Глава 13 Диалектика правды и лжи{2} (к проблеме исчисления марксистских высказываний{3} )
Глава 13
Диалектика правды и лжи{2}
(к проблеме исчисления марксистских высказываний{3})
Некий чудак и поныне за правду воюет,
Правда, в речах его правды – на ломаный грош.
Чистая Правда со временем восторжествует,
Если проделает то же, что явная Ложь.
В. Высоцкий. Правда и Ложь.
Конфуция спросили: что бы он сделал, если бы его поставили управлять государством?
Учитель ответил: «Я бы начал с исправления имен»{4}.
На искажении имен держалась тогда государственная власть.
Специфическая особенность нашей методологии в изучении марксизма состоит в том, что мы подходим к названному феномену как к языковому явлению{5}. Постулируется существование лингвистического явления, которое мы называем марксистским языком. Некоторые особенности такового предполагается вскрыть в настоящей главе.
Не является секретом существование ряда специфических языковых форм, присущих языку марксистской литературы. В числе форм такого рода – составные термины метафорического характера. К таковым относятся столь известные миру выражения, как «могильщик капитализма» и «наемное рабство». Первое означает, как все знают, пролетариат, а второе – систему наемного труда в капиталистическом обществе.
Указанного рода термин отличается от рассмотренных выше специфических терминов – таких как «диктатура пролетариата», - в первую очередь, тем, что не содержит эзотерической семантической компоненты, предназначенной только для посвященных. Наоборот, терминология рассматриваемого теперь разряда предназначена непосредственно для масс. Больше того, объект, к которому относится термин из данного разряда, как правило, однозначно задан заранее, и это хорошо всем известно. Следовательно, такого рода термин не предполагает необходимость какой-либо дефиниции. Считается, что смысл его всем понятен. Для какой цели служит такая терминология в марксизме?
Назначение ее – риторически-суггестивное. Подобное литературному тропу, выражение типа «наемное рабство» работает как метафора, то есть создает образ.
Система наемного труда в капиталистическом обществе построена на том, что рабочий, не владея средствами производства, вынужден «продавать свою рабочую силу» капиталисту. Поэтому – рабство. Правда, при этом он «продает свой «товар» не навсегда, а на время (как признал сам Маркс); к тому же «товар» этот не отчуждается «покупателем», а лишь эксплуатируется им в пределах сроков, установленных договором; кроме того, «продавший» свою «рабочую силу» может расторгнуть договор и «продать» ее другому «покупателю». Так что «рабство» - не очень удачно выбранная экономическая категория. В таком случае, едва ли можно говорить тогда о «продаже рабочей силы», правильней, видимо, говорить о продаже труда или о сдаче рабочей силы в аренду. Но где же тогда «капиталистическая эксплуатация»!? Нет, непременно рабство. Но не настоящее, а наемное. Оранжевый верблюд. Квадратный круг{6}.
Не настоящее рабство, нет, конечно, нет, - наемное. Не настоящее, но все-таки рабство. Значит, немного и настоящее. Отчасти настоящее – ведь все-таки рабство, пускай даже наемное. Ну и так далее. Добавочный эпитет показывает, что ключевое слово употребляется не в прямом его значении, а в переносном (какое же «рабство»? конечно, мы и сами понимаем, что это не рабство, рабочий – свободный человек; но…). Но! Само ключевое слово продолжает давить. Оно связано с определенным комплексом представлений, оно тянет за собой определенные ассоциации. Оно создает определенный эмоциональный фон, в то время как добавочный эпитет такого фона не создает. В результате возникает любопытный психологический феномен. Не рабство, но почти рабство. Все выражение сохраняет сильнейший семантический привкус ключевого слова, которое почти целиком остается в своем прямом – преступном, уголовном – значении.
Демагогический прием. Он столь эффективен, что адепты марксистского ордена постоянно пользуются им, обогащая марксистский лексикон и по сей день. В числе выражений данного разряда, возникших благополучно без помощи основоположника, упомянем такие, как: «внутренний эмигрант», «политическая проститутка», «идеологическая диверсия», «литературный власовец»{7}.
«Власовец» - синоним «изменника Родины». Это уголовное преступление, подлежащее суду. Значит, и «литературный власовец» - тоже изменник, заслуживающий суда и тюрьмы, если не хуже. Стоило бы его …, да уж ладно, все-таки – «литературный». «Идеологическая диверсия» - что это такое? Это уже деяние, которое ныне (когда писался настоящий текст – ЕМ, 2011) уголовно наказуемо («распространение заведомо ложных измышлений…»).
Зловещая этикетка, не сулящая добра тому, на кого (что) налеплена. Вот какую функцию выполняет метафора – невинный поэтический прием{8}, - попав в марксистские руки.
Мы рассмотрели одну из языковых форм марксизма – наиболее наглядную, лежащую на поверхности, встречаемую в массовой литературе и в прессе. Марксистский язык одной этой формой, конечно, не ограничивается. Он гораздо более развит и сложен. Подступиться к нему – непросто.
Иудаизм утверждает, что текст Торы содержит в себе четыре смысловых пласта. Первый (пшат) воспринимается непосредственным буквальным пониманием того, что рассказывается о шести днях творения, грехопадении Адама и Евы и т.д. Второй смысловой пласт открывается путем толкования (драш) библейских историй как иносказания, как притч, аллегорически повествующих о Божьей мудрости и человеческой натуре. Это есть предмет экзегезы. Третий открывается, если уметь понимать сообщения текста как намек (ремез).
