Поражение в победе

Поражение в победе

Ленин не верил в человека. Но он бесконечно верил в общественную муштровку человека.

Николай Бердяев

Мной замечено, что человеку на этом свете всегда не хватает одного, последнего темпа: частной удачи, еще одного земного шага, правильного решения, предвидения конкретного события. Ленину не хватило жизни. Хотя бы на три-пять лет активной деятельности. Так долго думали мы все.

Казалось (так считали советские люди, чье сознание было схвачено обручем марксистского мышления), проживи Ленин еще хоть немного, и он обязательно бы вывел пролетарский корабль на верный курс. В итоге мы не пришли бы в гавань Исторического тупика. Ленин в своей ослепительной святости, созданной партийной пропагандой, всегда казался нам человеком, у которого судьба не только обидно рано украла жизнь, но и не дала ему завершить им начатое. Думалось: Ленину действительно не хватило одного, последнего, но решающего темпа.

Но это такое же искреннее заблуждение, как когда мы полагали, что существует классовая истина. Однако есть только классовая ложь. Истина общечеловечна.

Выступая 23 апреля 1924 года на съезде горняков, Л.Б.Каменев заявил: залогом грядущего счастья "является сохранение точности и неукоснительности выполнения революционных пролетарских заветов Ленина…". Соратник недавно умершего вождя с глубокой убежденностью заявил: "…только идя по дороге ленинизма, мы доживем до того момента, когда, подойдя к Мавзолею Ленина на Красной площади, принесем ему радостную весть о том, что ленинизм, а значит, и пролетарский коммунизм победил во всем мире".

Давно уже стало ясно, что эту весть никто и никогда не принесет к мавзолею. Да едва ли там еще долго задержится и сама мумия вождя, заявившего еще в 1918 году, что победа мирового коммунизма обеспечена.

Еще в середине восьмидесятых годов мы верили (очень многие), что стоит "вернуться к Ленину", и ускользающая коммунистическая жар-птица победы вновь окажется в наших руках. Даже реформатор М.С.Горбачев, выступая на Политбюро ЦК КПСС в октябре 1987 года, убежденно заявил, что нужно "перекинуть мост от Ленина, связать ленинские идеи, ленинские подходы к событиям тех лет с делами сегодняшних наших дней. Ведь эта диалектика, с которой решал вопросы Ленин, — это ключ к решению нынешних задач".

Дело в том, что стараниями партийной пропаганды в нашем сознании Ленин жил как человек, осуществивший исторический прорыв к новой, справедливой жизни, как творец нэпа, как идеолог кооперативного плана, инициатор мирного сосуществования, неустанный борец против бюрократизма… Нам никогда не разрешали думать над реальностью этих мифов. Ибо массовый каток большевистской Системы сплющил личность, вдавив ее в одноцветный монолит, горделиво именуемый "массы".

Мы не задумывались над тем, что октябрьский "прорыв" 1917-го в значительной мере был контрреволюцией по отношению к Февралю. Исторический шанс, появившийся в связи с Февральской революцией, всенародным представительством в форме Учредительного собрания естественным разномыслием и многопартийностью, был ленинцами безжалостно ликвидирован.

Мы не хотели понять, что нэп был не экономической стратегией, а лишь вынужденным тактическим маневром в результате сокрушительного краха подлинно ленинского курса "военного коммунизма". Ленин не только не является инициатором нэпа, а наоборот, человеком, который долго ему сопротивлялся. Выступая 5 декабря 1919 года на VII Всероссийском съезде Советов, когда уже витал призрак нэпа, Ленин с пафосом заявил, что тот, кто хочет "свободы торговли хлебом", ошибается. "Против этого мы будем бороться до последней капли крови. Здесь не может быть никаких уступок". На пороге нэпа Ленин и не думал о нем!

