Глава 0. Сверхидея марксизма  

Глава 0. Сверхидея марксизма 

– Маврикивна! Слыхала, что говорят-то? У Гехеля зерно нашли, у Фербаха – материю. Судить явреев будут!

Из диалогов Авдотьи Никитичны и Вероники Маврикиевны.

Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос.

Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика.

Общественная жизнь является по существу практической.

...он рассматривает, как истинно человеческую, только теоретическую деятельность... Он не понимает поэтому значения «революционной», «практически-критической» деятельности.(3/1 – 3).

Выдержки из знаменитых «Тезисов о Фейербахе» Карла Маркса (1845).

Похоже, мы на правильном пути. Cверхидея марксизма связана с идеей практики. Не будем бояться словосочетания «идея практики» – в марксизме встречается и не такое. Пользуясь излюбленным приемом Маркса, мы получаем из данного выражения другое, еще более замечательное: практика идеи. Второе выражение – не синоним первого, оно того не замещает, а дополняет. «Идея практики» и «практика идеи» – два измерения марксизма. Третье измерение следует искать вне плоскости идей. Оно есть действие. Учение марксизма – трехмерный вектор, указующий направление практики. Какое направление? Да ведь сказано вам открытым текстом: революционная практика.

Проследим[16] генезис марксистской Cверхидеи.

Идеи вообще ничего не могут осуществить. Для осуществления идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу.(2/132).

«Святое семейство». Написано за год до «Тезисов о Фейербахе», в 1844 г. Все еще не очень понятно, откуда что взялось? Почему речь об «осуществлении»? Вернемся еще назад на один год:

Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами. (1/422).

Подобно тому, как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие, и как только молния мысли основательно ударит в эту нетронутую почву, совершится эмансипация немца и человека.(1/ 428).

Из «Введения к критике гегелевской философии права» (конец 1843 – начало 1844).

Наше исследование о Карле Марксе только-только начинается, а мы уже в состоянии сделать кое-какие важные выводы.

Мы движемся назад во времени, прослеживая формирование «идеи практики». При этом, чем более ранним является рассматриваемое высказывание Маркса, тем оно более конкретно, и наоборот: чем позднее, тем абстрактнее. Таким путем в данном случае двигалось мышление Маркса – от конкретного к абстрактному. Одновременно, из «идеи практики» все более вырастало сопряженное с нею представление – «практика идеи».

«Идея практики» есть идея о том, что философия не может считать себя самодостаточной. Она как бы жаждет осуществления. На каком-то этапе теория должна перейти в практику.

Овладев массами, теория становится материальной силой. Для чего нужна эта материальная сила? Чтобы опрокинуть пребывающую материальную силу, то есть – существующую власть, опирающуюся на вооруженное насилие. Чтобы превратиться в «критику оружием», «оружие критики» должно овладеть массами.

Есть априорная цель: ниспровержение власти. Есть потенциальная («связанная») энергия масс, развязав которую, можно достичь цели. Как развязать эту энергию? В эту «нетронутую почву» должна ударить «молния мысли». Притом ударить «основательно». Должна быть создана соответствующая теория, в которой пролетариат нашел бы свое «духовное оружие». Создать теорию, способную молнией ударить в нетронутую почву энергии масс и зажечь цепную реакцию революции – это и есть «практика идеи».

«Идея практики» означает, что в практике находят свое разрешение задачи человеческого мышления.

«Практика идеи» означает гораздо больше, чем призыв практики для арбитража теоретических дискуссий. «Принцип практики» Маркса означает, что практика ставится во главу угла общественной действительности, а теория подчиняется практическим целям. Тем самым марксизм отводит теории роль вспомогательную, утилитарную, служебную. Но очень важную служебную роль: воспламенение массы.

На самом деле служебная роль теории – двойная. Однако, говорить о второй составляющей пока преждевременно. Если отмеченная нами составляющая – воспламенение массы – достаточно ясно сформулирована Марксом еще на заре туманной юности, то вторая роль теории марксизма нигде отчетливо не сформулирована. Она выявляется только из практики Маркса-Энгельса.

