Предисловие

Предисловие

Герой этой книги, польский писатель Фердинанд Антоний Оссендовский, совершенно не известен нашему читателю. Даже специалисты-историки, которым в первую очередь я предназначаю эту книгу, вряд ли о нем слышали. Знают о нем как о писателе специалисты по истории польской литературы. А между тем человек этот, не задаваясь, возможно, прямо такой целью, оставил след в мировой политической истории XX в.

Хочу привести справку о нем из «Советской литературной энциклопедии», чтобы сразу поделиться с читателем сведениями, которые собрали специалисты. «Оссендовский Антон Мартынович (настоящее имя — Фердинанд Антоний; 27.05. (8.06.) 1878, г. Витебск — 1945, Жолвен под Варшавой), — можем мы там прочитать, — польский писатель; писал также на русском языке. Учился в Петербургском университете и Сорбонне. Работал инженером в Сибири и на Дальнем Востоке. За участие в революции 1905 г. был осужден и находился в заключении по 1907 г. В 1909 г. выпустил книгу о царских тюрьмах "Людская пыль" (1-е изд. уничтожено цензурой, 2-е изд. "В людской пыли", СПб., 1911). Затем печатал в петербургской прессе повести и рассказы, преимущественно в фантастическом и приключенческом жанре. В 1919–1920 гг. был в Омске, служил у Колчака. С 1922 г. жил в Польше». Автор заметки, Л. Н. Чертков, конспективно изложил некоторые факты из биографии Оссендовского до переезда в Польшу. Правда, скажу сразу, здесь есть натяжки (касающиеся, в частности, революционного прошлого нашего героя). А о самом главном событии в петроградской жизни Оссендовского в 1917–1918 гг., вполне в духе «фантастического и приключенческого жанра», вообще не сказано ничего. Но, опять же, если бы было сказано, к), наверное, и писать новую книгу об этом не стоило бы.

Впрочем, продолжим нашу цитату: «Оссендовский много путешествовал по Азии, Африке, Америке, Европе. В 1923 г. издал книгу "Сквозь край людей, зверей и богов" ("Przez kraj ludzi, zwierzqt i bogow"; в русском изд. "Звери, люди, боги", Рига, 1925) о путешествии в 1919–1920 гг. в Тибет и Маньчжурию, в которой дал тенденциозное изображение гражданской войны в Сибири. Издал на польском и английском языках несколько десятков книг. Среди них произведения автобиографического характера — "От президента до тюрьмы" ("From president to prison", 1925), исторические романы — "Под польским знаменем" ("Pod polska bandera", 1928) и др., приключенческие и географические книги — "Под порывами самума" ("Pod smaganiem samumu", 1926), "Маленькие победители" ("Maly zwyciezcy", 1930), "Карпаты и Прикарпатье" ("Karpaty i Podkarpacie", 1939). Некоторые произведения Оссендовского переизданы в народной Польше».

Характеристика творчества Оссендовского, даже в тех пределах, в которых я сегодня познакомился с ним, выглядит здесь неполной и односторонней. Из нее не узнаешь, что он был не только автором «нескольких десятков книг» (что тоже не каждому писателю удается!), но и одним из самых популярных на Западе писателей в двадцатые годы, что книги его были переведены на 28 языков! В Лондоне и Нью-Йорке книги Оссендовского на английском языке выходили подчас раньше, чем в Польше. Найденная им «жила» приключенческого жанра и описания личных рискованных путешествий принесла ему широкую известность. Его называли даже «польским Лоуренсом», сравнивая со знаменитым английским разведчиком, действовавшим в странах Востока. Винить автора статьи, конечно, нельзя: ограничения, накладывавшиеся цензурой, хорошо известны. Пишущие старались обходить их, используя иносказания, эзопов язык. Нужно было самому догадываться о многом, читая между строк.

