В антракте: другие документы
В антракте: другие документы
25 апреля 1918 г. вице-консул Имбри направил из Петрограда в Вологду американскому послу Дэвиду Р. Фрэнсису следующее письмо:
«Сэр!
Имею честь переслать при этом список документов, предоставленный Акерманом. Этот список доставлен только сегодня утром, и я еще не видел самих документов. 25 тыс. рублей запрашивается за эту партию, и владельцы будут ожидать ответа до 29 числа сего месяца. В случае, если бы эти документы были приобретены, я смог бы отправить их Вам, по всей вероятности, с курьером, отправляющимся отсюда 27-го.
Имею честь оставаться Вашим покорным слугой»1.
Далее следовал список еще 36 документов, явно полученных Акерманом из того же источника. Фрэнсис отказал Имбри в покупке, и английский текст списка является на сегодняшний день единственным следом того, что мы могли бы иметь еще свыше тридцати поддельных документов для общего их анализа. Но и сам список этот достаточен для того, чтобы представить себе, куда теперь направлялась политическая фантазия А. М. Оссендовского.
Давайте переведем этот список и оценим упоминающиеся в нем «документы». Первый из них описывался так: «Официальная копия протокола "Союза индустриальных рабочих мира" относительно анархистской и коммунистической пропаганды в Соединенных Штатах, с указанием главных центров пропаганды и списком агитаторов». Как видим, на изготовление этого документа подтолкнуло Оссендовского знакомство с прошлой деятельностью В. Володарского и Билла Шатова в США и предположение о том, что их американские связи с «Индустриальными рабочими мира» будут использоваться в интересах мировой революции.
Второй документ характеризовался так: «Сообщение Германского штаба о планах германских консулов в Сан-Франциско Боппа и Шакке относительно саботажа и системы промышленных забастовок в Соединенных Штатах»2. К сожалению, список не содержит дат. Но такой документ явно претендовал на то, что был изготовлен еще до вступления США в войну против Германии. Аналогии такому «документу» мы видим в знаменитых циркулярах 1914 г. и других «документах» о саботаже и вредительстве в союзных и нейтральных странах, которые имелись в документах самой первой серии («документы Никифоровой» и статья лейтенанта Свечникова).
Третий документ представлял собой доклад русской контрразведки о переписке и планах гамбургского банкира, советника Вильгельма II и Германского Генерального штаба Макса Варбурга с американским банком "Кун, Леб и К0" (Поль Варбург и Яков Шифф) о расширении германского влияния в Америке3. Имена этих банкиров широко использовались русской правительственной антинемецкой пропагандой. Они упоминались в связи с подрывной работой против России и союзников в первой серии документов, изготовленных Оссендовским. Четвертый документ тоже претендовал на то, что он исходит от русской контрразведки. Он содержал «планы банковского консорциума в Германии относительно поглощения банков Австро-Венгрии, Нидерландов, Швейцарии, скандинавских стран и стран Ближнего Востока в борьбе против английских, французских и американских банков». Нечто подобное мы также можем найти как в «документах Никифоровой», так и в «документах Сиссона».
Содержание пятого документа сформулировано лаконично: «Германский план убийства генерала Корнилова, атамана Дутова, генерала Алексеева, генерала Хорвата и капитана Семенова». Корнилов уже был убит 13 апреля 1918 г. в пригороде Екатеринодара, о чем было сообщено в печати. Он погиб в результате взрыва снаряда, выпущенного из пушки красных в центре города, но Оссендовский приписывал его смерть немецким козням. Генерал Алексеев и прочие были еще живы. Интересно упоминание атамана Семенова, ведь он много раз фигурирует как противник немецких агентов в предшествующей серии. Хорват же был начальником Китайско-Восточной железной дороги и находился в Харбине. Таким образом, и этот документ явно был составлен с прицелом на американские интересы на Дальнем Востоке.
