. Последний заявил, что отрекся от Христа устами, но не сердцем и отказался плевать на крест. Он признал, что эти действия были ему представлены как неотъемлемая часть Устава ордена, однако при этом заявил, что не знает, все ли братья были приняты на таких условиях. Затем Гуго де Пайрандо удалился. На вечернем допросе он заявил инквизитору, что на этих условиях принимались все братья.

В тот же день интендант ордена в Шампани Рудольф де Жизи признал, что все тамплиеры отрекались от Христа.

13 ноября 1307 г. храмовник Эжидиус Шеруто из приории Фер-те-Гоше показал, что ему велели плюнуть на крест. Он имитировал плевок и не осквернил крест. На церемонии присутствовали уже известный нам Рудольф де Жизи, священник ордена Жан Бургиньон, его брат Этьен Бургиньон, рыцари Жерар Винье и Одон Пикар. Вместе с ним обряд проходил Жак де Парво. Неофитам было приказано плюнуть на крест, но они отказались. Эти показания давались в два приема, и на первом допросе Шеруто не говорил о Жаке де Парво, хотя признал имитацию плевка.

В тот же период, 8 ноября 1307 г., допрашиваются 60 храмовников. Один из них — священник ордена. Он признал, что не произносил вслух при богослужении священные слова «это есть тело мое», но произносил их про себя. Некоторые тамплиеры заявили, что знали о том, что получали при причастии неосвященные облатки[34]. Эти признания были сделаны в присутствии комиссара инквизиции и подтверждены затем перед доминиканцами.

Невежественные капелланы ордена могли в этом случае воспроизводить обряд, позднее названный пустой мессой и который свершался на борту корабля у основания грот-мачты. В нем тоже отсутствовало освящение облаток и причастие. Делалось это из боязни, что под влиянием морской болезни человека может вырвать облаткой, что было бы осквернением ее. Отсюда ее тогдашнее название — пустая месса.

В то же время в Кане, в Нормандии, допрашивают приора Этьена де Шатонёфа и рыцарей Ришара Белленеля и Гийома Тана. Они признали, что, по их мнению, всех неофитов, вступающих в орден, обязывали отречься от Христа и наступить на крест.

В письме из Шинона, датированном 12 часами дня Успения года 1308-го, кардинал Беранже, Ландюльф де Сент-Анжели и Этьен сообщали Филиппу Красивому, что сразу после присяги говорить всю правду магистр Кипра признал, что отречение от Христа и плевок на крест были обычаем. В тот же день и перед той же комиссией это подтвердил прецептор Нормандии. В тот же вечер они допросили Жофруа де Гонвиля, прецептора Пуату и Аквитании. Он попросил время на размышление до следующего дня. Назавтра, в воскресенье, он сознался, что обещал человеку, принимавшему его в орден, что в случае прямого вопроса он признает свое отречение от Христа.

В письме кардиналы также сообщают, что они затем допросили тем же порядком Великого магистра ордена Жака де Моле и Великого визитатора ордена Гуго де Пайрандо. Они попросили время для размышления до следующего дня. В понедельник Гуго де Пайрандо признал, что отрекался от Христа. А на следующий день Жак де Моле заявил, что отречение было обычаем храмовников, то есть тамплиеров. Он настойчиво попросил, чтобы следователи заслушали признания одного простого слуги из его свиты, сопровождавшего его в Шинон. Хотя у кардиналов был мандат лишь на допрос пятерых руководителей ордена, они на это согласились. Приняв присягу, этот человек заявил, что и он отрекся от Христа. Все это доказывает, что отречение было глубоко продуманной акцией, а не простым испытанием твердости веры рыцарей-неофитов. Таким образом, орден старался обеспечить для себя как можно меньше ренегатов.

Выслушав эти признания, три кардинала дали раскаявшимся братьям отпущение грехов и допустили их к причастию. Говоря об этом в своем письме к королю, они умоляют его подтвердить это отпущение и прощение «ныне, присно и во веки веков».

Читателю будет небезынтересно узнать, что в главной башне замка Кудре, одного из трех замков крепости Шинон, ставшей впоследствии резиденцией Жанны Девственницы, находится несколько граффити[35], которые специалисты приписывают тамплиерам (в частности, Жаку де Моле), содержавшимся под стражей в этой башне с октября 1307 до весны 1309 г. Следует отметить волнующую надпись: «Молю господа о прощении». Естественно, Жанна Девственница, содержавшаяся в замке с 8 марта по 20 апреля 1420 г. (19 марта — 1 мая 1420 г. по григорианскому календарю), сделать ее не могла, так как было бы невозможно выполнить эту работу за столь короткий срок. В качестве инструмента использовалась, очевидно, железная ложка. Тем более что Жанна проводила в башне только ночи. Несомненно, авторами граффити являются тамплиеры, просидевшие там полтора года, тем более что карбункул, изображенный на одном из рисунков, точно такой же, какой изображен ранее на кресте (восьмиконечном красном), украшавшем щиты двух всадников на одной лошади, изображенных на первой печати ордена Храма. Карбункул является в геральдике символом полного духовного совершенства его обладателя.

