7. ПЕРВЫЕ РОМАНОВЫ

7. ПЕРВЫЕ РОМАНОВЫ

Ивана Грозного сменил на троне Федор. Последний из сыновей Анастасии, Федор от рождения был слаб здоровьем. В свои тридцать лет он слыл человеком добросердечным, но слабоумным; более всего он любил звонить в колокола. Царствование Федора длилось четырнадцать лет до его смерти, наступившей в 1598 году. С уходом из жизни этого Государя, с печалью отмечали летописцы, «увял последний цветок земли русской». На Федоре оборвалась ветвь правителей, которые княжили еще в древнем Киеве. Теперь на Руси не было больше царствующей династии.

Чтобы увековечить свое избрание на царство, Борис приказал увеличить на два яруса колокольню Ивана Великого в самом центре Москвы. Колокольня стала возвышаться над многоцветными соборами, куполами и башнями Кремля, и все ее пять ярусов как бы устремились к золотому куполу, диаметром около десяти метров. Вместе с золотым крестом высота колокольни теперь достигала почти ста метров; утверждают, что ее мощный фундамент заложен на одном уровне с Москва-рекой. Среди тридцати трех колоколов Борис приказал водрузить на колокольню и знаменитый колокол Господина Великого Новгорода, созывавший в давние времена горожан на вече; Иван Грозный отобрал его у новгородцев, в знак полного покорения славного города.

Борис оказался мудрым и даже прогрессивным правителем. Он интересовался достижениями Запада, приглашал иностранцев на службу в Россию и продолжал развивать активные связи с Англией, которым положил начало Иван Грозный. Но его царствование преследовал злой рок. Вскоре после вступления Годунова на трон бояре стали плести против него заговоры и распускать недобрые слухи. Через двенадцать лет после смерти малолетнего царевича Дмитрия, младшего сына Ивана Грозного от седьмой жены, Бориса обвиняли в убийстве этого ребенка. Хотя гибель царевича почти наверняка была случайной, Годунову, видимо, не удалось противопоставить что-либо ужасному обвинению, и он заключил в темницу соперников-бояр. В течение трех последующих лет Русь страдала от жестокого голода, вызванного неурожаями. Борис принимал энергичные меры, чтобы накормить голодающих. Однако крестьяне продолжали покидать свои села, и Царю пришлось принять первые законы, прикреплявшие крестьянина к земле. Именно эти меры положили начало крепостному праву, которое постепенно набирало силу и было окончательно оформлено к 1649 году.

Борис разделил судьбу английского короля Ричарда III. В обоих случаях исторические факты оказались впоследствии искажены. Оба государя были просвещенными для своего времени правителями, обоих обвиняли в совершении ужасных преступлений, в которых они вряд ли были повинны, обоих увековечили гении пера в родных странах. Шекспир, создавая пьесу в эпоху Тюдоров, превратил высокого и благородного Ричарда Йорка в отвратительное горбатое чудовище. Пушкин изобразил Бориса как затравленного, мучимого угрызениями совести убийцу, и этот образ был многократно усилен в великой опере Мусоргского, созданной на основе пушкинской трагедии. Правление Бориса, начавшееся триумфом, продолжалось лишь семь лет.

В 1603 году появился молодой человек, который объявил себя царевичем Дмитрием, считавшимся убитым, и с помощью бояр-противников Бориса вступил в Россию во главе польско-литовского войска. Борису удавалось успешно отражать атаки поляков, но в 1605 году он неожиданно умер. Начался восьмилетний период российской истории, который русские называют Смутным временем, а англичане the Time of Troubles.

Когда Дмитрий занял Москву, Федор, шестнадцатилетний сын Бориса, статный, умный, подающий большие надежды юноша, был убит, а красавицу Ксению, дочь Бориса, заточили в монастырь, где она провела остаток своих дней. Лжедмитрия провозгласили царем, но его правление продолжалось менее года. Введение при Дворе западных обычаев и поступки самозванца, явно направленные против русских, быстро лишили его сторонников. Говорят, что отказ Лжедмитрия постоянно осенять себя крестным знамением, спать после обеда и ходить в баню каждого убедил в том, что он не был истинно русским. Его убили, прах вложили в пушечный заряд и выстрелили из орудия в сторону Польши.

