П. Н. Александров. ОТ ПОБЕДЫ К ПОБЕДЕ.

П. Н. Александров. ОТ ПОБЕДЫ К ПОБЕДЕ.

ПОЛКОВНИК П. Н. АЛЕКСАНДРОВ

К исходу 19 октября 1919 года части 14-й армии- Латышской дивизии Калнина, Эстонской дивизии Пальвадре - и входившей в 13-ю армию 9-й дивизии Солодухина изготовились к наступлению на Орел.

Наступлением руководили недавно прибывшие на Южный фронт с Севера командующий 14-й армией Иероним Петрович Уборевич и командующий 13-й армией Анатолий Ильич Геккер.

Я тогда командовал группой войск в составе 9-й дивизии. Она состояла из 80-го ударного стрелкового полка, кавалерийского полка, двух бронепоездов, инженерного батальона и двух артиллерийских дивизионов.

Я пробирался на коне к передовым позициям 80-го полка у Оки. В северных пригородах дымились полуобгоревшие дома, а вокруг по балкам и кустарникам валялись трупы людей и лошадей. Виднелись изуродованные пушки, пулеметы, зарядные ящики, разбитые фургоны с красным крестом, кое-где стонали раненые, около них суетились санитары с носилками.

В город по изрытому снарядами шоссе мчались ординарцы. Связисты тянули провода. На рысях, громыхая, мчались артиллерийские батареи. Обгоняя их, продвигались «фордики» - штабные легковые машины.

Солнце светило по-осеннему мягко, как бы радуясь вместе с нами первой, только что одержанной победе.

Наконец мой конь зашагал по улицам, загроможденным поваленными заборами, кучами кирпича, дерева и щебня. Лошадь лавировала между мчавшимися полевыми кухнями, обозными повозками и группами понурых пленных. На юге еще была слышна винтовочная стрельба, воздух изредка прорезали пулеметные очереди, а на отдельных домах уже показались красные флаги.

- С победой, Александров! - услышал я голос Солодухина.

Он молодцевато сидел на рослом гнедом дончаке, нервно танцевавшем стройными ногами. С ним ехали комиссар дивизии С. П. Восков и начальник штаба П. Г. Ярчевский.

Я подъехал к ним.

- Куда путь держишь, Павел Николаевич? - спросил Солодухин.

- Не в восьмидесятый?

- Туда, Петр Андрианович, в восьмидесятый. Надо посмотреть, что там делается.

- Мы только что оттуда. Белых не видать верст на шесть, я приказал полку закрепиться у Оки. А сейчас, пожалуй, поедем в «Метрополь» на межармейское совещание.

Вот и ресторан при гостинице «Метрополь».

В коридоре мы встретились с Калниным, Пальвадре и членом Реввоенсовета нашей 13-й армии Быком.

- Анатолий Ильич приехал? - спросил у Быка Солодухин.

- Болен. Рвался ехать сюда, да удержала Землячка.

В зале - дым, шум, гомон, под ногами хрустит разбитое стекло. Слышны разговоры о пережитой ночи.

На возвышении для оркестра появился Уборевич. Худощавый, в черной кожанке, маузер через плечо, чуть близорукий, лицо чисто выбрито.

Жестом он кого-то подозвал к себе. К нему протиснулись Калнин, Пальвадре и Солодухин. Беседуя с ними, он то жестикулировал, то внимательно слушал, чем-то огорчался, снова оживлялся, что-то отрывисто говорил. Подошел в мягких сапогах и длинной шинели Г. К. Орджоникидзе, член Реввоенсовета 14-й армии. Лучистыми глазами из-под густых бровей он окинул зал, затем тепло, обеими руками, поздоровался со всеми. На возвышение вскочила Р. С. Землячка, начальник политотдела 13-й армии.

Пригласив широким жестом Землячку, Уборевича и Быка за стол, накрытый красным кумачом, Орджоникидзе открыл совещание и предоставил слово Уборевичу.

Тот, несколько волнуясь, встал:

- Дорогие товарищи! Позвольте мне прежде всего поздравить вас с блестящей победой. Орел наш! Много героев отдали жизнь за эту победу.

