Отечественная и заграничная война

Отечественная и заграничная война

Кто нам помог? Зима, Барклай иль русский Бог?

Александр Пушкин

В 1815 г. в Москве вышла книга Федора Глинки под длинным заглавием: «Письма русского офицера о Польше, австрийских владениях, Пруссии и Франции; с подробным описанием похода россиян противу французов в 1805 и 1806, так же и отечественной и заграничной войны с 1812 по 1815 годы». В книге молодого офицера, ставшего потом популярным поэтом, обращает внимание отраженное в заглавии разграничение Отечественной войны и заграничной, т.е. борьбы с армией Наполеона, вторгшейся в Россию, и заграничного похода русской армии, дошедшей до Парижа.

Тильзитский мир открыл, казалось, эру спокойствия, дал возможность заняться внутренними делами. Короткая война со Швецией, военные действия против Турции и Персии были «малыми войнами», не отвлекавшими значительных ресурсов. Наполеон соблазнял совместным походом в Индию, чтобы ударить англичан с тыла, и в Петербурге слушали. Идея не была совершенно новой. Павел 1 за два месяца до смерти отправил донскому атаману Орлову приказ выступить против Индии с точной диспозицией: «От нас ходу до Индии: от Оренбурга - месяца три, да от нас туда месяц, а всего четыре месяца». От Оренбурга следовало «с артиллерией идти прямо через Бухарию и Хиву на реку Индус и на заведения английские, на ней лежащие». Император Павел обещал донским казакам и их атаману: «Все богатства Индии будут наградой за вашу экспедицию».

В Петербурге серьезно о походе в Индию не думали. Союз с Наполеоном оборачивался трудностями, размеры которых Александр не предвидел. Ценой союза с Францией было участие в континентальной блокаде, которая начала сказываться на русской экономике. Наполеон со своей стороны обещал помочь России приобрести Дунайские княжества - в действительности он помогал (тайно) Турции. Александра беспокоило создание Варшавского княжества и неясность французских планов по отношению к «польскому вопросу». Александр решил встретиться с Наполеоном, чтобы выяснить все недоразумения. Император французов никак не мог найти время для свидания. В июле 1808 г. французская дивизия, окруженная в испанских горах под Байленом, сдалась партизанам. Это была незначительная часть наполеоновской армии, вторгшейся в Испанию, но «по своему моральному впечатлению это был удар, какого еще не переживала наполеоновская Франция»55.

Одним из результатов Байленской капитуляции была встреча двух императоров в Эрфурте в сентябре 1808 г. Наполеон нашел время.

Накануне отъезда в Эрфурт Александр получил меморандум от Адама Чарторыйского, в котором бывший министр иностранных дел остро критиковал союз с Францией. Чарторыйский, в частности, писал, что Наполеон «будет обязательно стремиться к унижению России. До тех пор пока она будет послушна его желаниям и способствовать выполнению его планов, он, пожалуй, оставит ее в покое, но едва он заметит сопротивление, Наполеон попробует сокрушить ее силой…» Адам Чарторыйский представил своему давнишнему другу мрачную картину будущего: Наполеон вторгается в Россию, доходя до Двины и Днепра, помогает туркам, восстанавливает польское королевство, освобождает русских крестьян, разрывает империю на куски, создавая на ее территории несколько независимых королевств56. В Эрфурте Александр нашел неожиданное подтверждение опасений князя Чарторыйского - Талейран предложил свои услуги российскому императору в качестве советника и тайного союзника. Талейран советовал сопротивляться Наполеону, поддерживать его противников и таким образом спасти Европу.

В Эрфурте Наполеон твердо обещал поддержать русские притязания на Дунайские княжества, согласился прекратить оккупацию Пруссии (Александр никогда о ней не забывал), но получил взамен обещание России присоединиться к Франции, если на нее нападет Австрия. Едва вернувшись в Петербург, Александр I начал секретные переговоры с венским двором. Австрийский посол в России князь Шварценберг после беседы с императором передал в Вену, что Россия не окажет действенной помощи Франции в случае войны. Содержание секретных переговоров стало известным только в начале XX в.57. Поощряя Австрию выступить против Наполеона, Александр хотел не только ослабить Францию, но и приобрести союзника против планов воссоздания Польши. Получив сигнал из Петербурга, Австрия начала войну, вторгшись в Баварию и Варшавское герцогство. Поражение под Ваграмом (июль 1809) вынудило Австрию подписать Венский мирный договор (октябрь 1809), по которому она, в частности, теряла значительную часть своих польских владений. Наполеон включил завоеванные провинции в состав Варшавского герцогства, предложив Александру в качестве взятки Тернополь. Население герцогства увеличилось почти на 2 млн. человек, были объединены 3/4 этнографической Польши.