Шестой документ — официальный перевод доклада г-на Гаазе о военных и морских приготовлениях Германии в конце 1890-х гг., седьмой — официальный перевод доклада посла Лихновского о лихорадочной подготовке Германии [к войне] с 1910 г. Резонно предположить, что разоблачал некоего д-ра Шпитцберга. Он якобы посылался в США для борьбы с клерикализмом, но «в действительности» для пропаганды коммунизма в США. Сообщалось, что ранее этот Шпитцберг использовался для наблюдения за американским посольством4.
К сожалению, в списке Имбри ни один документ не датирован, что затрудняет их анализ. Если «Контрразведку при Ставке» мы можем ясно идентифицировать из описаний документов в ряде случаев, то что скрывается за названием «Германский Генеральный штаб», от имени которого поступает ряд документов, сказать очень трудно. Но наиболее обоснованным будет предположение, что это все то же «Nachrichten Bureau G. G-S», то есть «Разведывательное отделение Большого Генерального штаба», как расшифровывается название на печати и угловом штампе. Возможно, именно печатями этого учреждения заверялись «официальные копии», упомянутые в списке.
Что же касается содержания документов списка, то, насколько можно судить по их кратким описаниям, они в большинстве касались «шпионской деятельности» Германии против США как на самой территории Соединенных Штатов, так и Японии, Китая, Маньчжурии и русского Дальнею Востока. Деятельность эта якобы осуществлялась через немецкие фирмы, немецких граждан, корреспондентов германских газет, немецкие общества и газеты в США, а также через посылаемых из России в США и Мексику агитаторов разных национальностей и американских анархистов и социалистов. Нагнетание этой угрозы в предлагаемых «документах» было столь интенсивным, что, видимо, показалось неправдоподобным даже американскому послу Фрэнсису, который и запретил вице-консулу Имбри покупать эту серию5.
11 мая 1918 г. американское консульство получило три «документа» от жителя Петрограда, подписавшеюся инициалами Д. С. Р. 6 Это были сделанные от руки переводы па английский язык «свидетельств» о тесных связях большевиков с германскими властями. Один из переводов был приказом Рейхсбанка № 12378 от 28 декабря 1917 г., опубликованным затем Э. Сиссоном в брошюре «Германо-большевистский заговор» под № 11. Второй — приказом Рейхсбанка от 2 марта 1917 г. об открытии кредита Ленину, Зиновьеву и другим, который тоже имеется в «документах Сиссона», а также и в «документах Никифоровой». Это показывает, что не только «документы» первой серии, но и некоторые из изготовленных А. М. Оссендовским для Э. Сиссона имели параллельное хождение в виде копий и фотокопий в антисоветских кругах Петрограда.
Но вот третий «документ», присланный Д. С. Р., среди изученных нами выше документов не числится. В Госдепартаменте его назвали «польским документом», поскольку он имел отношение к совместной выработке политики Советской России и Германии по вопросу о будущем Польши. Но его содержание и форма не оставляет сомнения в том, что и он был изготовлен А. М. Оссендовским. Прежде всего процитируем его (по обратному переводу с английского)7. Документ назывался «Приложение к конфиденциальному бюллетеню № 5». Далее шел следующий текст: «Протокол совещания, имевшего место в Ставке 22 декабря 1917 г. В присутствии следующих лиц: 1. От русского правительства: Крыленко, Володарский, Залкинд, Урицкий, Раскольников, Фейерабенд, Антонов, Дзержинский, Кудряшов, Скрыпник»8. Прервем на минутку цитату. Как видим, Оссендовский «послал» на это совещание в захваченную большевиками Ставку в Могилев своих излюбленных персонажей, которые населяли документы второй и третьей серий. Вот только Кудряшов встречается еще всего один раз в документе № 9 брошюры «Германо-большевистский заговор» в качестве помощника морского комиссара по Дальнему Востоку. Ясно, что и там, и здесь мы имеем дело с выдуманным персонажем. Существовал мужчина, И. А. Скрыпник, но Оссендовский много раз подделывал подпись М. Н. Скрыпник, секретаря Совнаркома. Это Мария Николаевна Скрыпник, Ее-то, вопреки здравому смыслу, он и «посылает» на данное совещание.
