А. Т. Якимов. ДА БУДЕТ ИЗВЕСТНО ТРУДЯЩИМСЯ РОССИИ.

А. Т. Якимов. ДА БУДЕТ ИЗВЕСТНО ТРУДЯЩИМСЯ РОССИИ.

ПОЛКОВНИК А. Т. ЯКИМОВ

Нам нужно укреплять аппарат, - говорил мне в сентябре 1922 года секретарь Дальбюро ЦK РКП(б) Н. А. Кубяк. -Ты человек грамотный, учился в университете, имеешь опыт партийной работы... Чем не заместитель заведующего орготделом?!

- Мне хотелось бы, Николай Афанасьевич, вернуться к партизанам, в боевую обстановку...

- Ничего, ничего, - настаивал Кубяк, -поработаешь и здесь. Начнем оформлять твое назначение, а потом уведомим, когда приступать к работе. У меня - все.

Я уже собирался уходить, но в этот момент в кабинет вошел чем-то взволнованный военный министр ДВР и главнокомандующий Народно-революционной армией И. П. Уборевич.

- Прошу прощения, Николай Афанасьевич, - обратился он к Кубяку, - я к вам по небольшому, но срочному делу.

- Сейчас договорим, - пожал руку вошедшему Кубяк и, показав на меня, добавил: - Вот, кстати, познакомьтесь. Это Якимов- политработник из партизанского района Приморья. Теперь он будет работать у нас, в Дальбюро.

Крепко пожав мне руку, Уборевич сказал:

Это очень и очень кстати. Мне о многом надо с вами поговорить. И, если можно, теперь же.

- Подожди, товарищ Якимов, в комнате рядом, - сказал мне Кубяк. - Она свободна, там вы и побеседуете с Иеронимом Петровичем.

Я прошел в комнату, указанную Кубяком. Вскоре в нее вошел Уборевич. Мы уселись, закурили. О партизанах можно было рассказывать много, но я медлил, не знал, с чего начать. Собеседник выручил:

- Вы руководили политотделом большого района. Вот и расскажите о партизанских вожаках, об условиях жизни и настроениях партизан, об отношении к ним местного населения.

Иероним Петрович сказал это просто, по-товарищески. Казалось, передо мной сидел не главком армии, а рядовой командир.

Я приободрился, решив начать рассказ с численности отрядов: - К концу августа у нас насчитывалось до пяти тысяч бойцов...

- Об этом я знаю, - сказал Уборевич. - Это большая сила!

- Среди них, - продолжал я, - человек пятьсот коммунистов... А, впрочем, трудно различить, кто коммунист, кто беспартийный: постоянная смерть за спиной, суровость походной жизни, взаимовыручка сроднили всех.

- А что представляет собой комсостав, политработники?

- Народ опытный, боевой, политически безусловно преданный. Многие из командиров партизанят уже несколько лет. Взять хотя бы Вольского - командующего партизанскими отрядами: он не выходит из тайги с девятнадцатого года. В бою - железный, решительный человек, а на привалах, на стоянках- мягок со всеми.

- А не устали люди? - интересовался Уборевич. Домой не тянет?

- Лишений, конечно, много, что и говорить. Люди, естественно, устали, да и крови пролито не мало. Шутка ли сказать- сколько земли освободили! Две трети Дальнего Востока. Но надо закончить дело - это все понимают. Дезертирства нет. К тому же и население относится к партизанам хорошо, помогает всем, чем может... А вооружение, в основном, - за счет противной стороны. Жить во многом приходится на подножном корму...

- Значит, народ верит в победу, не расходится по хатам? Это чудесно! Это очень важно, товарищ Якимов!

Он походил по комнате, затем продолжал: - Мне кое-что известно о товарище Вольском. Расскажите о нем побольше. Что это за человек, верят ли в него партизаны?

Я хорошо знал М. П. Вольского, участвовал с ним в 1921 году в работе Учредительного собрания Дальневосточной республики, депутатами которого мы оба были.