Впрочем, признаюсь откровенно, мне не было особого дела ни до Оссендовского, скончавшегося еще в 1945 г. в своем особняке в местечке Жолвен под Варшавой, ни до его романов, из которых до апреля 1994 г. я в глаза не видел ни одного. Хотя с делом рук Оссендовского (и его, несомненно, выдающегося хитроумия) я довольно близко познакомился немного ранее, в ноябре 1988 г. И связано это «дело рук» с проблемой «немецких денег», которые якобы получали еще со времени начала Первой мировой войны большевики и на которые они смогли совершить целых две революции в России! Но тогда имя Антона Мартыныча еще не было в поле моего зрения. А фигурировали две другие фамилии: журналист Семенов (Koian) и американский журналист Эдгар Сиссон. Может быть, кто-то из читателей вспомнит сейчас о «документах Сиссона»? Я, будучи историком революции в России, знал, что в конце 1918 г. в США были опубликованы «документы» о «германо-большевистском заговоре». Их купил в Петрограде в марте 1918 г. посланец американского президента В. Вильсона Эдгар Сиссон. Поэтому-то в историю они и вошли под именем «документов Сиссона». Но, как единодушно утверждала вся советская историческая наука (и это оказалось сущей правдой), выяснилось, что документы являются фальшивыми, поддельными. Этого мне тогда было достаточно. Ни брошюры с «документами Сиссона», хранившейся где- то в спецхранах, ни содержания ее я не видел. Читая лекции по истории революции, я часто получал записки с просьбой рассказать подробно о «немецких деньгах» у большевиков. Но всегда отвечал, что я никаких документов не читал и, пока сам с такими документами (если они существуют!) не познакомлюсь, ничего по этому поводу говорить не буду.

Случай самому прочитать опубликованные документы на эту тему представился мне первый раз в конце 1991 г. во время двухмесячной научной командировки в Стэнфордский университет (Калифорния, США). Правда, еще раньше, во время первого короткого приезда в Стэнфорд в конце 1988 г., я познакомился там с аспирантом профессора Терренса Эммонса Семеном Ляндресом. Тема диссертации Семена была связана с источниковедческой оценкой телеграмм между Ганецким (Фюрстенбергом) в Стокгольме и Козловским и Суменсон в Петрограде в первой половине 1917 г. Ганецкий и Козловский были польскими социалистами и одновременно большевиками. И хотя телеграммы с виду были обычными коммерческими, юстиция Временного правительства использовала их для обвинений против большевиков в шпионстве в пользу Германии и получении денег от противника. Дело о шпионстве возникло после июльской вооруженной демонстрации в Петрограде, квалифицированной правительством А. Ф. Керенского как попытка мятежа с целью захвата власти. Ляндрес и изучал эти телеграммы. В 1993 г. он успешно защитил докторскую диссертацию, в которой доказал, что телеграммы действительно были коммерческими, а не «крышей» для оплаты за шпионско-заговорщические услуги. Но это — к слову. Семен Ляндрес показал мне несколько вырезок из парижской эмигрантской русской газеты «Последние новости» за 1921 г., в которой некий Е. Семенов рассказывал о том, как он продавал документы о большевистско-немецком заговоре Э. Сиссону. Но я не обратил тогда на это особенного внимания. Моей главной целью за те три дня, что я смог заниматься в архиве Гуверовского института войны, революции и мира, было скопировать документы о деятельности русских политических масонов из коллекции Б. И. Николаевского. Лишь через три года, попав вновь в этот архив в Стэнфорде, я занялся темой «немецких денег» более обстоятельно, хотя и тут масоны все еще были у меня на первом плане. Я прочитал сборник документов из архива германского имперского Министерства иностранных дел, изданный в 1958 г. в Англии под редакцией 3. Зеемана. В сборнике были подобраны документы о планах использования революционеров для главной цели германской политики: заключить сепаратный мир с Россией и прекратив войну на два фронта. Другой, четырехтомный сборник о германских поисках мира в годы Первой мировой войны, изданный в Париже, показывал, что такие же планы немцы имели и в отношении Франции. Я убедился, что, помимо попыток непосредственно склонить к заключению сепаратного мира Николая II и его правительство, немцы давали небольшие суммы денег своим платным агентам, — эсеру Цивину и эстонскому националисту Кескюла. Те утверждали, что передавали деньги своим «агентам» для доставки их интернационалистам социал-демократам и социалистам-революционерам. Однако документов о фактическом поступлении денег в Россию пока обнаружить не удалось.

