Крах советских партизан на Кавказе
Крах советских партизан на Кавказе
В такой обстановке попытки советского руководства развернуть на Северном Кавказе широкое партизанское движение вполне закономерно потерпели полный провал.
Эти попытки осуществлялись по двум основным вариантам:
а) Выводом через линию фронта специальных диверсионных групп с последующим возвращением их на свою территорию. Такая форма действий практиковалась, в частности, в Калмыкии, которая с лета 1942 по начало 1943 года представляла собой фактически «бесхозную» территорию[34].
б) Путем организации местных истребительных батальонов и небольших партизанских отрядов, разбросанных по всему Северному Кавказу.
Эти отряды и батальоны практически все быстро распались, а их бойцы в массе своей дезертировали.
«На Кавказе, как и в более северных регионах, ядром партизанского движения стали официально созданные истребительные батальоны. Как и в других местах, большинство из них оказались малоэффективными и в конечном итоге распались. На Кавказе этот процесс знаменовал собой конец партизанского движения, которое так никогда и не достигло следующей фазы, когда отряды увеличивались в размерах, усиливали свой престиж и получали поддержку местного населения» (Армстронг, с. 271).
Д. Армстронг описывает в качестве примера судьбу партизанского соединения некоего В.А. Егорова (в советских источниках — Егорин), одного из сотрудников городского отдела НКВД из Новороссийска.
Одной из задач (всего лишь «одной из…») этого соединения являлось, ни много ни мало, «нарушение поставок из Новороссийска в действующую немецкую армию». На деле же активность партизан Егорова (Егорина) свелась к тривиальной борьбе за выживание. Этот факт еще раз показывает, как плохо советские штабы понимали суть партизанской войны: посылали отряды в тыл противника с заданиями космического масштаба, не думая о том, как обеспечить партизан хотя бы продуктами питания.
В результате соединение Егорова, состоявшее из нескольких небольших отрядов, организовывалось и реорганизовывалось до тех пор, пока окончательно не развалилось. Занимались его бойцы в основном налетами на местные села и станицы с целью «изъятия» продовольствия, а в перерывы между грабежами иногда закладывали мины на автомобильных дорогах. Не имея никакой поддержки среди местного населения, «мстители» в принципе не могли развернуть партизанское движение, что и констатировали штабы немецкой группы «А».
«Активность местного населения по вступлению в партизанские отряды, создаваемые до начала немецкой оккупации и во время ее, была на удивление низкой. В ряде районов партизанские группы так и не были организованы; многие из созданных групп распались, так и не начав партизанских действий.
В регионе, где географические условия давали возможность скрываться от советских властей, а политическая атмосфера определялась национальными чаяниями горских народов, особым укладом жизни казаков и повсеместным, поразительно устойчивым проявлением пораженческих настроений, к моменту появления немцев в августе 1942 года существовали сильные антисоветские настроения, как среди славян, так и среди неславянских народностей.
В результате находившееся в зачаточном состоянии партизанское движение не получало запасов продовольствия и подкрепления людьми. Большинство партизанских отрядов, которым надлежало увеличить свою численность до размеров рот, насчитывали всего от 30 до 75 человек, отобранных еще при формировании отрядов, и перспективы увеличения их численности были крайне туманными» (Армстронг, с. 267–268).
«В ряде случаев дисциплина в отрядах была настолько слабой, что партизаны просто превращались в мародеров без всякой „политической ориентации“. В одном случае, например, группа из шести человек „специализировалась“ в краже лошадей, коров и телят, чье мясо затем они продавали по высоким ценам» (Армстронг, с. 254).
Верхне-Баканский партизанский отряд состоял из местных комсомольцев и коммунистов, возглавлял его бывший секретарь парткома цементного завода, комиссаром был секретарь местного райкома партии, подразделениями командовали офицеры из местного НКВД и военкомата. Каковы же были успехи этого формирования, укомплектованного сознательными советскими гражданами?
«Свидетельств активной деятельности этого отряда до ноября 1942 года не обнаружено» (Армстронг, с. 233).
В сентябре 1942 года полностью развалился партизанский отряд из города Микоян-Шахар (180 человек) — после месяца бесцельных блужданий по горам Кабардино-Балкарии.
Вот еще один пример заранее организованного партизанского отряда:
«Организация отряда была поручена секретарю райкома Сергею Гриненко, ранее служившему в ВЧК, а потом в административно-партийном аппарате.
Отлично понимая, что среди казачьего населения, ненавидевшего со времен гражданской войны все советское, нельзя рассчитывать на поддержку, Гриненко, отобрав около 100 человек, начал энергично организовывать секретные базы для партизан в огромном Колосовском лесу. Ни одного казака, даже коммуниста, в свой отряд он не принимал.
Через несколько дней после прихода в лес все партизаны приняли присягу и подписали торжественно обязательство бороться с врагом, не щадя своей жизни. Текст присяги партизана выглядел так:
„Я, гражданин Великого Советского Союза, верный сын героического советского народа, клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и весь советский народ в рабство коварного фашизма. Если же по моей слабости, трусости или по злой воле я нарушу эту свою присягу и предам интересы народа, пусть умру я позорной смертью от руки своих товарищей“.