Четвертый смысловой пласт приоткрывается в том случае, если принять, что существующие тексты священного писания содержат некий эзотерический смысл (сод), зашифрованный в письменах посредством определенного символизма или, по-нынешнему, определенного кода. Посвященный владеющий, тайным кодом древних раввинов, читая и декодируя древние тексты, постигает структуру мироздания и последние ответы на все вопросы прошлого, настоящего и будущего, жизни смерти. Кабала сохранила к ключ к этому коду в виде числового значения 22 букв еврейского алфавита{9}.
Вскрывается интересная аналогия между вышесказанным и предметом наших исследований. Феномен марксизма, как уже указывалось, существует для нас представленным в некотором наборе текстов. Не говоря о теории, и самая практика марксизма доступна нашему исследованию не как явление реальности, непосредственно нами наблюдаемое – на манер явлений, изучаемых в химии, биологии, конкретной социологии, - а как множество сообщений, зафиксированных в определенном наборе текстов.{10} В связи с этим, беспристрастное изучение феномена марксизма предполагает, как научную проблему, необходимость постижения полного смысла марксистских текстов. Эмпирически нами было установлено, что сообщения от Маркса, Энгельса, Издателя и других марксистских источников не следует понимать буквально. Напротив, их следует воспринимать как сообщения, истинный смысл которых скрыт посредством какого-то кода.
Ранее мы сказали, что читать марксистскую литературу «надо уметь». Мы сделали также несколько предварительных замечаний о «материалистической диалектике». Теперь, накопив немного материала, мы имеем возможность слегка углубиться в этот вопрос. Сказанное только что о Кабале поможет пояснить нашу методологию.
Мы предлагаем подходить к марксистским текстам как к сообщениям, имеющим троякую смысловую структуру. Первый – внешний – смысл образуется буквальным пониманием написанного Марксом и его адептами. Общеизвестно, что подобное восприятие не только не дает удовлетворительных ответов на вопросы, которые предполагаются решенными в «писании», но и порождает множество дополнительных вопросов.
Отсюда возникает марксистская экзегетика. Подавляющая часть литературы по марксизму, созданной за последние сто лет, есть продукт экзегезы, иначе говоря, толкования книг, написанных Марксом (и, отчасти, Энгельсом). Сюда относятся не только ортодоксально-марксистские работы, но и литература так называемого «ревизионизма», а также большинство критических разборов теории Маркса, принадлежащих перу ученых-специалистов, например, Й. Шумпетера и Б. Селигмена.
Однако и экзегеза не выглядит достаточным инструментом для постижения подлинной сущности феномена марксизма. Тому свидетельство – большое количество разнотолкований, причем различия касаются не только отдельных деталей, но – что гораздо важнее – принципов и целей марксизма, существа его как общественного феномена. Перед лицом большого количества самопротиворечий в марксизме, в том числе фундаментальных самопротиворечий (примеры были приведены нами в Прологе), экзегетика не дает разрешения и «снятия» самым важным из них. Различия остаются не только в толковании буквы, но – гораздо хуже – в понимании самого духа марксизма.
Но это не все. Нам говорят, что марксизм – это движение, оснащенное самым достоверным научным миропониманием, в котором лежит обоснование его права на свои цели и средства. Иными словами, движение марксизма есть, как говорят нам, практическое воплощение учения марксизма. Поэтому столетняя история марксизма ставит целый ряд вопросов относительно необыкновенной живучести этого движения, его, сказали бы мы, ультрастабильности, позволяющей этому феномену сохраняться и укрепляться вопреки неудачам и поражениям, коих перманентную цепь представляет собой столетняя история марксистских начинаний.
Все подобные вопросы не в состоянии разрешить ни марксистские тексты, ни их экзегетика разного толка. Отсюда возникла догадка (гипотеза) о существовании того, что мы называем марксизмом порядка Х – то есть о наличии в названном учении некой эзотерической компоненты. Ключ к ней представлялось возможным искать только эмпирическим путем.
Перед началом исследования мы не располагали каким-либо самомалейшим указанием о том, с чего начинать. Не было никакой зацепки, была только загадка. В этих условиях мы сочли, что литературные работы Маркса-Энгельса – как первоисточник наших поисков – представляют для нас «закрытую книгу», и попытались обратиться к практике Карла Маркса, полагая, что сам основоположник уж, наверное, реализовал в своем поведении дух марксизма. Данный метод также был принят нами наугад, однако получилось так, что интуиция не подвела. Мы считаем, что наш подход оправдал себя на том уже материале, который был пройден нами до сих пор. Как увидит читатель, и многие иные вопросы приобретут в дальнейшем большую ясность за счет применения развиваемого нами подхода.
Практика Маркса, однако, не есть нечто, непосредственно данное нам в опыте. В указанном качестве дана была она тем, кто соприкасался с живым Карлом Марксом. Но каждый из тех счастливцев мог наблюдать лишь частичного Маркса, и потому уже был априори лишен возможности делать какие-либо обобщения (делали, еще как делали, да не все мимо!).