- Вольский родом из Самарской губернии. Там в 1917 году он стал большевиком, вступил добровольцем в Красную Армию. В боях с белыми попал в плен, а осенью 1918 года в одном из «поездов смерти» был доставлен на Дальний Восток.

- «Поезда смерти»... я слышал о них, - оживился главком.- Расскажите о них подробнее и как в таком поезде оказался Вольский?

- Это были кошмарные транспорты, - сказал я. - Когда белых прижали к Волге, Самару предстояло вот-вот сдавать, из тюрем согнали на вокзал многие сотни революционеров, набили ими по шестьдесят - семьдесят человек товарные вагоны и повезли в неизвестном направлении. Поезд шел полтора месяца. По пути люди мерзли, сильно голодали, сутками не получали даже воды. Начались эпидемии. Пьяные белогвардейские офицеры и конвоиры нередко- ради забавы или устрашения- стреляли по закрытым вагонам. В Самаре в поезд, в котором ехал Вольский, было погружено до двух тысяч политзаключенных, а в Никольске- Уссурийском выгрузилось меньше тысячи. Вот народ и дал этим поездам такую мрачную кличку. Но наши люди не сдавались. Не сдался и Вольский. Собрав последние силы, он организовал групповой побег из концлагеря и в тайге встретился с партизанами. Храбрый и волевой человек. За это-то его и любят...

В дверь постучали. Вошел Курьер и пригласил главкома к председателю правительства ДВР на совещание. Уборевич встал, пожал мне руку:

- Благодарю за информацию. Нам надо встретиться еще раз. Если вам будет нужно- заходите ко мне без всякого стеснения.

Впоследствии, в 1922-1924 годах, мне приходилось не раз встречаться с Иеронимом Петровичем. В эти годы он командовал Народно-революционной армией Дальневосточной республики, а когда последние очаги гражданской войны были потушены, - 5-й Краснознаменной армией.

Обычно эти встречи происходили на заседаниях Дальбюро ЦK РКП(б), в которых Иероним Петрович регулярно участвовал, а я присутствовал как работник аппарата.

Не ограничиваясь делами сугубо военными, он интересовался многими деталями жизни края. За годы совместной работы с И. П. Уборевичем все мы убедились, что он и большой общественный деятель.

Успешно закончив бои за освобождение края, он хотел практически помочь становлению советского Дальнего Востока.

Вспоминается одно из заседаний Дальбюро в 1923 году, на котором обсуждался мой доклад о состоянии крестьянского хозяйства и сложившемся после освобождения от белых общественном укладе в деревнях Забайкальской области. В то время я только что вернулся с комиссией из длительной командировки по деревням и докладывал Дальбюро обо всем, что видел, слышал, и о том, чт6 следовало предпринять в первую очередь, чтобы крестьянство зажило полнокровной жизнью в новых условиях.

По докладу мне был задан ряд вопросов, в том числе и Уборевичем.

- А скажите, - интересовался он, - как настроены бывшие партизаны и демобилизованные Красноармейцы? Участвуют они в партийной и советской работе? Играют ли они ведущую роль или больше жмутся к теплой печке?

- Партийные ячейки в селах еще малочисленны, - ответил я, - но в большей своей части состоят из бывших партизан и красноармейцев. Первая роль за ними, но не все они включились в общественное дело, а кулачье еще пытается протащить в органы власти своих сынков, особенно тех, что пограмотнее да понахальнее...

- Значит, кое-кто из наших людей уже работает! - воскликнул Уборевич. - Это хорошо! Значит, наша политико- воспитательная работа в армии уже дает свои результаты. А насколько еще сильны в деревнях религиозные предрассудки? Сильно они тянут назад, к прошлому?

- Да, пока поп на селе еще фигура, но это, думаю, ненадолго. Молодежь в большинстве в бога не верит.

Когда же обсуждались меры, которые нужно было предпринять среди крестьянства, Иероним Петрович настаивал:

- Сельские организации быстро окрепнут, если мы смелее будем выдвигать на руководящую работу бывших армейцев и партизан, рисковавших жизнью за Советскую власть. Надо только побыстрее помочь им освоить грамоту и знание советских законов. Надо умело рассказать, с чего начинать новую жизнь, а если нужно, и пожить рядом с ними несколько месяцев. Это и будет реальной помощью с нашей стороны!