Таким образом, до Февральской революции, всего вероятнее, большевики никаких денег ни в России, ни в Швейцарии от немцев не получали. Этот вывод можно сделать из опубликованных на сегодня документов германского МИД. Более вероятно поступление каких-то сумм с марта по октябрь 1917 г. Тут мы имеем заявление одного из германских генералов в сентябре 1917 г., повторенное в тех же выражениях в декабре того же года, о том, что большевики не смогли бы поставить так хорошо свою газету «Правда» без немецкой финансовой помощи. Затем опубликован доклад немецкого агента, швейцарского социалиста Карла Моора, о ведении переговоров в Швейцарии в апреле-мае 1917 г. с русскими интернационалистами о формах, в которых «немецкие друзья русской революции» могли бы оказать финансовую поддержку социалистам, борющимся за достижение демократического мира. Доктор С. М. Ляндрес в своей диссертации доказал, что Моор действительно передал большевистским представителям в Стокгольме деньги в сумме около 40 тыс. долларов. Но они тоже не поступили в Россию и частично были потрачены на проведение Третьей циммервальдской конференции, а частично привезены в Советскую Россию Ганецким из Риги только в 1920 г.

Наконец, опубликованные документы, с которыми я подробно познакомился тогда, свидетельствуют, что только с 8 ноября 1917 г. немцы стали оказывать систематическую финансовую помощь большевистской партии, уже захватившей власть в Петрограде. Эта помощь оказывалась ими вплоть до октября 1918 г. и составила по косвенным данным (заявления отдельных лидеров немецких социал-демократов в 1919 г.) до 50–60 млн золотых марок. Следовательно, обе революции 1917 г. сделаны не на «немецкие деньги», а самими нашими русскими людьми под русским же руководством. Но большевистское правительство вряд ли удержалось бы у власти, если бы не имело в своем распоряжении почти в течение года постоянный поток бесконтрольных валютных поступлений.

Но при чем тут Сиссон и Оссендовский? А вот при чем. На фоне знакомства с этой достоверной информацией я вновь обратился к публикации главного редактора «Последних новостей» П. Н. Милюкова, напечатавшего после своей вводной статьи семь материалов питерского журналиста, в прошлом близкого к эсерам Е. П. Семенова (Когана) о том, как были получены документы о связях большевиков и германских властей вскоре после Октябрьского переворота 1917 г. и как они были переданы Эдгару Сиссону. В этих статьях Семенов утверждал, что все документы, которые Сиссон опубликовал в первой части своей брошюры «Германо-большевистский заговор», были получены им от одного знакомого журналиста в Петрограде. Фамилия этого журналиста названа в газете не была. Все эти материалы, которыми я теперь пользовался, тщательно собирал и хранил Б. И. Николаевский, меньшевик, а позднее коллекционер разнообразных материалов по истории освободительного и революционного движения в России в XIX–XX вв. В коллекции Николаевского находилась и сама брошюра Сиссона, изданная в Нью-Йорке в октябре 1918 г.

Так я впервые увидел и прочел «документы Сиссона». Должен сказать, что они произвели на меня ошеломляющее впечатление. По внешнему виду и по первому впечатлению они казались стопроцентно подлинными. Помимо английского перевода Сиссон напечатал фотокопии уменьшенных вдвое немецких и русских оригиналов документов. Они выглядели вполне убедительно: угловые штампы немецкого «Разведывательного бюро Германского Генерального штаба» в Петрограде, круглая печать этого бюро, входящие и исходящие номера, резолюции Троцкого, Скрыпник, многих других видных членов большевистского руководства. А содержание документов говорило о том, что Совнарком в Петрограде являлся-де послушным исполнителем приказов немецких офицеров, обосновавшихся в Смольном. Если даже на меня, опытного исследователя-источниковеда, воспитанника юридического факультета, документы произвели такое впечатление, то что же говорить о первых читателях «документов Сиссона»? И о всех последующих, кто брал эту брошюру в свои руки?