Пропустим ряд других признаний, искренность и спонтанность которых куда менее надежна. 11 апреля 1319 г. Рудольф де Прел-ли, легист Филиппа Красивого, сообщает, что некий тамплиер из приорства Лаон по имени Жервэ однажды сказал ему, что в жизни ордена существуют столь страшные вещи, что он предпочел бы погибнуть, нежели раскрыть их. И если бы сам король Франции узнал о них на заседании капитула, он был бы немедленно убит храмовниками. Теперь становится понятно, почему, зная исключительную религиозную твердость Филиппа, тамплиеры категорически отказывали ему в приеме в орден. Тот же Жервэ поведал однажды, рыдая, Николя Симони, в то время простому дамуазо (звание, предшествующее рыцарскому), что в ордене есть такие вещи, которые он никогда не осмелится рассказать. И когда, овдовев, Николя Симони пожелал вступить в орден и завещать по своей смерти все имущество тамплиерам, брат Жервэ ответил ему отказом: «Ах, это было бы слишком сложно…»

Другой свидетель, рыцарь Гишар де Марниашо, не принадлежавший к ордену, 13 апреля 1309 г. заявил, что его родственник, некий Гуго де Маршан, также пожелал стать тамплиером. После вступления в орден он впал в тоску и заказал себе новое кольцо с надписью: «Sigillum Hugonis perditi» («Кольцо Гуго Пропащего»). Впоследствии, умирая в Лионе, он призвал для причастия не капеллана ордена, а францисканского монаха. А нам известно, что 15 апреля 1309 г. брат Жан Англиси из лондонского диоцеза, признав, что он отрекся от Христа и плевал на крест, сообщил также следствию, что капелланы ордена категорически запрещали тамплиерам исповедаться у посторонних священников. Он заявил, что покинул орден семь лет назад из-за этих прегрешений и что многие братья последовали бы его примеру, если бы их не удерживал страх.

Очевидно, были тамплиеры, так и не понявшие глубинной сути отречения, которого от них требовали. Так, например, Бодуэн де Ардан, принимая на Кипре в орден брата Жерара де Пазажио, подал ему деревянное распятие и спросил: «Веришь ли ты, что это — Бог?» Тот ответил, что видит перед собой образ Христа. На это Бодуэн ответил: «Не верь! Это лишь кусок дерева… Наш Господь — на небесах». Потом он заставил его плюнуть на этот крест. Впрочем, топтать его ногами Жерар отказался.

Следует Отметить, что избежать этого испытания было непросто. Ковда (как он это показал 12 мая 1310 г.) брат Жан Бертальди попытался было во время принятия в орден отказаться от святотатства, руководивший церемонией брат Менарди пригрозил ему заключением в подземную тюрьму.

Впрочем, капеллан ордена Жиль де Ротанжи заявил в своих показаниях 28 января 1310 г., что отречение от Христа не обязательно входило в обряд посвящения и что в некоторых случаях отречение не требовалось.

Среди самих тамплиеров существовало два объяснения отречению. Одни считали, что таким образом испытывают твердость веры неофита. Для других речь шла о проверке обета слепо подчиняться старшим.

В действительности оба объяснения были, по-видимому, справедливы, а сам обряд позволил руководителям ордена сразу же «классифицировать» неофита.

Как бы то ни было, все это пока мелочи. Ибо отречение, существовавшее лишь в устной традиции, причины которого и исходная формула с течением времени забылись, имело для тех, кто его ввел, весьма важный и глубокий смысл. К этому-то мы сейчас и перейдем.

Порою пытаются отрицать существование тайного отречения от Христа, аргументируя эту точку зрения тем, что, по новейшим данным, подавляющее большинство тамплиеров, попадавших в плен к сарацинам, предпочитали смерть в рабстве отказу от своей веры и богохульству, которые неверные ставили условием их освобождения. Это следовало из Устава, который запрещал выкупать пленных храмовников.

Здесь следует прежде всего заметить, что любой освободившийся из плена тамплиер давал тем самым доказательство своего вероотступничества и не мог вернуться в орден, где его ожидало тяжкое наказание. Вполне логично, что они предпочитали смерть или почетное рабство изгнанию из ордена и позорному заточению.

Еще раз напомним, что после 1291 г. тамплиеры покинули Палестину, так как там не осталось ни христианских княжеств, ни паломников. Так вот, именно с этого момента и появляются следы тайного отречения, дополняющего древний обряд посвящения в орден.