С немецкой стороны на нем присутствовали «от Германского штаба: фон Готт, Тойбер, Эрих, фон Шуманн, Рауш. Совещание пришло к следующим выводам: польская политика направляется германским правительством. Русское правительство не вмешивается в польские внутренние дела и поэтому не имеет права защищать или выступать против: 1) отделения нефтяного и металлургического бассейна в Домброве, который аннексируется Германией: 2) ограничения права лиц польского происхождения заниматься нефтяной промышленностью в Галиции; 3) против отделения и административного устройства Холмской губернии; 4) согласованной внутренней политики Германии, Австро-Венгрии, Украины, Курляндии, Эстляндии и Лифляндии, касающейся Польши; 5) против экономической политики Германии и Австро-Венгрии в Познанской губ, и Галиции и в польских районах, аннексируемых Германией от России»9.
Обращает на себя внимание пункт четвертый. Если бы подобный документ действительно появился 22 декабря, то о такой «согласованной политике» не могло быть и речи, ибо Украина, Курляндия, Лифляндия и Эстляндия еще не были включены в зону германского влияния и оккупированы немецкими властями, а делегация Германии формально признала принцип мира без аннексий и, следовательно, соглашалась в принципе с выводом своих войск из занятых областей Курляндии и Лифляндии.
Подобный пункт мог быть сформулирован только после заключения Брестского мира. Это и дает нам настоящее время изготовления Оссендовским данного документа, лишь выдаваемого за более ранний, чтобы доказать лишний раз предательство Совета Народных Комиссаров по отношению к интересам союзников, поляков и собственного государства.
Что же выигрывала Советская Россия от этого воображаемого соглашения? А вот что. «Совет Народных Комиссаров имеет право остаться в связи с революционно-демократическими центрами, существующими в Польше, для пропаганды социалистической революции. Совет также имеет право посылать агитаторов в Польшу, которые обязаны регистрироваться в германских "Разведывательных бюро" как в Петрограде, так и в Варшаве». Так попутно подтверждалось существование «Nachrichten Bureau» в Петрограде и объявлялось о существовании аналогичного учреждения и в Варшаве. Далее в документе в четвертом пункте (вероятно, предыдущее выделение разделов было не соблюдено при переводе текста на английский язык) говорилось: «Посылка агитаторов в Германию и Австро-Венгрию запрещается Советом Народных Комиссаров». Пятый пункт гласил: «Совет Народных Комиссаров обязан вести наблюдение за группами польских шовинистов, чтобы запретить им вербовку добровольцев в армию на русской территории». В шестом пункте говорилось: «Перемещение польских войск от границ Литвы и Украины на север и северо-восток будет рассматриваться Россией как объявление войны Польшей Германии и Австро-Венгрии, и Россия будет обязана проявить все необходимое сотрудничество с Германией и Австро-Венгрией, чтобы уничтожить такие войска». Так действия советских экспедиционных войск против польских войск под командованием генерала Довбор-Мусницкого задним числом объяснялись выполнением тайных обязательств перед немцами.
«В будущем Конгрессе по заключению всеобщего мира, — говорилось далее, — Совет Народных Комиссаров через своих представителей должен для избежания войны в будущем и спасения социализма выступать против основания польской армии и учреждения Военного министерства». Восьмой пункт носил экономический характер: «Совет Народных Комиссаров обязан наблюдать через своих агентов, чтобы русские граждане не вывозили свои капиталы (а также французские, английские и американские) из промышленности, муниципальных предприятий, железных дорог и пароходств Польши». Заключительный, девятый пункт протокола гласил: «Правительства Германии и Австро-Венгрии признают необходимость полного пересмотра своего политического курса относительно Польши, Совет Народных Комиссаров должен признать новый курс и защищать его против препятствий, которые могут последовать от бывших союзников России».