На этом российские беды не кончились. За пять последующих лет на троне в Кремле побывали еще четыре царя, но все продержались недолго и были свергнуты. Шведы напали на Россию и захватили Новгород, объявился второй Лжедмитрий, шайки разбойников наводнили землю, поляки заняли Москву и захватили Кремль. В стране, в которой воцарился хаос, появились два героя. Один — князь Дмитрий Пожарский, а второй — купец Кузьма Минин, торговец мясом из Нижнего Новгорода. Им удалось собрать народное ополчение, отбросить завоевателей и освободить Кремль. По сей день им стоит памятник в Москве.

Никогда еще не созывался на Руси столь представительный Земский собор, в который вошли бояре, духовенство, купцы, казаки. Им всем предстояло избрать нового царя. Выбор россиян, наконец, остановился на внучатом племяннике Ивана Грозного Михаиле Романове, потомке Анастасии, которую так любил Царь. В то время Михаилу было всего шестнадцать, и он жил со своей матерью почти что в ссылке в монастыре в трехстах километрах от Москвы.

К этому юноше прибыла большая депутация и стала упрашивать его занять царский престол. Он много раз отказывался «со слезами и великим гневом». Мать его настаивала на том, что он слишком молод, но посланцы Земского собора в конце концов одержали верх, и Михаил обещал приехать в Москву.[11]

Постоянные войны опустошили страну. Крыши теремов в Кремле сгорели, окна были выбиты. Бесчисленные сокровища разворовали, и тогда самая богатая купеческая семья Строгановых, торговавшая шелком, икрой и сибирскими мехами, предоставила средства на снаряжение Михаила и его возвращение в Москву. Согласно обычаю, к коронации каждого царя полагалось изготовить новый венец. И несмотря на бедственное состояние казны, для Михаила сделали великолепный золотой венец, усыпанный огромными рубинами чистой воды, изумрудами, бриллиантами и сапфирами. С того момента, когда этот венец был торжественно возложен на голову Михаила, началось правление новой династии, которой предстояло стоять во главе Российского государства более трехсот лет.

Михаил царствовал тридцать два года. Хотя ему самому были в тягость государственные дела, он окружил себя способными советниками, и постепенно страна вернулась к мирной жизни. Во время правления Михаила Романова были возведены высокие, напоминавшие готические, башни кремлевской стены. Самая знаменитая из них, Спасская башня с огромными часами, была спроектирована в 1625 году англичанином Христофором Головеем, а русский архитектор придал первоначальному проекту черты национального стиля. Михаил Федорович начал также восстанавливать царские дворцы в Кремле, которые были почти полностью разрушены во времена многочисленных переворотов.

Царь Михаил был задумчив и кроток. Он редко позволял себе улыбнуться или засмеяться на людях. Однако в кругу семьи Государь часто был весел, он держал при Дворе многочисленных шутов и карликов, разодетых в ярко-синие либо красные платья. Он любил петь народные песни, и предметом его особой гордости был орган, заказанный в Голландии. Не отличаясь крепким здоровьем, Михаил редко участвовал в выходах. А когда приходилось это делать, ему было так трудно передвигаться в тяжелом царском золотом наряде, что боярам случалось поддерживать Государя. В 1645 году неожиданно умерли два старших сына Михаила, и Царь был так потрясен горем, что рыдал день и ночь и всего через несколько месяцев, 15 июля 1645 года, и сам сошел в могилу, не перенеся ударов судьбы. По мнению докторов, причиной его смерти была скорбь по любимым сыновьям.

* * *

Для России семнадцатый век был временем значительных перемен. Новые идеи стали проникать в прежде изолированную от мира Московию — идеи, которые породили грандиозные последствия в следующем, восемнадцатом столетии.