В этот период с 1184 по 1189 г. Великим магистром был выходец из Фландрии Жерар де Ридфор. Бездарный стратег и жалкий трус, он попадает в плен к Саладину, откуда, впрочем, освобождается в результате темной интриги и позорной сделки. Уж не ему ли обязан орден возникновением секретного правила, предписывающего отречение от Христа и, следовательно, богоотступничество? Сомнительно. Этот человек был столь же глуп и невежествен, сколь труслив.

Но был другой, куда более мудрый, который наверняка стал создателем внутреннего тайного ордена. Речь идет о провансальце по имени Ронселен де Фо. В то время семья его владела замком, развалины которого до сих пор высятся на берегу Средиземного моря у древнего селения Борм-ле-Мимоза. Его имя происходит, очевидно, от названия города Фо-сюр-Мер, где в древней романской церкви покоятся останки некоторых из его бывших сеньоров.

Выстроенный на бывшем рифе в трех лье на запад от Марти-га, маленький городок Фо и его сеньоры находились в древности в вассальной зависимости от виконтов Марсельских. В Фо до сих пор сохранились величественные руины средневековой крепостной стены и замка XIV в. с квадратными башнями, галереями, бойницами и маленькой грубой часовней в романском стиле, относящейся к XI в.

Встает вопрос, является его имя патронимом или топонимом (ср., например, Бушар де Монморанси, Бонифас де Кастелян, Гримальди де Монако)? Возможно и то и другое. Возможно также, что имя Ронселен является провансальским вариантом имени Россолен, часто упоминаемого в документах той же эпохи, возникшим благодаря привычке южан растягивать слова. В таком случае речь идет о мужском варианте имени Розалина, которое носила, например, св. Розалина де Вильнёв, родившаяся в 1263 г. в Арке.

Странное дело, в официальных документах, относящихся к ордену Храма, мы не находим никаких следов Ронселена де Фо. Однако именно на него указывают на процессе тамплиеров как на создателя обряда отречения и называют при этом одним из Великих магистров.

Действительно, Жофруа де Гонвиль, прецептор Пуату и Аквитании, на вопрос королевских комиссаров по поводу отречения и другой ереси заявил: «Некоторые утверждают, что это было одним из гнусных и растленных нововведений магистра Ронселена».

Его упоминает и Ги Дофин как «провансальского дворянина, принятого в орден Гийомом де Болье в 1281 г.».

В действительности даты вступления Ронселена де Фо в орден совпадают не всегда. Например, в «Словаре Знати» Шесне-Дебуа издания 1770 г., том XI, с. 258, где говорится о Доме Пелисье, весьма разветвленной провансальской семьи, известной с 1125 г., мы читаем следующее:

«Из этой семьи происходили два рыцаря Храма: Ростен и Жан де Пелисье. Последний был принят в орден в 1267 г. Россоленом де Фо из Марселя, Великим магистром оного ордена. Сей Жан де Пелисье был после падения ордена допрошен королевскими комиссарами в 1310 г. в тюрьме г. Нима».

Очевидно, что он был захвачен во время полицейской операции 13 октября 1307 г. Однако уже в следующем издании того же «Словаря Знати», значительно расширенного по сравнению с первым, этот пассаж исчезает со страниц, посвященных семейству Пелисье. Конечно, написание имени может варьироваться в разных документах. Это не имеет значения. Но этот отрывок, упоминающий о Ронселене де Фо, заменен другим, где говорится, что «восемнадцать Пелисье, дядьев и племянников», входили в орден за 200 лет его существования. И если Ростен упоминается по-прежнему как тамплиер, то имя Жана исчезло…

Мы говорим об издании XIX в., где содержатся новые подробности и уточнения относительно генеалогии семьи Пелисье. Не исключено, что этот поразительный Жан Пелисье исчез из-за религиозного и политического оппортунизма составителей. Так же, как исчез и Пьер Пелисье, командор приорства Пертуи в Провансе, погибший во время процесса тамплиеров.

Возвращаясь к Ронселену де Фо, который отсутствует в официальном списке Великих магистров ордена, мы приходим к предположению, что у тамплиеров существовала еще и параллельная иерархия, имевшая свой секретный Устав. Это мнение высказал Гуго Сиран, и, как мы увидим, оно основывается на целом ряде наблюдений.

Гишар де Марзиак, четвертый свидетель, тамплиер 50 лет, рассказывал, что в Тулузе он принял в орден некоего Гуго де Марша-на. После обряда посвящения неофита «забрали с собой высшие братья и долго продержали в тщательно запертом помещении». Маршан вышел от них бледный, с горящими глазами и совершенно вне себя. «На следующий день, — говорит Марзиак, — я отвел его в сторону и спросил, чем было вызвано его волнение». Маршан ответил, что рассказывать этого нельзя и что он никогда в жизни не будет знать радости. И с этого момента он всегда был грустен.