Мы не понимали, что, несмотря на некоторые общие верные рассуждения о кооперации, линия Ленина, его курс всегда были антикрестьянскими. Хотя и без Ленина, в 1916 году кооперативное движение (в различных формах) в России насчитывало десять миллионов пятьсот тысяч членов! Самой ставкой на решающую роль рабочего класса, диктатуру пролетариата Ленин обрекал крестьянство на роль строительного материала того сияющего здания коммунизма, которое вождь уже давно построил в своей голове. Именно его усилиями кровавая Вандея классовой борьбы была развернута и в российском крестьянстве. Были обычными ленинские советы типа того, который он давал исполкому в Ливнах: "..организовать бедноту везде, конфисковать весь хлеб и все имущество у восставших кулаков, повесить зачинщиков из кулаков, мобилизовать и вооружить бедноту при надежных вождях из нашего отряда, арестовать заложников из богачей и держать их, пока не будут собраны и ссыпаны в их волости все излишки хлеба". То был путь к ленинскому кооперативному плану и социалистической индустриализации. Расстреливали для этого, по словам вождя, тысячами.

А ведь еще в 1916 году, когда социалист Хеглунд был посажен на несколько месяцев в тюрьму за пораженческую пропаганду, Ленин в письме к А.Коллонтай по этому поводу восклицает: "Свирепость неслыханная, невероятная!!!"

У Ленина были разные критерии оценки поступков: для других — одни, для себя — другие.

Мы не учитывали, что мирное сосуществование стало вынужденной необходимостью, когда рухнула ставка на немедленный штурм капиталистической цитадели. Как писал в неопубликованных воспоминаниях А.А.Иоффе — крупный дипломат ленинской школы, "мировая революция казалась (и действительно была) столь близкой, что всякое соглашение с буржуазией считалось весьма недолговечным и было поэтому совершенно безразличным. Важно было не то, чего добьешься в переговорах с буржуазией, а только то, чтобы и переговоры, и сам договор действовали максимально революционизирующе на широкие массы… как бы для вящего подчеркивания своего безразличия к содержанию этих договоров и уверенности в их недолговечности. Владимир Ильич, когда я по окончании переговоров приносил ему переплетенный экземпляр договора, хитро прищурившись, похлопывая по крышке переплета, спрашивал: "Ну, а что, много тут гадостей понаписали?"

Иоффе пишет, что лишь замедление темпа революции вызвало переход к политике "мирного наступления" как вынужденной и временной тактике Ленин никогда не отказывался и не отказался от будущего революционизирования планеты. "Когда в 1921 году ЦК направил меня на работу в Туркестан, Владимир Ильич в разговоре перед отъездом и потом в своих письмах ко мне в Ташкент постоянно внушал и подчеркивал: "Туркестан — это наша мировая политика. Туркестан — это Индия…"

Десятилетиями в нашем сознании культивировалась мысль, что Ленин был представителем "подлинного" коммунизма. "Образ Ленина, — писал проницательный английский историк Роберт Сервис, — как олицетворение советского коммунизма с человеческим лицом, был достаточно широко распространен и на Западе". Мы не хотели обращать внимания даже на давно известные заявления вождя, которые полностью дезавуируют эти представления.

Когда Мартов на VII Всероссийском съезде Советов предложил Демократическую Декларацию, Л.С.Сосновский, редактор "Бедноты", язвительно бросил из президиума:

— Не прошлогодняя ли у Вас декларация?

На что Мартов с достоинством ответил:

— Декларация эта на "веки веков"…

Сосновскому было, конечно, неизвестно, что, высмеяв Мартова, восстававшего против безбрежного насилия большевиков, редактор "Бедноты" падет в 1937 году от гильотины террора, который был освящен Лениным. Вождь же отреагировал на донкихотство Мартова предельно определенно:

— Когда мы слышим такие декларации от людей, заявлявших о сочувствии к нам, мы говорим себе: нет, и террор и ЧК — вещь абсолютно необходимая.