Австро-французская война закончилась неожиданно для России значительным увеличением Варшавского герцогства и возрождением (еще очень небольшой) национальной армии под командованием Понятовского. Николай Карамзин, осуждая Тильзитский договор, видел одним из его важнейших пороков согласие на создание зародыша Польши. Для русского историка и политического писателя Польша не должна была существовать «ни под каким видом, ни под каким именем». Лучше было, - писал он, - «согласиться, чтобы Наполеон взял Шлезвиг, самый Берлин, нежели признать Варшавское герцогство»58. Существование Варшавского герцогства, зародыша возможного возрождения Польши, вызывало политические трения, грозившие франко-русскому союзу. Одновременно не переставали нарастать экономические причины, подкапывавшие основания Тильзитского договора. Континентальная блокада была явно невыгодна для России. Англия закупала в России дешевое сырье - лес, лен, пеньку, хлеб, платя за него золотом или ценными фабричными изделиями. Франция предпочитала приобретать сырье ближе (везти его из России сухопутным путем обходилось слишком дорого), а продавать в Россию лионский шелк и другие предметы роскоши, за которые необходимо было расплачиваться золотом.

Трианонский таможенный тариф, утвержденный Наполеоном в августе 1810 г., разрешал ввоз колониальных товаров, попадавших на континент контрабандой, но принуждал платить за них очень высокую пошлину. Это было терпимо для стран, уже обладавших зачатками развитой промышленности (Саксония, западная Германия, Бельгия, северная Италия), и теснее связывало их с Францией. Это было совершенно нестерпимо для стран, вывозивших сырье: Швеции, северо-восточной Германии, России.

На Трианонский тариф Александр 1 ответил в декабре 1810 г. введением нового русского таможенного тарифа, который предусматривал высокие, иногда запретительные пошлины на предметы роскоши (шелковые материи, кружева и т.п.) и суровое наказание за контрабандную торговлю этими предметами. Это было формальным нарушением условий Тильзитского договора. Французские историки говорят о «настоящей измене»59. Как личное оскорбление Александр I воспринял нарушение Тильзитского договора Наполеоном, включившим в состав французской империи все ганзейские города с прилегающими территориями, в том числе герцогство Ольденбургское - владение отца императрицы Елизаветы. В числе прямых причин войны 1812 г. называют нередко «Ольденбургское дело». Наполеон подписал декрет о присоединении герцогства к Франции 22 января 1811 г. Но до этого, 25 декабря 1810 г., Александр в письме князю Чарторыйскому изложил план внезапного вторжения в герцогство Варшавское и Пруссию русских войск. Это был план превентивной войны, предупреждавшей нападение Наполеона, которое представлялось неминуемым.

План Александра строился на смелой, шедшей вразрез с традиционным взглядом идее - восстановлении Польши. Император объяснял Адаму Чарторыйскому, что прокламация воссоздания польского королевства будет предшествовать началу войны. Александр возлагал на своего друга, бывшего члена Негласного комитета, миссию: получить единогласное решение польского народа и армии вступить в союз с Россией. Решение должно было быть гарантировано декларацией, подписанной польскими политическими и военными лидерами. Адам Чарторыйский ответил 6 января 1811 г. письмом, в котором утверждал, что преодолеть привязанность поляков к Наполеону можно в случае восстановления конституции 3 мая 1791 г.; объединения всех польских земель под единым скипетром; открытия Польше выхода к морю. 12 февраля Александр I ответил согласием. Возрожденная Польша - это было условием императора - вступала в унию с Россией. «Пока я не буду уверен в сотрудничестве поляков, я не могу начать войну против Франции». Миссия Адама Чарторыйского закончилась неудачей: польские лидеры выбрали союз с Наполеоном. 1 апреля 1812 г., после долгого молчания, Александр I написал Чарторыйскому, что откладывает свой план, ибо он стал слишком широко известен, предупреждал не доверяться слишком Наполеону. Император заключил: «Вы должны помнить о несчастьях, которые станут уделом поляков, если, став под французские знамена, они дадут России основание для мести…»60.