Этьен де Нерка, послушник, заявил, что, когда его сводный брат был принят в высший орден Храма, он впоследствии в этом весьма раскаивался.

Во время процесса английских тамплиеров трое из них дали следующие показания: «В действительности в ордене существуют два вида обряда посвящения. Первый происходит в момент принятия в орден и не содержит в себе ничего предосудительного. Второе же посвящение может состояться лишь по прошествии нескольких лет, его удостаиваются лишь некоторые, и обряд этот держится в тайне»[36].

В своей книге «Тамплиеры» Жиллет Сигле сообщает любопытный факт. Будучи в Англии, Великий магистр дал переписать рыцарю Вильгельму де Поклингтону некий манускрипт. При этом присутствовал капеллан Гаспар де Нофертон, принятый в орден лишь шесть месяцев тому назад. Когда он захотел заглянуть в текст, Великий магистр вырвал манускрипт из рук переписчика и унес его с собой.

В своих показаниях брат Гаспар де Кош свидетельствует, что, будучи в Палестине, он не раз слышал, как Великий магистр Тибо Годен просил братьев сдать ему все книги, имеющие касательство к Уставу ордена. Он добавляет при этом: «Я слышал, и я в это верю, что некоторые книги он сжег, другие — передал старейшинам ордена, а часть — оставил себе».

Кажется, что одна фраза из показаний тамплиера Госерана де Монпеза подтверждает существование такого секретного Устава: «У нас есть три статьи, которые никто не узнает, кроме Бога, Дьявола и магистров».

Мы не будем останавливаться на анализе текста якобы секретного Устава, «обнаруженного» в 1877 г. в архивах Великой Масонской Ложи в Гамбурге. Однако приведем одну выдержку: «Здесь начинается Книга Огненного Крещения, или Секретный Устав, составленный для Утешившихся Братьев магистром Ронселенусом». Утверждается, что этот документ подписан Робером де Самфором, прокурором ордена в Англии в 1240 г. Это — историческое лицо.

Конечно, здесь обращает на себя внимание термин «утешившийся», применяемый к братьям, получившим крещение по обряду магистра Ронселена. И было бы очень соблазнительно усмотреть в нем намек на обряд «утешения», существовавший у катаров, но тогда речь должна идти об искаженном варианте этого весьма своеобразного обряда, который мог принять лишь человек, способный по образу своей жизни воспользоваться его плодами. Естественно, к воинам-тамплиерам это не относится.

Продолжая эту мысль, рассмотрим намек на пророка или лжепророка, роль, приписываемую Иисусу.

Прецептор Нормандии Жофруа де Шарне был принят в орден Амори де Ла Рошем. Вот что он показал на допросе: «Приняв меня в орден и возложив на меня плащ, мне принесли распятие. Брат Амори приказал мне не верить в того, чье изображение я вижу, ибо это лжепророк, а не Бог».

А ведь это был Амори де Ла Рош, ближайший друг Людовика IX, будущего Людовика Святого! Другой рыцарь Храма сделал на допросе аналогичные признания. Командор, руководивший обрядом посвящения, сказал ему, когда он в ужасе отказывался плюнуть на крест: «Не бойся ничего, сын мой. Это не Господь, не Бог. Это лжепророк».

Не будем забывать, что Ронселен де Фо, которому на допросах приписывают роль распространителя ереси в ордене, был вассалом королей о. Майорка, подданных королей Арагона. А они с оружием в руках защищали катарскую ересь в 1213 г. в битве при Мюре. По соседству от его владений находился город Безье, зверски уничтоженный крестоносцами Симона де Монфора 22 июля 1209 г. во время Альбигойской войны (около 100 тыс. убитых). Во времена, когда Ронселен управлял орденом, это событие еще не изгладилось из памяти людей.

Таким образом, следует, очевидно, выделить два этапа в развитии тамплиерской ереси. Несомненно, в периоды перемирия с мусульманами тамплиеры имели с ними и дружеские контакты. Ислам же, как это прямо сказано в Коране, считает Иисуса одним из семи пророков, последним перед Мухаммедом, открывшим высшую истину. Эта концепция, новая для тамплиеров, бывших в большинстве своем людьми малообразованными, существовала еще в первые века христианства и называлась адопцианизмом. Сторонниками адопцианистской ереси были Гермас, Теодот, Асклепиодот, Гермофил, Аполлонидес, Артемас и, наконец, Павел Самосатский. Они считали, что Иисус был только приемным сыном Бога, человеком, которого избрал Бог для конкретной миссии и которым руководил Святой Дух при ее выполнении. Такова доктрина первого периода.