Второй царь из рода Романовых, Алексей, правил уже изменившейся страной. Современник английского короля Карла II, он царствовал тридцать лет. Алексей был воспитан в традициях старой Московии, но вместе с тем он заигрывал и с поборниками нового, проявляя в своих поступках уважение к прошлому и тягу к нововведениям. Он вступил на трон, как и его отец, в шестнадцатилетнем возрасте. Это был молодой человек атлетического телосложения, ростом под два метра. Алексей долгое время жил в деревне и пристрастился к охоте. Он особенно любил соколиную охоту, забаву рыцарских времен, в которой достиг таких успехов, что написал руководство для сокольничих. В семнадцать лет Царь выбрал себе в жены набожную девушку, Марию Милославскую, любившую старинный уклад. Алексей и сам был столь глубоко верующим, что его прозвали «Боголюбцем». Он так искренне принимал все церковные догмы, что в двадцать лет, под давлением тогдашнего строгого патриарха, официально отменил скоморошество и прочие любимые народом развлечения. (Это действие одобрили бы все европейские пуритане; строгий период в России совпал со временем, когда Кромвель в Англии запретил народные обряды танцев вокруг майского дерева и театр.)

Набожность Алексея была безграничной, и его доктор, англичанин Самюэль Коллинз, писал: «Он никогда не пропускает церковной службы. Если он здоров, то идет в церковь, а когда болен, церковь приходит сама в его покои. В дни поста он часто посещает заутрени, выстаивая подряд по четыре, пять, а то и шесть часов, отвешивает земные поклоны, иногда до тысячи, а по великим праздникам — полторы тысячи. Во время поста он обедает не чаще, чем три раза в неделю, а между этими трапезами позволяет себе съесть за один раз только ломоть черного хлеба с солью, соленых грибов или огурец, запивая эту еду кружкой некрепкого пива. Он свято чтит Великий пост все семь недель и ест рыбу лишь два раза. Одним словом, никто не превзойдет его в строгости соблюдения поста. Можно считать, что он постится восемь месяцев в году.»

Алексей был соткан из противоречий. По натуре добрый и внимательный к людям, он приобрел себе немало друзей, однако иногда Алексей мог выйти из себя и в гневе осыпать оскорблениями приближенных. Однажды он пинками вытолкал своего дядю с заседания боярской думы. И этот человек, строго соблюдавший посты и проводивший многие часы в молитвах, в то же время любил роскошь и помпезные зрелища.

При Алексее придворные церемонии стали еще более сложными, чем в былые времена, а витиеватое обращение к Царю непомерно длинным и изощренным. В пространном титуле Царя нельзя было ошибиться даже незначительно, за одно случайно опущенное слово виновника сурово наказывали. Однажды сокращенное обращение к русскому царю в государственном документе стало поводом для войны с Польшей. Как «ясное солнце», Алексей восседал на серебряном с позолотой троне в окружении знатных бояр в подбитых горностаем богатых одеждах. Его посох и корона сверкали драгоценными камнями. Царское платье для торжественных церемоний было таким тяжелым, что в нем практически невозможно было двигаться.

Царь Михаил начал восстановление разрушенных дворцов Кремля, а при Алексее они приобрели особенно роскошный вид. Оконные проемы, порталы и парапеты возведенного при нем Теремного дворца сложены из белого камня, отделаны резьбой с растительным орнаментом и ярко расписаны изображениями зверей и птиц. Государь пригласил строить себе палаты польских и других иностранных архитекторов. Стены дворца были обиты позолоченной тисненой кожей, а потолки отделаны благородными металлами. В опочивальне Алексея скамьи были обиты венецианским бархатом, а над огромной резной кроватью возвышался балдахин из парчи и шелка. Покрывало вышили дочери Царя, и на этой широкой постели, по словам Коллинза, «не покрытой простынями, Царь возлежал в рубахе и панталонах под дорогим одеялом из соболей».

Алексей любил послушать странников, приходивших из разных уголков России, и при его дворе постоянно жили искусные рассказчики и сказители. Именно он положил начало почтовой связи в стране, а в середине семнадцатого века отправил первую экспедицию в Китай для налаживания торговых отношений. В результате караваны с китайским чаем стали регулярно прибывать в Россию, и чай быстро приобрел такую популярность, что превратился в национальный напиток. Даже в то суровое время, когда Алексей запретил развлечения, он оставил при себе рассказчиков и не отказался от встреч с иноземцами, привозившими из Западной Европы механические чудеса, которые приводили Царя в восхищение. В своей любимой летней резиденции, Измайлово, расположенной в окрестностях Москвы, он держал в клетках разных животных; там и тут стояли ветряные мельницы, совершенно не похожие на русские, и беседки. В то время, когда на Руси появлялись новые идеи, величайшей страстью Царя, наряду с соколиной охотой, было садоводство. Он посылал за семенами и редкими растениями в разные страны и с гордостью показывал выращенные в Измайлово такие редкости, как венгерские груши, бухарские дыни, инжир, хлопчатник и перец. Государь особо восхищался редким сортом благоухающих роз, присланных ему из Фландрии.

