ИЗ ВОСПОМИHAHИЙ

ИЗ ВОСПОМИHAHИЙ

1. МИНОНОСЕЦ «БЕСШУМНЫЙ» И 1–й ОТРЯД МИНОНОСЦЕВ

В марте 1904 года в Порт–Артуре я плавал на эскадренном миноносце «Бесшумный», который состоял в первом отряде этого типа судов. Сперва отрядом командовал контр–адмирал Матусевич, но вследствие полученных ранений в ночной схватке с японскими миноносцами, должен был находиться в госпитале, а командование перешло к командиру миноносца «Боевой», капитану 2 р. Елисееву.

Наш отряд состоял из четырех «немок» и пяти «француженок», кроме «Боевого», на котором держал свой брейд–вымпел командующий отрядом. Миноносец «Бесшумный» был из «немок», как мы называли миноносцы, построенные в Германии; «француженки» — это были миноносцы, построенные во Франции. К нашему отряду принадлежал небольшой миноносец «Лейтенант Бураков» (250 т.), который мы получили во время боксерского восстания от китайцев. Этот последний миноносец был замечателен по своей скорости — 33 узла. Благодаря своей быстроходности, он, под командой своего бравого командира лейт. Долгобородова, не раз прорывал блокаду, имея особое назначение поддерживать службу связи с главной квартирой Главнокомандующего флотом и армией — Наместника его величества на Дальнем Востоке генерал–адъютанта адмирала Алексеева.

«Бесшумный» имел водоизмещение около 350 тонн, два минных аппарата, одну 75–миллиметровую пушку Канэ на носу и пять малых орудий. Однако, скорость его была немного более 27 узлов. Все другие миноносцы ему уступали в скорости, кроме, пожалуй, «Боевого».

Миноносец только что окончил капитальный ремонт, всё было на нем исправно, благодаря командиру капитану 2 р. Скорупо. Команда во время ремонта добросовестно помогала мастеровым порта и проходила необходимое обучение по всем отраслям морского дела.

Во время ремонта меня часто на время откомандировывали на другие миноносцы нашего отряда, получавшие боевые назначения. Так, например, ночь на 27 января, когда, без объявления войны, произошла внезапная атака японцев на наши корабли, стоявшие на якорях на внешнем рейде, я был на миноносце «Бесстрашный» под командой кап. 2 р. Циммермана. Мы должны были охранять наши главные силы вместе с миноносцем «Расторопный» второго отряда под командой кап. 2 р. Сакса,

Утром я уже получил боевое крещение: у нас была прострелена дымовая труба. С одной стороны было входное отверстие, показывающее калибр снаряда (наверное 10 или 12 мм) (ошибка, 10–12см?!. — ldn–knigi) , а на противоположной образовалось отверстие с развороченными кусками железа наподобие звезды. Снаряд же с огромной силой разорвался почти у самого борта (правого) в воде, но не причинил нам никаких особенных аварий, — осколки полетели вперед по направлению полета, а всплеск воды представлял огромный столб вместе с дымом. Часть водяного столба упала на «Бесстрашный», и все находившиеся на палубе, получили холодный душ. Этот случай всех приободрил и усталость после ночи, проведенной в беспокойстве и также создавшееся настроение от наших подорванных судов быстро прошли.

Итак, я принял участие в военных действиях, можно сказать, с первого момента войны. Но мне хочется припомнить и познакомить читателя с самыми трагическими событиями, которые оказали роковое влияние на исход борьбы за Артур и на всю войну.

Итак, миноносец «Бесшумный» только что вышел из ремонта и после испытаний вступил в строй. Капитан 2–го ранга Скорупо, окончивший Михайловскую артиллерийскую академию, получил специальное назначение по устройству укреплений Дальнего и Киньджоуских позиций.

Командиром был назначен лейтенант М., прибывший в Порт–Артур вместе с адмиралом Макаровым, назначенный Командующим флотом, вместо вице–адмирала Старка.

Новый командир, прекрасный морской офицер, был весь проникнут горячим желанием нанести урон врагу, чего бы это ни стоило.

С первого же дня мы подружились и я сошелся с ним так, что все приказания и поручения исполнял не только по долгу службы, но и от чувства восхищения и преданности.

Говорил он с чухонским акцентом, т. к. был уроженцем Финляндии. Благодаря акценту он казался добродушным, но на самом деле был очень строгим в служебном отношении и всегда проявлял непреклонную волю.

— Ну, мой мичман, пойдем рупитьца (рубиться), — приказывал он мне. Это означало, что я должен приготовить в кают–компании морские карты, измерительные инструменты, соответствующие лоции, таблицы разных данных сведений о неприятельском флоте, его силуэты и т, п.

Командир предлагал задачу, имеющую боевой характер. Мы рассуждали, изучали, принимали решения, учитывая превосходство сил неприятеля.

Конечно, я, как еще очень молодой офицер, не так глубоко вникал в рассуждения моего командира, инициатива всегда оставалась за ним. Тут же присутствовал другой офицер, лейтенант Тырков (в Артуре было два родных брата — лейтенанты Тырковы), — прибывший добровольно из России, как только он узнал о войне. Будучи в запасе флота и находясь в своем имении, он приехал в Артур в полуштатском, полувоенном, и так явился адмиралу Макарову. Тырков был большой энтузиаст, благородный, сердечный; он очень хорошо говорил с командой, всегда бодрый, любил петь народные песни, аккомпанируя себе на гитаре, которая была украшена лентами по–цыгански. До сих пор я помню его выразительное лицо с черными горящими глазами.

На наших занятиях присутствовал также наш инженер–механик Михайлов (судовые механики в то время не имели офицерских чинов, а только звания старшего и младшего механика).

Я хорошо помню некоторые наши заключения этих совещаний. В большом сражении надо было маневрированием достичь охвата концевых кораблей неприятельской кордебаталии и их уничтожить, чего бы это ни стоило. Если бы наши потери были и больше в сражении, всё же достигалось бы ослабление неприятеля, а с прибытием новых сил из России его превосходство было бы потеряно. Кроме того, наши операции под Порт–Артуром должны были быть разработаны заранее при условиях благоприятных для нас во время ночных походов наших миноносцев.

Для этого мы должны располагать точными сведениями о неприятеле и его предполагаемых действий против нас.