Устная и социальная история: перспективы взаимодействия, или устная социальная история

Устная и социальная история: перспективы взаимодействия, или устная социальная история

Социальная история как направление исторических исследований и самостоятельная отрасль исторической науки в отечественной практике окончательно оформилась в 1990-е гг. За рубежом ее истоки восходят к разработкам французской исторической школы «Анналов».

Но если в поле исследования социальной истории на начальном этапе развития находились большие общественные группы, их взаимоотношения и взаимодействия в конкретных исторических условиях, то в современной новейшей социальной истории — человек как член социума. По словам А. К. Соколова, в центре внимания социальных историков оказался человек «не сам по себе, а как элементарная клеточка живого и развивающегося общественного организма»[88]. То есть, образно говоря, человек рассматривается в тех ролевых ситуациях, через совокупность которых проходит его личная, семейная, общественная, производственная, досуговая, творческая жизнь. В разное время и в разных условиях человек выполняет ту или иную социальную функцию. Антропологизация и гуманизация исторической науки потребовали новых подходов в изучении «человеческого содержания» исторических процессов, событий, явлений. При антропологическом и гуманистическом подходах движущими силами истории являются не только производственные отношения в изучаемых социальных группах, но и сам человек, его поведение, деятельность, жизненная позиция, этническая психология, его мнения, установки, целеполагания, мировоззрение, представления, взаимоотношения и взаимодействия с окружающими людьми.

На современном этапе в рамках устной социальной истории можно выделить несколько направлений научной, исследовательской и поисковой работы[89]. Прежде всего это история социальных катаклизмов XX в., дольше всего изобиловавшая «белыми пятнами» — местами, подвергавшимися искажению в официальной историографии или малоизученными в силу несовершенства методик исследования и научного анализа, отсутствия источников, схоластического подхода к историческим исследованиям, засилия догм, стереотипов, мифологем и т. п. Примерами могут быть следующие темы.

• Восприятие важнейших событий гражданской войны на Алтае: отношение к событиям и их участникам, понятие о белых и красных, богатых и бедных, семейные предания и другие формы памяти о случаях из жизни семьи в период партизанского движения и т. д.

• Жизнь конкретной крестьянской семьи в 1920-е гг. — период свободного землепользования, развития единоличного хозяйства и кооперации (нэп): история развития поселковой инфраструктуры традиционным крестьянским путем — образование деревень, заимок, выселок, хуторов; советская система расселения — образование коммун, колхозов, совхозов, артелей, поселков МТС, сетей «Закупскот» и «Заготзерно», льнопоселков и т. д.; развитие предпринимательства и торговли в городе и селе; организация жизни сельского мира; социальные взаимоотношения и социальные категории, например «нэпман», «батрак», «кулак», «середняк», «коммунар» и др. Батрачество, единоличный и наемный труд, эксплуатация и т. д.

• Жизнь крестьян в 1930-е гг.: коллективизация, колхозно-совхозное строительство, развитие сети поселений в условиях упорядочивания колхозного землепользования, сселение хуторов и заимок, развитие новых принципов формирования сельских поселенческих макро- и микросистем. Раскулачивания и спецпереселения. Индустриализация и первые индустриальные стройки (меланжевый комбинат) и строительство новых городских районов («Город-сад», «Китай-город» и др.). Организация общественной жизни: пионерские отряды, комсомольские и партийные организации и др. Социалистическое соревнование: стахановское, ефремовское и другие движения.

• Село и город в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. и послевоенное время. Организация производства в тыловой деревне и городе. История мобилизации и возвращения односельчан с фронта. Действие законов военного времени, в том числе «закона о колосках» в жизни сельского общества. Случаи эпидемий и голода, семейная и общественная жизнь в тыловой деревне и городе, введение военной дисциплины на предприятиях города и т. д. Город и городское население в годы войны: организация военного производства; эвакуация промышленных предприятий (заводы «Трансмаш», станкостроительный и др.), учреждений образования и культуры (медицинский и сельскохозяйственный институты и др.).

• Репрессии 1920-1950-х гг.: спецпереселения и спецпереселенцы на Алтае, раскулачивание крестьян и ссылка; социальные категории «враг народа», «изменник родины», «жены изменников родины»; депортация, репатриации и принудительные переселения на Алтай в советское время: взаимоотношения «непрошеных гостей» (ссыльнопоселенцы, депортанты и др.) и «вынужденных хозяев» (местное население).

• Алтай в послевоенное время: укрупнение колхозов и ликвидация неперспективных сел. Их влияние на поселковую структуру и жизнь отдельной семьи или человека. История исчезнувших и исчезающих сел Алтая. Освоение целинных и залежных земель. Послевоенная индустриализация: строительство промышленных предприятий в городах Алтая, формирование новых городских районов. Зрелищно-досуговая и развлекательная сторона жизни. Жизнь человека в контексте общественной атмосферы и жизни политических и профсоюзных организаций.

• Повседневная колхозная жизнь: взаимоотношения на производстве, в обществе, в семье. Влияние изменений условий быта в городе и на селе: электрификация, радиовещание, телевидение; бытовая техника и т. д.

• Участие жителей Алтайского края в стройках пятилеток: быт, взаимоотношения, межрегиональные, межэтнические, межконфессиональные контакты и т. д.

• Участие жителей Алтайского края в афганской войне и локальных конфликтах 1990–2010 гг.

• Аграрная политика 1960-1980-х гг. и судьба алтайской деревни в период «застоя»: участие в механизации сельского хозяйства, реализации Продовольственной программы и т. д.

• Восприятие жителями важнейших событий текущей истории: перестройка и политическая жизнь в 1985–1993 гг.; изменения в производственной, общественной и семейной жизни в постсоветский период президентства Б. Н. Ельцина; отношение к современной аграрной политике — аренда, фермерство, частное землепользование, колхозы, совхозы.

Номинации и количество направлений исследований в русле устной социальной истории могут быть расширены в соответствии с историческими событиями, процессами и явлениями новейшей истории. Но при этом необходимо руководствоваться по крайней мере двумя обстоятельствами. Во-первых, выбираемая тема или предмет исследования должны быть доступны для исследования, т. е. обеспечены информантами — свидетелями или участниками событий. Доступность измеряется глубиной и протяженностью памяти человека о том или ином событии. Как правило, она измеряется в лучшем случае тремя поколениями. Допустимо и изучение семейных рассказов, полученных от родителей или дедов как носителей индивидуальной исторической памяти, например о переселении на Алтай или о раскулачивании. Памятники коллективной исторической памяти более мифологизированы и требуют применения самостоятельных методик работы. К ним относятся, например, рассказы об образовании сел. Во-вторых, устного социального историка интересует не само по себе событие, процесс или явление, а эмпирический опыт человека, его мнения, ощущения, оценки и то, как они могли влиять на происходящее, взаимоотношения людей. «Взгляд изнутри» на событие или процесс, участником или очевидцем которого человек был, его интерпретация последствий для него, семьи и общества. Поэтому исследовательское интервью настраивает респондента не на последовательный пересказ события, а на пространные толкования того, как это было, описания ощущений и поведения самого человека и окружающих его людей. В принципе формировать направления исследований можно в соответствии со школьными или вузовскими учебными программами по истории России XX — начала XXI вв. Но любая тема должна изучаться изнутри, через внутренний мир и воспоминания человека, его личную позицию, эмпирический опыт или субъективную реальность, которая отражает историческое сознание конкретной личности, как единицы того или иного социума. В Приложении 5 предлагается ряд вопросников (№ 1–8 и др.) для исследований в области устной социальной истории.