Глава 2. Европа в России
Глава 2. Европа в России
Неси это гордое бремя -
Родных сыновей пошли
На службу тебе подвластным
Народам на край земли -
На каторгу ради угрюмых
Мятущихся дикарей
Наполовину бесов,
Наполовину людей.
Р. Киплинг
«Бремя белого человека»
Между Российской империей· и СССР много различий. Одно из важнейших — Российская империя последовательно видела себя европейским государством. Мало того, образованная верхушка самого русского народа считала себя европейцами, призванными окультурить нецивилизованную туземную Россию. В Российской империи постоянно жили представители европейских народов. Некоторые из них исчезли практически бесследно, из чего вовсе не следует, что с ними обязательно случилось что–то скверное: они попросту ассимилировались. В XVII веке в Московию ехали шотландцы, проиграв гражданскую войну. Их потомками стали Бестужевы и Лермонтовы, но какого–то особого шотландского слоя в России, колонии русских шотландцев, не сложилось.
Французов за XVIII век въехало до 50 тысяч человек, да еще 100 тысяч французов осталось в Российской империи после 1812 года. Удивительное дело! Эти французы не убежали в «цивилизованные страны» при малейшей возможности, а остались навсегда в России.
Но и особой колонии русских французов не возникло, остались только фамилии Машеров и Машанов, неопровержимо свидетельствующие о предке–французе.
В разное время и при разных исторических условиях возникали колонии итальянцев (из разных княжеств), норвежцев, датчан, голландцев. Была даже крохотная колония в Петербурге голландцев из городка Фризинхайм. Путь всех этих колоний одинаков — первые два поколения воспринимали себя как иностранцы, временно живущие в России, или в лучшем случае как эмигранты. А потом они становились русскими датчанами и русскими норвежцами, жившими одновременно в двух культурах. это состояние очень точно описал русский голландец Эгберт Эгбертс: «В Голландии ты русский, в России — голландец. Ты находишься во власти двух культур, которые сосуществуют, не сливаясь в единый поток, а подобно двум параллельным течениям сопровождают тебя всю жизнь» [31, с. 202].
Положение русского иностранца не было устойчивым. Два–три, иногда даже одно поколение — и следующие генерации в семье были уже русскими, без всяких оговорок. К рубежу ХХ века барон Врангель и Литке были русскими людьми, часть предков которых когда–то были немцы. И только.
Но, вообще–то, в империи один народ устойчиво держался в положении русских иностранцев — и это как раз русские немцы.
Помимо прибалтийских немцев, в Российской империи были еще и переселенцы на Волгу и на Алтай. Волгодейчи довольно сильно отличались от остзеедойчей — почти что другой народ. Судьба русских немцев при советской власти ужасна — в 1941 году они оказались ответчиками за «зверства немецко–фашистских захватчиков» [32, с. 44–179]. Но весь XIX век русские немцы–колонисты составляли полезнейший для империи и высоко ценимый общественный слой. Жили они большими колониями, со своими церквами, старшинами и пасторами и даже в отношениях с властями не всегда переходили на русский язык — скорее представители властей охотно практиковались в немецком. При этом немецкие колонисты не несли воинской повинности. По сути, положение немецкого колониста было привилегированным.
Русских немцев было много — к началу ХХ века порядка 1,2 миллиона человек. Это одна из причин, по которой им мало угрожала ассимиляция.
Вторая причина в том, что они могли поддерживать связь с Германией — когда и сколько хотели. Граница оставалась открытой, и всякий, кто хотел, мог учиться в германских университетах, поддерживать с Германией любые отношения. Рихман учился в Иене. Паллас и Гмелин выпускали в Германии свои книги. Мой прадед Эдуард Шмидт скупал скот для одной немецкой фирмы, а жену взял из крестьянской семьи Рабе, из–под Гамбурга. Не он один был такой.
НЕМЕЦКИЕ УЧИТЕЛЯ
В создании современной армии Московии в XVII веке огромную роль сыграли служилые иноземцы. До 80% из них были этнические немцы.
Первый в Московии воинский устав — «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки» написал в 1621 году Анисим Михайлов, сын Радишевский, дьяк Пушкарского приказа. Основывался он на «Военной книге» Леонарда Фронспергера.