В семнадцатом столетии повсюду в Европе стиль художественного оформления становился все более пышным. Алтари испанских церквей покрывали узорами из золота, английское серебро — элегантным растительным орнаментом. Французы эпохи Людовика XIII носили платья с гофрированными и украшенными дорогими кружевами воротниками. В России декоративное искусство также достигло вершины своего великолепия. Церковь, использовавшая для проведения богослужений богатую утварь, способствовала созданию замечательных художественных изделий из золота и серебра, предметов, украшенных финифтью, книг с превосходными иллюстрациями, великолепных образцов шитья и резьбы.

По русскому обычаю для икон изготавливали специальные обрамления, называемые окладами, выполненные из золота и серебра и покрывавшие почти сплошь всю поверхность иконы, так что видны были лишь изображения рук и лики святых. Московские золотых дел мастера превратили оклады в выдающиеся произведения искусства. Оклады чеканили или гравировали по золоту и украшали эмалью. Иконы увешивали ожерельями из драгоценных металлов, увенчивали лики нимбами из жемчугов и самоцветов, украшали серьгами. На изображениях святых со лба свешивались бусы из жемчуга и драгоценных камней.

Ювелиры, каллиграфы, печатники и художники-миниатюристы объединяли свои усилия, чтобы сделать молитвенники и Евангелия как можно наряднее. Для священных книг изготовляли роскошные кожаные переплеты, книги украшали пластинками из слоновой кости или чеканкой и сканью. Используя художественные идеи Востока и Запада, мастера переосмысливали их, создавая оригинальный русский стиль. Славянский орнамент в виде листьев плюща на красном, синем, зеленом или золотом фоне сочетался с восточными орнаментами — персидскими, арабскими и индийскими. Фантастические сказочные животные и драконы, птицы и змеи причудливо переплетались с яркими листьями и цветами.

Ризы священников украшали жемчугом и драгоценными камнями. В золотошвейных мастерских, которые находились в ведении царицы, вышивальщицы клали стежок за стежком на покровы и плащаницы, их украшали жемчугом, самоцветами, золотой и серебряной нитью так искусно, что они могли соперничать с живописью иконостаса и росписью стен.

Художественные достижения мастеров Оружейной палаты во время правления Алексея оказались непревзойденными. Под талантливым руководством Богдана Хитрово Оружейная палата стала центром искусств и ремесел. Хитрово был военачальником и дипломатом, судьей и строителем, и хотя сам не создавал произведений искусства, хорошо понимал проблемы художников и ремесленников. Хитрово знал, как можно поддержать и чем ободрить мастера, отзывался на новые идеи. За двадцать шесть лет пребывания на своем посту он сумел превратить Оружейную палату в разветвленную сеть цехов и мастерских, специализировавшихся на изготовлении самых различных художественных изделий, — замечательное учреждение, оказавшее влияние на всю страну.

Западные идеи проникали на русскую землю из Польши и Украины с иностранцами, число которых с каждым годом увеличивалось. Хитрово поощрял стремление художников Оружейной палаты не только учиться у восточных мастеров, но и заимствовать лучшее у западных специалистов, вырабатывая при этом свой национальный стиль. Оружейники занимались изготовлением богато украшенного оружия и конской сбруи, а также разнообразной посуды для государя. Художники иконописной мастерской создавали не только иконы, но и гербы, хоругви, мебель и предметы домашнего обихода. Они изобретали узоры для тканей, рисовали географические карты, писали фрески и иллюстрировали рукописи. Молодых подающих надежды художников, прибывавших со всех концов страны, определяли в ученики к мастерам Оружейной палаты; таким образом возникла царская школа иконописи. Самым даровитым художником того времени был Симон Ушаков; благодаря своему яркому таланту, он уже в двадцать один год стал жалованным иконописцем. Ушаков особо интересовался западной религиозной живописью и внимательно изучал ее в годы своего становления как самобытного художника. Его не зря называли «славянским Рафаэлем». Положение, которое Ушаков занимал при российском дворе, не уступало тому, которое имел Бенвенуто Челлини в Италии. Золотые и серебряные кубки, созданные Симоном Ушаковым для царской семьи, были столь же прекрасны, как его фрески и иконы.