Заверительная формула выглядела так: «Протокол был подписан лицами, поименованными выше. Данная копия соответствует оригиналу (всего сделано 3 копии) протокола. Января 15 дня 1918 г. Начальник Разведывательного бюро БГШ Агасфер. Адъютант М. Крейслер. № 82/914»10.
А. М. Оссендовский особенно близко к сердцу принимал будущую судьбу родного ему польского народа во вновь возникших обстоятельствах, когда Россия не только выходила из войны, покидая своих союзников и отказываясь выполнять прежние обязательства в отношении Польши, но и вступала в фактический блок с бывшими противниками. Пытаясь представить себе будущее развитие событий, он рисовал такую картину: Германия отторгает от Польши Домбровский район, вводит ограничения в экономические права поляков на своей и австрийской территории, но одновременно возвращает Польше Холмскую губернию, аннексированную Россией при Столыпине. Польша получает куцую самостоятельность, лишается права иметь собственные вооруженные силы, входит в фарватер политики центральных держав. Так, ставя себя на место фактического победителя, представлял будущее Польши А. М. Оссендовский. Но этот путь не устраивал ни его, ни других «польских шовинистов». Поэтому-то и составлялся этот документ, чтобы подтолкнуть американцев и других союзников к тому, чтобы парализовать такой «план» и добиться полного суверенитета для Польши, союзной с Францией и Англией, а не с Германией и Россией.
Забавно также, что для придания большего правдоподобия этому «документу», наш автор печется об интересах социализма и мировой революции! В протоколе оговаривается право Совнаркома посылать агитаторов в Польшу и вести пропаганду социализма, но въезд агитаторов в Германию и Австро-Венгрию запрещался. Этот подход проявлялся и в других «документах» Оссендовского, рассмотренных нами в предыдущих главах. В сопроводительном письме к этому протоколу от Д. С. Р. говорилось: «Нужно добавить, что, по крайней мере, два местных поляка были арестованы по случаю этих документов и обвинены, среди прочего, в их подделке» 11. В данное сообщение вполне можно поверить. Не только эти поляки пострадали от поддельных документов Оссендовского. Есть и более мрачный случай.
В фонде «документов Сиссона» в Национальном архиве США среди материалов, собиравшихся Госдепартаментом в связи с откликами на публикацию брошюры «Германо-большевистский заговор», есть несколько материалов о процессе над адмиралом А. М. Щастным. Он был осужден и расстрелян за то, что отказался выполнить приказ Наркомвоенмора Л. Д. Троцкого о потоплении кораблей Балтийского флота, базировавшихся в Гельсингфорсе. Щастный вывел корабли и через скованный льдом Финский залив привел их в Кронштадт. В сталинское время «ледовый поход» моряков-балтийцев стал считаться славной страницей истории советского Балтфлота, В обвинительном заключении, предъявленном Щастному, как сообщил агентам Госдепартамента адвокат адмирала Жданов, значилось и распространение «фальшивых документов» о германо-большевистских связях. Сохранившийся в тех же бумагах один из документов «Разведывательного отделения БГШ» доказывает, что речь шла о документах, изготовленных А. М. Оссендовским. Вот этот документ, датированный 30 марта 1918 г., № 1333. Он адресован «господину председателю Совета Народных Комиссаров» и содержит следующий текст: «Генеральный штаб поручил Разведочному отделению выразить его удовлетворение по поводу решенного уже отстранения от должности главного комисссара Балтийского флота Измайлова. Со своей стороны, выбор на его место матроса Блохина встречен Генеральным штабом несочувственно, так как Блохин числится в оборонческой группе бывшего морского комиссара Дыбенко»12. Мы цитируем этот документ по сделанной американцами копии. Вероятно, она сделана вице-консулом Имбри прямо в помещениях консульства, поскольку русский текст документа и немецкие слова из углового штампа («Nachrichten Bureau») напечатаны на американской гербовой бумаге с водяным знаком. Тут же на русской машинке напечатан и текст рукописной пометы: «Пригласить тов. Раскольникова для переговоров. М. Скрыпник»13. Сам документ был подписан за начальника «Разведывательного бюро» Рудольфом Бауэром, а фамилию адъютанта американцы разобрать не смогли и просто поставили в скобках слово «подпись».