- Предлагаю почтить память погибших вставанием! - медленно поднялся из-за стола Орджоникидзе.

Все в едином порыве встали. Продолжая прерванную траурной минутой речь, Уборевич сказал о героизме бойцов и командиров обеих армий, проявленном при взятии Орла, затем обрисовал обстановку на фронте. Остановился он и на недостатках в боях за Орел. По замыслу командования фронта надлежало не только захватить город, но и уничтожить оборонявшую его группировку противника. Но продвижение Латышской дивизии сначала замедлилось, а потом она не позаботилась об установлении взаимодействия с Эстонской дивизией; Эстонская в свою очередь не вошла в связь с 9-й стрелковой. В результате Кутепов оставил Орел, а живую силу сохранил. Командарм предупредил, чтобы в дальнейшем не допускалось подобных оплошностей.

- Противник, товарищи, надломлен, - продолжал Уборевич. - Надо еще смелее бить по его уязвимым местам. Мы должны научиться за счет пассивных участков быстро сосредоточивать силы и наносить внезапные удары на решающих направлениях. А когда враг дрогнет, наращивайте удар, не давайте противнику ни минуты передышки. Поэтому каждый начальник дивизии, каждый командир бригады обязан постоянно заботиться о резервах. Без резервов успешно воевать нельзя.

Увлекшись, Уборевич говорил об умении наращивать удары по врагу, настойчиво доводить каждый бой до конца. Его звонкий металлический голос властно звучал в зале, темпераментная речь и ног да прерывалась, видны были упрямо сжатые губы. Заканчивая речь, он призвал всех собрать волю, с тем чтобы задача разгрома Деникина, которую ставит командование фронта, Центральный Комитет партии во главе с В. И. Лениным, была безусловно выполнена.

Выступил и Орджоникидзе. Он подчеркнул большое моральное значение победы под Орлом. Она вернула бойцам и командирам веру в то, что Деникин будет разбит. В то же время настроение деникинцев неизбежно должно упасть. Перед лицом новых задач, решение которых требует огромной выдержки, энтузиазма, Орджоникидзе обратил внимание командного состава на необходимость усиления революционной дисциплины в частях, борьбы с дезертирством и паникерством. Он заверил, что в ближайшее время фронт получит подкрепления, так как партия, Совет Народных Комиссаров ведут большую работу в помощь Южному фронту. Ленин лично занимается организацией разгрома Деникина.

При выходе из «Метрополя» ко мне подошел П. А. Солодухин:

- Павел Николаевич, Реввоенсовет армии требует срочно навести порядок в городе. Ты назначаешься начальником гарнизона. Изыми оружие, чтобы оно не стреляло нам в спину. Помоги ревкому установить Советскую власть, пресекай бандитизм и мародерство. Похорони замученных. Дела тут хватит. В помощь тебе назначен комендант города Вениамин Попов. Наведешь порядок - опять на фронт.

Я возвращался с совещания с командиром 3-й бригады нашей дивизии Н. В. Куйбышевым. Наши впечатления о командарме-14 совпали. Несмотря на молодость Уборевича, мы почувствовали, что выбор сделан правильный: именно такой командарм, энергичный, твердый, и нужен был в ту пору на решающем участке Южного фронта. Ход военных действий в ближайшее время подтвердил эти впечатления.

Все попытки противника расколоть фронт 13-й и 14-й армий в районе Стишь и Кромы потерпели крах. Правильно оценив оперативное значение рубежа Стишь- Кромы, Уборевич искусными маневрами применял ударные кулаки, во взаимодействии с 13-й армией наносил удары по врагу.

Бои в районе Кром еще далеко не закончились, нависла угроза со стороны Дмитровска, где Кутепов сосредоточил 5-й кавалерийский корпус генерала Юзефовича, 3-ю пехотную дивизию и дроздовские части, которым была поставлена задача уничтожить нашу ударную группу. Против них Уборевич направил полки 7-й дивизии А. Н. Бахтина, 41-й дивизии Р. П. Эйдемана и подчиненную Реввоенсовету армии группу войск Ю. В. Саблина. В помощь им двинул бригаду Латышской дивизии из-под Кром. Дмитровск был взят, части белых отброшены на юг.