Во втором периоде отношение тамплиеров к Иисусу ужесточается и он становится в их глазах лишь лжепророком. По их мнению, он лгал, когда обещал конец света еще при жизни тех, кто его слушал; он лгал, говоря о своем втором пришествии, знаменующем собой конец света и Страшный суд. Отныне для тамплиеров он — лжепророк. Возможно также, что храмовники общались с раввинами или с руководителями исмаилитской секты ассасинов, высказывавшими для них соображения, на которые тамплиерам было нечего возразить.

Возможно также, что они сталкивались с езидами, некогда многочисленным народом, остатки которого проживают в наши дни на горе Синджар в Ираке. Езиды поклонялись Малаки-таузу, богу-павлину, воплощению Люцифера. Подобно армянам, они отступили в горы, теснимые как мусульманами, так и христианами. Естественно, по религиозным мотивам. Религия езидов происходит от старинных арийских верований. Она несет на себе отпечаток зороастризма и, естественно, является дуалистической, бинарной. Все это могло соблазнить некоторых руководителей ордена и натолкнуть их на мысль создать Тайный внутренний круг, особую ступень посвящения. На первой же, подготовительной, от неофита требовали лишь отречься от божественной сущности Христа.

Подтверждением этой гипотезы может служить, как нам кажется, секретный ритуал второй ступени посвящения в орден, включавший в себя поцелуй в предварительно обнаженное плечо; «в плечо, в обнаженную плоть…», как свидетельствует брат Жофруа де Татан. А другой рыцарь, Жак де Труа, идет еще дальше: «в обнаженную плоть, в плечо и в зад…»

А Абу-эль-Кассем Мансур, прозванный Фирдоуси, персидский поэт X–XI вв., сообщает нам в своей поэме «Шах-Наме, или Книга Царей», грандиозной историко-легендарной эпопее Ирана, странную легенду. Один арабский принц по имени Заххак заключил договор с Иблисом, дьяволом. Дьявол убил отца Заххака, возвел его на трон, помог ему завоевать громадную Персидскую империю и убить ее царя Джемшида. Однако он попросил разрешения поцеловать Заххака в лопатки. Тот согласился. И тут же из лопаток Заххака выросли две черные змеи, которых нужно было каждый день кормить мозгом молодых юношей. За эту плату змеи стали сторожами Заххака и позволили ему править Исфаганом в течение девяти веков. От него-то и произошло племя езидов.

Дьявол же Иблис явился Заххаку в образе павлина с распущенным хвостом. А христиане и мусульмане же обвиняли езидов, поклонявшихся богу-павлину, в том, что они обмениваются ритуальными поцелуями с некоторыми змеями, а также предаются содомии, гомосексуализму и кровосмесительству. Их царь, восходя на трон, убивал своего предшественника так же, как это сделал Заххак. У них, так же как и у тамплиеров тайного круга, существовал ритуальный поцелуй в обнаженное плечо. Очевидно, что этот обряд связан с символикой кадуцея, деревянного жезла, вокруг которого, так же как вокруг позвоночника Заххака, сплелись две змеи.

Однако напомним, что все тамплиеры, которые сообщили, что прошли обряд тайного посвящения, и говорившие о нескольких высших ступенях в ордене, всегда признавались лишь в отречении от Христа. Если они и были приверженцами другого религиозного учения, то в этом не признался никто.

Однако, если такое учение существовало, оно открывалось человеку постепенно, по мере прохождения им высших ступеней. А о них нам не известно ничего. Мы знаем лишь, что существовал ритуал отречения от Христа, введенный некогда одним из руководителей ордена. И знаем, что этот ритуал должен был иметь под собой серьезные основания, чтобы быть принятым в ту насквозь пронизанную христианской верой эпоху. Думается, что нам удалось открыть его истинное происхождение.

^{Выдержки из написанного на латыни Устава ордена тамплиеров. Это самый ранний текст, предшествовавший уставу, написанному по-французски. Первый разрешал принимать в орден рыцарей, отлученных от церкви.}

^{Центральная часть большой граффити из так называемой Башни Кудре в замке Шинон. В верхней части под изображением эшафота можно видеть надпись: «Я прошу прощения у Господа» и четыре группы по три точки, расположенные в форме экера (экер — портативный геодезический инструмент. — Прим. ред.) и находящиеся на каждой ступени эшафота. [Хотя рисунки Л.Шарбонно-Лассэ из книги «Горящее сердце из донжона (донжон — отдельно стоящая главная башня феодального замка. — Прим. ред.) замка Шинон»].} 

^{Официальная печать Великого магистра ордена тамплиеров.} 

^{Официальная печать ордена тамплиеров, существовавшая до 1146 г., когда папа Евгений III предоставил членам ордена исключительную привилегию носить красный крест на щите, камзоле и плаще.}

^{Печать так называемого Секретного храма, где изображен гностический абраксас (абраксас — мифическое существо с человеческим лицом, петушиной головой и змеями вместо ног. — Прим. ред.) — символ Бога-творца.}

В действительности весьма вероятно, что ассасины или иудеи могли показать магистрам ордена отрывок из «Иудейских древностей» Иосифа Флавия, известных и в наши дни.

