1. Постановка проблемы
1. Постановка проблемы
Одной из наименее изученных тем в отечественной историографии является проблема политического контроля, т. е. сбора государством информации о настроениях населения, а также недопущения нежелательного пропагандистского воздействия противника в целях сохранения существующего режима.
Мнения зарубежных исследователей по этому вопросу весьма разнятся как по причине методологических расхождений в оценке сталинизма и роли государственных институтов, задействованных в осуществлении контроля, так и из-за отсутствия доступа к широкому кругу источников, что стимулирует, подчас, весьма односторонние исследования, опирающиеся на фрагментарные или однотипные материалы. Преобладающим до сих пор является представление о «тотальном» контроле органов безопасности над обществом, что является традиционным для последователей тоталитарной модели.
Помимо методологических проблем, которые еще предстоит разрешить (например, о соотнесении типа режима и характера политического контроля), существуют трудности восстановления картины функционирования различных институтов, осуществлявших политический контроль. До сих пор исследователи испытывают дефицит информации, например, о «вертикальных» и «горизонтальных» отношениях органов власти, занимавшихся контролем в центре и на местах: ГКО, НКО и Военных Советов; центральных и региональных партийных органов; политуправлений армии и флота; органов СМЕРШ и НКВД, прокуратуры, судов/трибуналов, различных общественных организаций и др.
Среди вопросов, которые требуют ответа, наиболее важными представляются следующие: каковы были цели контроля; кто являлся объектом политического контроля; какие события находились в центре внимания институтов контроля; какие организации и институты были вовлечены в процесс контроля и как осуществлялось их взаимодействие друг с другом; можно ли было избежать контроля в каком-либо регионе страны или слое общества; наконец, какова была его эффективность.
По мнению ряда западных авторов, в отличие от нацистской Германии, где успехи в социально-экономической сфере обеспечивали поддержку режима населением и привели к созданию контроля, в котором добровольно принимало участие большинство немцев, в СССР политический контроль осуществлялся «сверху» и в структурном отношении он был намного сложнее. Система контроля в СССР имела, скорее, большее значение для улучшения пропаганды и проведения профилактических мероприятий по «очищению» общества от потенциальной оппозиции, нежели для принятия важных политических решений.
Гитлеру, опиравшемуся на поддержку населения, не нужна была столь развитая система политического контроля, хотя, как известно, она в Германии существовала. Советский опыт формирования системы политического контроля существенно отличался от немецкого. Память о гражданской войне, голоде и сопротивлении в деревне, борьба с политическими противниками внутри партии и потребность в мобилизации населения для решения задач строительства нового государства в условиях стремительной модернизации экономики подталкивали Сталина к созданию полицейского государства с разветвленной структурой органов, занимающихся политическим контролем и одновременно уравновешивающих друг друга. К началу Великой Отечественной войны такая система уже существовала.
Важнейшими институтами, которые принимали участие в сборе информации, были органы государственной безопасности, партия, располагавшая несколькими отделами, осуществлявшими изучение настроений населения, газеты, редакции которых получали письма читателей и нередко составляли их обзоры, различные общественные организации (Союз воинствующих безбожников, например), политорганы армии и флота. Существовал и неформальный контроль — «сигналы трудящихся», которые обращали внимание на различные события общественной и частной жизни. Наиболее значимыми каналами получения сведений были информаторы советской тайной полиции, партинформаторы и работники отделов агитации и пропаганды, которые вели учет вопросов, задававшихся во время различных лекций и бесед, письма, которые регулярно просматривались цензурой, а также показания арестованных органами госбезопасности.
Даже полный доступ к архивным материалам спецслужб не позволит нам сделать окончательные выводы относительно оценки сопротивления и различных форм протеста в советский период. В лучшем случае, мы узнаем лишь то, что отложилось в архивах, главным образом госбезопасности, т.е., что было ими выявлено. Но это может оказаться лишь верхушкой айсберга. Невыявленные тайной полицией участники сопротивления режиму, вероятно, навсегда останутся неизвестными. Однако, признавая ограниченность источников, которые мы используем, нельзя полностью отрицать необходимость их изучения и применения.
В условиях войны целями политического контроля были нейтрализация немецкой и иной враждебной пропаганды, изучение настроений с целью обеспечения лояльности населения на фронте и в тылу, предотвращение и искоренение различных форм протеста и оппозиции, локализация «нездоровых» настроений, формирование эпической коллективной памяти о войне и блокаде. В период битвы за Ленинград это означало контроль за движением информации во всех направлениях с целью недопущения распространения негативных настроений, связанных с голодом и высокой смертностью.