Закончились бои и на рубеже Кромы - Стишь: Эстонская дивизия совместно с 9-й дивизией овладели станцией Стишь, а латыши и червонные казаки ворвались в Кромы. Противник бежал, неся потери убитыми, ранеными, пленными, В это время я снова был на фронте - командовал 1-й бригадой 9-й дивизии. Вместе с бригадой Н. В. Куйбышева мы прикрывали в районе станции Золотарева фланг наших войск, сражавшихся за Стишь.

Потом, во время рейда конной группы Примакова на Поныри, мне пришлось командовать 2-й бригадой 9-й дивизии. Когда же Латышская и Эстонская дивизии преследовали врага, отступавшего на Белгород, а 9-я дивизия наступала на Старый Оскол, командовал созданной Солодухиным ударной группой из пяти полков.

13-я и 14-я армии гнали деникинцев на юг в тесном взаимодействии. Естественно, что нам и в 13-й армии приходилось много слышать об искусном руководстве Уборевича войсками. Мы все больше убеждались в его полководческих способностях.

Помню, в конце февраля 1920 года до нас дошел приказ командующего Юга-Западным фронтом А. И. Егорова:

«Распоряжением Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики командующий 14-й армией тов. Иероним Петрович Уборевич отзывается с Юго-Западного фронта для назначения командующим одной из армий Кавказского фронта, на которую возложена особо ответственная задача.

Под опытным руководством тов. Уборевича войска 14-й армии запечатлели свою боевую работу взятием столь крупных тактических и стратегических пунктов, как Кромы, Дмитриев, Белгород, Харьков, Полтава, Екатеринослав, Николаев, Херсон, Очаков, Одесса, Тирасполь, и целого ряда других городов.

Беспрерывно встречая на своем пути упорнейшее сопротивление наиболее стойких частей добрармии, части 14-й армии, проникнутые высоким революционным порывом, искусным маневром, главным образом - путем применения фланговых ударов, решали быстро и с блестящим успехом самые сложные оперативные задачи.

Огромные трофеи, захваченные армией в этих боях, а именно: свыше 15 000 пленных, более 350 орудий, более 600 пулеметов, 23 бронепоезда, 10 бронемашин, 15 аэропланов, более 400 паровозов, несколько сотен вагонов, миллионы ружейных патронов, сотни тысяч снарядов и десятки тысяч винтовок, несколько десятков автомобилей и другая военная добыча- являются свидетелями этого победоносного похода.

Столь блестящие результаты, достигнутые войсками армии, несомненно обязаны энергичному талантливому руководству боевыми операциями тов. Уборевича.

Расставаясь ныне с тов. Уборевичем, Реввоенсовет Югзапфронта выражает ему от лица службы свою сердечную благодарность и желает в выпадающей на его долю дальнейшей ответственной работе на Кавказском фронте полного успеха.

Командюгзап Егоров

Член Реввоенсовета Югзапфронта Верзин

Наштаюгзап Петин» / ЦГАСА, ф. 102, оп. 3, д. 873, л. 87./.

Командующим Кавказским фронтом был тогда М. Н. Тухачевский, членом Реввоенсовета - Г. К. Орджоникидзе. Перед войсками фронта стояла задача окончательно ликвидировать деникинскую армию.

9-я армия Уборевича шла от Новочеркасска на Новороссийск, а наша 8-я армия - правее ее - из района Ростов - Азов по побережью Азовского моря тоже к Новороссийску. В 8-ю армию входила и 9-я дивизия, которой командовал Н. В. Куйбышев, так как Солодухин по указанию Орджоникидзе был назначен особоуполномоченным по восстановлению железнодорожного транспорта на Кавказе. Я в то время командовал 25-й стрелковой бригадой.

