Изменение условий и тактики

Изменение условий и тактики

Важнейшим фактором, способствовавшим относительно успешному существованию партизан в 1942 году было то, что в абсолютном большинстве деревень гарнизоны противника отсутствовали до конца войны. «Партийцы», воспользовавшись этим обстоятельством, установили свою власть в полном объеме.

Вдобавок к тому, партизаны вовсе не рвались в бой. В основном они занимались самообеспечением (грабили население), расправами с представителями новой администрации и мелким вредительством. А при малейшем намеке на карательную операцию разбегались в разные стороны.

«В 1941 году немцы контролировали сельские районы, даже не оккупируя их, тогда как партизаны проводили только отдельные вылазки.

В 1942 году партизаны и существовавшие у них политические штабы установили контроль и осуществляли управление сельскими районами, куда немецкие войска и полицейские формирования вторгались лишь время от времени для реквизиций продовольствия и набора рабочей силы. Партизаны частично восстановили советскую власть…» (Армстронг, с. 174–175).

«Мелкие операции против партизан, проведенные весной и летом 1942 года немецкой 201-й дивизией, просто заставили партизан искать временное убежище в других местах» (Армстронг, с. 172).

К ноябрю 1942 года на территории Полоцкой низменности, в регионе Витебск — Полоцк — Лепель, под полным контролем немцев находились только 108 административных участков, тогда как под контролем партизан — 150 (плюс к ним еще 71 участок, где немецкая администрация появлялась исключительно под защитой военных).

Вплоть до лета 1943 года группы советских диверсантов пешим порядком проходили от Брянских до Пинских лесов, нигде не встречая оккупантов.

«Одна партизанка по имени Нина писала своей сестре Тане в октябре 1942 года из белорусского Полесья: „Ну вот, наконец мы и на месте. Прошли ИЗО км… У немцев в тылу совершенно нет войск, а это видно из того, что мы прошли такой путь и не встретили ни одного немца“» (Соколов, с. 206).

Но партизаны чувствовали себя вольготно лишь до тех пор, пока не появились подразделения самообороны (БСА) и полицейские батальоны. С другой стороны, если бы не партизаны, то никто не стал бы создавать отряды самообороны, ведь изначально оккупационные власти никакой «самообороны» не планировали. А в 1944 году, в связи с отступлением Вермахта, кончилось счастливое для партизан время, когда на много километров вокруг не было даже духа оккупантов.

«Парадокс заключался в том, что по мере успешного продвижения Красной армии на Запад положение партизан не улучшалось, а, наоборот ухудшалось. Партизанские края теперь попадали в оперативную зону, а позднее и в прифронтовую полосу Вермахта. Партизанам все чаще приходилось вступать в бой с регулярными армейскими частями, которые превосходили их и по вооружению, и по боевой подготовке» (Соколов, с. 203).

* * *

Советские историки подсчитали, что на территории БССР за время с апреля 1942 по июнь 1944 года были проведены 115 антипартизанских операций. В том числе 62 в 1942 году, 45 — в 1943 году, 8 — в 1944 году[55].

Поверить в эту статистику трудно. Как мы уже знаем, до поздней осени 1942 года партизаны на территории Беларуси ограничивались «булавочными уколами». Откуда историки взяли 62 операции, в среднем больше чем по одной в неделю?! Это загадка.

Все, что нам известно о борьбе германского командования с партизанами, убеждает в противоположной тенденции: количество и размах антипартизанских операций со временем возрастали, а не сокращались.

Тем более не соответствует действительности «типовая схема» карательной операции, изображенная Б.В. Соколовым (и многими другими авторами):

«Для очистки прифронтовой полосы и тыловых коммуникаций немцы, как правило, выделяли одну-две армейские дивизии, которые при поддержке коллаборационистских формирований проводили крупномасштабные карательные операции, нанося партизанским соединениям большие потери. Партизан загоняли в труднодоступные районы, откуда те не могли угрожать коммуникациям и оказывать сколько-нибудь существенное влияние на ход событий на фронте» (Соколов Б.В., с. 6).

Если бы немцы каждый раз снимали для антипартизанских акций одну-две армейские дивизии с фронта (от 12 до 28 тысяч человек), то проблема партизан очень скоро перестала бы их беспокоить вообще.

Однако немецкое командование, несмотря на имевшийся уже в 1942 году опыт успешных операций (уничтожение дорогобужско-ельнинских партизанских зон, действия 11-й полевой армии в Крыму), далеко не сразу осознало, что для достижения значительных результатов необходимо применять против партизан значительные силы. Понимание этого факта пришло к ним только весной — летом 1943 года:

«Начальник СС и полиции в Белоруссии бригаденфюрер СС Курт фон Готтберг на совещании в Минске 10 апреля 1943 года признавал: „Ошибки, допущенные нами в борьбе с бандами, заключались в том, что мы пытались обеспечить спокойствие, находясь в гарнизонах (опорных пунктах), в то время, когда держать эту страну в покое можно, только постоянно преследуя врага, нападая на него и уничтожая“…» (Соколов, с. 188).