План Александра был свидетельством убеждения, что война с Францией неизбежна и необходима. Убеждения, что за возможность начать ее первым можно заплатить такую высокую цену, как возрождение Польши. Множество причин были непосредственным поводом войны: личная обида Александра на Наполеона, антинаполеоновские настроения придворных кругов, опасавшихся, в частности, восстановления враждебной России Польши, трудности, переживаемые русской экономикой в связи с континентальной блокадой, подстрекательская антифранцузская деятельность лондонского Сити и т.д. Неизбежность войны объяснялась столкновением за гегемонию в Европе. Наполеон, чтобы победить Англию, должен был нейтрализовать или победить Россию. Александр хотел спасти Европу от тирана.

24 июня (по старому стилю) 1812 г. большая армия Наполеона перешла Неман между Ковно и Гродно: вторжение в Россию началось. В первый раз после 1612 г. иноземные войска вступили на территорию Российской империи. 129 лет спустя - 22 июня 1941 г. - гитлеровская армия вторглась в Советский Союз - память о победе над Наполеоном утешала советских людей в первый период войны, когда советская армия терпела поражение за поражением. В память о схватке с Наполеоном война с гитлеровской Германией также стала называться - Отечественной.

Было немало аналогий между двумя Отечественными войнами. Наполеон и Гитлер выбрали июнь для вторжения. И русская, и советская армии были захвачены врасплох, несмотря на то, что разговоры о воине шли очень давно. Планы Александра и Сталина были рассчитаны на наступление: все запасы амуниции и провианта были выдвинуты к самой границе и сразу же достались противнику. Наполеон и Гитлер подняли на восток многонациональные армии. С Наполеоном, как говорили в России, пришло «двунадесять языков», двадцать языков: вместе с французами шли немцы из завоеванных княжеств, но также бывшие союзники по антинаполеоновским коалициям австрийцы и пруссаки, швейцарцы, итальянцы, голландцы и т.д.

По традиции говорят о шестисоттысячной «Большой армии». Наполеон на острове св. Елены вспоминал, что у него было 400 тыс. солдат вместе с союзниками. Михаил Покровский считает, что примерно такова и была численность армии вторжения61. Тем не менее, это была самая крупная армия, какую Франция когда-либо выдвигала на одном театре войны. Притом она была в два раза больше русской армии.

В Европе мало кто сомневался в победе Наполеона. В его руках был решающий, казалось, козырь: гипнотическая сила гениального полководца, победителя в бесчисленных сражениях. Первые месяцы войны подтвердили всеобщую уверенность: русские армии отходили на восток, оставляя территорию французам. Наполеону не удавалось, однако, заставить противника вступить в решающее сражение, которое император французов должен был - по обыкновению - выиграть. Историки нередко говорят о «скифской тактике» заманивания французской армии в глубь России как о задуманном плане, принятом после отказа от превентивного вторжения в Польшу. Сталин, имея за плечами победу над Германией, вспоминал о «старых парфянах, которые завлекли римского полководца Красса и его войска в глубь страны, а потом ударили в контрнаступление и загубили их». По мнению генералиссимуса Сталина, знал об этом «наш гениальный полководец Кутузов, который загубил Наполеона и его армию при помощи хорошо подготовленного контрнаступления»62.

Русские армии отходили, ибо генералы ссорились между собой, ибо планов военных действий не было, а когда их составляли - они не выполнялись. Командующий главной западной армией (военный министр с 1810 г.) Барклай де Толли (1761-1818) был непопулярен из-за своего немецкого происхождения. Недостаточным русским патриотизмом командующего объясняли отступление армии в глубь страны. Наполеон точно знал только одно: разгромить Россию необходимо очень быстро. На теле его империи зияла открытая рана Испании, вторую рану - российскую - она вынести не могла бы. Военный план логичен: поход не на столицу, Петербург, а на центр экономической жизни, Москву, которая была важнейшим узлом речных дорог, практически единственных грузовых трактов. Петербург отрезался от снабжения его хлебом провинций, Александр блокировался в столице и должен был принять условия Наполеона. Политического плана похода на Россию не было. Император французов понимал, что оккупировать Россию он не может, он не имел намерений расчленять ее, что было бы очень выгодно Австрии и Пруссии, усиление которых было бы невыгодно Франции. Наполеон предполагал восстановить Польшу - барьер против России. Мечтал о том, что после победы над Россией Европа станет единым пространством - без границ и виз: жители Парижа, Москвы, Варшавы, Берлина, Вены, Рима везде будут у себя дома. В обозе «Большой армии» были прокламации об отмене крепостного права, но Наполеон так и не решился сделать в России то, что сделал в Германии.