Нам марксова практика дана в некоторой совокупности высказываний, принадлежащих как самому центральному персонажу, так и иным лицам (Энгельс, Меринг, Издатель и др.). Данная совокупность высказываний плюс литературное и эпистолярное наследие Маркса-Энгельса в целом – составляют в сумме тот реальный материал, на котором осуществляется наше исследование. Материал, с которым мы работаем, не минеральной, не биологической, не иного рода естественной природы. Природа нашего материала – языковая. Этим определяется и наша методология, и наш инструментарий. Мы полагаем, что ключ к загадке марксизма находится в самом названном явлении, рассматриваемом нами как практика Маркса, которая, однако, в свою очередь, дана нам в языковом материале. Следовательно, наш материал следует рассматривать как некое закодированное сообщение, содержащее – кроме буквального смысла и второго, получаемого путем экзегезы, - еще и третий смысловой пласт. Мы получаем возможность говорить об эзотерическом плане марксизма, тщательно скрытом от непосвященных.
В силу сказанного, можно говорить о наличии особого марксистского кода, или языка, посредством которого тайный смысл изучаемого нами сообщения сокрыт в материале, имеющемся в нашем распоряжении.
Выше мы сказали, что литературные{11} работы Маркса-Энгельса представились нам закрытой книгой в отношении нашего поиска. Затем, однако, мы упомянули те же самые работы в перечне материала, на котором осуществлялось наше исследование. Здесь нет противоречия, ибо мы рассказываем о своем методическом подходе, а последний, в свою очередь, определяется исходной точкой зрения. Важным оказалось, прежде всего, то, как смотреть на тот или иной материал. Покуда мы относились к литературным произведениям основоположников как к работам, имеющим сугубо теоретическое значение, они не могли дать нам поля для наших поисков. Другое дело, когда мы стали, относится к ним как к фактам практики Карла Маркса. Тогда многое в них заиграло и заговорило.
Мы говорим здесь преимущественно о Марксе, ибо один он явился основоположником тайного аспекта учения, именуемого ныне марксизмом. Что касается Энгельса, то, хотя он был единомышленником Маркса и, во многом, его соавтором, его собственные писания содержат марксистский гнозис лишь в той мере, в какой сам он следует потаенным замыслам своего друга независимо от своего сознательного к тому отношения. К тому же, Энгельс положил начало толкованию марксовых текстов и потому должен рассматриваться, скорее, как основоположник марксистской экзегетики.
…Глядя на стоящую перед ним глыбу мрамора, скульптор видит сокрытую в ней фигуру Давида. Это необходимая начальная ступень творческого акта. Мы с вами, стоящие поодаль, не видим той скрытой фигуры, но мы уже знаем от Мастера, что в камне заключен юноша-атлет. Точно так же, не зная еще, что конкретно мы сможем найти, удалив лишний материал из нашей глыбы, мы с вами уже знаем, что в ней заключено нечто – потаенный, эзотерический смысловой пласт. Прежде, чем стремиться обнажить его и выявить, следовало бы научиться работать с нашим материалом. Но научиться работать с материалом можно лишь на самом этом материале.
Заниматься чем-то, подобным кабалистике, нам не грозит, потому что марксистский код – это код иного рода. Как мы уже успели убедиться, потаенный смысл марксистских высказываний образуется за счет употребления определенных слов, имеющих, помимо общепринятого, еще и другое, эзотерическое значение, понятное только посвященным. Иначе говоря, все дело в лексиконе, ибо изучаемый язык не имеет специфической грамматики. В указанном смысле марксистский язык ближе не столько к оккультным языкам древних религий, сколько к специальным языкам особых социальных групп, таким как язык Ку-клукс-клана или язык российских воров («феня»), качественно отличаясь, однако, и от последних.
Поясним нашу мысль на примере фени. В этом языке грамматика русского языка сочетается с особым лексиконом, обусловливающим специфичность данного кода. Из корней ключевых слов фени – иные либо вовсе отсутствуют в русском языке («ксива» - документ, «ботать» - говорить), иные заимствованы из русского же языка, однако им придано устойчивое, но заведомо иное, нежели в материнском языке, значение («перо» - нож, «маслята» - патроны, «маслина» - пуля, «капуста» - деньги, «расколоться» - сказать правду).
Последний способ словоупотребления характерен тем, что необычность его очевидна для наблюдателя, поскольку буквальное понимание (основанное на значениях, принятых в русском языке) приводит к заведомым нелепостям. Здесь ключевые слова открыто заявляют о необычном, потаенном значении своем, понятном только для посвященных («воров») и непонятном для непосвященных («фраеров»).{12} Нормальный «фраер», не зная специального лексикона, не понимает и смысла соответствующих высказываний. При этом, что немаловажно, он сознает факт своего непонимания. Как заметили лица, профессионально изучавшие подобные языки как лингвистическое явление, назначение последних – не столько в том, чтобы скрывать содержание сообщений, сколько в том, чтобы обеспечить процедуру идентификации групповой принадлежности тех, кто этими пользуется для общения.
Перевод высказываний по фене на живой национальный (например, русский) язык есть, со всех точек зрения, не что иное, как декодирование соответствующих сообщений.
Язык марксизма принципиально пользуется только словами живого языка (в оригинале – немецкого). Ключевые слова в марксистских высказываниях также используются подчас не в общепринятом их значении – в этом имеется некоторое сходство с феней. Указанная особенность марксистского языка с первого взгляда может напомнить и некоторые специально-научные языки, где слова, заимствованные из живого языка, приобрели некоторое, более узкое и более точное значение («сила», «мощность» и т.д. – в физике, «прибыль», «ценность» - в политической экономии и пр.).