В этой речи Ленин, полностью защищая курс на революционный террор, воскликнет под аплодисменты:

— Нет, ЧК у нас организована великолепно!

Нам долго внушали, что история подтвердила ленинскую правоту во многих вопросах. Но это только казалось для одномерного мышления, которым мы обладали.

Во внешнем Хаосе истории, если внимательно в него вглядеться, виден величайший Порядок, созданный неизбежностью, необходимостью, случайностями и закономерностями. Ленин победил в 1917 году политически, чтобы безоговорочно и навсегда проиграть исторически.

Вероятно, Ленин был единственным в истории человеком, который вознамерился осуществить коренные революционные перемены не в масштабе общины, региона, государства, континента, а всей планеты. Его мятежный дух не знал границ, не хотел ограничиваться национальными рамками и абсолютно не был связан соображениями морали и религии. Ленин был готов к самосожжению не только своей собственной души, но и всей человеческой цивилизации. Повторимся, вождь был готов на гибель огромной части русского народа, лишь бы оставшиеся на этом пепелище дожили до мирового пожара. Можно сказать, что Ленин был не только тотальный большевик, но и планетарный реформатор. К счастью для людей, чрезмерное сбывается крайне редко, и экспериментальным полем истории стала лишь часть планеты, правда, очень большая.

Ленину не хватило главного темпа: не зажглась революция в Германии. Ленин так и не понял, что немецкая революция угасла, так и не разгоревшись, не в результате предательства "ренегата Каутского" и германской социал-демократии, а потому что рабочие в нее не верили, интеллигенция ее не хотела, а крестьянам она была просто чужда. Я уж не говорю, что для армии и средних классов революция была враждебна. Немецкие миллионы марок помогли Ленину совершить революцию в России, а большевистские деньги (в еще большем количестве) оказались в Германии выброшенными на ветер. Революция в России стала в немалой степени возможной потому, что большевики разложили армию. Карлу Либкнехту с немецкими революционерами сделать это не удалось. Германская армия, уже неспособная противостоять Антанте, оказалась достаточно сильной, чтобы быстро подавить инспирированную революцию.

Так что, победив в октябре 1917 года и добившись главного: захватив власть в гигантском государстве, Ленин уже вскоре начал терпеть одно поражение за другим. Во внешней сфере это крах надежд в Германии, Венгрии, Персии, Индии, Китае, Польше, других странах. В силу ряда причин, среди которых большевики всегда выделяли "предательство рабочих вождей", произошла, как пишет А.А.Иоффе, "задержка мировой революции".

Но и в сфере внутренней поражения Ленина не заставили себя ждать: несостоятельность политики "военного коммунизма", неистребимость новой бюрократии, глухая оппозиция всего общества большевизму, отсутствие партийного единства, которого так добивался вождь… Поэтому правильно будет сказать, что поражение ленинизма свершилось не через семь десятилетий после октябрьского триумфа, — оно обозначило свои роковые контуры еще при жизни вождя.

Это выразилось, в частности, в замене социалистического строительства строительством государственным. Большевики частью осознанно, а частью стихийно стали использовать огромнейший арсенал, накопленный самодержавием: всевластие чиновничества, жесткая централизация, государственное единоначалие, регламентация общественной жизни, опора на религию (большевики — на идеологию). Все это означало сохранение имперского стиля правления, к которому прибегли большевики. Ломая государственную машину самодержавия, буржуазии, Ленин быстро воссоздавал ее в зловещем большевистском виде

Еще никому не удавалось показать кукиш Истории. Не смог этого сделать и Ленин. Разрушая самодержавную, а затем буржуазную диктатуру, лидер большевиков не придумал ничего другого, как заменить ее диктатурой своей партии. Исторические традиции крепко держали российских якобинцев за фалды. Неспособные к позитивной эволюции, они революционным путем заменили одну форму гнета на другую, более жестокую и отвратительную. А все это произошло потому, что свобода как цель никогда не была у Ленина в числе главных приоритетов. Побеждая меньшевиков, кадетов, эсеров, Ленин прямым путем шел к историческому поражению.