Художественный вкус Алексея Михайловича оказал большое влияние на стиль декоративного убранства, характерный для его царствования. Он любил зеленые и синие тона, и учитывая его пристрастия, эмальеры применяли гармоничное сочетание оттенков зеленого, синего, белого и желтого, изредка дополняя их красным. Царя интересовали традиции православной церкви и стили, распространенные в Константинополе, поэтому на покрытых эмалью предметах расцветали турецкие орнаменты из тюльпанов, листьев и гвоздик. Изделия, украшенные чернью и филигранью, приобрели более нарядный вид, и они стали широко применяться в быту. Страсть Царя к великолепию и роскоши проявлялась при изготовлении предметов церковного обихода. Ковчеги со святыми мощами делались из золота с эмалью или из слоновой кости; потиры, купели и чаши производили из чеканного или покрытого эмалью золота, такие же приемы использовали и при изготовлении распятий, подсвечников и паникадил. Крупные сверкающие камни придавали чрезвычайно богатый вид этим изделиям. Иконостасы становились все выше, и число их ярусов увеличивалось, их украшали золотыми и серебряными рамами или золоченой резьбой по дереву. В алтарях престолы накрывали одеждами, богато расшитыми золотыми и серебряными нитями, царские врата отделывали листовым чеканным золотом.

По иронии судьбы, церковное искусство достигло наивысшей точки расцвета, необычайной пышности и совершенства как раз в то время, когда церковь стала утрачивать свое безграничное влияние на художественную жизнь страны. В 1652 году российским патриархом стал Никон. Человек энергичный, он боролся за то, чтобы русскую православную церковь признали как единственно истинную на всем Востоке, и тем самым вызвал церковный кризис. Никон вознамерился реформировать службу в русском храме и уничтожить отклонения от древней греко-византийской формы богослужения, которые, постепенно проникая в каноническую службу, были приняты в России. Он ратовал за исправление текста церковных книг и некоторых ритуалов. На первый взгляд, многие из предлагаемых изменений были незначительными, но каждое слово молитвенника, веками употреблявшееся верующими, было уже освящено традицией. Никон запретил строить церкви с шатровым завершением в русском стиле и с числом куполов более пяти.

Многие православные восприняли эти перемены как посягательство на истинную церковь и на сами основы русской жизни. Назвав себя «староверами», они навсегда порвали с официальной церковью и тем самым вызвали раскол, который так и не удалось преодолеть. Борьба продолжалась долгие годы. Группы староверов укрывались в своих церквях. Многие были готовы принять не только ссылку, но даже и смерть ради того, чтобы креститься двумя пальцами, как это было ранее принято на Руси, а не тремя, как предписывалось новыми правилами. Раскол имел длительные и печальные последствия. Официальная церковь потеряла множество искренних и умных приверженцев. Она утратила также свои самые существенные преимущества — единство и независимость. В конце концов церковь оказалась настолько обескровленной, что была вынуждена склониться перед государством. В Петровское царствование, когда умер патриарх, новый не был назначен, и делами церкви стал ведать Синод под жестким контролем царя.

Впервые с домонгольских времен западный ветер снова стал проникать в Россию. В течение семнадцатого столетия число иностранцев, приезжавших на русскую землю, непрерывно росло. Они привозили с собой свои обычаи и идеи. Когда Иван Грозный в 1571 году присоединил Новгород, он перевел в Москву многих жителей этого города, включая и ганзейских купцов. Для них и немецких ремесленников, захваченных в плен во время Ливонских войн, в Москве было создано специальное поселение, которое получило название Немецкой слободы. Это, однако, не означало, что там жили одни немцы. Многие из шотландских, французских и шведских наемников Ивана Грозного селились там же, когда истекал срок их службы Царю. Название слободы скорее объясняется тем, что слово немец произошло от русского слова «немой», то есть не умеющий говорить, или «не мой», то есть чужой, иностранец. И поначалу в русской среде между этими чудаковатыми иностранцами из разных стран не делали различия и всех их называли «немцами».