«Большинство немецких исследователей согласны, что (…) единственным способом совладать с ними /партизанами — М.П./ путем военных действий являлось проведение крупномасштабных антипартизанских операций с последующим введением в очищенные от партизан районы крупных контингентов тыловых войск охраны.

Но необходимых для таких действий войск всегда не хватало. В силу ряда обстоятельств немцы были вынуждены концентрировать свои войска вдоль основных линий коммуникаций даже после того, как им самим стало ясно, что справиться с партизанским движением путем подобной оборонительной тактики невозможно». (Армстронг, с. 172).

Блиц-допрос пленного партизана.

Поэтому немецкий автор Э. Миддельдорф не прав, когда заявляет:

«Для борьбы с партизанами немецкое командование выделило примерно 50.000 человек из состава охранных частей, почти полностью укомплектованных личным составом старших возрастов или другими категориями военнослужащих, не подготовленных к ведению борьбы с партизанами» (Армстронг, с. 117).

Механизм заблуждения прост: он ошибочно квалифицировал дивизии охраны как антипартизанские подразделения. Между тем, эти дивизии находились в районах своей дислокации вне зависимости от того, имелись ли там партизаны. Они охраняли тыл, пребывая на одном и том же месте, у них кроме партизан хватало забот, многие их части никаких партизан в глаза никогда не видели. Выдумки немецкого историка дополняет российский:

«Кстати, к выделенным против партизан 50 тыс. немецких солдат надо прибавить значительно большее количество бойцов коллаборационистских формирований, задействованных в борьбе с партизанами, а также солдат союзных с Германией армий, которые считались недостаточно боеспособными для борьбы на фронте с Красной армией. Так, в 1943 году борьбой против партизан в полосе группы армий „Центр“ было занято около 100 тыс. немцев и их союзников, включая коллаборационистов. Кроме того, в прифронтовой полосе при проведении крупных карательных операций против партизан дополнительно бросались одна-две дивизии регулярных войск, а не ограниченно годных тыловиков» (Соколов Б.В., с. 117–118).

«П.К. Пономаренко после войны утверждал, что всего в боевых действиях против советских партизан… противник использовал 55 охранных полков, 206 отдельных охранных батальонов, 34 полицейских полка, 115 полицейских батальонов, 1 кавалерийскую бригаду жандармерии, 1 полк полевой жандармерии, 38 отдельных моторизованных жандармских взводов и ряд других подразделений. Все это было эквивалентно 20 дивизиям. Кроме того, для действий против партизан привлекалось до 30 дивизий противника. Отсюда Пономаренко делает вывод, что всего партизаны сковали около 50 дивизий немцев и их союзников. Будто бы только на Украине с начала войны и до 1 октября 1944 года партизаны сковали 786 тыс. немецких солдат и офицеров. Звучит внушительно. Но надо иметь в виду, что все перечисленные силы действовали против партизан отнюдь не одновременно. В среднем же за 1942–1944 годы советские партизаны вряд ли имели против себя силы, эквивалентные хотя бы 10 вражеским дивизиям» (Армстронг, с. 130–131).

Все же действия немцев постепенно претерпели существенные изменения. Если в 1941–1942 гг. они стремились просто загнать партизан как можно глубже в лес или рассеять — в расчете на то, что через некоторое время, особенно после падения Москвы, партизаны сами собой ликвидируются, то к осени 1943 года тактика изменилась:

«…Цель состоит не в том, чтобы изгнать партизан из укрытий, а в том, чтобы их уничтожить… Полный успех будет обеспечен тогда, когда удастся совершенно неожиданно для партизан окружить, а затем прочесать район, который находился под их контролем или куда они незадолго до этого проникли. Но следует иметь в виду, что внешнее кольцо окружения должно быть достаточно плотным, чтобы с самого начала окружения предотвратить возможность просачивания отдельных групп или прорыва крупных подразделений партизан. Кольцо окружения необходимо последовательно сужать либо путем планомерного продвижения со всех сторон к центру кольца окружения, либо… путем оттеснения противника к какому-либо заранее подготовленному укрепленному рубежу, усиленному использованием естественных препятствий, например реки. Затем крайне важно вытеснить партизан из заболоченных лесов на открытую местность» (Соколов Б.В., с. 204).

Далее мы рассмотрим — в качестве примеров — четыре крупные антипартизанские операции.