Однако марксистский язык принципиально отличается как от специально-научных языков, так и от фени. Здесь дело не в том, чтобы слово употреблялось в смысле, каковой не присущ ему в национальном материнском языке. Ключевое слово марксистского кода принципиально сохраняет свое общепринятое значение, будучи примененным в марксистских высказываниях. Но при этом ему придается еще и второй – эзотерический смысл (свойство, полностью противоположное специально-научным языкам, стремящимся к однозначности употребляемых слов){13}.
В данном случае не только само эзотерическое значение слова понятно лишь посвященным, но самый факт наличия указанного скрытого смысла открыт только для посвященных. Поэтому от непосвященных сокрыта сама особенность марксистского языка, а, следовательно, и самый факт существования особого языка.
Скрытый смысл марксистских высказываний заслоненоткрытым их смыслом. Человек непосвященный не видит эзотерического смысла, прежде всего потому, что ему подсовывается экзотерический, внешний смысл высказывания. Такой человек не сознает, что нечто ускользает от его понимания, он полагает, что смысл сообщения ему понятен. На самом деле он находится во власти иллюзии, ибо он даже не догадывается, что воспринимаемое им сообщение имеет некий скрытый смысл. В этом и состоит главное назначение марксистского языка.
Марксистский язык скрывает, что он есть особый язык, он маскируется под общепринятый национальный язык.{14} В силу всего сказанного, марксистские высказывания поддаются переводу с одного национального языка на другой без утраты смысла сообщений{15}. Последний инвариантен относительно национального языка-носителя. Марксистский язык паразитирует на национальных языках.
Учитывая все описанные его особенности, мы позволим открытие марксистского языка поставить себе в научную заслугу. Особенности марксистского языка не позволяют отнести его ни к какому из известных нам классов языков для посвященных, он структурно не подобен ни языку Кабалы (формально сходному с кодами, употребляемыми в военном деле), ни групповым профессиональным языкам специалистов, ни языку воров – фене. Не исключено, что наше открытие марксистского языка означает открытие неизвестного раньше класса живых языков, но не будем спешить с такими заявлениями, тем более, что для нас – в силу нашей научной специальности – это не имеет большого значения.
Итак, задача раскрытия эзотерического смысла марксистских высказываний есть, прежде всего, задача установления определенных правил словоупотребления.{16} При этом словарный запас марксистского языка целиком находится в словарях живых национальных языков (для определенности, но без ограничения общности, будем дальше говорить о русском). Налицо два объекта научного поиска:
(1) множество слов национального языка, составляющее специфически марксистский лексикон,
(2) множество правил специфического употребления вышеуказанных слов.
Множество (1) фактически содержит два неоднородных множества: (а) множество слов, употребляемых в двойственном значении, одно из которых совпадает с принятым в национальном языке значением, а другое имеет специфическое значение, присущее только языку марксизма; (б) множество специальных терминов, образуемых, как правило, за счет сочетания двух (или нескольких) обычных слов.
В последнем случае каждая единица (термин) также имеет не одно, а несколько (не менее двух) значений, одно из которых раскрывается марксистской экзегетикой, а другое не раскрывается (эзотерично).
Таким образом, задача № I заключается в составлении некоторого лексикона. Владея таковым, мы становимся обладателями первого ключа к марксистскому эзотерическому языку. Мы получаем возможность постичь скрытый содержательный смысл марксистских высказываний. Однако это еще не обеспечивает нам возможность различать высказывания. Для этого необходимо сконструировать некий детектор лжи, который дал бы нам второй ключ к эзотерическому языку марксизма{17}.
Здесь предмет задачи № II. Она возникает в связи с тем, что опытным путем обнаружено наличие в марксистских источниках непропорционально большого количества высказываний, предназначенных для того, чтобы скрывать правду{18}.
Лексикон марксизма ведет происхождение от лексикона Маркса-Энгельса. В языке, на котором изъяснялись основоположники – между собой, с третьими лицами, а также публично – обнаруживается устойчивый ряд слов, требующих перевода на обычный живой язык. В конечном счете, все они могут рассматриваться как специальные термины марксистского языка{19}.
Не вся терминология Маркса-Энгельса удержалась в современном марксистском языке. С другой стороны, названный язык с течением времени был обогащен множеством терминов и форм, не известных основоположникам, скажем, «империализм», «борьба за мир».{20} Слово «демократия», например, у Маркса (после 1849 г.) было чем-то вроде обыкновенного ругательства, теперь оно вошло в лексикон эзотерических терминов современного марксизма.{21} В своем исследовании мы более всего заняты изучением первоначальных форм марксистского языка, что оправдано двумя обстоятельствами.
1. В центре нашего исследования – период становления марксизма как особого рода человеческой деятельности, отчего в наше поле зрения попадают марксистские высказывания, относящиеся к соответствующему историческому периоду (30-е – 80-е годы XIX в.).
2. Нынешний марксистский лексикон может быть адекватно изучен и описан только при условии знания его «первоязыка», подобно тому, как научное описание какого-то современного национального языка невозможно без знания его архаических форм{22}.
По всему судя, наше исследование марксистского языка является пионерным. Поэтому мы не ставим своей целью ни описание современного марксистского языка, ни даже систематическое описание его первоначальной формы. Если нам удастся наметить некоторые плодотворные подходы к изучению сказанного феномена и привлечь сюда внимание профессиональных лингвистов, мы сочтем, что достигли своей цели.
Основоположники, как правило, не давали своим терминам дефиниций или чего-то подобного. Иначе теряло бы смысл само употребление специального лексикона. Исключение составляют немногочисленные, по-видимому, случайно вкравшиеся места в переписке Маркса и Энгельса, которые – с опорой на контекст, - собственно говоря, и представили нам ключ к марксистскому лексикону.