Приехав в Россию в 1553 году, Ричард Ченслер насчитал при дворе три сотни иностранцев. Вслед за англичанами, прибывшими для налаживания торговли, вскоре появились и голландцы. В 1571 году, когда на Москву совершили набег крымские татары, сжигая и убивая всех и вся на своем пути, семеро английских врачей и аптекарей сумели спастись в этой бойне, спрятавшись в подвалах своих домов в Немецкой слободе. В начале семнадцатого века Олеарий насчитал в этом поселении тысячу иностранцев, а спустя несколько лет очевидцы уже писали просто, что там их «множество». В 1652 году улицы заполняли люди самых разных национальностей — можно было встретить татар, болгар, армян, сербов, нищих странников из Палестины, итальянцев из Генуи и Венеции, шведов и шотландцев. Большая греческая колония основала собственный монастырь недалеко от Кремля; затем греки заняли целый квартал в слободе. Иностранцы, которым уже не хватало места в Немецкой слободе, селились по всему городу.

Иерархи православной церкви были чрезвычайно встревожены ростом влияния этих еретиков и в 1652 году убедили Алексея Михайловича в необходимости найти новое, более обширное место для слободы иностранцев на реке Яузе в восточном предместье столицы. Иноземцам дали по наделу земли, в соответствии с профессией или родом занятий. В 1649 году, когда король Карл I был свергнут Кромвелем, Царь Алексей предоставил убежище многим роялистам. Эти люди, носившие славные шотландские имена Дроммонд, Огильви, Кроуфорд, Лесли поступили на русскую службу. Среди них был дерзкий баловень судьбы генерал Патрик Гордон. В течение девяти лет личным врачом Царя был доктор Сэмюэль Коллинз, сын викария из Брейнтри, получивший образование в Кембридже, а ученые степени в Падуе и Оксфорде. Множилось число иностранных посольств. В 1664 году в свите английского посла графа Карлайла прибыл поэт английской Реставрации Эндрю Марвел, который передал царскому Двору свои блестящие послания, сочиненные на латинском языке.

Интервенция поляков в Смутное время и непрерывные войны с ними в годы правления Царя Алексея в конце концов завершились воссоединением Украины с Россией, что вызвало массовый приток в Москву украинских ученых, дворян, купцов и простолюдинов, поступавших на русскую службу. Поляки принесли в Россию наряду с увлечением западной живописью целый ряд нововведений — если говорить о стиле одежды, то стало модным украшать шляпы перьями. В середине семнадцатого века Алексей пригласил Симеона Полоцкого, белорусского монаха, проповедника и поэта, одного из самых просвещенных людей своего времени, занять влиятельную должность наставника его детей, как мальчиков, так и девочек.

Заставляя иностранцев селиться в одном месте, церковные иерархи хотели оградить русское население от еретических идей; на деле вышло обратное. Немецкая слобода стала европейским городом в миниатюре, в котором русские могли знакомиться с европейскими обычаями и нравами. В конце семнадцатого века Немецкая слобода составляла пятую часть Москвы. В ней проложили прямые широкие улицы, окаймленные стройными рядами деревьев, устроили площади и фонтаны. Двух- и трехэтажные дома возводились по европейским образцам; их украшали карнизами, пилястрами, колоннами и большими застекленными окнами. По цветущим садам и паркам были разбросаны пруды и павильоны. В Немецкой слободе был и театр, в котором однажды Царь Алексей посмотрел постановку «Орфея», что впоследствии вдохновило его на создание собственного театра. В 1687 году по инициативе Полоцкого учредили на западный манер Эллино-греческую академию, в которой преподавали греческий и латынь. Некоторые смелые и прогрессивно настроенные русские дворяне начали даже брить бороду носить европейскую одежду и курить табак.

Несмотря на все эти иноземные новшества, Царь Алексей, как и большинство русских, все же предпочитал жить в деревянных хоромах. В конце 1660-х годов, в то время, когда новые архитектурные идеи начали проникать в Россию, он построил в Коломенском самый русский из дворцов. Деревянный дворец поставили на крутом обрыве на излучине реки. В нем было 270 комнат и камор самых разных форм и размеров, соединенных коридорами и переходами. Подобно царскому терему из русских сказок, дворец представлял собой чудо деревянного зодчества, в котором воплотилось все разнообразие русских архитектурных форм. Сотня куполов-луковок, башен, шатров и шпилей, фронтоны в форме сердца, арки, балконы и лестницы — все это сверкало золотом и переливалось яркими красками, — синими, зелеными и красными, все это было украшено множеством ярких птиц и медальонов, вырезанных на пилястрах и карнизах. Три тысячи слюдяных окон искрились на солнце, а стены внутренних покоев были расписаны Симоном Ушаковым.