Когда мы уже овладели Анапой - это было в конце марта 1920 года, - М. Н. Тухачевский приказал создать в 8-й армии ударную группу и направить ее прямо на Новороссийск. В группу вошли 16-я дивизия имени Киквидзе, 15-я Инзенская дивизия под командованием А. И. Седякина и вверенная мне 25-я бригада. Командование ударной группой было возложено на начальника 16-й дивизии Медведовского.

Подойдя к станице Крымской, расположенной недалеко от Новороссийска, мы увидели картину только что закончившегося боя. На улицах валялись перевёрнутые тачанки, подбитые пушки, мертвые лошади, рассеченные пополам трупы белых конников. Это дралась повстанческая кавалерийская дивизия Екимова, входившая в 9-ю армию.

К Медведовскому прискакал вестовой и передал приказание явиться к командарму Уборевичу в полевой штаб 9-й армии, разместившийся в доме станичного священника.

Вернувшись, Медведовский объявил, что мы перешли в состав 9-й Кубанской армии. Командарм Уборевич разрешил перед походом два часа отдохнуть.

Вскоре 15-я Инзенская и 16-я стрелковая дивизии завязали бой с отступавшим противником на шоссе Крымская - Новороссийск.

На подступах к Новороссийску нас ждало ожесточенное сопротивление врага. Деникинская артиллерия и пулеметы вели отчаянный огонь. Сюда были стянуты двенадцать белогвардейских бронепоездов. Им помогали с моря английский линкор «Император Индии» и французский крейсер «Вальдек Руссо».

Левее нас наступали 21-я и 33-я стрелковые дивизии под общим командованием Г. И. Овчинникова.

Оказалось, что под прикрытием огня бронепоездов и кораблей деникинцы эвакуируются из города. В страшном хаосе там грузились на английские и французские транспорты солдаты и буржуазия.

На рассвете 27 марта, сломив наконец сопротивление врага, первой ворвалась в город кавалерийская дивизия Екимова, а за ней, почти одновременно, войска Овчинникова и Медведовского. Уборевич снял со своей груди орден Красного Знамени и прикрепил его к гимнастерке Екимова.

В городе мы захватили до 100 орудий, 12 бронепоездов, много пулеметов, винтовок и боеприпасов, большие запасы английского обмундирования, сотни вагонов, 15 000 лошадей и 22 000 пленных.

Стало ясно, что участь Деникина на Северном Кавказе решена. Правда, мы тогда еще не предполагали, какую опасность представят для Советской Республики остатки его войск, переправившиеся в Крым. Но Дон и Кубань в основном были очищены от белогвардейцев.

А в это время начинал активные действия против Советской Республики Пилсудский, и Уборевичу было приказана сдать 9-ю армию М. И. Василенко, а самому снова принять 14-ю армию, прикрывавшую левый фланг польско-советского фронта. В распоряжение 14-й армии переводился по указанию Г. К. Орджоникидзе и П. А. Солодухин. Он приехал к нам, собрал знакомых ему по Северу П. А. Смирнова, Ф. И. Крючкова и военного инженера А. В. Адамовича, спросил:

- Здесь хотите остаться или поедете со мной к Уборевичу? Тот же вопрос задал он и мне.

Мы без колебаний согласились ехать на белопольский фронт. Собирались недолго. По распоряжению Василенко и председателя Краснодарского ревкома Яна Полуяна для командиров и политработников, добровольно отправлявшихся на Юга-Западный фронт, был сформирован эшелон в 15 вагонов, в него же погружен эскадрон кавалерии.

Позади нас остались тысячеверстные дороги, испепеленные в огненных ночах города и села, стоны раненых, мечущиеся то к нам, то от нас беженцы, осиротевшие, голодные, плачущие дети. И вот мы снова движемся на новую войну по забитым эшелонами путям. На вагонах призывы: «Смерть панам!», «Пилсудскому - одна могила с Деникиным!», «Руки прочь от Советской России». Везде пробки паровозы стоят без топлива. По пути проводим летучие митинги. Теплые встречи и проводы, напутственные пожелания победы над белополяками... Проехали Ростов-на-Дону, Таганрог, Харьков, Екатеринослав, Кременчуг...

Солнечным утром наш поезд остановился на станции Голта, где на колесах стоял штаб Уборевича.