Затем Иероним Петрович с большим интересом просмотрел привезенные мной групповые фотографии сельских активистов - коммунистов и комсомольцев. Вглядываясь в лицо одного из них, он воскликнул:

- Ба! Да это, кажется, Васюков, Никифор! Во всяком случае, очень похож. Хор-р-роший был пулеметчик! Я сам вручал ему орден Красного Знамени!

Запомнился мне и короткий разговор с Иеронимом Петровичем летом 1924 года, после заседания Дальбюро, на котором М. П. Вольский, тогда уже председатель Камчатского губревкома, выступал с докладом. Были намечены мероприятия по оказанию помощи Камчатке: поставлен вопрос о направлении туда работников, в частности выдвинута моя кандидатура в члены бюро Камчатского губкома партии и губревкома.

Иероним Петрович подошел ко мне и Вольскому и сказал:

- Ну что же, вот вы вместе воевали в Приморье, а теперь вместе будете работать на Камчатке. Это хорошо. Вам ведь и там надо вести борьбу с японскими и американскими капиталистами, но на этот раз - на экономическом фронте. Желаю вам успехов в этом деле.

Иероним Петрович от всей души желал, чтобы советские органы побыстрее и навсегда вытеснили своих камчатских, довольно сильных в то время, конкурентов- американских торговцев и японских рыбопромышленников.

Интерес Иеронима Петровича к общественной жизни Края и, конечно, к связям между Красной Армией и трудовым народом сказывался во многом. Он выступал в печати, а еще чаще - лично перед крестьянами, трудовым казачеством и рабочими. В этих выступлениях он не забывал, несмотря на то, что гражданская война уже кончилась, призывать людей к бдительности. Всюду, где бы ни выступал Иероним Петрович, он говорил о постоянной угрозе со стороны империалистов, любил привести для сравнения какую-нибудь русскую поговорку вроде: «Спит лиса, а и во сне ворон щиплет...»

В феврале 1923 года наша краевая газета «Дальневосточный путь» писала о связях И. П. Уборевича с рабочими: «В дни празднования пятилетия Красной Армии у нас, на Дальнем Востоке, главком 5-й Краснознаменной т. Уборевич идет в первую очередь на конференцию профессиональных союзов к пришедшим прямо с работы, с замазанными руками, пролетариям, делает доклад о строительстве армии, о стоящих перед ней идейных и технических задачах...»

Мне довелось присутствовать в сентябре 1922 года, в дни подготовки наступления на Спасск, на партконференции 1-й Забайкальской стрелковой дивизии.

В своей речи перед коммунистами дивизии Иероним Петрович говорил:

- Масса людей, неорганизованная, представляет собой толпу... Армия необученная -это также толпа. Встает вопрос - какую работу вести для превращения толпы в армию? Воля к победе есть не физическое, а психологическое состояние. В военной истории есть примеры, когда армия, более многочисленная, при лучшем вооружении, бывает побеждена. На воспитание духа, организующего толпу в армию, и должно быть обращено главное внимание. Воспитание духа состоит из трех элементов: политического воспитания, военного воспитания и военного обучения. Политическое воспитание преследует цель воспитания в бойце гражданина, военное воспитание - создать гражданина военного. Но этого мало. Дух надо облечь в материю, и это делается с помощью военного обучения. В смысле воспитания в бойце гражданина мы мало сделали, хотя у нас есть удивительный материал, у нас есть идеи, каких мир не видел...

С чего же начинать воспитание в бойце гражданина? Сначала надо дать грамотность, затем объяснить, зачем он в армии. Нужно дать народноармейцу в понятной форме те величайшие идеи, за которые он борется. Ибо дух армии -это главное... Кроме этого, должно всеми силами стремиться к созданию общественного мнения красноармейской массы. Это величайший двигатель по пути развития... Военная пропаганда должна держаться на конкретных вещах, способствовать поднятию воинской дисциплины, скрасить военный режим, при всем этом надо помнить и знать психологию народноармейцев и уровень их развития. Но кто же проделает все это? Политработники совместно с командирами. Командиров надо втянуть в эту работу, чтобы они завоевали авторитет бойцов... Командир должен быть и воспитателем.