Война в России оказалась непохожей на привычные кампании. Всюду таились неожиданности. Тропические ливни превратили дороги в реки грязи, по которым еле передвигали ноги кавалерийские кони, не выдерживая тяжелых переходов; плохо кормленные, они падали тысячами. Готовясь к походу, французское командование приготовило и раздало по всем полкам перегравированную русскую официальную карту. Она была такой плохой, что пользование ею приводило к самым печальным последствиям. Французские командиры не знали, где они находятся. Неожиданным было и упорное сопротивление отходивших русских солдат.

Старая смоленская крепость, помнившая бои с Баторием, успешно отражала атаки французов. Город был взят только когда русские решили его сдать. Сдача Смоленска была смягчена назначением на пост главнокомандующего всеми вооруженными силами России Михаила Кутузова (1745-1813), возведенного накануне в княжеское достоинство. Со времен Аустерлица старый полководец был неприятен Александру. Давление столичного мнения, требовавшего решительных действий и русского во главе армии, вынудило императора призвать Кутузова.

Обилие немцев (прибалтийских или уроженцев немецких государств) было характерной чертой российской императорской армии. Из 16 корпусных командиров семь были немецкого происхождения. В армии Кутузова было 69 немецких генералов, 96 полковников и капитанов, около 760 офицеров низшего ранга63. Как правило, это были исполнительные, дисциплинированные командиры, в которых армия нуждалась. Но было хорошо известно, что император благосклонен к ним и что немецкое происхождение значительно облегчает военную карьеру. Ходил по России рассказ о разговоре между Александром I и прославленным генералом Ермоловым. В ответ на вопрос императора, чем он может еще наградить завоевателя Кавказа, генерал будто бы ответил: произведите меня в немцы.

Князь Кутузов, новый главнокомандующий, продолжал следовать тактике Барклая де Толли, уводя русскую армию в глубь страны, избегая сражения, которого искал Наполеон.

У стен Москвы, под Бородино, состоялось сражение, великолепно описанное в сотнях книг, прежде всего в «Войне и мире» Льва Толстого. Несмотря на множество свидетельств участников, очевидцев, несмотря на серьезнейшие исследования военных историков, остается неясным, сколько войск было у Наполеона, сколько у Кутузова, какие были потери. В пятидесятилетие Бородинской битвы один из ее участников, генерал Липранди составил сводку иностранных работ об Отечественной войне. 28 авторов считали, что численное превосходство было на стороне французов, 13, держались противоположного мнения, 11 утверждали, что силы были равны. Точно такой же разброд в определении потерь. Официальный историограф Отечественной войны 1812 г. А.И. Михайловский-Данилевский определил русские потери в 57-58 тыс. (убитые и раненые), сто лет спустя советский демограф говорит о 38506 убитых, раненых, пропавших без вести64. Ссылаясь на французские источники, он считает, что французы потеряли под Бородино 58478 человек65, а Михаил Покровский оценивает французские потери в 28 тыс. человек66.

Расходятся мнения и о том, кто же одержал победу в кровавом сражении. Бесспорным для всех результатом был захват французами Москвы, после того как русское командование решило не защищать старую столицу. Вступив в Москву 2 сентября, Наполеон оставался в ней пять недель. Во время пребывания в Москве французы обнаружили, что они не имели представления о России. Впервые они заняли большой город, в котором практически не было производителей. Пока в нем жители потребители - помещики с челядью, - в городе было все, крестьяне привозили припасы в изобилии. Когда помещики покинули Москву, оккупантам стало нечего есть. По инициативе генерал-губернатора Ростопчина город был подожжен. Главное же, Александр не изъявлял желания начать переговоры о мире, которых ждал Наполеон. Французская армия вышла из Москвы и стала отступать к польской границе, откатываясь все быстрее и быстрее, разлагаясь все больше и больше. Не имея продовольствия, солдаты грабили местное население, которое стало сопротивляться все успешнее и успешнее. Историк-марксист Михаил Покровский, подозрительно относившийся к разговорам о патриотизме, искавший материальную базу всех чувств, пишет: «Мародерство автоматически создавало сначала в окрестностях Москвы, а затем и далее то, чего не удавалось достигнуть красноречию правительственных манифестов и воззваний: народную войну». Как выразился Лев Толстой: «Поднялась дубина народной войны».

