«Нетрадиционные источники», или «пятая колонна»
«Нетрадиционные источники», или «пятая колонна»
Не только профессионалу, но и, смею думать, просто здравомыслящему человеку понятно, что такие категории, как «ренегаты», «перевертыши», не равнозначны лицам, замешанным в шпионской деятельности. Негативное отношение к ним населения от этого, впрочем, не меняется. Сложнее вопрос о «пятой колонне». Как известно, это понятие появилось во время гражданской войны в Испании в 1936-1939 годах применительно к агентам и пособникам франкистов, использовавшихся для проведения тайных операций в республиканском тылу. Сейчас этот термин приобрел, скорее, нарицательное значение, чем сугубо профессиональное, оперативно-специфическое. На мой взгляд, часто неправомерно ставится знак равенства между «пятой колонной» и «агентами влияния». А между тем «пятая колонна», как рычаг воздействия на политические и экономические процессы, гораздо шире понятия «агенты влияния». Попытаюсь позднее раскрыть свое понимание «агентуры влияния» в контексте деятельности ЦРУ.
Я уже отмечал, что доктрина Центрального разведуп-равления ставит во главу угла агентуру как главное оружие разведывательной работы — ив деятельности по добыче информации, и в других аспектах. Незаменимым и единственным средством проникновения в планы и намерения противника называют агентуру все без исключения руководители из Лэнгли. Если вначале у них в ходу был так называемый синдром Пёрл-Харбора, то есть вполне понятная необходимость защиты от внезапного нападения, то на последующем витке конфронтации между Западом и Востоком муссировался тезис о том, что только с помощью агентуры можно овладеть секретами такого закрытого общества, как Советский Союз. Теперь отброшен и этот предлог, ибо им невозможно объяснить и оправдать нынешнее глобальное наступление американской разведки на секреты других стран.
В 1992 году влиятельная в США газета «Нью-Йорк тайме», подчеркивая, что разведывательные спутники отнюдь не всемогущи, писала: «На деньги, которые стоит один не слишком дорогой спутник, ЦРУ может нанять буквально тысячи агентов». Потребительское, сугубо меркантильное отношение к агентуре характерно для ЦРУ. В инструкции одному из агентов, например, говорилось: «Чтобы выполнить вашу часть договора, сведения, которые вы передаете нам, должны быть ценными для нас. В ответ на это мы вам будем платить соответственно ценности сведений». Цена агента определялась, таким образом, простой формулой — соотношением произведенных расходов на его вербовку и использование и прибылью, полученной от реализации информации агента. Добавлялась и «плата за риск» — материальные и, так сказать, «моральные» расходы на поддержание связи с агентом в нашей стране. Потерявшие свою ценность, «выработавшиеся» агенты — обуза для американской разведки, от них, во избежание неприятностей, стремятся откупиться, прекращают контакт, невзирая на заслуги в прошлом. Бывший американский разведчик Филип Эйджи, рассказывая в своей книге «За кулисами ЦРУ» о занятиях в учебном центре разведки в Кэмп-Пири, отмечает: «Когда инструктору задали вопрос, насколько решительными могут быть меры по прекращению связи с агентом или избавлению от него при трудных обстоятельствах, он уклонился от разъяснения, но не отверг и крайних решений». Что это за «крайние решения» — нам известно по целому ряду шпионских дел.
Все разговоры о заботе американской разведки об агентах — не более, как искусно созданный миф. В действительности, ЦРУ беспокоят последствия разоблачения шпионов, безопасность работающих с ними разведчиков, собственное благополучие. Главная «забота» — не допустить, чтобы агент попал в руки контрразведки. Именно в этих целях в управлении идут на организацию конспиративного вывоза агентов, если создается угроза их разоблачения. Подобные планы разрабатывались, в частности, для шпионов Пеньковского, Толкачева, Полякова. По фиктивным документам на иностранных граждан намеревались вывезти из Советского Союза и других агентов.