Мы пока что не в состоянии поставить себе задачей создание полного толкового словаря марксистского языка, хотя в нужности и неизбежности такой работы мы убеждены вполне. Со временем это будет кем-нибудь сделано. Напоминаем, что главная цель всей нашей работы – это найти путь к адекватному постижению сущности марксизма как феномена социального, психологического и исторического. Изучение марксизма как языкового явления есть методологический прием, разработанный нами ради реализации основной нашей цели.
Указанный прием представляется нам плодотворным подходом для тех специалистов по языкознанию, которые захотели бы заняться марксистским языком, мы же ограничиваемся лишь тем минимумом языковых моментов марксизма, который необходим нам в нашей основной работе. Так, ради правильного понимания тех или иных из описываемых нами событий, нам приходилось раскрывать эзотерическое значение отдельных терминов («диктатура пролетариата», «партия» …). Приведем теперь некоторые результаты наших изысканий в данной области.
Из будущего толкового словаря марксистского языка:
Военная хитрость – (см. следующую главу).
Диктатура пролетариата – диктатура вождя (или олигархия) с опорой на пролетарскую партию (см.), поддержанную рабочим классом, который полагает, что ДП есть не что иное, как власть рабочего класса.
Дипломатия – интриги и ложь, к которым прибегает Карл Маркс в отношениях с окружающими ради достижения каких-то ближайших целей.
Диалектика – см. книга II, глава 3.
Заговор молчания – (см. следующую главу)
Мелкобуржуазный - (в отношении явлений идеологических, как то: сознание, взгляд, теория, идейная позиция и пр.) принадлежащий рабочему классу, но не-марксистский.
Осел – 1. Человек, который глупее Маркса; 2. Человек, которому Маркс может внушить то, что нужно Марксу;{23} (ниже будет раскрыто полное и всеобъемлющее содержание данного термина).
Партия – см. Пролетарская партия.
Подлость – поступок (или форма поведения) третьих лиц, такой, который Марксу не по нраву.
Пролетарский – синоним слова «марксистский».
Пролетарская партия – 1. (в «великом историческом смысле») неформальная организация мафиозного типа во главе с Марксом, объединяемая тайной целью захвата власти. 2. («в эфемерном значении») общепринятое значение слова партия.
Свинья – см. скот.
Скот – см. собака.
Собака – человек, который ведет себя не так, как очень хотелось бы Марксу.
Филистер – человек, который фактически (потенциально) относится к марксизму нейтрально (настороженно).
Настоящим пока исчерпываются наши результаты на пути решения задачи № I. В последующих главах наш толковый словарь марксистского языка получит некоторое пополнение.
Слово язык понимается здесь как некий код, посредством которого осуществляется передача сообщений между людьми. Единицей сообщения принимается высказывание.
Адекватное понимание марксистского языка невозможно только на основе знания его лексикона, ибо знание это не дает возможности судить об истинности того или иного марксистского сообщения, когда оно несет какую-то информацию. Здесь начинается область исследования, которое мы сформулировали как задачу № II. Решение ее, так же, как и решение задачи I, не является тривиальным. Сама постановка задачи II уже свидетельствует о ее нетривиальности.
В формальной логике задача установления истинностного значения ставится применительно к составным высказываниям, то есть к таким высказываниям, которые тем или иным способом составлены из простых высказываний. При этом истинностное значение простых высказываний считается заданным априори, а истинностное значение составных высказываний детерминировано их конструкцией{24}.
Перед нами задача другого рода. Здесь, в первой из наших книг о великом революционере-мыслителе, нас интересует истинностное значение высказываний Маркса с точки зрения адекватности того или иного сообщения о факте ? самому этому факту ?. При этом ? Є ?, где ? – множество фактов действительности (исторических фактов, то есть событий, которые реально имели место в жизни и деятельности Карла Маркса и его современников).
Проще говоря, вопросы ставятся так:
(1) было или не было то, о чем сообщает Маркс?
(2) если было, то так ли было, как сообщает Маркс?
(3) если было так, то совсем так или не совсем так, как сообщает Маркс?
Думается, что правомерность описанной задачи ни у кого не вызовет сомнения после того, как нами был сформулирован первый закон марксизма и подтвержден неоднократно примерами из Маркса.
Вообще говоря, вопросы (1) – (3) также применимы к высказываниям Энгельса, и нашего уважаемого Издателя, и всех других марксистов.
Фактически мы выделяем марксистские высказывания как особый класс возможных высказываний о мире. Поэтому для удобства будем далее обозначать множество марксистских высказываний как М и будем говорить об М-высказываниях.
Высказывание ? может быть простым высказыванием, например: «Перерыв в работе над «Капиталом» вызван длительной болезнью Маркса», либо составным, например: «Если Маркс в 1859 г. готовил к изданию главу о капитале, то его отвлекли неотложные партийные дела».
По правилам формальной логики, последнее составное высказывание – в случае ложности его посылки («если…) – считается истинным независимо от истинностного значения следствия (…, то …). В нашем же случае задача в том, чтобы установить, истинны ли порознь посылка («Маркс готовил к изданию главу о капитале») и следствие («его отвлекли неотложные партийные дела»). Это не есть формально-логическая задача, потому и метод наш не формален.
