Кто о чем

Советские историки, присвоив себе право на абсолютную истину, колебались только вместе с «линией партии». Они писали о второй мировой войне (больше как о Великой Отечественной войне) то в соответствии со сталинской концепцией, то в духе критики культа личности Сталина — тогда сваливали на него все ошибки, допущенные накануне и в ходе войны. В брежневские времена произошло возвращение к сталинским оценкам.

Многие вопросы (репрессии командных кадров Красной Армии, коллаборационизм, трагическая участь бывших советских военнопленных и депортированных граждан, роль второго фронта, вклад ленд-лиза в победу и пр.) или совсем не рассматривались в советских трудах, или трактовались узко и однобоко. Вводились в научный оборот архивные документы, переводились на русский язык работы известных зарубежных историков, но так и не удалось создать удовлетворительную картину второй мировой войны как цельного исторического явления. Непоколебленным вплоть до конца 80-х гг. оставался главный вывод советских историков о том, что «мудрая политика Коммунистической партии, ее идейно-воспитательная и организаторская работа на фронте и в тылу явились важнейшим фактором исторической победы»^{1}. Эта оценка практически без изменений прозвучала в докладе М.С. Горбачева к 40-летию Победы. Однако и в последних обобщающих работах российских историков нет ответов на многие вопросы о крупнейшей войне XX столетия^{2}.

Мнение автора

Сохраняется прежняя заданность: рассматривать вторую мировую войну исключительно через призму отечественной, освободительной войны народов Советского Союза, придавать событиям 1941–1945 гг. первостепенное значение. Читатель не получает ответа на главный вопрос: какие политические цели преследовал СССР во второй мировой войне, к которой начал готовиться еще в 20-е гг. и в которой участвовал с первого до последнего дня, играя одну из главных ролей мировой драмы. Вместо этого историки предлагают новые сотни книг о военных операциях на советско-германском фронте, о подготовке страны к войне и т. д. По-прежнему решаются хотя и значимые, но частные проблемы. Эта слабость исторической науки проявилась и в школьных учебниках по истории России. Возьмем для примера учебник Н.В. Загладина «История России и мира в XX веке» (Учеб. для 11 кл. М., 2002), призванный, как указано в аннотации, «обеспечить формирование целостной картины всемирной истории». Так, в параграфах, посвященных проблемам второй мировой войны, ничего не говорится о целях СССР в этой войне; в прежнем духе сталинской идеологической концепции утверждается, что главным фактором победы «стало единство фронта и тыла», что второй фронт лишь «в какой-то мере облегчил действия советских войск»; подчеркиваются только односторонние политические выгоды, полученные СССР от заключения с Германией в августе 1939 г. пакта о ненападении (с. 179, 202, 223). Таким образом, мы стоим еще в начале разработки всеохватывающей истории второй мировой войны и Отечественной как ее неотъемлемой, но отнюдь не все определяющей части. Такое положение объясняется и разобщенностью мировой исторической науки, разделенной по национальным квартирам. В России, за редким исключением, почти не представлены последние достижения западных, а также японских и китайских историков. Хотя, например, в Англии с начала 50-х гг. опубликовано около 50 томов официальной версии мировой войны и ее предыстории и еще столько же томов посвящено проблемам экономики, вооружения, финансов и здравоохранения. Не менее масштабный характер носит публикация трудов в США^{3}.

Но всем этим работам, как и исследованиям многих российских историков, присущ «ярко выраженный национальный подход к толкованию и оценке событий», а также расчлененность исторического материала на отдельные темы, в результате чего не складывается общая картина. Российские историки признают, что научное исследование роли СССР и его руководства в возникновении второй мировой войны начато сравнительно недавно, ряд важнейших проблем исследован слабо, во многих работах преобладают конъюнктурные оценки^{4}.