II.4. Крестьянская война в Эстонии в 1343 — 1345 гг. (Восстание Юрьевой ночи)
II.4. Крестьянская война в Эстонии в 1343 — 1345 гг. (Восстание Юрьевой ночи)
Статус побеждённых, навязанный эстонцам немецкими пришельцами, был унизителен, жесток и просто несовместим с их выживанием как народа. Земля предков уходила из-под ног эстонцев в ходе агрессивных захватов со стороны помещиков, разрушавших целые деревни и присоединявших к своим мызам крестьянские дворы и общинные угодья. В прибрежных районах эстонцы вытеснялись из мореходства, морской торговли, рыболовства. Всё это происходило на фоне постоянного роста разного рода повинностей и закрепления за рыцарством права над жизнью и смертью крестьян.
Тяжёлое и бесправное положение эстонцев в первой половине XIV в. нашло отражение в хронике Виганда Марбургского. Он, в частности, отмечает: «Рыцари и вассалы обременяли население такими большими поборами и вымогательствами… и так велико было их насилие, что они жён эстонцев позорили, дочерей насиловали, их собственность отбирали, а с ними обращались как с рабами»{12}.
Нежелание терпеть беды и унижения, обусловленные статусом побеждённых, подталкивало эстонцев к сопротивлению, высшей точкой которого стала крестьянская война. Она началась восстанием в Юрьеву ночь под 23 апреля 1343 г. в Харьюмаа. Это восстание на многие века запечатлелось в исторической памяти эстонского народа и сильно повлияло на формирование его национального самосознания.
Автор младшей рифмованной хроники Ливонии Гоннеке — современник этих событий — рассказывал о них так: «Все, кто были немецкой крови, должны были умереть. Эстонские крестьяне сжигали все дворянские мызы, исходили страну вдоль и поперёк, умерщвляя всех попадавшихся им немцев… Кто из женщин и детей спасался от мужчин, тех убивали женщины ненемецкой крови; сжигали церкви и мызы»{13}.
Важно обратить внимание на то, что церкви, замки, укрепления, мызы воспринимались эстонцами как символы религиозного и политического господства немцев и потому с остервенением разрушались.
Вначале военное счастье было на стороне восставших и созданного ими ополчения, хотя оно значительно уступало немцам в военной выучке и вооружениях. Восставшим удалось разбить ополчение ордена и нанести урон частям епископских войск и наместника датского короля. Следующим этапом войны стала осада Ревеля, потребовавшая мобилизации сил ордена для отпора восставшим. Эстонцы, осознавая ограниченность своих возможностей, обратились за поддержкой к Швеции, находившейся в состоянии войны с Данией. Они направили также послов в Псков, прося русских, как сообщает Младшая рифмованная хроника Ливонии, прислать помощь, а также взять в свои руки власть в стране{14}.
Помощь Пскова запоздала, и войскам ордена удалось снять осаду Ревеля. Восставшие понесли значительные потери. Часть оставшихся в живых эстонцев отступила, другие укрылись на острове Сааремаа (или в «Островской земле» — такое название употреблялось в Новгородской летописи).
Швеция, войска которой вошли в Ревель после поражения восставших, заключила перемирие с немцами и тем самым обеспечила им безопасность с моря.
Хотя русские воинские части не успели соединиться с главными силами восставших, однако, дав 1 июня 1343 г. крупное сражение немцам вблизи Вастселийна и нанеся им тяжёлые потери, они подняли моральный дух эстонских крестьян и побудили их к новым выступлениям в Сааремаа и Харьюмаа.
Ответные действия Тевтонского и Ливонского орденов были в духе XIV в., т.е. жестокими и беспощадными. Подавляя сопротивление восставших, объединённые и хорошо вооружённые тевтонские и ливонские войска проводили не только военные, но и карательные операции. Они шли, нагнетая страх, опустошая и сжигая всё на своём пути. Общее число убитых в Харьюмаа достигло 30 тыс. человек. Многие эстонские крестьяне спасались бегством, находя себе убежище в псковских и новгородских землях. На Сааремаа было убито 9 тыс. человек. Однако после ухода главных сил Ордена сааремасцы снова стали хозяевами на своей земле.
Карательные удары ордена были ослаблены успешным походом литовско-русских войск во главе с литовским великим князем Ольгердом на Елгаву, Ригу и Сигулду. Хотя и литовцы, и русские не думали об использовании создавшегося положения в своих интересах, однако их действия вносили изменения в расстановку сил в регионе, и это побуждало немецких рыцарей отказываться от своих планов. Например, собранное к началу 1345 г. в Пруссии большое войско крестоносцев, возглавлявшееся венгерским и чешским королями, а также некоторыми немецкими князьями, так и не отправилось в поход на Литву, чтобы снять угрозу для территорий, контролировавшихся Тевтонским орденом и его ливонской ветвью. В то же время литовско-русские походы не могли предотвратить поражения эстонцев в крестьянской войне против немецких феодалов.
Мужество эстонцев, их воля к сопротивлению, даже несмотря на неравные силы, заставили датского короля усомниться в том, что он сможет удержать эстонские земли в своих руках. В 1346 г. он продал Харьюмаа и Вирумаа Тевтонскому ордену, а тот в 1347 г. передал эти владения Ливонскому ордену, вес и влияние которого среди ливонских рыцарей и помещиков благодаря этому ещё более возросли. Определённые уроки из крестьянской войны извлекли и немцы. На какое-то время они стали проявлять большую осторожность. Так, они не решались расширять свои земельные владения, многие сожжённые эстонцами имения долгое время оставались невосстановленными, а крестьянские повинности не увеличивались. Что касается самих эстонцев, то память о Юрьевой ночи стала важным элементом их национальной гордости. Через столетия, накануне Второй мировой и Великой Отечественной войны она влияла на политическую позицию не всех, но многих эстонцев. Примечательно, что советские политические руководители, вдохновляя солдат многонационального СССР на воинские подвиги, обращались не только к памяти Александра Невского, Александра Суворова, Михаила Кутузова, но и к памяти Юрьевой ночи.