Я слышал много раз, когда честные люди, выращенные в условиях советской системы, с убежденностью говорили: "Проживи Ленин еще десяток лет, все пошло бы по-другому…" В интонации часто слышались тоска и утраченная надежда.

Действительно, можно с немалой далей реального допустить, что едва ли Ленин стал бы уничтожать своих соратников по Политбюро, трудно представить, чтобы он провел коллективизацию ценой десяти миллионов крестьян, а устранение инакомыслия (даже потенциального) приняло бы такие размеры, как в конце тридцатых годов. Все это так.

Но даже более "умеренный" коммунизм Ленина был бы большевистским! Несомненно! Были бы и террор, и коллективизация, и охота за "нечистыми". Та система, которую создал Ленин, не могла действовать иначе, нюансы возможны лишь в масштабах и размерах. Но совершенно ясно одно: Ленин, как и его соратники, никогда не смог бы отказаться от диктатуры. Ибо верно отмечает Бердяев: "Ленин — антигуманист, как и антидемократ". Добавим — абсолютный.

Приверженность к диктатуре (неважно какой: пролетарской, партийной, идеологической, личностной) устраняет вначале политические, а затем и моральные ограничители. Это с неизбежностью ведет к трагедии свободы, которую Ленин никогда по-настоящему не ценил.

Естественно, генетические основы системы, заложенные Лениным, не дают оснований для прямых обвинений лидера российских большевиков во множестве преступлений, ошибок и просчетов, которые совершили его последователи.

Ленин, например, не несет ответственности за чудовищный расстрел тысяч поляков в 1940 году по решению Политбюро. Мне говорил один большевистский старец, что Сталин не мог простить постыдного для Советской России Рижского мира с Польшей и, мол, это злодейское решение несет печать мести за позор поражения в 1920 году. А затем, уничтожив несчастных в Катыни, попытались все свалить на фашистов.

Но разве Ленин не давал в августе 1920 года поручения Склянскому, Дзержинскому "вешать кулаков, попов и помещиков", имея в виду "свалить эти преступления на находившиеся в Польше части Булах-Балаховича". Разве эта методология насилия и лжи была забыта?

Ленин не несет, разумеется, ответственности за "подготовку и организацию террористического акта против Тито с использованием агента-нелегала Макса. Задание в Москве было сформулировано весьма ясно: "Поручите Максу (советский агент Григулевич имел статус дипломата третьей страны) добиться личной аудиенции у Тито, во время которой он должен будет из замаскированного в одежде бесшумно действующего механизма выпустить дозу бактерий легочной чумы, что гарантирует заражение и смерть Тито и присутствующих в помещении лиц. Сам Макс не будет знать о существе применяемого препарата. В целях сохранения жизни Максу ему будет предварительно привита противочумная сыворотка".

Конечно, Ленин и здесь ни при чем, когда мы читаем о подобных бериевских методах. Но еще в 1920 году Ленин поучал своих руководителей в связи с конкретными событиями: "Тайно подготовить террор: необходимо и срочно". Долго размышляя над истоками и сущностью ленинской жестокости, закамуфлированной под внешнее добродушие, я пришел к выводу о ее особом типе. Это не криминальная, политическая или национальная черта, а жестокость всего ленинского мировоззрения, жестокость его философии. Ленин настолько подчиняет себя цели, что все остальное, даже социально значимое, теряет свою ценность. Этому способствует и верховенство его воли над собственным интеллектом.

Конечно, Ленин не может нести ответственность за подготовку интервенции в Польшу в 1980 году. В документе, подписанном М.А.Сусловым, А.А.Громыко, Ю.В.Андроповым,

Д.Ф.Устиновым и К.У.Черненко, перед ЦК КПСС ставится вопрос о приведении ряда соединений нескольких округов в полную боевую готовность, а также о разрешении дополнительно "призвать из народного хозяйства до 100 тысяч военнообязанных и 15 тысяч автомобилей…".