Вместе с Солодухиным мы вошли в салон-вагон командарма. Иероним Петрович расцеловался с Солодухиным, тепло поздоровался со Смирновым, Крючковым, Адамовичем. Меня Петр Андрианович представил как однополчанина по боям с Деникиным.

- Тебе, Петр Андрианович, - сказал командарм, - предлагаю выбор: оставайся моим помощником или сколачивай на правом фланге сводную дивизию; две бригады уже готовы, а третью надо сформировать из разрозненных частей.

- Я готов принять любое назначение, Иероним Петрович, - ответил Солодухин. - Но я бы лучше пошел на дивизию.

- Будь по-твоему, - согласился командарм. - Начальника штаба сам подберешь.

- А вот Александров. Чем не наштадив?

Уборевич познакомил нас с общим положением на фронте, дал приказание начальнику штаба армии Терпиловскому выделить для штаба Сводной дивизии двух генштабистов - Чурилона и Степаненко. Начальником связи дивизии стал опытный связист Кокадиев, дивизионным инженером - Адамович.

Вскоре наш поезд прибыл на станцию Зятьковцы, в 5 верстах от Гайсина. Мы приняли отряд бронемашин и бронепоезд. Солодухин быстро стянул бригады и стал знакомиться с командным составом.

К концу мая 1-я Конная армия заняла тремя дивизиями фронт Оратово - Пятигоры северо-восточнее нашего правого фланга. Наша дивизия готовилась к наступлению на Гайсин.

Иероним Петрович придавал большое значение овладению гайсинским узлом обороны поляков, так как он угрожал левому флангу и тылу 1-й Конной армии, преследовавшей белополяков, мешал развертыванию наступления 14-й армии.

12 июня гайсинская группа белополяков предприняла попытку ликвидировать наше предмостное укрепление на берегу реки Саб, перейдя в наступление. Солодухин применил свой излюбленный тактический прием. Он приказал командиру 189-го полка Кабанову инсценировать панический отход, заманить противника на наш берег и отрезать его от моста. Эта хитрость удалась. От пленных мы получили много ценных сведений, что облегчило нам овладение гайсинским узлом.

В то время в тылах наших войск оперировали банды петлюровцев. Они то и дело нарушали связь, и я часто не мог доставить в штаб армии оперативную сводку.

- Подтянитесь, Александров, - указывал начальник штаба армии Терпиловский. - Уборевич не терпит перебоев в информации. Никакие причины срыва ее не могут служить оправданием. Вам уже объявлен выговор приказом по армии.

Я принимал все меры, чтобы налаживать связь и своевременно представлять сводки: наладил посты летучей почты, посылал в бригады дрезины, использовал предоставленный нам Уборевичем самолет, посылал группы конных связистов и повозки с пулеметами. Но петлюровцы нападали на нарочных, и перебои в связи не прекращались.

Однажды Солодухин объявил мне:

- Командарм снимает тебя с должности начальника штаба. Будешь начальником тыла дивизии.

Признаться, я обиделся на Уборевича, воспринял его решение как проявление самодурства. Расстроился, конечно. Но Солодухин убедил меня, что тыл тоже важное дело. К слову сказать, начальник тыла тогда была должность не хозяйственная, а боевая: в его задачи входила борьба с бандитизмом в тылу. Начальником тыла Юго-Западного фронта был сначала Р. П. Эйдеман, а потом Ф. Э. Дзержинский.

К середине июня Красная Армия стала успешно наступать по всему фронту. 1-я Конная армия, прорвав оборону 2-й и 3-й польских армий у 1китомира, продвинулась на 120 верст и продолжала теснить белополяков. Наша армия развивала наступление на 6-ю армию генерала Ромера, сковывая его силы и не позволяя ему оказать помощь 2-й польской армии.

Наша Сводная дивизия была переименована в 47-ю стрелковую. 17 июня она заняла Винницу, а 8-я кавалерийская дивизия Примакова повела наступление северо-восточнее Винницы. Этот успех помог 1-й Конной армии подойти к Новоград-Волынскому, а 60-й стрелковой дивизии - овладеть Жмеринкой.