Идея практики – практика идеи. В этом заключается новая, сверхфилософская идея (сверхидея»), с которой родился марксизм. Она содержит в себе мощный структурообразующий принцип, сложивший из разрозненных элементов теоретическую систему, чья практика до сих пор лихорадит человеческий мир.

Еще в докторской диссертации (1840-41 гг.) изъявил юный Маркс предпочтение «энергического принципа» в натурфилософии Эпикура. Энергический принцип – стиль и дух Карла Маркса. Из энергического принципа вышло все учение Маркса, его теория, его собственная практика, в конечном счете – вся его жизнь. Задолго до разработки закона прибавочной стоимости, задолго до формулы базис – надстройка, даже еще прежде первых неуклюжих формулировок научного коммунизма («Немецкая идеология») – записал Маркс в своей запиской книжке:

Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.(3/4).

По-разному можно отнестись к этой широко известной фразе (11-й из «Тезисов о Фейербахе») – восхищаться афористической простотой и емкостью формулы, заражаться ее романтическим порывом, увидеть в ней безответственный призыв к бунту ради неизвестных целей. Взглянем на цитированное не через оценочные очки, а отстранено: как на объективный факт биографии Маркса. Тогда увидим, что задача изменения мира возникла прежде, нежели попытка объяснения – почему и зачем его необходимо менять.

Уже было показано, что «Тезисы о Фейербахе» – это итог определенного пути, проделанного мыслью Маркса в ее «восхождении от конкретного к абстрактному». Данный тезис Маркса – философическая формулировка его энергического принципа, теоретическое оправдание практического импульса, ищущего себе выхода и реализации. В данном, 11-м из тезисов, содержится генетически весь марксизм как целостный феномен. Здесь – ключевая формула, открывающая дверь к постижению сущности марксизма. «В начале было дело!» (Гете. Фауст. Часть I.).

«Что я могу знать?..» «Что я должен делать?» – не то, не то! Совсем не то. Прежде всего – действовать! Как, куда, во имя чего? – Там будет видно. Практика подскажет, теория оправдает. Тактика вооружается диалектикой.

Поэтому движение марксизма может побеждать, поступая вопреки теории марксизма – и все это будет продолжать называться марксизмом

Не теория, имеющая практический выход. Не прикладная социальная наука. Учение Маркса есть учение практики. Мир необходимо изменить – это первично. Теория – вторична. Практика не вытекает из теории, не обуславливает ее. Скорее, теория вытекает из потребностей практики. Теория создается, чтобы оправдать практику. Объяснение мира дается задним числом – в процессе его насильственного изменения. И потому учение Маркса само относится к области практики, само есть практика.

Если кому-нибудь все еще кажется не совсем понятным, что все это значит, тогда вспомним одно-единственное слово, которое внесет окончательную ясность. Это слово: ПРОПАГАНДА.

Теория нужна, чтобы обосновать претензию Маркса на единственную истинность именно его практической пропаганды. Почему «Немецкая идеология» была кинута мышам на прокорм? Потому что в ней критиковались идеи (Фейербаха, Штирнера, Б. Бауэра и т. п.), но стало ясно, что от этой ученой критики не будет ощутимого практического результата. Поэтому научный коммунизм явился миру не в форме философской критики, а в форме «Манифеста Коммунистической партии».

Маркс и Энгельс, которые до того имели только малочисленный «корреспондентский комитет», с названным «Манифестом» обрели существовавший ранее «коммунистический» рабочий союз – «Союз справедливых» – разветвленную просветительскую (до того) организацию немецких рабочих в Англии, Франции и Бельгии. Теперь он стал «Союзом коммунистов»! «Манифест» стал теоретическим «оружием критики», подготавливающим развертывание «критики оружием». Это было начало. Канун 1848 г.

ПРАКТИКА – альфа и омега марксизма. Теория – лишь руководство к действию. Все это не раз писалось и пишется до сих пор, говорилось и говорится до сих пор. Можно было бы привести десятки цитат и ссылок – от Маркса-Энгельса до газеты «Правда». И все же к марксизму многие до сих пор относятся как к респектабельной теории, к теории как теории. И потому, считаем мы, никто вовне марксизма не знает доподлинно, что за феномен есть названное учение.