Впрочем, здесь стоит вспомнить об одном теперь уже известном факте, который рельефно характеризует ленинское мышление советских руководителей.

В мае 1960 года посол в ПНР Пономаренко сообщил в Москву, что после XX съезда КПСС в рядах Польской рабочей партии идет "бурление". Хрущев, Микоян, Булганин, Молотов и Каганович решили лететь в Варшаву накануне пленума ЦК ПОРП. Охаб, Гомулка и другие польские руководители запротестовали. Тогда Хрущев с соратниками прилетели без приглашения.

Во дворце Бельведера, как явствует из стенографической записи, которую вел Микоян, после пленума состоялся бурный разговор. Гомулка и другие польские руководители хотели лишь одного — невмешательства во внутренние дела ПОРП, определения статуса советских войск в Польше, сокращения советских советников, отзыва маршала Рокоссовского с поста министра обороны в Варшаве.

Хрущев, Булганин, Молотов вели себя воинственно, кричали: "Вы хотите повернуться к Западу лицом, а к нам спиной…", "Вы забыли, что в Германии находится наша огромная армия…". Страсти накалялись.

"Во время этой беседы кто-то из польских товарищей передал Гомулке записку. Тот, обращаясь к Хрущеву, говорит: "Мне сообщили, что ваши части, находящиеся в западном районе Польши, движутся сейчас с танками на Варшаву". Гомулка попросил вернуть их в места своей дислокации. Мы переглянулись, и Хрущев дал указание Коневу (Главнокомандующий войсками Варшавского Договора. — Д.В.) остановить движение танков и вернуть их в места своего расположения".

Таковы были аргументы советских лидеров в переговорах даже со своими союзниками. "Танковое" мышление…

Давно ушедший Ленин здесь ни при чем. Но по указанию вождя в свое время вводились войска в Грузию, рассматривались варианты и готовились конкретные акции по инициированию и поддержке революционных выступлений в Китае, Индии, Венгрии, Германии, Персии, других странах. Порой предлагал вождь акции и помельче "Наказать Латвию и Эстляндию военным образом". Как? Путем обычных бандитских "экспедиций" через границу.

Разве Ленин ответствен за то, что высокое партийное руководство в республиках, краях и областях советского государства часто проворовывалось, коррумпировалось, разлагалось? Нет, конечно. Все это знали, но говорили шепотом. Этих людей просто передвигали на другие должности. Обычно не менее весомые, чем те, от которых они отрешались.

Но и у Ленина были замашки прикрыть, спасти, защитить партийного руководителя. "Секретно. Тов. Орджоникидзе. Т. Серго, получил сообщение, что Вы плюс командарм 14 пьянствовали и гуляли с бабами неделю. Формальная бумага… Скандал и позор. А я то Вас направо-налево всем нахваливал… Ответьте тотчас. Лучше дадим Вам отдых. Но подтянуться надо. Нельзя. Пример подаете дурной.

Привет. Ваш Ленин".

Кончилась долгая война в Афганистане, куда советское руководство бездумно вмешалось. Ведь оно до самого 1991 года не освободилось от коминтерновсхого мышления. Министр обороны СССР Д.Т.Язов докладывает в Политбюро "итоги" десятилетнего "интернационального похода" в соседнюю страну. С декабря 1979-го по февраль 1989-го по горным дорогам Афганистана прошло 546 255 советских военнослужащих. Сложили свои головы, выполняя "интернациональный долг", 13 826 человек, из них 1977 офицеров. Авантюра стоила десятков миллиардов рублей.