Интересна репутация у немцев: когда во время восстания 1648 года царь Алексей Михайлович оказался без верных войск, возле дворца выстроился отряд «служивых иноземцев». Немцы пришли с развернутыми знаменами, с барабанным боем, но никаких ни враждебных, ни угрожающих действий не предпринимали (впрочем, и приказа из дворца тоже не было). Так вот: при появлении на площади немцев плотная толпа расступилась, давая им пройти, и народ кланялся немцам, говорил, что знает их как людей справедливых, честных, которые обманов и притеснений боярских не одобряют.
Постепенно этнические русские все больше вытесняли немцев из высших эшелонов армейской власти. В 1729 году, до воцарения Анны, в армии был 71 генерал, из которых иноземцев — 41 человек (58% личного состава).
В 1738 году генералов было 61 человек, из них иностранцев — 31 человек (52%).
После Петра в Академии наук числилось 300 академиков. До 1741 года все они были этническими немцами.
Не буду даже говорить, что кроме Остермана и Миниха во времена Анны в России жило много очень полезных иностранцев: академики Делиль, Бернулли, Эйлер, Байер, Миллер, Гмелин, Крафт, архитекторы Растрелли (отец и сын), Трезини, художники Перезенотти, Валериани, музыканты Ристоли, Арайя. Именно в это время датчанин Витус Беринг руководил грандиозной экспедицией, а француз Ланде создавал первую балетную школу.
У всех были русские ученики!
Можно сколько угодно иронизировать по этому поводу, вроде классического грибоедовского:
Колпак его, халат,
Перст указующий, все признаки ученья,
Как наши детские тревожили умы,
Как с детских лет привыкли верить мы,
Что нам без немцев нет спасенья!
Но что плохого для России сделало множество карлов иванычей, которые пестовали барчуков, как в «Детстве» Льва Толстого. И французских учителей, носителей языка.
Когда Пьер уверяет французского офицера, что он не француз, тот отвечает коротко и ясно:
— Расскажите вашей бабушке!
Не верит …
А многие ли из вас, любезные читатели, смогут говорить с немцем или французом так, чтобы вас приняли за коренных немцев и французов? Вот они и признаки ученья.
ПРИВИЛЕГИРОВАННЫЙ СЛОЙ
Если есть слой, который можно считать привилегированным, на него легко возложить ответственность за собственные неудачи. В высших эшелонах власти к 1730 году скопилось чересчур много немцев, и это позволило русским не обсуждать многие проблемы Российской империи и русского общества.
Репрессивный полицейский режим? А это все Бирон, он бироновщину и завел.
Роскошь двора? Иллюминации и карнавалы на фоне пухнущих от голода деревень? А это иностранцам русских не жалко. Никто не думал о будущем? А это иноземцы так решили, им же России не жалко.
Тайная канцелярия? А кто направлял руку Ушакова? Иноземцы и направляли, Ушаков только исполнял, и попробовал бы он …
В общем, готовые ответы есть на все возможные вопросы, и это опаснее всего. В смысле — опаснее для самих русских. Выдуманное ими самими германское иго очень удобно, чтобы не думать. И не задавать других вопросов …
Например, кем нужно быть, чтобы создать в стране фактически оккупационный режим? Режим, в котором иноземцы будут чувствовать себя комфортнее русских? И какими дураками (а это еще мягкий эпитет) надо быть, чтобы позволить им это?
Миф о немецкой партии так утвердился в науке, что даже В. О. Ключевский довольно просто объясняет, что же это происходило: «…немцы после десятилетнего господства своего при Анне, озлобившего русских, усевшись около русского престола, точно голодные кошки около горшка с кашей, и достаточно напитавшись, начали на сытом досуге грызть друг друга» [33, с. 130].
Почему это миф? Да уже потому, что нет в России никаких таких немецких интересов. Нет уже потому, что нет на свете Германии, — Германия как единое государство появится только через полтора века. Пока же Германия — конгломерат из то ли 200, то ли 300 государств, число которых постоянно меняется, поэтому и посчитать–то их непросто.