В связи с этим последним документом представляют интерес несколько мест из меморандума Артура Булларда для м-ра Картера из Госдепартамента от 29 мая 1920 г. Буллард. как мы помним, был в Петрограде в качестве служащего Комитета общественной информации США во время пребывания там Сиссона и был в курсе покупки документов от Е. П. Семенова и получения документов первой серии. «Я совершенно согласен с м-ром Сиссоном, — писал Буллард в начале своего меморандума, — что новая информация, полученная нами в связи с делом адмирала Щастного, очень существенно подтверждает документы, опубликованные Комитетом общественной информации, и те, которые позднее были приобретены посольством»14. Но Буллард решительно возражал против предложения Сиссона немедленно опубликовать новые документы. Далее Буллард указывал, что после отъезда Сиссона из России «две группы документов, предположительно происходящих из того же источника, были предложены для покупки посольством. Первая из этих групп была куплена и находится сейчас в распоряжении Госдепартамента (это "документы Имбри — Акермана". — В. С.). Третья группа не была куплена, и следов ее обнаружить не удалось (а это те 36 документов, которые были предложены для покупки Акерманом в последнем списке от 25 апреля 1918 г. — В. С.). Самое тщательное исследование, в выполнении которого Госдепартаменту помогали эксперты военной разведки Военного департамента, показало, что обе группы (документы Сиссона и те, которые были приобретены посольством) могут быть или подлинными, или фальшивыми. Они поддаются той же самой одинаковой проверке. Имеется, однако, чуть больший шанс подделки во второй группе при предположении, что те, кто уже продал одну партию Сиссону, могли быть движимы финансовыми причинами в импровизации еще некоторых новых»15. Это соображение Артура Булларда основывалось на бытовом, практическом подходе, а не на научном, последний же совершенно правильно требовал признать фальшивыми и «документы Сиссона», если во второй группе находились документы, заподозренные в том, что они являются поддельными.
Далее Буллард касался «польских документов», разобранных нами выше, и отмечал, что один из них имелся в «документах Сиссона» (в действительности, как мы уже знаем, два). Затем автор меморандума говорил о том, что он обнаружил телеграмму № 681 от 29 июня 1918 г. от консула Пула из Москвы, касающуюся адмирала Щастного. «В этой телеграмме, — писал Буллард, — м-р Пул заявлял, что среди обвинений, выдвинутых против адмирала Щастного, было "нахождение в его владении и распространение фальшивых документов с целью дискредитации Советского правительства". М-р Пул, который не видел "документов Сиссона" и знал о них только смутно, отмечал, что документы пришли от германского "Разведывательного бюро" и были подписаны "Бауэр". Он излагал их содержание слишком кратко, чтобы они могли рассматриваться как ценное свидетельство». Документ же, копию которого мы разобрали выше, дошел до Госдепартамента через Стокгольм, откуда он послан был депешей № 1309 от 21 августа 1918 г.16 Буллард считал это свидетельством подлинности всех документов, но высказывался не в пользу их публикации, а в пользу продолжения изучения и исследования всех документов.