Но вскоре первое впечатление прошло, и стали вылезать ослиные уши фальсификации. Пожалуй, самый фундаментальный документ серии, «доказывающий», что большевикам уже 2 марта 1917 г. (!) был открыт большой кредит Немецким банком, для специалиста сразу выглядел невероятным. Там говорилось, что деньги даются Ленину, Троцкому, Суменсон, Коллонтай и некоторым другим. Всякий историк, знакомый с историей большевистской партии, знает, что 2 марта 1917 г. (даже если считать, что это старый стиль, отстающий от нового в XX в. на 13 дней) В. И. Ленин находился в Цюрихе, в Швейцарии, Л. Д. Троцкий — в Нью-Йорке, A.M. Коллонтай — в столице Норвегии, которая тогда называлась Христианией, а никому не известная Суменсон — в Петрограде. Ленин и Троцкий в этот момент были еще не членами одной партии, не союзниками в борьбе за власть, а заклятыми соперниками и врагами. Впервые все эти фамилии стали связываться вместе только после начала «июльского дела», преследования большевиков за организацию июльского антиправительственного движения. В марте 1917 г. никто этого предположить не мог. Обнаруженная подделка одного документа ставила под вопрос все документы, опубликованные в брошюре Сиссона.

Я нашел немало несообразностей и в других документах обеих частей брошюры и решил для себя, что это несомненно фальшивка, а бланки с немецкими угловыми штампами попали к фальсификаторам от русских контрразведчиков. Тем более что Е. П. Семенов в своих статьях 1921 г. в «Последних новостях» напирал на то, что его «организация», установившая слежку за большевистскими руководителями в Смольном и перехватывавшая-де и копировавшая документы об их связях с германцами, включала в свой состав и несколько военных контрразведчиков. Бросалось в глаза и то, что на фотокопиях «подлинных документов» было видно, что бумаги, исходившие вроде бы от разных учреждений, напечатаны были на одной и тон же пишущей машинке. Что касается авторства подделки, то в тот момент этот вопрос меня не интересовал, но я полагал, что Семенов, скорей всего, и был автором «документов Сиссона». С. М. Ляндрес, правда, дал мне ксерокопии двух статей, связанных с анализом брошюры 1918 г. Я поблагодарил, но читать их в тот момент мне было некогда. Желание же разобраться во всей этой проблеме по-настоящему во мне сидело.

Осенью 1993 г., получив до этого отказ от Института Кепнана в Вашингтоне в гранте на поездку для исследовательской работы в архивах и библиотеках США на длительный срок, я попытался получить деньги хотя бы на один месяц. И в качестве темы указал изучение подлинников «документов Сиссона», хранящихся в Национальном архиве США в Вашингтоне. Об этом я узнал, просматривая статью Джорджа Кеннана. полученную еще в начале 1992 г. Оценивая весьма пессимистически перспективу получения и этого маленького гранта, я дал тему об исследовании документов Сиссона в свете новых документальных публикаций о германо-большевистских связях одному своему новому аспиранту, скопировав для него имевшиеся у меня листы брошюры Сиссона и статью Дж. Кеннана. Добросовестно изучив статью, он стал сомневаться, можно ли написать работу на эту тему, поскольку Кеннан уже доказал, что автором подделки был петроградский журналист Оссендовский, а Семенов был только посредником и продавцом документов. После этого я сам стал читать статью Джорджа Кеннана и впервые получил некоторое представление о фигуре Оссендовского. Автор весьма убедительно доказывал его авторство на основании документов, собранных Госдепартаментом по делу о публикации Сиссона, и приводил некоторые сведения о жизненном пути Оссендовского. Но меня и после этого интересовали сами подлинники этих «документов», а не фигура их создателя. Я надеялся, что, применив все известные мне методы текстологического и источниковедческого анализа, я смогу получить из подлинных текстов какую-то новую информацию.