К тому же надо отметить, что все манускрипты этого автора, хранящиеся в библиотеках, датируются IX или XI в. Они — произведения знаменитых монахов-переписчиков. Можно предположить, что тексты подвергались предварительной проверке и исправлению церковной цензурой. Но этот отрывок чудесным образом избежал ее, что делает его еще более ценным.

Однако, прежде чем начать его разбор, следует напомнить, как определяется понятие силлогизм в классической логике. В средневековой схоластической триаде логика считалась наукой о правильном рассуждении. Паскаль считал, что логика, очевидно, заимствовала свои законы из геометрии. Одним же из ключевых понятий логики является формула, называемая силлогизмом. Силлогизмом называется суждение, состоящее из трех предложений, последнее из которых, следствие, заключено в одном из двух первых предложений, тогда как другое подтверждает, что оно в нем содержится. Эти три предложения называются следующим образом:

— большая посылка, содержащая в себе предикат следствия;

— меньшая посылка, содержащая в себе его субъект;

— следствие, или заключение, содержащее сам вывод.

Для лучшего понимания силлогизма приведем небольшой пример:

Большая посылка: все индейцы краснокожие.

Меньшая посылка: Жеронимо, вождь апачей, — индеец.

Следствие: Жеронимо был краснокожим.

Логика учит, что, если силлогизм правильно составлен и если большая и меньшая посылки доказаны, мы обязаны признать доказанным и следствие.

Рассмотрим теперь отрывок из «Иудейских древностей» Иосифа Флавия, кн. XX, V, 2.

Куспию Фаду наследовал Тиберий Александр, сын Александра, бывшего алабарха Александрии, который превосходил всех своих современников богатством и знатностью происхождения. А своей верностью Господу он превзошел и сына, который изменил вере отцов. Во времена этого последнего случился великий голод, и царица Елена купила в Египте зерно за большую цену, чтобы раздать его жителям. В это же время были казнены сыновья Иуды Галилеянина, возбуждавшие народ к бунту против римлян, когда Квирин проводил перепись населения в Иудее. Их звали Иаков и Симон. Александр приказал распять их на кресте.

Заметим, что имя Иаков, или по-древнееврейски Иакуб, по-гречески произносилось Якобос, по-латыни — Якобус и по-французски — Жак.

Казнь на кресте двух сыновей Иуды Галилеянина, которого также называли Иудой из Гамалы (по имени его родного города) или Иудой Голонитом (по названию провинции, из которой он происходил) и который упоминается в «Деяниях святых Апостолов»[37], произошла в 47 г. н. э., так как Тиберий Александр наследовал Куспию в конце 46 г., а Вентидий Куманус сменил его в конце 47 г.

Возьмем теперь жизнь апостола Павла. Он выделяется как апостол в 45 г. Его первое миссионерское путешествие длится немногим более года. В 47 г. он находится в Иерусалиме. Естественно, не следует требовать от «Деяний Святых Апостолов» строгого хронологического изложения событий — они не являются подлинно историческим произведением. Тут то и дело появляются и исчезают ангелы, оковы спадают с узников сами по себе, так же как и отворяются двери застенков, а евнух царицы Эфиопской, окрещенный апостолом Филиппом на пути в Иерусалим, взмывает в воздух и приземляется лишь в городе Азоте, в сорока километрах оттуда! Все это, конечно, несерьезно. Остается факт, что в 47 г. апостол Павел находится в Иерусалиме. В его «Послании к Галатам» мы читаем следующее: «Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня» (Павел, Послание к Галатам. 1,18 19).

Известно, что Петр (это греческое слово означает «камень») является прозвищем Симона, ставшего Симоном-Петром. Итак, в 47 г. в Иерусалиме Павел видится лишь с Петром и Иаковом (Симеоном и Иакобом по-древнееврейски). Но не являются ли эти Симон и Иаков-Иакоб теми двумя, о которых пишет Иосиф Флавий? На этот вопрос мы должны ответить утвердительно.

Действительно, Иуда из Гамалы, или Иуда Галилеянин, был вождем еврейских интегристов, создавших партию зилотов. Однако подтверждение тому мы находим в Евангелии: Симон-Петр тоже носит прозвище Зилот.

«Симона, прозываемого Зилотом, Иуду Иаковлева и Иуду Искариота, который потом сделался предателем» (Библия. Евангелие от Луки, VI, 15–16).