При чем здесь Ленин? Но ведь он, пообещав мир народу в 1917 году, остался верен своему лозунгу превращения войны "империалистической в гражданскую", которая стоила России миллионов жизней. В мироощущении советских руководителей с тех ленинских времен жизнь человеческая не более чем статистическая единица. Сталин часто добавлял лично фразу к своим приказам в годы минувшей войны: "Добиться выполнения задачи, не считаясь с жертвами…"

Подобные сравнения и аналогии можно продолжать до бесконечности. Мертвый Ленин, повторю еще раз, не может нести прямой ответственности за деяния его последователей. Многого можно было бы не допустить, иного избежать. Это очевидно всем. Да и могут разве люди судить прошлое? Суд людей призрачен, суд Истории вечен. Она все и всех расставляет по своим местам.

Никому еще не удавалось создать рай на Земле. Но подобие ада уже знакомо людям.

Ленинский максимализм и радикализм, помноженные на его волю и одержимость, безусловно сыграли решающую роль в формировании диктаторской системы, которая долгие годы жила по имманентно присущим ей ленинским законам. Даже после оттепели, последовавшей в 1956 году после XX съезда партии, система внутренне мало в чем изменилась. Внешне проявилась лишь одна особенность: политическая диктатура одной партии стала избегать физического насилия. Но насилие духовное сохранилось.

Ленинская система, исторически обреченная на поражение, тем не менее оказалась исключительно живучей. И это объясняется не только социальной инерцией, монополией на власть и мысль одной политической силы, но и некими весьма привлекательными постулатами, которыми обладал ленинский "социализм".

На всех производило большое впечатление наличие широких атрибутов элементарной социальной обеспеченности граждан: бесплатные образование, медицина, символическая плата за организованный отдых детей, граждан, за жилье. Отсутствие безработицы, обеспечение гарантированного минимума жизнеобеспечения людей и другое. И многое из этого заслуживает уважения. Лучшее из достигнутого важно сохранить. Это было бы разумно и естественно.

Разумеется, все это достигалось за счет сверхэксплуатации трудящихся и государственного перераспределения имеющихся национальных ресурсов. Идея социальной справедливости, казалось, нашла свое материальное воплощение. Но при внимательном рассмотрении всего социального блока жизни советских людей сразу же бросаются в глаза куцые права и свободы, которыми они обладали, фактическое довольствование уровнем гарантированной бедности и тотальной зависимости от идеологических постулатов единственной господствующей партии. И все же… идеальных обществ не было в истории и, видимо, никогда не будет. При всей уродливости и тотальности ленинской системы ежа могла держаться столько лет не только в результате насилия или угрозы его применения.

Некоторые социальные завоевания, часто элементарного уровня, заслуживают, безусловно, того, чтобы они были сохранены. Страна, идя по "ленинскому пути", не могла игнорировать не только научно-технический прогресс, но и политические, социальные реалии западных демократий.

Тем не менее все, что пережили советские люди за семь десятилетий, не было социализмом. Подпольщики и политическая эмиграция, возглавившие после октября 1917 года советское государство, не имели шансов сохранить свой контроль над огромной страной без диктатуры. Парламентаризм ими отвергался с самого начала, и отвергался бесповоротно. Ленин не колеблясь пошел на крайнее ужесточение диктатуры — единственного способа выживания его режима.

Отныне важнейшим качеством большевика стали ненависть к классовым врагам, непримиримость к империализму, враждебное отношение ко всему несоциалистическому, немарксистскому, неленинскому. Личные качества вождя сыграли здесь далеко не последнюю роль.

У Ленина не было аристократии ума. Аристократический интеллект не допускает оскорбительного унижения своих оппонентов, к чему всегда прибегал лидер российского большевизма. Весьма характерны в этом отношении письма Ленина к Горькому. Казалось бы, интеллигент пишет интеллигенту. Но необузданная, непримиримая враждебность Ленина к своим оппонентам выплескивается из каждого письма. Читая эти послания, невольно вспоминаешь суждение Бердяева о стиле большевистского вождя: "Ленин был почти гением грубости…" Впрочем, вот лишь несколько небольших фрагментов.