Помимо всего прочего, мы заранее отдаем себе отчет в том, что в ряде случаев нам не удастся с полной достоверностью установить истинностное значение марксовых высказываний – ввиду недостаточности наших источников и обусловленной этим обстоятельством неполноты нашего исследования. В подобных случаях мы вынуждены ограничиться лишь вероятностной оценкой истинностного значения М-высказываний. Когда наше суждение предваряется такими словами, как: «вероятно», «очевидно», «как видно» «по всему видать», «скорее всего», «похоже на то, что» и т.п., это значит, что наша оценка истинности соответствующих М-высказываний отвечает вероятности больше 0,5. Наши суждения, снабженные словами: «возможно», «не исключено», «нам кажется», «мы допускаем, что» и т.п., отвечают вероятностной оценке истинности соответствующих марксистских высказываний между 0 (исключительно) и 0,5 (включительно).{25}
Неполнота наших источников – лишь одно из препятствий к достоверной оценке истинностного значения М-высказываний. Но это не единственное препятствие. Еще раз напоминаем, что сформулированный нами ранее первый закон марксизма не утверждает, будто все высказывания Маркса и его последователей суть заведомо ложные высказывания.
На основании материала, который мы успели рассмотреть до сих пор, позволительно констатировать, что к М-высказываниям нельзя подходить с обычной меркой бинарной оппозиции «истинно – ложно». Как мы не раз убеждались, одно и то же высказывание Маркса (Энгельса, Издателя и т.д.) может оказаться истинным и ложным одновременно{26}. Мы видели также, что у Маркса и его адептов встречаются случаи, когда в паре высказываний {?, не-?} оба могут быть одинаково истинными, либо одинаково ложными, либо истинными и ложными одновременно.
Однако предпосылкой нашего исследования остается убеждение, что истина и ложь не должны пересекаться - иначе, кажется нам, невозможно никакое историческое исследование. Исторический факт ? либо имел место, либо не имел места, если он имел место, то протекал каким-то определенным образом.
Историки до сих пор не знают, был ли убит в Угличе царевич Димитрий, но они твердо убеждены в том, что царевич либо был убит, либо не был, а если он все-таки был убит, то, опять-таки, Борис Годунов либо приложил к тому руку, либо не приложил. Историки не хотят допускать третьего (и был убит, и не был; Годунов и замешан, и не замешан).
Нам кажется, что историки правы, что ситуация, когда ?ине-? – два высказывания, которые оба истинны – такая ситуация, по нашему мнению, дана не в структуре самого факта ?, а в структуре высказывания ?о факте ?.{27} Двойственная структура высказывания может быть обусловлена употреблением двусмысленных слов – слов-оборотней{28}.
В результате долговременных и кропотливых исследований мы пришли к выводу, что выход из такой ситуации следует искать за пределами бинарного критерия «истинно – ложно». Точнее, на названный критерий необходимо наложить другой критерий: «достоверно - недостоверно». Термин достоверность в данном случае следует понимать в соответствии с этимологией данного слова: достойно веры{29}: Мы получаем, следовательно, для каждого отдельного высказывания две пары значений:
1) истинно – ложно,
2) достоверно – недостоверно.
Мы предлагаем считать, что внутри каждой пары пересечения значений быть не может, однако между парами пересечения могут иметь место. Наглядно последнее правило представлено на следующей диаграмме:
Фиг. 2
И – истинно, Л – ложно, Д – достоверно, Н – недостоверно.
В соответствии с диаграммой, выявляется следующая матрица значений М-высказываний:
Таблица 1
которая дает четыре класса М-высказываний, представленные в табл. 2.{30}
Таблица 2
Внимание наше, естественно, устремлено на два последних класса высказываний. Несмотря на экзотически звучащие наименования их, такого рода высказывания в марксизме встречаются отнюдь не редко. Они-то и представляют главный интерес.
Высказывания класса ИН характерны тем, что ни не содержат заведомо ложных утверждений, но доверять им все равно не следует, ибо, несмотря на очевидную истинность свою, они могут ввести в заблуждение.
Еще более интересны высказывания класса ЛД. Логическая структура их такова, что при полной лживости их в прямом человеческом смысле они содержат некую скрытую смысловую компоненту, делающую их достоверными в специфически марксистском смысле. Как правило, такая скрытая компонента связана с употреблением эзотерических терминов марксистского языка.
Приведем примеры. Возьмем такое высказывание: «в 1859 г. у Маркса не было своей партии» (1).
По нашей классификации, это ИН - высказывание. Оно истинно, ибо никакой партии у Маркса в тот период не было. Тем не менее, если бы кто-нибудь целиком этому поверил и стал вести себя, скажем, с Зибелем или Либкнехтом как с людьми независимыми, он бы мог рано или поздно обнаружить, что пребывал в заблуждении. Высказывание (1) истинно, но недостоверно.
Возьмем теперь противоположное высказывание: «в 1859 г. у Маркса была своя партия» (2)
Это высказывание, в прямом его (т.е. общечеловеческом) смысле – абсолютная ложь. Но берегитесь! Высказывание (2) достойно веры, ибо у Маркса была своя банда, которую ему угодно было именовать партией. По нашей классификации, высказывание (2) есть ложное, но достоверное (ЛД).
Не взирая на существенные различия, классы ИН и ЛД имеют между собой то общее, что как одни, так и другие высказывания не могут быть полностью ни опровергнуты, ни доказаны какими-либо доводами логической или фактической природы.