«…Петр и Иаков, Иоанн… Иаков Алфеев и Симон Зилот и Иуда, брат Иакова» (Библия, Деяния Святых Апостолов, I, 13).

Этот Симон имеет и другие прозвища: бархонна, что означает «находящийся вне закона» (а таковыми в глазах Рима были все зилоты); или хананеянин, от древнееврейского слова «хана», что означает «одержимый», «фанатик» и откуда произошло греческое слово «зилот».

Этот же Симон был отцом Иуды Искариота, выдавшего Христа:

«Это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте» (Библия. Евангелие от Иоанна, VI, 71).

«Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его…» (Библия, Евангелие от Иоанна, XII, 4).

Следовательно, сомнений больше не остается. Симон Петр (по-гречески «камень») и Иаков, «брат Господа», и были теми, кого распял на кресте Тиберий Александр в 47 г. в Иерусалиме.

И они оба являются сыновьями Иуды Галилеянина, возглавившего восстание против переписи населения. А Иисус — их старший брат. Об этом можно судить по словам апостола Марка: «Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли между нами Его сестры?» (Библия, Евангелие от Марка, VI, 3). А то, что он старший из братьев, доказывается другим отрывком из Евангелия: «По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать Младенца, дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве.

А когда исполнились дни очищения их по закону Моисееву, принесли Его в Иерусалим, чтобы представить пред Господа, как предписано в законе Господнем, чтобы всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна[38], был посвящен Господу…» (Библия. Евангелие от Луки, II, 21–23).

Подтверждением того, что речь идет о братьях в прямом смысле этого слова, мы находим и в самых древних из известных нам списков Евангелия — Синайтикусе и Ватикану се, датируемых IV в. Здесь употреблен термин «адельфос», означающий на греческом «брат» — но не двоюродный брат (греч. «анехнос»). У св. Жерома в его знаменитой латинской Вульгате, которую католическая церковь считает официально признанным текстом Евангелия, также употребляется слово фратер (брат) и никогда — консорбинус (двоюродный брат).

Первый вывод: братья Иисуса являются его родными братьями и ни в коем случае не двоюродными.

Второй вывод: они не являются его братьями от первого брака Иосифа, так как он, принося в иерусалимском храме искупительную жертву за первенца, продемонстрировал, что таковым является Иисус. Ведь подобную жертву человек приносил лишь один раз в жизни.

Итак, мы показали, что Иисус был старшим братом Симона Зилота и Иакова и таким образом приходится дядей Иуде Искариоту, сыну Симона.

Однако этот Симон Зилот и Иаков, братья Иисуса, были на самом деле сыновьями главы партии зилотов Иуды Галилеянина, как об этом сообщает Иосиф Флавий, которого невозможно заподозрить в задних мыслях.

Третий вывод: Иисус, таким образом, является старшим сыном того же Иуды Галилеянина, а именно поэтому в евангельских рассказах, впрочем и без того противоречивых и путаных, этот воинственный мятежник — отец — спрятан под именем вымышленного персонажа, смиренного Иосифа, того самого, которого католические, православные и протестантские толкователи Св. Писания называют «добрым старцем».

Вот и еще одно открытие.

Ибо старец не мог жениться на девственнице, так как предполагалось заранее, что он либо стерилен, либо импотент. В этом случае еврейский закон предписывал расторжение брака в двухнедельный срок.

И наконец, мы имеем право предположить, что прекрасная библиотека, хранившаяся в цитадели ассасинов — крепости Аламут, — могла иметь экземпляр Евангелия от Варфоломея или что один из капелланов ордена мог наткнуться на него где-то в Палестине, у какого-нибудь раввина например. А это Евангелие в коптском манускрипте V в. содержит сообщение исключительной важности: у Иисуса был, очевидно, брат-близнец! Судите сами: «Он беседовал с ними на еврейском языке, говоря: „Здравствуй, мой уважаемый епископ, Петр, здравствуй, Фома, мой второй Христос“».

Этот отрывок взят из Коптских апокрифических Евангелий в переводе д-ра Е.Ревийу, вышедших в издательстве «Фирмен-Дидо». Следует отметить, что имя «Фома», которое носит один из апостолов, есть не что иное, как искаженное древнееврейское слово «таома», обозначающее «брат-близнец». О том же говорят и отрывки из Деяний Фомы (V в.):«Близнец Христа, апостол Всевышнего, ты тоже посвящен в Его тайное учение, ты тоже облечен секретной миссией» (XXXIX); «Прииди, о святая сила Духа! Прииди, священный Голубь, зачинающий близнецов! Прииди, о сокровенная Мать» (I).

(Читатель, интересующийся подробностями этой загадки, может прочитать о них в моей книге «Иисус, или Смертельный секрет тамплиеров».)