"Теперь "голосовцы" (меньшевики. — Д.В.) отпадают. Сей нарыв надо удалить. Без склоки, скандалов, мести, грязи, накипи сего не сделаешь. Мы сейчас сидим в самой гуще этой склоки… Эмигрантщина и склока неразрывны…"

"Пятницкого надо засудить и без никаких. Ежели Вам будут за сие упреки — наплюйте в харю упрекающим".

Ленинский словарь ругательств и общения неповторим и неистощим: "дайте мне полаяться", "пустозвон Троцкий", "шельмец Троцкий", "ренегат Каутский", "пиявка Пятницкий", "Чужак — дура петая, махровая, с претензиями", "болтун Суханов", "надо русского дикаря учить с азов", "ученые шалопаи, бездельники и прочая сволочь",профессорский вой", "банда сволочей", "идейное труположество"… Впрочем, хватит. Все стотомье (почти) ленинских сочинений (включая его "Сборники") усыпано перлами, которые едва ли еще где встретишь. Вера Засулич, сравнивая Ленина и Плеханова как полемистов, отмечала: "Жорж (Плеханов. — Д.В.) — борзая, — потреплет, потреплет и бросит, а вы — бульдог, у вас — мертвая хватка". Как писал Виктор Чернов: "Обманывать врага сознательно, клеветать на него, очернять имя — все это Ленин рассматривал как нормальные вещи. Он провозглашал их с жестокой циничностью. Совесть Ленина заключалась в том, что он ставил себя вне рамок человеческой совести по отношению к своим врагам". Но в данном случае я хотел бы не просто повторить слова Бердяева: "..в духовной культуре Ленин был очень отсталый и элементарный человек…", а, прежде всего, отметить огромное влияние вождя в целом на нравственный характер отношения большевиков к своим оппонентам.

Одно бесспорно: Ленин умел ненавидеть сильнее, чем любить. Благодаря ему возник особый стиль партийной публицистики и полемики — беспощадной, уничтожающей, унижающей, оскорбляющей, циничной. Мы всегда учились у Ленина. В том числе и глубокой непримиримости ко всему несоциалистическому, несоветскому, немарксистскому. Мы до сих пор несем в себе эту духовную воинственность. Когда появился в августе 1991 года шанс создать подлинно новое, демократическое общество — мы не можем договориться между собой. Многие готовы к борьбе "до победного конца". Мы привыкли по-ленински мыслить категориями побед и поражений, битв и врагов, диверсий и недоверия. А ведь сколько написано благоговейных, слащавых книг: "О языке Ленина", "О полемическом искусстве Ленина" и других подобных им, где грубость, хлесткость и элементарное неуважение к оппоненту возводились в ранг морального, политического и эстетического совершенства. Прославляя "гения грубости", мы воспитывали в себе рабскую психологию, дурной вкус, догматические навыки.

Ленин — певец диктатуры. Для него мир был лишь состоянием подготовки к новому революционному натиску. Его "миротворчество" (наподобие брестской эпопеи) было вынужденным. Если бы человечество не оказало сопротивления революционному экстремизму после октября 1917 года, то планета могла стать "советской федерацией", о чем не раз заявляли сами большевики.

Только классовой слепотой или полной дезинформированностью можно расценивать факт выдвижения в ноябре 1917 года Ленина на присуждение ему Нобелевской премии мира. Выдвинула его норвежская cоциал-демократическая партия: "До настоящего времени для торжества идеи мира больше всего сделал Ленин, который не только всеми силами пропагандирует мир, но и принимает конкретные меры к его достижению".