Как правило, каждый видит феномен марксизма с какого-то одного боку и рассматривает этот частичный вид как целое или, в лучшем случае, как представление сущности целого. Заблуждение в том и в другом. Марксизм обладает уникальным свойством превращаться. Каждый отдельный вид марксизма – лишь одно из его превращений, одна из его превращенных форм[17], целенаправленно ориентированная на определенный род наблюдателя. Сущность марксизма непосредственно не наблюдаема.

Рассматривают отдельно: Маркс – политик, Маркс – ученый, Маркс – политический агитатор, Маркс – организатор и вождь пролетариата и т.д. Это ошибка. Была единая, цельная личность, и была у нее одна жизнь и единая деятельность. И была у той личности одна, но пламенная страсть. И было у той личности много личин, которые менялись, замещались, накладывались одна на другую, покуда сама личность не превратилась в личину, зафиксировавшись бородатым профилем на красном знамени. Мы коснемся и этих вещей.

Горы книг написаны о Карле Марксе. О его жизни, о его разносторонней кипучей деятельности, о его борьбе, непрестанной и неустанной, о его страданиях, о его великих книгах, о его могучей мысли, о его открытиях и победах, о его беззаветном служении делу освобождения пролетариата.

Мы не будем повторять сказанного ранее другими. Мы расскажем другую историю. Про другого человека. Наш рассказ о неразгаданном, никем не понятом человеке, который прожил таинственную, никому не известную жизнь. Который написал одну книгу, смысла которой никто до конца не понимает по сей день, потому что написана она на обыкновенном человеческом языке, но подлинный смысл ее не высказан открытым текстом.

О том, кто был человеком действия, но вошел в историю как мыслитель. Кто считается великим ученым, хотя не довел до конца ни одного ученого труда, не доказал ни одной гипотезы и путался в элементарных понятиях своей научной специальности. О человеке, чьи поражения объявляют победами. Которому приписываются мнимые победы, а реальные победы объявляются неудачами или скрываются.

Мы расскажем о человеке, который не стал тем, чем только и хотел стать. Который стал тем, чем быть не собирался и не стремился. О человеке, который прожил жизнь неудачника и умер неудачником, пользуясь уважением всей Европы как победитель.

О том, кто рожден был властвовать, а принужден был мыслить. Кому впору было повелевать народами, а довелось повелевать лишь собственной женою.

О человеке, который утверждал, что открыл смысл Истории, в то время как сам он явился орудием неведомого Промысла. Кто он?

По какому-то совпадению, этого человека тоже зовут Карл Маркс из Трира (еврей, беспартийный, последнее место прописки: Лондон). У него те же даты рождения и смерти (1818-1883). Та же пышная раввинская борода, те же глаза – темно-карие с желтыми белками печеночника. Но кроме перечисленного, мало в нем общего с тем Карлом Марксом, которого сегодня знают и почитают.

О нем наш последующий рассказ. О человеке, создавшем такое учение, сокровенный смысл которого был понятен ему одному. Хотя многие с готовностью следовали за ним, немногие понимали, куда их ведут и зачем, и готовность их была обратно пропорциональна пониманию.

Мы доберемся до потаенной сердцевины учения марксизма и отделим, наконец, раз и навсегда, подлинный марксизм от карикатур на марксизм.

***

Когда Маркс ушел в мир иной знаменитым мыслителем, стали появляться воспоминания о нем. В числе прочих, его старшая сестра Софи вспоминала, как в детстве маленький Карл делал «пирожки» из какой-то там гадости и требовал, чтобы их ели, а в награду тем, кто их отведал, рассказывал прекрасные сказки.

Трудно сказать, где тут правда и где выдумка. Но независимо от степени апокририфичности рассказа Софи, можно смело утверждать, что история эта является великолепной метафорой жизни и деятельности Карла Маркса.

Это смешно: Маркс не сумел объяснить мир, однако сумел изменить его.