Вторая причина полного отсутствия каких–то немецких интересов: немцы приехали в Российскую империю из разных земель. Они были подданными разных властителей, жили в странах с разным политическим режимом. Они говорили на разных диалектах, иногда настолько разных, что выходцам из разных земель бывает легче договориться между собой по–русски, чем по–немецки.
Вестфалец Остерман — иноземец для остзейца Бирона, и оба они чужаки для пруссаков Левенвольдов, принявших русское подданство.
Во всех интригах немцы всегда оказываются в разных придворных группировках — и всякий раз в каждой из этих группировок оказываются и русские, и немцы. Не говоря о том, что пытают, казнят и ссылают всех одинаково.
И потому я уверенно заявляю — нет в России никакой немецкой партии! Дело вовсе не в том, что немцы дружно захватили власть, а потом передрались из–за доставшихся богатств. Было не так.
Стоило Анне Ивановне умереть, оставив Бирона регентом при малолетнем императоре, и сразу же прекратились репрессии! Что подтверждает лишний раз: режим 1730--1740 годов правильнее было бы называть не бироновщиной, а анновщиной.
Инициатором прекращения репрессий был немец, Бурхгард Миних. Тот же самый Миних в 1732 году запретил нанимать новых иноземных офицеров, пока не будут устроены все офицеры из распущенной армейской группировки в Персии.
Совершенно обрусевший немец, фельдмаршал Бурхагард Кристоф Миних, командир Преображенского полка, выражал вовсе не какие–то особенные немецкие интересы, а самые что ни на есть русские. Вопрос — чьи же тогда интересы выражал глава Тайной канцелярии Ушаков и сама ·императрица Анна? Может быть, жидомасонов?
ДИНАСТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ
Петр I пытался- заключать браки своих детей и племянников с иноземными принцами и принцессами. Bыдать племянницу за французского дофина или женить сына на наследнице британского трона ему не светит — не отдадут им принцессу из сильного государства, т. к. Российская империя вовсе не обладает нужным престижем. Возникает множество брачных союзов с немецкими династиями.
Это становится своего рода традицией — наследник русского престола должен жениться на немецкой княжне!
Последней чисто русской по крови царицей была Елизавета Петровна, дочь Петра. Ее «племяшка», Петер–Ульрих, Петр III, немец по отцу. Его жена, София Фредерика Августа, княжна Ангальт — Цербсткая, — чистокровная немка.
Дальше все не очень понятно, потому что нет достоверных сведений — был ли Павел I сыном Петра III или же Понятовского? В первом случае Павел I был немцем на три четверти. Во втором — наполовину немцем и наполовину поляком.
Но потом все достаточно понятно! Александр I и Николай I были немцами или на семь восьмых, или «всего лишь» на три четверти.
Александр II, сын императора Российской империи и немецкой принцессы, — немец либо на пятнадцать шестнадцатых, либо на семь восьмых.
Александр III был немцем на тридцать одну тридцать вторую либо на пятнадцать шестнадцатых.
Николай II — немец на шестьдесят три шестьдесят четвертых или на тридцать одну тридцать вторую.
Если бы не произошел катаклизм и продолжала бы существовать Российская империя, на ее престол рано или поздно сел бы цесаревич Алексей, будущий Алексей II Николаевич. Сын Алисы Гессен–Дармштадтской, он был русским то ли на одну шестьдесят четвертую, то ли на одну сто двадцать восьмую.
Фактически уже с Александра I все русские императоры были этническими немцами.
В Готском альманахе, хранящем сведения о всех династиях Европы, правящая в Российской империи династия называлась Романовы- Готторпские. Романовы порой протестовали, но что толку?
НЕПРИЗНАННЫЕ АГЕНТЫ ЕВРОПЫ
Если немцев были сотни тысяч в 1800 году, около 1,2 миллиона в 1900 году, то поляков — по крайней мере раз в десять больше. Из них не менее 2 миллионов жило не в коренных польских землях. Эти поляки принадлежали к трем категориям:
1. Добровольные переселенцы.
2. Ссыльные.