Комитет по Нобелевским премиям отклонил предложение в связи с тем, что оно "опоздало" (принимались предложения к рассмотрению, поступившие до 1 февраля 1917 года). А может быть, в Комитете просто знали, что Ленин буквально накануне этого срока (в сотый раз) 31 января 1917 года заявил, что мы подтверждаем свой лозунг, выдвинутый осенью 1914 года: "Превращение империалистической войны в гражданскую за cоциализм!" Еще никто не мог знать тогда, что Ленину с его партией этот чудовищный лозунг удастся реализовать…

Ленин все еще в нас и едва ли скоро покинет наши души. Поражение ленинизма было ускорено изменением международного климата. Тоталитарная система всегда милитаризована. Это скрепы общества. Как только политика Горбачева на международной сцене стала приносить плоды в виде роста доверия между традиционными противниками (история еще не оценила его вклада в этом вопросе), эрозия ленинизма ускорилась. Ленин и его система могли существовать, лишь глядя на оппонентов через перекрестье прицела, лишь создавая все новые и новые редуты войны, лишь лихорадочно соревнуясь за военное превосходство. Коммунизму для его "процветания" нужна военная угроза, нужно напряжение, нужны внутренние и внешние враги. Эту особенность проницательно заметил еще в конце двадцатых годов А.Н.Потресов: "Коммунизм — это падающая волна той мертвой зыби, которая порождена мировой войной. Мертвая зыбь стихает, и с ней вместе умирает коммунизм, несмотря на все искусственные возбуждения…"

Поражение ленинизма было запрограммировано историей. У него, Ленина, был некоторый шанс только в одном случае: сохранив политический плюрализм после октября 1917 года и дав простор социал-демократическим устремлениям и традициям. Но это был бы уже не ленинизм…

Ленин умер на пятьдесят четвертом году жизни… стариком. Впрочем, он всегда оправдывал партийную кличку Старик, начиная с двадцатипятилетнего возраста, своей расчетливостью, умом и основательностью. История украла у вождя не только последний темп, но отобрала его и у ленинской партии. Эксперимент, спланированный в эпохальном и планетарном масштабе, закончился исторической неудачей. Еще раз подтверждена печальная истина: удел России — страдать, надеяться и снова страдать…

Все, что сказано в этой книге, будучи опубликованным, на какое-то время увеличит число моих недругов. А их и сейчас немало. Сколько в последние годы я получал писем с приговорами, угрозами, слушал злобные анонимные звонки и грязные слова в спину… Колоссальная апологетичность одностороннего взгляда на Ленина сталь велика, что на многих совершенно не действуют даже самые достоверные документальные аргументы. Ленинская судьба стала роком миллионов людей. От ленинизма людей окончательно вылечит лишь время.

Возможно, что на Ленина как историческую личность мы спокойно сможем взглянуть лишь где-то в глубине XXI века. А пока Ленин еще "жив" в России и рождает у разных людей либо поклонение, либо ненависть. А теперь — и равнодушие.

Луис Фишер (русское издание) и Роберт Кларк, написавшие честные книги о лидере большевиков, умерли еще до выхода книг в свет. Ленин как будто излучает поражающую радиацию в отношении тех, кто вознамерится правдиво сказать о нем.

Впрочем, порой Ленин буквально излучает… Как сообщала российская печать, ленинский памятник из гранита, поставленный вождю в Бишкеке, оказался радиоактивным. Он создает гамма-поле интенсивностью 80 микрорентген в час Находиться рядом с памятником опасно. Факт весьма символичный… Я не мистик. И я не знаю, удастся ли мне увидеть эту книгу напечатанной. Но все же, думаю, я успел сказать: "Эпоха Ленина навсегда минула. Но мы еще долго будем испытывать ее влияние".

Легенда гласит, что Александр Македонский, подойдя к могиле царя Кира, прочел: "Не лишай же меня той горстки земли, которая покрывает мое тело…"

Наследники Ленина, превратив вождя в земного бога, "Лишили" его этой "горстки". С тех пор космический реквием вечности звучит не только над мумией, но и над его "делом".

Данный текст является ознакомительным фрагментом.