Задачи политического контроля формулировались как на основании ожиданий власти относительно действий противника и поведения населения в условиях начавшейся войны1, так и конкретных обстоятельств, складывавшихся на том или ином участке фронта и в тылу. В первом случае речь шла о комплексе превентивных мер по обеспечению стабильности на «внутреннем фронте», носивших универсальный характер, во втором — оперативном реагировании, которое различалось в зависимости от времени и места. Такое различие представляется необходимым сделать не только для того, чтобы показать общее и особенное в осуществлении политического контроля.
Оценка настроений в армии и в тылу на основании материалов НКВД, военных трибуналов и военной прокуратуры должна, на наш взгляд, учитывать фактор стабильности режима контроля в рассматриваемый промежуток времени. Очевидно, что усиление репрессивного уклона на центральном уровне, происходившее по причине провалов на отдельных участках советско-германского фронта (например, на киевском направлении летом 1941 г. или под Сталинградом в июле—августе 1942 г.), оказывало воздействие на деятельность органов контроля на всей территории СССР. Происходивший, как правило, всплеск их активности приводил к давлению на агентурную сеть, что приводило к статистическому росту зафиксированных антисоветских проявлений, в том числе опасных военных преступлений. Иными словами, в разные периоды войны и битвы за Ленинград были разные режимы контроля с различающимися установками репрессивных органов. Например, на Ленинградском фронте в первые месяцы войны, особенно в августе— начале сентября 1941 г., отношение к дезертирам было гораздо более либеральным, чем в последующем, после принятия в сентябре приказа «Ни шагу назад».
Таким образом, анализ статистических данных военных трибуналов и органов НКВД целесообразно производить с учетом того репрессивного режима, который существовал в тот или иной период. Выделение таких периодов с неизбежностью ставит вопрос о критериях квалификации политического контроля. Спектр видов политического контроля различается, на наш взгляд, в зависимости от того, как распределяются задачи по обеспечению «внутреннего фронта» между основными институтами: партией, НКВД, прокуратурой, общественными организациями, самими гражданами.
Представляется, что в первые два месяца войны был создан общий режим политического контроля в условиях военного времени, который на 90% был одинаковым на всей территории СССР. Ключевую роль в нем играли органы госбезопасности и военная цензура. Партийный и политический аппарат фактически также выполняли функции тайной полиции. Такой режим фактически просуществовал с небольшими изменениями до середины 1943 г., то немного ослабевая, то вновь усиливаясь (лето 1942 г.).
Не был в этом отношении исключением и Ленинград — все директивы центра (ГКО, НКО и др.) неукоснительно выполнялись, а к началу сентября 1941 г., как уже отмечалось, Жданов в качестве ключевого элемента политического контроля выбрал региональное Управление НКВД. Те же функции на фронте выполняли особые отделы, у которых существенно прибавилось работы после прибытия в город Жукова. До весны 1942 г. существенных перемен в системе политического контроля в городе и на Ленинградском фронте не происходило — он оставался предельно жестким и на статистические данные ВТ, НКВД и военной прокуратуры на всем протяжении периода с сентября 1941 г. по март—апрель 1942 г. влиял в одинаковой степени. Этому же способствовала стабильность руководящих кадров в системе важнейших институтов политического контроля.
На чем основывались ожидания, предопределившие принятие превентивных мер? К началу войны с Германией в Главном Управлении политической пропаганды (ГУПП) РККА был обобщен опыт ведения пропагандистской деятельности нацистской Германии в кампаниях против Чехословакии, Польши, Югославии, Франции и Бельгии. ГУПП располагало необходимой информацией о структуре, принципах организации и деятельности появившихся в вермахте специальных подразделений пропаганды, об основных направлениях, формах и методах их работы, о подготовке кадров для ведения психологической войны2.
В обзорах иностранной печати по сопредельным странам, сборнике ТАСС «Организация и методы германской, английской и итальянской пропаганды», датированном 2 июня 1941 г., содержалась точная оценка той роли, которую нацистское руководство отводило борьбе на «внутреннем» фронте. Кроме того, ГУПП РККА имело переводы трудов немецких теоретиков психологической войны, в том числе взгляды по этому вопросу самого Гитлера. Эти труды были тщательно изучены, на основе их были составлены рефераты, которые были снабжены подробными комментариями3.
Не был обойден вниманием и вопрос о содержательной стороне антисоветской пропаганды в западной литературе, в том числе и немецкой. Обилие в ней материалов антисталинского характера, аргументированная критика внутренней и внешней политики СССР не оставляли никакого сомнения относительно основных направлений пропаганды противника в предстоящей войне4.