Соседняя 12-я армия захватила Киев и вместе с 1-й Конной армией вела наступательные бои в районе Коростень - Овруч. Войска Западного фронта продвигались в варшавском направлении.

Польское командование, поучаемое французским генеральным штабом, стало принимать меры к тому, чтобы выправить свое положение и остановить наступление советских войск. Наше продвижение стало замедляться, начались тяжелые встречные бои. Я был восстановлен в должности начальника штаба 47-й дивизии, когда она вела бои в направлении городов Ново-Константинов и Хмельник.

Объезжая передовые части, Уборевич заехал к нам. Зайдя в штаб, он поздоровался за руку с женщинами - шифровальщицами и увидел меня:

- А, Александров! Ну как, расправился с бандами в тылу?

- Расправился, товарищ командующий.

- А не обиделся на меня за смещение?

- На войне обижаться нельзя, товарищ командующий.

- Вот это верно! Вы думаете, мне не попадает от начальства? Еще как! Солодухин где?

- На участке сто сорок первой бригады.

- Тогда доложите обстановку вы.

Я доложил, и командарм уехал в наши передовые части на подступы к Хмельнику.

Особую остроту бои приняли на рубеже Старая Синява - Ново-Константинов - Летичев - Комаровцы - Бар - Могилев-Подольский. Неоднократные попытки 47-й стрелковой и 8-й червонноказачьей дивизий прорвать фронт противника не удались.

Приехав на передовые позиции, Уборевич собрал командиров на совещание в Шпиченцах. У него были новые данные об обстановке: противник снял противостоявшую нам 18-ю пехотную дивизию и отправил на помощь 2-й польской армии под Старо-Константинов, заменив ее резервами своей 6-й армии, но этим самым ослабил другие участки фронта.

Командарм решил прорывать фронт на участке 60-й дивизии в районе Комаровцы, а Солодухину поручил провести в своей полосе ложное наступление. 8-я дивизия червонного казачества, скрытно переброшенная в полосу 60-й дивизии, с рассветом 3 июля благополучно вошла в прорыв и двинулась на Проскуров. Это был блестящий удар по белополякам. Червонцы разгромили в Проскурове штаб 6-й армии, уничтожили и взяли в плен до 5000 солдат и офицеров.

Уборевича снова перебрасывали на самый горячий участок борьбы, в Северную Таврию, где развил активные действия преемник Деникина Врангель.

Иероним Петрович забирал с собой и Солодухина.

В это время наша дивизия вела штурм Старо-Константинова.

- Ну, дружище, - говорил мне на прощание Солодухин, - давай обнимемся. Много верст прошли мы с тобой вместе... Увидимся ли? Взял бы и тебя с собой, да надо тебе принять дивизию, а там пришлют нового начдива. Желаю успеха, будь жив!

В тот день я в последний раз видел Петра Андриановича. Он погиб на врангелевском фронте в бою на Каховском плацдарме.

С И. П. Уборевичем вновь я встретился в Киевском военном округе, куда приехал в ноябре 1920 года. Иероним Петрович был в то время помощником командующего войсками округа А. И. Егорова, а меня назначили начальником отделения агентурной разведки.

Уборевич только что вернулся с Подолии, где ликвидировал петлюровские войска. Именно с этой целью Главное командование и перебросило его с врангелевского фронта, поручив Иерониму Петровичу в третий раз командование 14-й армией. В нее входили конный корпус червонного казачества, 60, 41, 45 и 24-я стрелковые дивизии.

Петлюра наметил наступление на 11 ноября 1920 года. Но Уборевич быстро оценил обстановку и опередил его. На рассвете 10 ноября командарм двумя ударными группами повел стремительное наступление на врага. На участке Шаргород- Черновцы 8-я червонноказачья и 41-я стрелковая дивизии стремительным ударом опрокинули части генерал-хорунжего Удовиченко и захватили Могилев-Подольский. Повернув на север, они во встречном бою разгромили бригаду донских казаков и гайдамаков. Жалкие остатки петлюровцев в панике бежали за Днестр.

