Глава третья. Гроза с востока

Глава третья. Гроза с востока

Неотъемлемой частью Великого западного похода является принуждение к союзу с монголами башкир, пройти мимо которых и оставить в тылу их непокоренные, свободолюбивые племена захватчики не могли. Следует сказать, что само завоевание монголами земель, населенных башкирами, затянулось на несколько десятилетий. Первое столкновение, а вернее сказать, соприкосновение между ними произошло еще в 1207 году во время похода царевича Джучи против «лесных народов» [14, с. 190] где-то на среднем Иртыше, после чего «башкирды», как именует башкир Казвини [38, с. 274] присутствуют практически во всех списках народов, подлежащих покорению. Вторая встреча башкир и монголов, скорее всего, относится к 1216 году, ко времени похода Субэдэя в пределы Дешт-и-Кипчак, когда он с Джучи и Тохучаром преследовал меркитов. Прошло еще несколько лет, и вот в период хорезмийской кампании Чингисхана и Великого рейда Субэдэя — Джэбэ, т. е. в 1220–1223 годах, башкиры почувствовали в полной мере прямое непрекращающееся давление со стороны алчущих новых жизненных пространств пришельцев с востока, но опять же, это были столкновения на границах.

Полномасштабное начало завоевания Башкирии следует отнести к 1229 году [51, с. 42], когда Субэдэй возглавлял так называемую вторую волну монгольского нашествия, хлынувшего в Восточную Европу [8, с. 174]. После того как он был отозван Угэдэем на войну в Китае, непрекращающиеся боевые действия против булгар и башкир вели Кукдай и джучиды. Надо полагать, что очевидных успехов в той войне не было, так как источники вообще не упоминают о каких-либо победах. Башкиры сопротивлялись, что побудило монгольских владетелей и полководцев начать переговоры с неподдающимися племенами и не с целью, чтобы впоследствии обмануть, как это было с половцами в 1222 году или сунами в 1234-м, а принять их в состав державы на приемлемых для обеих сторон условиях, как, например, ойратов в 1208-м или уйгуров в 1211 году [12, с. 148–149].

Первоначальной задачей Субэдэя зимой 1235–1236 годов было уговорить башкир на союз с монголами, причем от успехов той дипломатической миссии зависели сроки выступления всей орды на Запад. В данной ситуации прослеживаются последовательные действия Субэдэя как полководца и дипломата. Он не обрушил военную мощь и на Волжскую Булгарию, и на ее восточных соседей одновременно, что привело бы к преждевременной эскалации агрессии, а действовал имперским методом — разделяй и властвуй. Причем для одних он приберег «кнут», а для других держал в запасе «пряник». Так, «в 1236 г. венгерский монах Юлиан встретил в Башкирии татарского посла» [5, с. 429], видимо, переговоры шли полным ходом. По мнению Н. А. Мажитова и А. Н. Султановой, «рассказы Юлиана и Иоганки[128] дают основание утверждать, что вхождение башкир в империю Чингисхана в начале XIII в. носило, в целом, договорной характер, и им было разрешено иметь свое государственное управление во главе со своим ханом[129]. Во вновь включенных землях, приобретаемых силой, татаро-монголы никогда не оставляли местных правителей: их либо казнили, либо отправляли в качестве пленников в Орду. Так, например, были казнены все половецкие и кыпчакские ханы, а башкирам же было сделано исключение ввиду добровольного характера их подчинения» [39, с. 333–334].

Таким образом, в результате политико-дипломатических действий, предпринятых Субэдэем в первой половине 1236 года, башкиры были нейтрализованы и вышли из части активно противодействующих монголам народов. Булгары остались один на один с захватчиками. По утверждению Л. Н. Гумилева, в 1235 году «монгольское войско вышло из этой тяжелой войны не ослабленным, а усиленным» [5, с. 429] башкирами, участвовавшими в составе армий вторжения в качестве союзников [5, с. 429]. Однако ни в коей мере нельзя забывать «о том, что татаро-монголы в Западном Башкортостане устроили массовое истребление и грабежи» [39, с. 341]. Причиной было то, что группа башкирских племен, проживавшая «по Ик, Мэллэ, Минзели, т. е. по левобережью Белой и Камы… находилась в союзнических отношениях с Волжской Болгарией и оказывала ей всяческую поддержку» [39, с. 341].

Оставив за спиной «умиротворенную» Башкирию, Субэдэй начал концентрировать корпуса на определенных участках всего кипчакского фронта. Именно фронта, потому как по его замыслу боевые действия должны были начаться и в низовьях Итиля, и в его среднем течении, и Прикамье. Подобных по своему географическому охвату военных операций мировая история до той поры не ведала.

Здесь необходимо вернуться к вопросу о численности монгольских войск, участвовавших в первых этапах Великого западного похода. В этой связи особо важно отметить, что поход начался не где-то там в районе Иртыша или Балхаша, что было бы абсолютно неверно даже с экономической точки зрения, и вполне можно согласиться с мнением некоторых ученых о том, что огромное, более чем стотысячное войско с полумиллионным подвижным составом с трудом могло бы себя прокормить, проделывая путь от Алтая до Урала, однако и занижать численность орды нельзя. Бард в «Сокровенном сказании» вещает: «Когда же войско будет многочисленно, все воспрянут и будут ходить с высоко поднятой головой» [12, с. 309]. Что же обеспечило высокий количественный состав армии вторжения? Главным образом действия Субэдэя, которые были направлены на постоянное неослабевающее наращивание сил на западе начиная с 1225 года и далее, тем более нельзя забывать о сформированном им еще в середине 20-х годов того века 30-тысячном войске, которое увеличилось за счет отрядов улуса Джучи и постоянно находилось на западных границах империи. Никакой проблемы с прокормом туменов, подтягивающихся в район Джаиха, не было. Они двигались к указанным пунктам дислокации с интервалом в несколько месяцев и разными маршрутами, в результате чего флора и фауна степи успевали восстанавливаться.

В конце лета — начале осени 1236 года монгольская армия пребывала на исходных позициях. Южный кошун, расположенный в низовьях Итиля, составлял два-три тумена и находился в ведении Гуюка и Мункэ. На границах с Волжской Булгарией были сосредоточены главные силы орды, шесть-семь туменов, которые вели Субэдэй, Бату и прочие царевичи. Кроме того, между северной и южной группировками войск на охране коммуникаций присутствовали еще два корпуса, а также определенное количество «связистов», размещенных по ямам на территории улуса Джучи и обеспечивающих своевременную и бесперебойную доставку депеш в Каракорум и распоряжений оттуда. Из всего сказанного вытекает цифра общей численности монгольского войска — 120–130 тысяч человек, войска, состоящего из представителей самых различных азиатских племен, в котором собственно монголов было подавляющее меньшинство. Но тем не менее это войско было монгольским по духу, созданное на основании законов, оставленных Чингисханом, главным проводником которых являлся Субэдэй-багатур, который постоянно перемещался со своей подвижной ставкой, появляясь то там, то здесь, устраивая смотры войск и «усиливая строгости», после которых кому голову прочь, а кому и поощрение.

Огромные зловещие клубы пыли, поднятые десятками и сотнями тысяч лошадиных копыт, появлявшиеся над горизонтом на разных участках Великой степи, возвещали миру, что монгольское войско, ведомое лучшими полководцами и многочисленными отпрысками Потрясителя вселенной, готово начать новый круг деяний, от которых та самая вселенная содрогнется.