3. Интеллигенция. Не порывая с католицизмом, многие поляки получали образование, служили в войсках и на гражданской службе, работали в самых разных областях Российской империи чиновниками, учителями, врачами, инженерами.
Существовало огромное по численности польское общество, сотни тысяч и миллионы человек, совершенно лояльных по отношению в Российской империи. Эти люди учились в России, жили среди русских и, даже сохраняя обычаи и католическую веру, постепенно растворялись и ассимилировались.
Судьба многих из них оказывалась нелегка, потому что поляки были подозрительны русскому обществу: Российская империя помнила долгое соперничество с Речью Посполитой. Тем более, даже выигранные войны и подавленные восстания оборачивались нравственными поражениями империи. «Победу» в Праге в 1795 году трудно было забыть полякам… Но ведь непросто и русским.
Если гвардейский офицер женился на немке, на лютеранке — все в порядке. Если же на польке и кaтоличкe — его вполне могли поставить перед выбором — и или не жениться, или оставить ряды гвардии.
Поляки в России были носителями европейской цивилизации ничуть не меньше, чем немцы. Но это своего рода непризнанная агентура.
ЕВРОПА В РОССИИ И ВЗЛЕТ КУЛЬТУРЫ
Высший политический взлет мощи Российской империи краток: всего двадцать лет. Человек, в молодости видевший подъем империи, к зрелым годам мог заметить, что прежнего куражу уже нет.
Но взлет российской культуры по длительности продолжается значительно дольше; даже в ХХ веке, даже при советской власти многое еще искрит и погромыхивает. Откуда это?!
Осмелюсь предположить, что от двух важнейших факторов.
Первое: это экономическая и политическая возможность приобщения к культуре. Русский образованный слой получил возможность почти ничем не ограниченного культурного творчества. Обеспечивался он совсем неплохо, а возможностями обладал колоссальными.
При Екатерине II и Александре I Российская империя не только завоевывала — она покупала. Экономическая возможность скупать полотна и самих архитекторов привела к тому, что не было необходимости выезжать из империи для приобщения к французской и голландской живописи, античному искусству и театру Расина.
К тому же империя посылала своих стипендиатов (Брюллова, Сурикова, Иванова… имена их суть многи) в Италию и во Францию — на стажировку длительностью в год и два.
Сейчас трудно себе даже представить, как много европейцев разных народов постоянно жило в Российской империи. Сколько их, европейских мастеров, строили и украшали Петербург! Монферран, Растрелли, Росси, Трезини, Гучелло, Бенуа, Клодт, Третнер, Лидваль, Сюзор, Валлен–Деламот… всех nеречислить не удастся. Итальянцы, французы, немцы, шведы, немцы, поляки, шотландцы …
Одним из следствий этого было обогащение генофонда, своего рода генетический дрейф. Не худшие люди Европы поселялись в России и заводили здесь семьи. Ведь если не они сами, то уж наверняка их дети или внуки женились на русских. Одна семья Бенуа — русско–английско–французско–итальянская — чего стоит! А ведь таких семей было немало, по крайней мере в Петербурге.
Вторым следствием стало обогащение культуры и языка. Культуры разных народов были представлены в России.
О знании языков просто не хочется говорить. Малоизвестная история 1813 года: русский офицер с немецкой фамилией, Александр Фигнер, проник во французский гарнизон города Данцига под видом итальянского купца, Александра Малагамба, родом из Милана. Французы заподозрили его и устроили несколько очных ставок… с итальянскими купцами, урожденными миланцами. Поговорив с молодым соотечественником, итальянцы поклялись честью своих жен и матерей, святой Евлалией, покровительницей Милана: этот юноша и правда тот, за кого он себя выдает! В результате комендант Данцига поручил именно юному «Малагамба» доставить письмо Наполеону …
Но ведь происходило и обогащение самого русского языка. Упавшие с печки патриоты часто обвиняют влияние иностранцев в искажении и в засорении русского языка. Но поглядите — во французском языке есть слово «пленэр». В немецком заимствовали и «пленэр», и используют свое родное «ландшафт». А в русском кроме родного «вид» прижились и «пленэр», и «Ландшафт». Ну, и кто стал богаче от этого?