Эта речь 14 сентября 1922 года была напечатана в «Дальневосточном пути».

Высокая партийность сочеталась у Уборевича с большой эрудицией в области военного искусства. Конечно, он хорошо знал боевой опыт гражданской войны, но этим не ограничивался. Он разбирал до деталей операции полководцев далекого прошлого, начиная с наполеоновских войн.

Как это присуще натурам творческим, у него была потребность делиться своими знаниями, опытом, мыслями с возможно более широкой аудиторией. Эта сторона его характера, видимо, и имела не последнее значение в том, что по его инициативе в бытность его командующим 5-й армией, когда еще шла война, стал издаваться военно-политический журнал «Красная Армия на Востоке». Первый номер его вышел в ноябре 1921 года в Иркутске. В нем был опубликован и приказ по армии, в котором подчеркивалась необходимость организации военно-научной работы и роль журнала в этой работе.

«В целях постановки на должную высоту уровня военных знаний войск армии и округа путем ознакомления их по всем отраслям военного дела изданием необходимых руководств, пособий, наставлений, справочников и периодического военного журнала, - говорилось в приказе, - сформировать при Реввоенсовете редакционную коллегию... Редколлегии немедленно приступить к изданию военно-научного и политического журнала «Красная Армия на Востоке». В редколлегию пошел и сам Иероним Петрович.

Определяя содержание журнала, Уборевич указал в том же приказе тематику материалов. Она была довольно разнообразна: цели и основы организации Красной Армии; морально-политическое воспитание бойца и командира; методика военного дела; вопросы стратегии и тактики; информационные и научные военные статьи; военная история (обзоры, воспоминания); изучение Восточного театра военных действий.

В первом же номере И. П. Уборевич опубликовал свою статью «Очередные задачи строительства Красной Армии», начальник штаба армии Смородинов рассказал о возникновении Восточного фронта и организации 5-й армии. В журнале был помещен обзор «Развитие артиллерии и ее техники в эпоху империалистических войн», освещалась партийная жизнь армии.

Но особенно мне запомнилась передовая статья, по всем признакам, написанная И. П. Уборевичем.

В ней говорилось: «Красная Армия выполнила великий подвиг в истории человечества. Она отстояла единственную в мире Пролетарскую Республику и огнем зажгла сердце пролетариата всего мира. Но роль Красной Армии не окончена... Империализм готовит новую борьбу с Советской Россией, и Красная Армия должна быть настороже... Классовая война имеет свои отличия. Помимо того, что она внесла новый дух в армию, она и в тактику и в стратегию, естественно, внесла свои особенности. Эти особенности еще не учтены. Их нужно собрать, подытожить, зафиксировать для дальнейшего изучения... Вести подготовку войск по старым учебникам - значит не выполнять задачу подготовки армии к революционным боям.

Это не значит, что мы отказываемся от старой военной доктрины. Но мы должны внести в нее новый дух классовой стратегии и тактики, основанной на революционно - марксистской сознательности. Эту задачу и ставит себе редакция, приступая к изданию военно-политического журнала».

Духом творчества, революционным пафосом дышат и другие его статьи в журнале. В одной из них, напечатанной под названием «Воспитание и обучение Красной Армии», И. П. Уборевич писал: «Строительство Красной Армии, ее организация, воспитание, обучение, техническое снабжение, а также подготовка всей страны в военном отношении должны вестись в соответствии с задачами РСФСР внутреннего и международного характера и на основании опыта мировой и гражданской войн... Те материалы, которые дает нам военная история, и в особенности мировая и гражданская войны, должны быть использованы Красной Армией возможно шире. Не приходится доказывать, что это должно проводиться в виде стройной системы под углом единого научного понимания этих явлений для выработки единых методов воспитания, обучения и действия...»