И вдруг в начале 1994 г. я узнал, что научный совет Института Кеннана решил предоставить мне грант для месячной поездки в Вашингтон! Так состоялось мое погружение на три недели в бумаги Сиссона, по-нашему, архивный фонд Сиссона, хранящийся среди колоссального архивного фонда Государственного департамента США. Это были три картонных вертикальных коробки, каждая толщиной сантиметров в 10–12, битком набитые «файлами», тоненькими папочками с разными документами. Сразу скажу, что подлинников и копий, приобретенных Эдгаром Сиссоном у Е. П. Семенова 3 марта 1918 г. в Петрограде, в этих бумагах не оказалось. Где они и сохранились ли, сказать пока невозможно. Относительно документов Сиссона есть только его первоначальный доклад, содержащий английские переводы первой (большей, свыше 50 документов) части будущей брошюры «Германо-большевистский заговор». Но полной неожиданностью для меня стало наличие подлинников еще около сорока документов того же происхождения, что и сиссоновские, но имеющих более поздние даты и до сих пор не опубликованных! Они имели внутреннее название серии Госдепартамента, в отличие от серии Сиссона. Имелся также и список третьей серии аналогичных документов, предложенных для покупки, но не купленных ответственными американскими дипломатами в апреле 1918 г.

Кроме того, имелись два варианта документов, вошедших во вторую часть брошюры Сиссона.

Сиссон видел и сравнивал три других набора этих «документов», ходивших по стране в ноябре-декабре 1917 г., но этих двух вариантов, находясь в Петрограде, не видел. Справедливости ради надо отметить, что глухое упоминание о существовании серии Госдепартамента имеется и в статье Дж. Кеннана 1956 г.

Таким образом, предметом изучения для меня стали все сто с лишним документов, вышедших из «мастерской» Антона Мартыновича Оссендовского. И если критиками брошюры Э. Сиссона были многочисленные политики и историки из разных стран мира, то единственным «критиком» других серий документов оказался сам Сиссон. Дело в том, что Государственный департамент США посылал ему на отзыв каждый вновь полученный документ или их группы. И Сиссон писал заключения об их подлинности и ценности. Точно так же Сиссону отправлялись на отзыв и критические замечания по поводу опубликованных им документов. Все это накапливалось в бумагах Сиссона, которые я теперь, в апреле 1994 г., и изучал в Национальном архиве. Там был экземпляр брошюры финского социалиста Нуортевы, первого заявившего в октябре 1918 г. о сфальсифицированности «документов Сиссона». Тут же лежала брошюра Джона Рида 1919 г… очень логично опровергавшая документы с позиций очевидца событий. Даже экземпляр газеты «Известия», от 28 декабря 1918 г., присланный из Москвы, лежал в этих бумагах. Редакция высмеяла публикаторов документов. Правда, известинцы видели только публикацию русского перевода с польского в газете «Голос Киева» со ссылкой на одну варшавскую газету Ссылок на американский источник не было. «Известия» сами перепечатали четыре документа, в том числе и об «уничтожении всех следов финансовых связей большевиков с имперским правительством».

Меня поразило, насколько серьезно американцы отнеслись к «документам Сиссона». Большинство работников Госдепартамента, не говоря уже о самом Сиссоне, свято верили в подлинность всех документов и абсолютную достоверность их содержания. Они вели тщательное наблюдение за всеми людьми (как с немецкими фамилиями, так и с русскими), упомянутыми в «документах Сиссона». Чиновники Госдепартамента верили, что это наблюдение позволит им выявить новые факты о связях большевиков и германцев и найти дополнительные подтверждения подлинности документов. Особенно интенсивно поиски проводились в 1919–1920 гг. Американские агенты искали начальника мифического «Разведывательною бюро Германского Генерального штаба» Бауэра как в послевоенной Германии, так и во всей Европе и Азии. Но тщетно. Человека этого найти не могли. Они охотились за подлинными подписями Ленина, Троцкого, Иоффе, Ганецкого) и других, чтобы произвести экспертизу подписей этих лиц, встречающихся на «документах Сиссона». Результаты были неутешительными, но это не обескураживало Сиссона и его друзей.

Социал-демократическое правительство послевоенной Германии в 1919 г. опубликовало собственный памфлет, камня на камня не оставивший от брошюры «Германо-большевистский заговор» Сиссона. Немцы доказали, что упоминающиеся там немецкие разведывательные учреждения никогда не существовали в составе немецкой армии, а офицеры, якобы подписывавшие предписания для выполнения их большевиками, не числились на службе. Они опубликовали подлинные штампы и печати сходных немецких разведывательных учреждений рядом с печатями и штампами с «документов Сиссона». И каждый мог убедиться, что последние являются подделками. Впрочем, в те же годы некоторые немецкие генералы и даже лидеры социал-демократии сделали заявления, что помощь большевикам оказывалась. И тогда Сиссон сказал, что он больше верит им, чем Шейдеману, написавшему предисловие к немецкой брошюре.