Полной неожиданностью оказались морозы. В Москве Наполеон велел представить ему сведения о температуре в средней полосе России за 20 последних лет. Он узнал, что сильные холода начинались только в декабре, а в ноябре самая низкая температура - минус 10 градусов. 1812 год оказался исключением: сильные холода пришли уже в октябре. Перед Березиной русское командование не сомневалось, что Наполеон будет взят в плен. Свидетельством этого убеждения, красноречивым свидетельством разгрома французской армии, был приказ адмирала Чичагова, командовавшего одной из армий, распространенный среди солдат и населения. В приказе давались приметы императора французов: «Он роста малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные. Для вящей надежности ловить и привозить ко мне всех малорослых»67.

Поход Наполеона в Россию продолжался полгода: за шесть месяцев император французов дошел от Немана до Москвы и вернулся, потеряв армию, потерпев самое сокрушительное поражение в своей военной карьере. Не имея ясной цели, надеясь вынудить Александра подписать мир, Наполеон проиграл схватку за гегемонию в Европе. Россия ее выиграла.

Прежде всего, выиграл Александр. После вступления французов в Москву петербургский двор хотел лишь одного: мира. За него были мать-императрица, брат Константин. Александр слышать о мире не хотел. Он хотел продолжать войну до победы, до изгнания врага из России. О причинах победы размышляли современники, спорят историки. Пушкин лаконично изложил три основные причины, которыми объясняли разгром Наполеона современники войны: план Барклая де Толли, морозы, отнявшие жизненную силу у непривычных захватчиков, русский Бог - покровитель России. Современники отмечали как важный фактор взрыв патриотизма, сплотившего народ против чужеземной армии. С легкой руки Льва Толстого этот фактор - воля русского народа, сражавшегося на своей земле за свою землю против захватчиков, - стал выдвигаться историками на первое место. Одновременно стала расти роль полководческого гения Михаила Кутузова, которого не видели современники.

Важной причиной победы были военные качества русской армии. Фридрих фон Шуберт, родившийся в Петербурге сын немецкого астронома, приглашенного Академией наук, молодым офицером воевавший с Наполеоном, писал о товарищах по оружию: «В то время русская армия была великолепной, это были еще солдаты Екатерины и Суворова, полки гордились своими старыми именами и старой славой. Солдат видел во враге еретика, врага своей церкви и бунтовщика против российского императора… Многие из генералов были необразованны и глупы, офицеры, как правило, неотесанны, они много пили, играли в карты. Но никому не приходило в голову критиковать действия и планы командования. Все были согласны: их долг стоять насмерть на том месте, куда их поставили»68.

Отечественная война закончилась на берегах Березины. Многие соратники Александра, прежде всего князь Кутузов, считали, что Наполеон изгнан из России - цели войны достигнуты. Нам нет дела до Европы, - твердил Кутузов, - они сами все уладят между собой. Александр думал иначе: освободив Россию, он хотел освободить Европу. Царя обвиняли в том, что он жертвует русскими интересами, желая помочь бывшим и будущим врагам - западноевропейским государствам. Его упрекали в тщеславии: Наполеон был в Москве, он будет в Париже. В желании продолжать войну, перенеся ее за границы Российской империи, был, однако, трезвый расчет. Александр видел в наполеоновской Франции непримиримого врага России: почти 20 лет Россия воевала с Францией, останавливаясь на короткие передышки. «Большая армия» была разбита, но не уничтожена: погибли в основном молодые рекруты и «союзники», кадры уцелели и стали ядром новой армии, которая позволила Наполеону воевать еще два года.

Трезвые геополитические соображения сочетались, как всегда у Александра I, с прекрасными мечтами о всеобщем счастье. «Возвратить каждому народу полное и всецелое пользование его правами и учреждениями, поставить как их всех, так и нас под охрану общего союза, охранить себя и защитить их от честолюбия завоевателей, - таковы суть основания, на которых мы надеемся с Божьей помощью утвердить эту новую систему», - такова была программа Александра для Европы. Его «система» мало чем отличалась от программы ликвидации границ и утверждения всеобщего благосостояния, которую провозглашал Наполеон. Для двух благодетелей в Европе места не было.