Хоть внешне дворец выглядел как чисто русский, в покоях встречались смелые новинки, заимствованные у иноземцев — зеркала, мебель в западном стиле и множество любимых Алексеем механических устройств. Там же был трон с фигурами двух грозно оскалившихся львов по бокам. Коломенское стало вершиной русского деревянного зодчества. В то время его называли восьмым чудом света.

К концу семнадцатого столетия церкви и другие здания, вновь возводимые в Москве, стали утрачивать чисто русский облик. В многоэтажных каменных и кирпичных домах, окрашенных в яркие цвета и отделанных белыми колоннами, отражались тенденции, заимствованные в Польше и на Украине. Этот новый архитектурный стиль, получивший название «московское барокко», оставался в моде совсем недолго; он одновременно был концом одного и началом другого художественного периода, — предвестником тех драматических перемен, которым предстояло коренным образом изменить старый московский уклад жизни.

С возрастом Царь Алексей, несмотря на свою глубокую набожность, все больше менял свои привычки. В 1669 году скончалась его верная супруга, воспитанная в старых традициях. Алексей, которому было всего сорок лет, начал подыскивать себе новую жену. Он любил бывать в доме одного из своих ближайших советчиков, Артамона Матвеева, культурного и образованного боярина, читавшего по-гречески и по-латыни и владевшего большой библиотекой, в которой были книги Гомера, Аристотеля и Вергилия. Матвеев был женат на дочери шотландца, Марии Гамильтон, и в их доме часто устраивались музыкальные вечера, абсолютно не похожие на традиционные московские приемы. Приглашенные дамы были одеты в европейское платье и непринужденно общались с гостями. Однажды на одном из таких вечеров Алексей заметил воспитанницу Матвеева, Наталью Нарышкину, дочь небогатого землевладельца татарского происхождения, жившего в отдаленной части России. Наталья приехала в Москву и жила в доме Матвеевых. Высокая, темноглазая, с иссиня-черными волосами, она совершенно очаровала Алексея. «Передай этой голубке» — сказал он Матвееву, — «что я постараюсь найти ей жениха». На следующий день он послал ей царский перстень, и Наталью пригласили на смотрины невест. На свадьбе Алексея и Натальи, состоявшейся 1 февраля 1671 года, вопреки русской традиции, исполнялась инструментальная музыка.

С тех пор, даже при дворе, женскому уединению в тереме пришел конец. Алексей души не чаял в молодой супруге и никуда не хотел выходить без нее. Она разделяла его забавы, сопровождала его в церковь и даже появлялась на улицах в открытой карете.

Двор превратился в странную смесь русских и западных обычаев. Впервые Алексей завел придворного портретиста, и в 1671 году был написан портрет Царя, а затем Натальи и некоторых приближенных. Алексею всегда было по душе драматическое действо церковных служб и придворного церемониала, а теперь Государь стал открыто покровительствовать театру. С благословения своего духовника, он построил «комедийную хоромину» в Преображенском. Там давала представления немецкая труппа, разыгрывая истории Юдифи и Эсфири, длившиеся долгие часы, после чего музыкальные развлечения и пиры продолжались далеко за полночь. Чтобы доставить удовольствие Наталье, Царь поощрял сочинение пьес и даже в самом Кремле велел построить Нескучный дворец, наружные стены которого были расписаны фресками зеленого цвета, любимого цвета Алексея. Он содержал первую русскую актерскую труппу, положив тем самым начало многовековой традиции поддержки театра царской семьей.

У Алексея от первой жены было 13 детей, но почти все его сыновья умерли в младенчестве. Из двоих оставшихся в живых Федор отличался слабым здоровьем, а Иван был косноязычным, и к тому же почти слепым. Поэтому Царь несказанно обрадовался появлению на свет 30 мая 1672 года здорового мальчика, которого назвали Петром. Кремлевские колокола возвестили стране о рождении царевича.