Распространение слухов из столицы в провинцию
Распространение слухов из столицы в провинцию
При изучении провинциальных политических толков следует учитывать, что многие из них брали начало в столицах, что служившие здесь военные и статские чины — если не они сами, то их жены — немалую часть времени проводили в своих имениях, заезжали по казенной или частной надобности в уездные города и зачастую являлись для тамошних обывателей источником сведений на злободневные темы. В известном деле об отставном корнете лейб-гвардии Конного полка Илье Андреевиче Батюшкове и подпоручике Ипполите Александровиче Опочинине[167] присутствует немало слухов, распространявшихся в трех уездах, но восходивших к петербургским сплетням. Так, летом 1769 года в Калуге Опочинин говорил лекарю 2-го Нарвского батальона Алексею Лебедеву (который и сделал донос): «Пропадает наша Россия да и пропадет, потому што она (Екатерина II. — Е.Р.) хочет г[о]с[у]д[а]рство та разделить на три части Орловым»{1177}. Там же Опочинин сообщил ротмистру Толстому, что «Г[о]с[у]д[а]р[ы]ня хочет Орлова зделать Астраханским князем»{1178}. Еще более острые темы обсуждались в имении И.А. Батюшкова в селе Тухани Устюжно-Железопольского уезда. Батюшков в присутствии своего племянника, солдата лейб-гвардии Измайловского полка Николая Львовича Батюшкова, и отставного майора Ивана Федоровича Патрикеева (в документах — Патрекеев) рассказывал Опочинину следующее:
…Да вот Г[о]с[у]д[а]р[ы]ня н[ы]нешняя, слюбясь с Орловым, отнела престол у Петра Третьева, а после велела его задавить, коего Граф Алексей Григорьичь Орлов веревкою в Ранинбоме и задавил. Да она де и Беликова та Князя ненавидит и хочет его лишить престола, да и Григорей Григорьевичь хочет Его Высочество убить […] Вот Орлов и в Уложенной камисии говорил, што естли благородная выдет не за благородного, то, однако, права своего не теряет. А об оном де он вот для чего говорил: што он хочет на Г[о]с[у]д[а]р[ы]не женитца и после так быть императором[168], потому что уже у Г[о]с[у]д[а]р[ы]ни двое детей прижито, кои де и отданы на воспитание Анне Карловне Воронцовой […] Г[о]с[у]д[а]р[ы]ня та де по ненависти своей к цесаревичу, штоб его извести та, то всех верных та ему от него отлучает, как то перьваго Порошина, другова Борятинского, коего женила на пренцесе, и он де порадовался богатству да от двора та и отстал[169]. Да и Панина та хотела женить, но, слава Богу, по сщастию нашему, Анна та Петровна[170] умерла…{1179}
По свидетельству И.Ф. Патрикеева, при разговоре, будто графы Орловы «стараются изыскивать средства не допустит[ь] Великаго Князя до наследия престола», присутствовали соседи Батюшкова — отставной лейтенант флота Гаврила Сипягин, отставной поручик артиллерии Николай Курманалеев, упомянутый Н.Л. Батюшков и другие дворяне{1180}. Расхваливая великого князя Павла Петровича своему приятелю, берейтору лейб-гвардии Конного полка Михаилу Штегирсу, Батюшков говорил, что «уже он в леты приходит совершенного возраста, так лутче бы ему государствовать, нежели женщине, для тово что женское правление не столь порядочно, да к тому ж де и Г[о]с[у]д[а]р[ы]ня без совету других ничево делать не может, а наипаче без Графов Орловых»{1181}. В свою очередь, Опочинин по дороге в Калугу поведал об услышанных им от Батюшкова «важных словах» помещику Угличского уезда отставному майору Тимофею Долбилову{1182}.
Отвечая на вопрос, от кого он узнал о лишении престола и убийстве Петра III, Батюшков показал, что слышал такие слова во время своей службы в Петербурге от лекарского ученика конной гвардии Котова, а также от М. Штегирса, когда тот гостил у него в имении{1183}. Однако Штегирс сообщил, что сам Батюшков говорил это «неоднократно как в бытность свою в Петербурге, так и в деревне своей»{1184}, в чем Батюшков в итоге и вынужден был признаться. Выйдя в отставку, он увез с собой в деревню и столичные слухи. Интересно, что происхождение своеобразного толкования речи Орлова в Уложенной комиссии обер-прокурор Всеволожский не стал дальше выяснять, видимо, сочтя в данном случае доказанным авторство отставного корнета. Между тем родной брат Ильи Батюшкова Лев Андреевич был депутатом означенной комиссии от Устюжно-Железопольского уезда{1185}, и, весьма вероятно, от него и исходили такие сведения.
В свою очередь, и жители провинции, бывавшие наездами в Москве или Петербурге, не упускали случая поделиться вестями по возвращении домой. 10 августа 1762 года пскович отставной прапорщик Прокофий Лазарев[171] сообщил в Псковской провинциальной канцелярии воеводе Егору Дедюлину наедине, будто «в Санкт Петербурге против Ея Императорскаго Величества взбунтовалися лейб гвардии Преображенский и Лейб кирасирский полки и в подданстве быть не хотят, и как бывшей в конной гвардии из ыноземцов подполковник и майор арестованы, так и протчие нижние чины переловлены, а притом и бывшего правления принц Иван найден»{1186}. В конце июля Лазарев был отправлен в Петербург с лошадьми, выбранными из монастырских и архиерейских заводов, и в самый разгар екатерининского переворота жил в казарме лейбгвардии Конного полка, на квартире у свойственника рейтара Ефима Варламова, где будто бы и слышал такие разговоры. На допросе в Сенате в присутствии графа Никиты Ивановича Панина и генерал-прокурора Александра Ивановича Глебова Лазарев уточнил, что слух исходил от десяти рейтар. «29 числа минувшего июля пополудни в десять часов оные рейтары между собою говорили: “Нам де отдан приказ, чтоб всю ночь не спать, что де керасирский полк на нас на сонных напасть хочет, и оной де полк, также и Преображенский, против Ея Величества взбунтовались и в подданстве быть не хотят”»{1187}.[172] От рейтара Варламова следователям удалось добиться признания, что произнесенные выше слова имели место, «а только приказу такого в полку не было, и от кого началось об оном разглашение, не знает». Тема принца Иоанна была представлена им в иной интерпретации: «В то ж де время […] был и капрал Кузнецов, который говорил: “Помилуй Бог, как будет Иван Антоныч, то гвардии все худо будет”»{1188}. Исходя из немалого числа следственных дел о распространении слухов, мы можем предположить, что столь важные толки Лазарев передал не только псковскому воеводе{1189}.