Но я хочу оставить разбор опубликованных в брошюре 1918 г. «документов Сиссона» и полемики вокруг них другим исследователям, здесь я буду касаться их лишь между прочим, лишь в той мере, в какой они связаны со всем производством подделок Оссендовским. Забавно, что, когда Сиссон ознакомился с показанием Е. П. Семенова (Когана) о том, что все проданные ему документы получены были только от А. Оссендовского, он не поверил этому. Лишь единицы из служащих Госдепартамента или американских военных сомневались в подлинности документов. Специальная американская графическая экспертиза заявила, что все подписи под документами Сиссона, в частности подписи «начальника» «Разведывательного бюро Германского Генерального штаба» в Петрограде Бауэра, являются подлинными. В то же время английская графическая экспертиза утверждала, что подписи Бауэра поддельные. Материалы экспертиз тоже лежат в бумагах Сиссона и до меня уже использовались Дж. Кеннаном в его статье 1956 г.

Все это вызвало у меня огромный интерес к личности создателя всех этих документов, Оссендовского. На остававшуюся мне в Вашингтоне неделю я перебрался в Библиотеку Конгресса и посмотрел все, что было там об Оссендовском: его романы и повести на английском, польском и немецком языках. И потом, работая еще двадцать дней в библиотеках Стэнфордского университета, я продолжал эти поиски. Вечерами я вчитывался в тексты документов всех серий, составлял таблицы, изучал их с точек зрения исходящих и входящих учреждений, содержания, тем, которых они касались, и пр. Так старался я проникнуть в тайны мастерской «любителя-фальсификатора», которым оказался журналист Оссендовский. Тайн этих было немало. И о них я расскажу в этой книге. Но еще более поразительным открытием было то, что к выдуманным им персонажам немецких разведчиков Оссендовский отнесся как к литературным героям. Они получали у него свои характеры, их «поступки», отраженные в фальшивых документах, имели внутреннюю логику и пр. И он, как кукловод, направлял их в ту сторону, которая казалась ему нужнее и выгоднее в каждый данный момент. Выведенные им большевики, носившие реальные фамилии Троцкого, Дыбенко, Урицкого и пр., тоже в своем поведении, характерах, иерархии внутри большевистского руководства отличались от своих реальных прототипов. И эта черта «творчества» Антона Оссендовского (он же Фердинанд) и заставила меня понять, что писатель перевешивал в нем политика. Анализ всех документов показывал, что перед нами как бы остов еще одного, ненаписанного романа Фердинанда Оссендовского. Это и дало мне право так назвать эту книгу.

Частично Оссендовский реализовал свой замысел, написав роман «Ленин — бог безбожных». Он неплохо подготовился к его созданию, изучив много исторических материалов о Ленине и других главных большевиках. Там нет тех грубых ошибок, которыми переполнены «документы» всех серий. Но некоторые фигуры перекочевали из них в роман «Ленин — бог безбожных» в неизменном виде. Сравнение это дает много интересного.

И самое последнее, что хотелось бы сказать в этих предварительных строках. Отвергая подлинность и «документов Сиссона», и серии Госдепартамента, я далек от того, чтобы не признавать за ними силу исторического источника. Нет, это очень важный и интересный исторический источник. Но не о том, что является его заявленной темой, не о германо-большевистеких связях и заговорах. Это источник, повествующий о политической борьбе тех дней и ее методах, о том образе большевиков, который складывался в умах их политических противников; это догадки о сути и направлениях реальных целей политики большевистской власти. Это источник не о большевиках, а об их восприятии частью общества. Оссендовский, отражая мнения определенных кругов оборончески настроенной, близкой к правой части меньшевиков и эсеров русской интеллигенции в Петрограде, пытался нащупать и обнажить уязвимые места в политике большевиков, разоблачить их, показать антинациональный характер их политики. Ну и конечно, он рассчитывал убедить союзников — французов, англичан, американцев — оказать давление на большевиков, заставить их прекратить мирные переговоры с немцами, возобновить войну, а лучше всего — свергнуть!