Выполняя в данном труде его пожелание, мы еще раз приходим к выводу о том, что и данный документ «Nachrichten Bureau» от 30 марта 1918 г. является поддельным, как и остальные документы всех трех серий. Однако Эдгар Сиссон придерживался прямо противоположного мнения и в приложении к своим мемуарам 1931 г. опубликовал текст этого документа.
Поскольку в данной главе мы собираем все не включенные в опубликованные или хранящиеся в архивах серии документы и свидетельства об их существовании, необходимо назвать еще один документ «Nachrichten Bureau», о котором рассказал… сам Оссендовский! В своем письме в Кредитную канцелярию Министерства финансов колчаковского правительства в Омске от 11 апреля 1919 г. по поводу предоставления ему денег на командировку в США, о котором мы уже упоминали однажды в начале этой книги, он, в частности, писал: «В марте у меня был произведен первый обыск, а в половине мая — последний, 18-й, причем всякий раз искали доказательств моей осведомленности о немецких делах в России. Производивший у меня обыск прапорщик Благонравов забыл у меня на столе ордер об обыске, а к ордеру был пришпилен бланк Германского Генер. штаба с бланком "Nachrichten Bureau", просящего Комиссию по борьбе с контрреволюцией и пр. сделать обыск у редактора "Вечернего времени" Оссендовского и взять все документы, доказывающие его осведомленность в германской агентуре в России»17. Может быть, обыски у А. М. Оссендовского действительно имели место, а может быть, все это было и чистым блефом, причем блефом рискованным, поскольку Оссендовский сам прямо связывал документ «Разведывательного бюро БГШ» со своим именем. В пользу предположения о блефе говорит упоминание фамилии Г. И. Благонравова. Именно он, будучи комиссаром Петропавловской крепости, освобождал румынского посланника Диаманди по прямому приказу Ленина 1 января 1918 г. Уже это должно было привлечь к его фамилии внимание Оссендовского. Насколько известно из биографии Благонравова, вплоть до ноября 1918 г. он в органах ЧК не работал18.
Для того чтобы представить себя жертвой германо-большевистских преследований на своем пути к белым, Оссендовский вполне мог подделать и ордер на обыск у себя дома, и уж тем более письмо «Nachrichten Bureau». Вопрос о том, были ли обыски у Оссендовского, можно выяснить, только изучая архивы Петроградской ЧК. Во всяком случае, после неудачи с попыткой продать через Акермана последнюю серию из 36 документов — а это выяснилось в начале мая 1918 г. — Оссендовскому действительно было нечего делать в Петрограде, и отъезд на Восток был единственным правильным решением.
Итак, материалы данной главы показывают, что действительное число документов, изготовленных А. М. Оссендовским, было больше, чем просто сумма материалов Никифоровой, Сиссона и Акермана, а ряд документов. включенных в эти серии, имел и самостоятельное параллельное хождение.
Примечания:
1 The National Archive of The USA(NA). RG-59. Sisson Documents (SD). Box 1. File List of Docs and those not received.
2 Ibid.
3 Об этих банках и банкирах см. примечания к публикации: Улоф Ашберг. Между Россией и Западом. 1914–1924 гг. Из воспоминаний «красного банкира» // Из глубины времен. 1993. № 2.
4 NA. RG-59. SD. Box 1. File List of Docs.
5 NA. RG-59. SD. Box 3. File Docs now open to research.
6 NA. RG-59. SD. Box 1. File Polish Docs.
7 Ibid.
8 Ibid.
9 Ibid.
10 Ibid.
11 Ibid.
12 NA. RG-59. SD. Box 1. File Sisson — Imbrie Originals and Copies
13 Ibid.
14 NA. RG-59. SD. Box 2. File Location of Docs.
15 Ibid.
16 NA. RG-59. SD. Box 3. File Miscellaneous Docs II.
17 NA. RG-59. SD. Box 1. File V.
18 Герои Октября. Биографии активных участников подготовки и проведения Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. Т. 1. Л., 1967. С. 168–170.