В английском языке, как и в нашем, богатом на оттенки, существует немало определений для лиц, вставших на путь предательства и шпионажа. В ЦРУ приняты свои обозначения для многочисленного и разнообразного отряда агентов — «главных» и «вспомогательных». Я уже говорил о категориях американской агентуры в одном из предыдущих разделов. Хочу сейчас добавить следующее. Существуют различные термины для обозначения лиц, которые вступают в шпионский контакт с иностранной разведкой по своей собственной инициативе. Это — «ходоки», то есть лица, которые с этой целью заходят в заграничные учреждения США, главным образом, в посольства и консульства. Это — «перебежчики», для которых в Лэнгли находят два обозначения — те, кто готов к шпионскому сотрудничеству с американской разведкой в своей стране, и те, кто отказывается от этого и предпочитает получить убежище в США. Иногда и тех, и других называют довольно нелепым словом — «самоходы». В советской контрразведке был принят термин — «инициативники».
Разные определения в ЦРУ для агентов (своих и чужих), проникших или пытающихся проникнуть в спецслужбы или в агентурную сеть разведки. Наиболее известное из них — «крот», есть и другие — «двойник», «подстава». И для других категорий агентуры приготовлены красочные названия: «агент, используемый втемную», «агент-наводчик», «почтальон» (агент, адрес которого используется для получения писем с тайнописью). И, наконец, еще один термин, появившийся уже в недавнее время, «нетрадиционные источники».
Костяк агентурной сети ЦРУ в Советском Союзе, «замкнутой» на московскую резидентуру, составляли «информаторы, осведомители», то есть агенты, снабжавшие информацией, в основном документальной или основанной на документальных материалах. Риск поддержания с ними связи непосредственно в СССР оправдывался, по расчетам Лэнгли, именно доступом к ценной информации, их надежностью, готовностью к шпионскому сотрудничеству на территории нашей страны. Агентам, которые не соответствовали этим требованиям, создавали возможность для контакта за рубежом или переводили их на безличные формы связи — на прием радиопередач из Франкфурта-на-Майне (ФРГ), Афин (Греция), Монровии (Либерия), Манилы (Филиппины) и из других пунктов; на направление добытой информации в письмах на подставные адреса агентов-почтальонов, а часто и в адреса в США самих сотрудников ЦРУ, в адреса их родственников и знакомых. Наконец применялись тайники, которые закладывались резидентурой.
ЦРУ слывет своим умением быстро приспосабливаться к обстановке. Такая гибкость была вынужденной. Во-первых, в результате действий органов госбезопасности СССР агентурная сеть управления в нашей стране была разгромлена, на ее восстановление требовались время и огромные усилия. Во-вторых, несмотря на развертывание горбачевской перестройки и гласности, контрразведывательный режим для деятельности ЦРУ в нашей стране продолжал оставаться достаточно жестким. Нетрадиционные источники, по замыслу американской разведки, как раз должны были компенсировать потери и нарастить объем разведывательной информации о Советском Союзе, в которой так нуждалось руководство США в конце восьмидесятых - начале девяностых годов, а также стать проводниками американского влияния.
Термин «нетрадиционные источники» — изобретение руководителей ЦРУ, вознамеривавшихся затуманить существо задуманного ими дела. В конечном счете там не стали скрывать, что речь идет об агентурных источниках.
Учитывая благоприятные для американских спецслужб условия, возникшие в нашей стране после горбачевской перестройки и развала Советского Союза, в Лэнгли сделали ставку на создание в Российской Федерации и в других странах СНГ, а также в прибалтийских государствах проамериканского лобби в законодательной и исполнительной власти, в кругах интеллигенции, в промышленных, коммерческих, банковских сферах, в среде лидеров политических партий и движений, в средствах массовой информации. Безусловно, нетрадиционные источники — это, в сущности, доверительные контакты, марионетки, не всегда послушные своим хозяевам и не всегда осознающие, что имеют дело со спецслужбами, но всегда преследующие свой интерес и действующие в угоду американским целям.