Анализируя далее опыт первой мировой и гражданской войн, Уборевич делает вывод, что «сила Красной Армии была и будет в твердости революционного духа масс, в энергии, в воле личностей, составляющих руководящий, организующий аппарат...» и что «важно усвоить, что в современной войне, как ее любят называть - машинной, наступление возможно не только после подготовки машинами, но и путем искусного маневра, внезапности и разложения рядов и тыла противника».

Приведя высказывание В. И. Ленина «Мы духом не падем и свое дело доведем до конца», И. П. Уборевич заканчивает статью: «Мы видим, с каким трудом рабочий класс и крестьяне строят свое государство и улучшают жизнь, но, несмотря на все, мы имеем победы в прошлом... Красная Армия, несмотря на все препятствия, изо дня в день качественно растет, укрепляет свою мощь и уверенно смотрит в глаза своему будущему».

Вот эта непоколебимая вера в будущее своего народа, вера в Ленина и его дело были органически свойственны самому Уборевичу.

И. П. Уборевич был еще молодым человеком, когда писал эти статьи, но за его плечами лежала большая интересная жизнь. Поэтому-то его страстные выступления и прельщали нас своей свежестью, великолепным опытом. Удивляла его способность находить время для военно-литературной работы, когда его рабочий день был перегружен будничными армейскими хлопотами.

Журнал, и особенно статьи И. П. Уборевича в нем, служил хорошим подспорьем в воспитании войск. Будучи начальником политотдела Восточного фронта НРА, я с большим удовлетворением наблюдал за ростом идейно - теоретического уровня и интересов армейских политработников, изучавших статьи журнала в процессе командирской учебы.

Под командованием И. П. Уборевича наша армия нанесла противнику решающие удары под Спасском, в районе Монастырища, на подступах к Владивостоку, а затем вошла без единого выстрела в столицу Приморья. Это был результат не только боевых успехов Красной Армии, но и умелой дипломатической работы.

Владивосток надо было освободить без столкновения с японскими войсками, чтобы не втянуться в новую войну. Эту нелегкую задачу как нельзя лучше выполнил И. П. Уборевич. С большим достоинством и тактом вел он через своих представителей переговоры с японским командованием и иностранными консульствами, находившимися во Владивостоке.

Японцы затягивали эвакуацию своих войск из города, не хотели идти на переговоры, одно время была даже опасность нападения на части НРА, когда они подошли к станции Океанской (пригород Владивостока) и заняли ее. Уборевич отдал тогда приказ своим войскам отойти назад, к станции Угольной; между японскими и нашими частями образовалась нейтральная полоса в 15 километров. Не теряя времени, Уборевич послал за своей подписью ноту японскому командованию и консулам США, Англии и Японии. Уведомив их о временном отводе частей НРА, он писал в ноте: «Из полученных мною сообщений от американских и английских консульских представителей и из других сведений явствует, что беспорядки и бесчинства во Владивостоке еще более увеличиваются и мирному населению города грозит опасность стать жертвой грабежей и насилия, от которых пострадают также иностранные граждане. Поэтому считаю целесообразным установить порядок немедленного мирного занятия частями НРА города Владивостока, что при создавшихся условиях будет служить единственной гарантией безопасности жизни и имущества русских и иностранных граждан. Я гарантирую полную личную и имущественную неприкосновенность всем иностранным подданным с момента полного перехода охраны Владивостока к частям НРА. С другой стороны, я надеюсь, что как японское командование, так и английские и американские консульские представители примут все меры к тому, чтобы до входа в город частей Н РА была гарантирована полная безопасность всех рабочих, всех политических заключенных и сторонников власти Дальневосточной республики, находящихся во Владивостоке, а также было прекращено преступное разграбление и вывоз русского имущества, увод русских судов и разрушение разных сооружений. Все указанные вопросы требуют срочного разрешения, поэтому в связи с имеющим уже место обменом мнений предлагаю начать немедленные переговоры с представителями японского командования, для чего прошу прибыть их на ст. Угольную 21 октября. Также прошу прибыть и принять участие в переговорах американских, английских и японских консульских представителей как заинтересованных в охране их подданных и их имущества и сохранении порта, имеющего международные связи. Дальнейшее промедление в разрешении этих вопросов считаю недопустимым, могущим привести к тяжелым последствиям для русских и иностранных жителей г. Владивостока... В случае отклонения и затяжки моего предложения ответственность за последствия русский народ возлагает на представителей того государства, которое в этот опасный момент не пожелает пойти на путь мирного соглашения, несмотря на мои искренние и гуманные предложения. Народно-революционная армия еще раз заверяет, что она желает добиться скорейшего установления мирной жизни как во всем Приморье, так и во Владивостоке».