На правом фланге 14-й армии противник успел захватить город Литии.

Ударом 17-й червонноказачьей, 60-й и 45-й стрелковых дивизий Уборевич освободил город и развил наступление на Проскуров.

Стремительно преследуя петлюровцев, эта группа войск 14-й армии ворвалась в Волочиск. Остатки петлюровцев бежали за Збруч и Днестр, на территорию буржуазной Румынии. За каких-нибудь 11 дней Уборевич полностью ликвидировал 40-тысячную армию Петлюры.

Мы мало видели Уборевича в штабе округа. Он постоянно разъезжал по районам борьбы с бандитизмом, инспектировал разбросанные на огромной территории войска.

Между тем потерпев поражение на Левобережной Украине, Махно перебросил на правый берег Днепра часть своей «армии» Она насчитывала до 1000 сабель при 4 орудиях. Но в условиях неналаженности советского управления на Правобережной Украине возникали многочисленные «повстанческие» банды, возглавляемые разными атаманами - «батьками». Переправлялись сюда через польскую границу и недобитые отряды Петлюры и Тютюника. С появлением Махно они совсем распоясались: налетали на города и села, истребляли советских работников, грабили сахарные заводы, товарные поезда, дезорганизовали железнодорожное сообщение.

Командование округа решило покончить с бандитизмом всех мастей. Уборевич был назначен командующим группой войск особого назначения. В его полевой штаб назначили и меня.

Полевой штаб разместился в эшелоне, впереди которого шел бронепоезд.

Поручив 9-й кавалерийской дивизии уничтожение крупной банды в районе Никополя и на Полтавщине, Уборевич со своим штабом 10 марта прибыл на станцию Корсунь.

Мы постоянно видели Иеронима Петровича у аппаратов Морзе и Юза. Из штаба летели оперативные распоряжения, сюда стекались донесения и сводки.

По многим дорогам прошел эшелон со штабом Уборевича. По его указаниям наши части громили бандитов, летчики бомбили скопления петлюровского охвостья, пытавшегося укрыться в лесах и балках Украины.

Наконец мы миновали Винницу. В Гайсине Уборевич встретился с Виталием Марковичем Примаковым и начальником 8-й дивизии червонного казачества М. А. Демичевым.

Командующий пригласил к себе на совещание командиров местных частей, начальников гарнизонов, представителей партийных и советских органов.

- До сих пор, - говорил он на совещании, - мы не учитывали в достаточной степени особенностей антисоветского повстанчества, прибегали главным образом к карательным мерам. А они должны применяться лишь в крайних случаях. Надо признать и недостаточную подготовленность наших частей к борьбе с бандитизмом. В этой борьбе были допущены ошибки, подчас серьезные. По окончании Крымской кампании наше командование выделило для разгрома Махно очень большие силы, а результаты оказались ничтожными. Махно ускользнул, почти целиком сохранив свою армию, совершил глубокие рейды по Украине, причинил Республике и трудовому народу немало вреда. Почему? Да потому, что «малая война» требует иной организации, иной подготовки войск, чем война с Врангелем или, скажем, с белополяками. Наши части сохраняют громоздкие обременительные тылы, поэтому мы действуем медленно, тяжеловесно, а на стороне Махно - быстрота и смелость маневра. Не учитываем мы и среду, питающую уголовные шайки. У них есть свои базы- значит, за их спиной стоят определенные слои населения, прожженная агентура. И если нам удастся уничтожить отряд, это ещё не значит, что на том и кончается все дело. Разве у нас нет случаев, когда командир доносит о разгроме банды, а назавтра попадает под удар той же банды, бывает разоружен, да еще и оказывается в плену? Самое существенное в борьбе с бандитизмом - это согласованные действия воинских частей с советским аппаратом. Нам самим нужно заботиться об установлении и укреплении Советской власти.

Выполнение этих указаний И. П. Уборевича стало давать хорошие плоды.

В конце апреля 1921 года полевой штаб Киевского военного округа был расформирован, а Иероним Петрович отправился на Тамбовщину на ликвидацию банд, возглавляемых эсером Антоновым.