Другой общий признак классов ИН и ЛД заключен в том, что – вопреки наличию «И» в первом случае и «Д» во втором случае – то и другое нацелено на ввод в заблуждение той категории адресатов, которую основоположники удачно называли термином «ослы». Поэтому, дабы не попасть в названную категорию, высказываниям класса ИН не следует верить, а высказывания класса ЛД не следует доверять, покуда не расшифрован эзотерический смысл того и другого.
Приведем еще ряд примеров на материале объяснений, данных разными (заинтересованными) сторонами перерыву в работе Маркса над рукописью о капитале в 1859-61 гг.
Образцом ИН - высказывания служит объяснение, которое дал сам Маркс в предисловии к I тому «Капитала» - многолетняя болезнь.
Пример ЛД – высказывания представлен объяснением Издателя: «неотложные партийные дела».
Пример ЛН – высказывания дан в объяснении Энгельса.
Примеры ИД – высказываний у Маркса, Энгельса, и марксистских ортодоксов найти труднее всего. Вернее, таких немало, но только тривиальных и малоинформативных, таких как «погода хорошая».
Мы продемонстрировали свой метод на примерах марксистских высказываний применительно к двум историческим фактам. С обоими фактами мы разобрались в предшествующих главах на первичных материалах. Однако в марксизме налицо высказывания о многих исторических фактах (мы относим к таковым и факты биографий Маркса и Энгельса), при этом хотелось бы получить некий общий метод классификации марксистских высказываний по критерию истинности-достоверности, метод, который не требовал бы всякий раз предварительных источниковедческих изысканий.
С искренним сожалением вынуждены мы признать, что и по сей день, наша работа не привела нас к такой общей методике, что указывает на чрезвычайную сложность проблемы. Мы сумели только наметить некоторые подходы, о которых хотим сейчас доложить. Любознательный читатель, который не будет удовлетворен нашими результатами, имеет полное право продолжить наши изыскания. Заверяем его заранее в нашем полном одобрении такого рода инициатив.
Прежде всего, согласно закону единства теории и практики, при восприятии того или иного марксистского высказывания мы обязаны сопоставить его с известными фактами относительно поведения его автора, либо его объекта в ситуации, к которой относится данное высказывание. Однако, такой – слишком простой – рецепт применим далеко не во всех случаях, ввиду отсутствия, как правило, достоверной информации о реально имевших место событиях (марксистская агиография вся сплошь стилизована и вся сплошь нуждается в самой тщательной проверке и исправлении, вследствие чего и появился материал данной главы).
Множество М-высказываний, из которого мы выбираем элементы для своего анализа, состоит из высказываний:
а) частных и публичных – самого Маркса,
б) частных и публичных – Энгельса,
в) публичных – комментаторов к научным и публицистическим работам Маркса-Энгельса (Издатель и иже с ним)
г) публичных – комментаторов к биографическим фактам о Марксе-Энгельсе (биографы Маркса, особенно Ф. Меринг).
Поскольку нет возможности высказывание из множества М о факте ? сверить с независимой информацией о том же факте ?, постольку рекомендуются окольные методы проверки на истинность-достоверность.
Первое правило состоит в том, что каждое высказывание из множества М следует воспринимать с непременным учетом того, на чье восприятие оно рассчитано. Отберем из множества М подмножество исключительно Марксовых высказываний. Это случай наиболее чистый, наиболее интересный и наиболее сложный.
В отношении адресности Марксовых высказываний мы предлагаем классификацию двоякого рода – по двум независимым признакам, которые мы называем так: идейный и ослиный.
Первый признак выражает степень идейной близости адресата к Карлу Марксу.
По идейному признаку множество Марксовых высказываний разбивается на 5 подмножеств, соответственно выделенным нами пяти категориям адресатов. Перечислим их в порядке возрастания степени выраженности данного признака:
1. Филистеры.
2. Пролетарии.
3. Те, кто считал себя другом Маркса.
4. Те, кого считал своим другом Маркс.
5. Фридрих Энгельс.
Возведение Фридриха Энгельса в ранг категории, надеемся, не вызовет нареканий у наших марксистских коллег.
По ослиному признаку исходное множество высказываний разбивается на два класса, соответственно двум классам адресатов:
(а) те, кого он считал ослом,
(б) те, кого он не считал ослом.
Мы настаиваем на том, что наличие двух названных классов среди современников Маркса не менее, (а скорее, более) реально, чем деление общества на два антагонистических четко очерченных класса по признаку собственности: буржуа и пролетариев.
Однако, как и в отношении классов буржуа и пролетариев, в нашем случае граница между классами (а) и (б) не может быть проведена четко один раз и навсегда. Наоборот, граница эта постоянно меняется. Наши усилия долго не давали нам возможности установить какой-либо постоянный признак демаркации границы между классами ослов и не-ослов.
Хуже того, нам не удавалось обнаружить какой-нибудь эмпирической закономерности в поведении этой меняющейся границы, разбивающей множество адресатов по признаку ослиности. В конечном итоге мы поняли, что долго шли по неправильному пути. Какого-нибудь общего для всех случаев правила демаркации в данном вопросе не было, и быть не могло.
То немногое, что удалось нам выяснить, сводится к двум не очень четким правилам.
Прежде всего, в подобных задачах никогда не следует ожидать помощи от прямого указания самого Маркса, то есть случая, когда данный адресат был самим Марксом поименован титулом «осел». Слишком легок такой путь, чтобы быть верным. Как часто бывает в марксизме, подход, который напрашивается на основе правил поведения, принятых между обычными людьми, изъясняющимися на обычном языке, непременно введет в заблуждение – так что прежде нежели мы квалифицируем по ослиному признаку того или иного современника Маркса, мы сами угодим в класс ослов.