Видя бесперспективность новых провокаций, бесполезность затяжки эвакуации, японское командование вынуждено было согласиться на переговоры.

Затянув, однако, свой ответ до 23 октября, японский генерал Сибаяма в ответе на ноту Уборевича отрицал наличие беспорядков во Владивостоке и писал: «Я никогда не заявлял своего желания об открытии мирного разговора с Вами относительно занятия г. Владивостока НРА, о чем здесь подчеркиваю... Но если Вы искренне желаете Владивостокским горожанам безопасности и стремитесь к устранению кровопролития, то я иду навстречу Вашему желанию и не отказываюсь от переговоров. Для этого предлагаю Вам прибыть лично или прислать Вашего уполномоченного сюда в город».

Ответ японского командования показывает, с какой неохотой шло оно на переговоры о мирном занятии Владивостока Народно-революционной армией.

Предложенные Уборевичем переговоры состоялись 24 октября 1922 года на разъезде Седанка Уссурийской железной дороги и закончились подписанием Соглашения об освобождении от японских войск Владивостока не позднее 16 часов 25 октября 1922 года. Соглашение было подписано уполномоченным японского командования генерал-майором Сибаяма и уполномоченным Главкома НРА начальником Военно-политического управления В. Смирновым.

Извещая в приказе личный состав НРА об атом соглашении, Уборевич писал: «Товарищи бойцы, командиры и комиссары HPA! Знайте, что день 25 октября- день нашего вступления во Владивосток - является историческим днем для всего русского народа. Занятием Владивостока к концу 5 года Великой Октябрьской революции присоединяется к телу нашей родины- Великой Революционной России- еще одна истерзанная нашими врагами область... Помните, что перед народом всего мира мы неуклонно проводили нашу политику всеобщего мира, разоружения и установления нормальных экономических отношений... И здесь, под стенами Владивостока, мы подтвердили наше миролюбие...»

В телеграмме В. И. Ленину, посланной после освобождения Владивостока, Уборевич сообщал: «Народно-революционная армия в радостные дни разгрома разбойничьих банд... Дитерихса и освобождения Приморья от интервенции шлет пламенный привет в Вашем лице трудящимся России и геройской непобедимой Красной Армии. Да будет известно трудящимся России и Красной Армии, что НРА, проходя по селам, фабрикам, заводам и городам Приморья, нашла тысячи могил рабочих и крестьян, замученных интервенцией и черной русской сотней... Измученные рабочие и крестьяне Приморья и г. Владивостока восторженно встречали полки НРА. Мы поклялись общими силами продолжать революционное строительство мирной жизни на основах Великой Октябрьской революции».

Наша партия, В. И. Ленин придавали этому событию огромное значение. В телеграмме на имя председателя Совета Министров ДВР В. И. Ленин писал: «К пятилетию победоносной Октябрьской революции Красная Армия сделала еще один решительный шаг к полному очищению территории РСФСР и союзных с ней республик от войск иностранцев-оккупантов. Занятие народно-революционной армией ДВР Владивостока объединяет с трудящимися массами России русских граждан, перенесших тяжкое иго японского империализма. Приветствуя с этой новой победой всех трудящихся России и героическую Красную Армию, прошу правительство ДВР передать всем рабочим и крестьянам освобожденных областей и гор. Владивостока привет Совета Народных Комиссаров РСФСР».