Можно представить, какую революцию произвели в душах рыцарей Храма, многие из которых были ранее по различным причинам отлучены от церкви, эти сведения, которые им потихоньку открывали такие же, как и они, невежественные капелланы: «Иисус — сын партизанского вождя, у него был брат-близнец…»

Итак, весьма вероятно, что именно такого рода аргументы, почерпнутые у ассасинов или образованных евреев, привели постепенно руководителей ордена к мысли отвергнуть учение, которое отныне становится в их глазах ложным.

Возможно, на возникновение тамплиерской ереси оказал влияние н Фридрих II Гогенштауфен (1194–1250). Король Сицилии, император «Священной Римской империи», он имел среди современников репутацию человека незаурядного. Сегодня мы считаем его первым представителем Возрождения. Знаток французского, немецкого, латинского, греческого, арабского и древнееврейского языков, интересовавшийся всем на свете, покровитель наук и искусств, он создал у себя в Палермо по-восточному пышный двор, где собрались христианские, еврейские и арабские мудрецы. Он же написал знаменитый памфлет «Три лжеца», где утверждается, что Моисей, Христос и Магомет принесли миру больше горя, чем счастья.

Именно он, а не его тезка, живший в XVII в. и друживший с Вольтером, является «Фридрихом II» некоторых высших степеней масонов.

Присутствие в ордене многих рыцарей, вышедших из катаров или отлученных ранее от церкви за ересь, богохульство и святотатство, также способствовало быстрому распространению практики отречения, обусловленной всем, что говорилось выше.

Но встает вопрос: являлось ли оно посвящением в полном смысле слова? Да, являлось.

Подлинное тантрическое[39] посвящение, которое происходит в первое полнолуние после дня зимнего солнцестояния и возобновляется в каждое новолуние, включает в себя нарушение трех табу: пищевого, сексуального и религиозного. Именно этот тантризм смыкается с так называемым «буддизмом малых шагов», который, по словам индусов, был создан самим «атеистом Буддой». Речь идет о подлинном освобождении, необходимом, чтобы выйти «за пределы» рабской зависимости от обычаев, религиозных предрассудков и деспотической армии священнослужителей. Так как человек соединяется с Богом лишь через свое сознание. Сердце его сжимается от страха, и лишь сознание принимает решение.

Естественно, простые катары не заходили в своем стремлении к Абсолюту так далеко, как «совершенные». И весьма вероятно, что даже те тамплиеры, которые получили более или менее полное представление о манихействе, не шли дальше весьма примитивного и неуклюжего его понимания.

Да простит нас читатель за то, что мы приведем в этой книге, которую считаем серьезной, выдержку из великолепной эпопеи «Проклятые короли» Мориса Дрюона. Хотя это и исторический роман, но в книге «Лилия и лев» мы находим великолепный образчик того примитивного манихейства, которым вдохновлялись восставшие крестьяне и забитые крепостные, когда собирались на свои шабаши.

«Встав на колени на кровати, положив руки на бедра, так что тень падала на ее лоно, Беатрис д’Ирсон говорила, широко открыв глаза:

— Пойми, Монсеньор, священники и папы в Риме и Авиньоне не учат истине. Бог не один. Есть два бога: бог света и бог тьмы, князь добра и князь зла. Еще до сотворения мира народ тьмы восстал против народа света. И для того, чтобы иметь возможность жить, ибо зло — это смерть и небытие, вассалы князя зла поглотили часть принципов добра. И поскольку они несли в себе оба начала, как добро, так и зло, они смогли сотворить мир и создать человека, в котором добро и зло переплелись в вечной борьбе. Но ведущая роль принадлежит злу, потому что оно — элемент народа-творца. Нетрудно убедиться, что существует два принципа, потому что существует мужчина и существует женщина, созданные разными, как ты и я, — продолжала она со сладострастной улыбкой. — И именно зло щекочет наши животы, побуждает их соединиться… А люди, в чьей природе зло сильнее, чем добро, должны поклоняться Сатане и заключить с ним союз, дабы быть счастливыми и преуспевать в делах. И они не должны ничего делать для князя добра — он их враг.

— У тебя больше мозгов, чем я мог подумать. Кто же тебя научил всему этому?

— Бывшие тамплиеры, — ответила она».

(Морис Дрюон. Проклятые короли, т. VI.)

Итак, оставим Беатрис д’Ирсон посвящать Робера д’Артуа в тайны «манихейства левой руки» и сделаем вывод. Исходя из документов, рассмотренных в этой главе, представляется абсолютно невозможным, чтобы внутри ордена Храма не существовало бы Тайного внутреннего круга, имевшего свои еще более тайные ступени посвящения, где исповедовали куда более метафизическое манихейство, чем то, которое проповедовала Беатрис д’Ирсон в постели Робера д’Артуа.