После занятия области немцами в отряд стали приходить бойцы и командиры, попавшие в окружение. Энкаведисты опрашивали их и передавали в трибунал, имевшийся в отряде. В большинстве случаев трибунал приговаривал переданных ему бойцов и командиров к расстрелу.
Отделение немецких егерей в горах Кавказа.
Многие из них, не выдержав враждебного отношения партизан, пытались бежать, но эти попытки были сопряжены с большим риском: пойманных расстреливали. Только за первые два месяца (сентябрь и октябрь 1942 г.) расстреляли более 50 человек, попавших к нему в отряд и пытавшихся уйти.
В сентябре 1942 отряд напал на станицу Махошевскую, известную еще до войны своими антисоветскими настроениями и встретившую немцев как союзников и освободителей.
Гриненко расстрелял на площади старосту, бывшего коммуниста, выбранного старостой исключительно за свою, всем известную, честность и искренность. Затем расстреляли захваченные полицейских и жителей, которые открыто выражали свои антисоветские настроения. Затем комиссары отряда выступили с речами, предложив молодым идти в партизаны. Все те, кто категорически отказался, были отобраны и тут же, на станичной площади, расстреляны. Захватив имевшиеся на складе запасы продовольствия, партизаны погрузили их на подводы и ушли в лес…» (В. Батшев. Партизанщина: мифы и реалии).
А вот как действовал отряд «Анапа-I» из соединения Егорова:
«Со своей новой базы на реке Темная Гостагайка (…) партизаны этого отряда до ноября (1942 г. — М.П.) смогли провести всего две операции — взорвали мост в станице Анапской и дважды в районе станицы Натухаевской закладывали мины на горной дороге, редко использовавшейся немцами» (Там же, с. 235).
Конец был примерно один и тот же:
«Тем временем Егоров реорганизовал оставшиеся у него силы — порядка 260 человек из первоначально находившихся в этом районе 500 партизан. Он приказал уклоняться от столкновений с немцами и их союзниками и проводить рейды небольшими группами. (…). Пока Егоров был способен контролировать подчиненные ему силы, уровень дезертирства был относительно низким; когда же группы отделялись, у их членов сразу возникал соблазн вернуться к „мирной гражданской жизни“» (Там же, с. 239).
Каковы же результаты всех этих предприятий?
«Нет свидетельств того, что партизанам когда-либо удавалось создавать серьезные помехи немецким приготовлениям к боевым действиям или их операциям. (…).
Утверждения советских источников о достижениях партизан выглядят фантастичными и явно вызывают сомнения. Согласно одному из них, партизанский отряд из Краснодара численностью 60 человек (якобы один из лучших) за период с августа 1942 года по февраль 1943 года причинил немцам следующий ущерб: было взорвано 16 локомотивов и 392 железнодорожных вагона с войсками или с оружием и боеприпасами; уничтожено более 40 танков и бронемашин, 36 тяжелых орудий, более 100 легких орудий и минометов; 113 автомашин и грузовиков, более 100 мотоциклов с колясками, взорвано 34 моста… более 8000 фашистов были убиты или тяжело ранены (Игнатов Н. с. 275).
Уничтожение одним отрядом того, что составляет целую немецкую дивизию, явно является преувеличением, противоречащим однообразным немецким донесениям о крайне низкой эффективности действий партизан» (Армстронг, с. 269).
Детально рассмотрев действия советских партизан на Северном Кавказе, американские исследователи сделали следующие выводы:
«Советское партизанское движение провалилось не только в Карачае, но и во всем Ставропольском крае. Согласно подписанному Сусловым отчету…, датированному 28 декабря 1943 года, из 59 районов края партизанские отряды создали только 40 районов. В этих 40 отрядах числилось 2011 человек…
Из 834 человек, ушедших в горы, 235 человек дезертировали еще до прихода немцев. К концу августа, лишившись продовольственных баз, перешли за перевал, погибли в боях и пропали без вести 294 человека, в горах остались действовать лишь 205 человек. До 22 ноября 1942 года действовало только 3 отряда… Остальные 11 отрядов распались в основном в конце августа, а отдельные — в середине сентября.
Личный состав оказался плохо подготовленным к партизанской борьбе в горных условиях, „комплектовался поспешно и без проверки каждого в отдельности, часть людей, принятых в отряды, оказались нестойкими, отдельные — предателями. Предатели и трусы оказались даже среди командного состава партизанских отрядов“. Командир Зеленчукского партизанского отряда Л. при первом же выстреле впал в панику и призвал прекратить сопротивление, после чего отряд благополучно разбежался по лесам.
А комиссар Черкесского городского партизанского отряда П. на второй же день после занятия немецкими войсками Архызского ущелья бросил отряд на произвол судьбы и ушел за перевал. Комиссар Изобильненского отряда В. также оказался изменником и перешел на службу к немцам. Отряд был полностью разгромлен, командир отряда Чвикалов погиб. Комиссар Молотовского (Красногвардейского) отряда П. „добровольно перешел к немцам и стал работать агентом гестапо по борьбе с партизанами, оставшимися в тылу у немцев коммунистами. Перешел к немцам Кочкаров, работавший в качестве заместителя сводного штаба по разведке. Он активно помогал гестапо в разгроме партизанского движения в горах“» (Армстронг, с. 228–230).
Иными словами — полный крах!