Из этого вытекает первое правило: в задаче отнесения того или иного марксова адресата к одному из классов по ослиному признаку следует руководствоваться не тем, как отзывался Маркс о данной личности или характеризовал ее (даже заочно и уж тем более, в лицо), а тем, как вел себя Маркс по отношению к данной личности.
Спрашивается, а по какому критерию предлагается оценивать поведение Маркса в задачах подобного рода? Нетрудно догадаться после всего сказанного в этой книге, что ключевым в данном случае является слово ОБМАН.
Второе правило, которым мы рекомендуем пользоваться в задачах квалификации конкретных личностей по ослиному признаку, сперва разочаровало нас как результат. На поверку оно оказалось весьма удачной дефиницией марксистского термина: осел (1) – это тот, кого можно обмануть в данный конкретный момент в отношении данного конкретного события.
Вследствие сказанного, каждый класс высказываний Маркса, образованный по идейному признаку, может в любой момент пересекаться с одним из классов, образованных по ослиному признаку. Таково общее правило, из которого – как будет показано в дальнейшем – не составляет исключения и категория «Фридрих Энгельс».
В абсолютном смысле ослом не был лишь один человек на всем свете – Карл Маркс. Но высказываниями Маркса к самому себе мы не располагаем. По поводу указанного пробела в наших источниках не следует однакож сокрушаться. По всему, что нам уже известно, мы не можем быть уверенными, что Карл Маркс был всегда искренен и наедине с самим собой.
Всем сказанным в предыдущих строках данной нашей главы исчерпываются покамест наши результаты в решении проблемы исчисления марксистских высказываний. Мы обязаны констатировать, что проблема далека еще от полного решения. Однако же достигнутого уже не так мало, как кажется.
Получены первые теоретические результаты в подтверждение первого закона марксизма, доселе имевшего лишь эмпирическую базу. Теперь мы лучше оснащены, чем такие ученые, как, например, Франц Меринг, которые без всяких оснований считали допустимым доверять высказываниям Маркса о себе самом, своих трудах, своих домашних делах, своем здоровье, своих поступках, своих друзьях и своих недругах. Теперь можно с полным основанием утверждать, что в исследовании жизни, деятельности и научных достижений Карла Маркса наименее надежным источником является Карл Маркс.
Не беда, что мы еще не имеем общего правила для установления истинностного значения марксистских высказываний. Неплохо зарекомендовал себя сравнительно-сопоставительный метод исследования, который мы исподволь развиваем на страницах нашего труда. Ничему иному, как последовательному применению указанного метода, обязаны мы своими, как мы надеемся, нетривиальными результатами в изучении исторического процесса создания экономических трудов Маркса и причин перерывов в сказанной его работе. Ничто иное, как вышеназванный метод, привел нас к мысли о наличии общей проблемы, затронутой в настоящей главе. Мы рассчитываем, что метод наш (и его дальнейшие модификации) позволят нам и далее сделать ряд интереснейших открытий в комплексном явлении, именуемом марксизмом, - явлении, которое все еще считается хорошо изученным и общепонятным – каковое мнение весьма активно поддерживают и защищают нынешние наследники Маркса.
Подход к изучению марксизма как языкового явления, на наш взгляд, оправдался получением ряда нетривиальных результатов. Мы убедились, что многое в марксизме может быть понято только с учетом наличия и различения смысловых оттенков употребляемых слов, и слагаемых из них высказываний. Фактически марксистский язык целиком построен на целенаправленном отборе семантических нюансов, на шулерской подмене одних значений слов другими, на нечистой игре смысловыми обертонами.{31} Поэтому описание марксистских явлений предъявляет специфические требования к словоупотреблению. Здесь, как нигде, важно называть вещи своими именами. Ибо необдуманное использование переносных значений или околичностей может быть обращено против комментатора (критика). Необходимо особое внимание направить на предотвращение или хотя бы уменьшение возможных кривотолков.
Вследствие тех же самых причин, считаем мы, в описании подобных объектов требуется время от времени отказываться от эвфемизмов и называть ложь ложью, а низость – низостью.
Настоящим не исчерпываются результаты нашего исследования материалистической диалектики Карла Маркса. Можно сказать, мы только подходим к самому интересному. Предстоит рассмотреть самое технику конструирования диалектических высказываний. Благодаря указанной технике эффективно преодолеваются трудности, на которые натыкается мышление, пользующееся формально-логическими методами рассуждения. Данному вопросу посвящена особая глава в нашей второй книге.
Самое время вернуться на землю к нашему повествованию. Покуда мы разбирались с марксистским языком, история не стояла на месте. С момента, на котором оборвался наш рассказ, воды утекло порядочно. Прошли годы. Наши герои, по своему обыкновению, времени даром не теряли и наделали немало дел. Итак, к делу{32}.
Литература
Бурно М.Е. О характерах людей. М.,2005.
Вежбицкая А. Семантические примитивы // Cемиотика. М.,1983.
Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М.,1958.
Витгенштейн Л. О достоверности // Витгенштейн Л. Избранные философские работы. М., 1994.
Волков П.В. Психологический лечебник. М., 2004.
Вригт фон Г. Х. Логико-философские исследования. М., 1986.
Зиновьев А. А. Философские проблемы многозначной логики. М., 1960.