Русские солдаты, вступившие на территорию герцогства Варшавского, были встречены холодно и мрачно поляками и восторженно евреями, выражавшими горячий русский патриотизм, который был одновременно проявлением неприязненных чувств по отношению к полякам. Выход к границе герцогства был ознаменован публикацией манифеста о победе - изгнании Наполеона из России. За неделю до обнародования манифеста генерал Йорк фон Артенбург, командовавший прусским корпусом, входившим в «большую армию», вступил в тайные переговоры с представителем Александра генералом Дибичем. 30 декабря 1812 г. в Тауроггене было подписано соглашение: прусский корпус объявлял о своем нейтралитете, переставал воевать на стороне французов. Через несколько месяцев был подписан договор между Россией и Пруссией о союзе. «Таурогген» стал символом неожиданного поворота в русско-германских отношениях: о нем вспоминали, например, в 1922 г. при подписании Рапалльского договора между советской Россией и Германией, в 1939 г. при заключении пакта Сталин-Гитлер.

Союз России и Пруссии стал ядром новой антинаполеоновской коалиции, начавшей очередные военные действия против восстановленной (частично) французской армии. Прусское население - в отличие от поляков - встречало русских солдат как освободителей. В Пруссии, затем в других германских государствах началось народное движение против французских захватчиков. В июле 1813 г. Австрия объявила войну Франции, присоединилась к антинаполеоновской коалиции. Четвертым ее членом стала Швеция, где наследником престола был французский маршал Бернадотт.

В январе 1813 г. Наполеон, вернувшийся после несчастного похода в Россию в Париж, был еще хозяином Европы. В октябре этого же года у него оставалась только Франция. Вражеские армии вышли к Рейну. В марте 1814 г. император Александр I во главе победоносной армии вступил в Париж. 6 апреля Наполеон отрекся от престола и был сослан на остров Эльбу. Эпоха наполеоновских воин кончилась. Бегство экс-императора с Эльбы, Сто дней его борьбы с коалицией, снова собравшейся на войну, оказались тщетными - империя Наполеона рухнула. После трехмесячного перерыва на войну Венский конгресс, собравшийся перекраивать карту Европы, делить добычу после победы, продолжал свою работу. 9 июня 1815 г. был подписан в Вене финальный документ. Карта Европы была, как потом оказалось, утверждена на сто лет. Договор содержал в себе зерна будущих конфликтов, революций и войн.

Главную роль в окончательном уничтожении империи Наполеона играл Александр 1. После выхода союзных армий к Рейну Англия и Австрия склонялись к миру: Англия не хотела чрезмерного усиления на континенте России, Австрия хотела помешать усилению Пруссии, считая возможным довольствоваться только ослаблением Наполеона (возвращение на французский престол Бурбонов не входило в расчеты Габсбургов). Мнение Александра победило. Война продолжалась до победного конца.

Разногласия между союзниками позволили представителю Людовика XVIII Талейрану играть роль посредника и успешно - в данных условиях - защищать интересы Франции. Англия удержала свои морские завоевания: Мальту, Цейлон, Мыс Доброй Надежды. Австрия получила Иллирию, Тироль, Ломбардию и Венецию, вернув себе влияние на итальянском полуострове. Территориально больше всех выиграла Пруссия, постоянная любимица Александра. Россия сохранила Финляндию (завоеванную у шведов в 1809 г.), Бессарабию (полученную в 1812 г.) и герцогство Варшавское. Александр мечтал включить в российскую империю всю территорию бывшего польского королевства, но под нажимом союзников согласился на передачу Пруссии Познани, а Австрии - Галиции. За собой он оставил титул польского короля или, как значилось в официальном титуле, польского царя. Николай Данилевский, автор «России и Европы», появившейся через полвека после Венского конгресса, пришел к выводу, что война 1812 г. имела «великие нравственные результаты для России. Она могла бы иметь и великие практические результаты, если бы мы, помирившись с Наполеоном, предоставили Германию и Европу их собственной судьбе»69.

Александр ни в коем случае этого не хотел, ибо верил, что может влиять на судьбы Европы вообще, Германии в частности.