II Постановления Политбюро и другие секретные документы 1934 года

II Постановления Политбюро и другие секретные документы 1934 года

От редактора-составителя

В январе 1960 г. Милтон Ловенталь, один из американских советологов, обратил внимание Б. И. Николаевского на материалы 1934 и 1935 гг., хранящиеся в библиотеке Гуверовского института, в Калифорнии. Документы, о которых пойдет речь ниже, хранились в библиотеке вот уже несколько лет. Однако принято было считать, что они представляют собой фальшивку, и в научный оборот тексты их не вводились. Речь шла о постановлениях Политбюро 1934 и 1935 гг., объемом превышающим 300 машинописных листов убористого текста, на немецком языке. Сам Ловенталь пришел к выводу, что документы не являются подделкой. И к Николаевскому он обратился, как к эксперту, прислав ему на просмотр фотокопии части материалов.

Сообщение Ловенталя о наличии таких документов для Николаевского было новостью. Но, прочитав их, он пришел к выводу, что документы сфабрикованы. Вот что писал Николаевский Ловенталю в письме от 3 февраля 1960 г.:

«Мне кажется, что для окончательного решения вопроса у меня еще нет всех нужных данных. Тем не менее я склоняюсь к выводу, что документ является подделкой. Конечно, подделкой, совершенной весьма осведомленными лицами и очень умело выдержанным в определенном смысле, — но подделкой. […]

Прежде всего Политбюро собиралось регулярно раз в неделю, в определенный день, который тогда был точно установлен (кажется, по четвергам). Правда, существовала комиссия Политбюро по внешней политике, но общие вопросы рассматривало Политбюро.

В числе решений нет некоторых вопросов, которые, как точно известно, были рассмотрены Политбюро. Например, вопрос о поведении компартии Франции в феврале 1934 г., когда по приказу Политбюро эта компартия круто изменила свою тактику.

Можно с полной категоричностью утверждать, что решения о ликвидации коллективизации Политбюро никогда не принимало: это вообще лежало вне плоскости возможных решений.

Я не вполне понял, где снимались „копии“: если в Вене, то-это самое убедительное доказательство подлога. Копии решений Политбюро в 1934 г. за границу не посылались. Посылали только выписки из решений тем полпредствам, к которым они имели прямое отношение. […]

Я не хочу теперь же говорить это в утвердительной форме, но у меня складывается впечатление, что речь идет о двойной игре советских (сталинских) агентов, которые с ведома своего начальства посылали немцам ту информацию, которая им казалась полезной, дезинформируя в соответствующем духе немцев. Под этим углом документы представляют некоторый интерес: какое представление Сталин хотел создать у немцев о своей политике. Но, конечно, и под этим углом документы подлежат дополнительной проверке».

Для Ловенталя ответ Николаевского, видимо, не был неожиданностью. Вот что отвечал он в письме, написанном им на русском, 11 февраля:

«Меня глубоко заинтересовало Ваше замечание, что речь идет о двойной игре советских (сталинских) агентов. В 1934 г. Адольф Ерт, глава „Антикоминтерна“, также считал, что документы представляют собой попытку советских агентов дезинформировать немецких […]. Приступая к исследованию документов, я просмотрел их тщательно именно с этой точки зрения, но я не мог найти данных для такого заключения. Международная политика Советского Союза за 1934–1935 гг. изложена почти полностью в этих документах. Вообще они вредят положению Советского Союза как в международных, так и во внутренних делах […].

Говоря о крутом повороте в тактике компартии Франции в 1934 году, я […] нашел, что компартия Франции пришла к неожиданному решению коренным образом изменить линию партии не в феврале, а 30 мая 1934 г. (См., например, речь Рэно Жана, французского коммуниста, произнесена на Иврской конференции КП Франции 24 июня 1934 г., в которой он жаловался на то, что Объединенный фронт должен был быть проведен в первой неделе февраля 1934 года, но Политбюро компартии Франции того не сделало, пока не появилось письмо о Тельмане (опубликованное 31 мая 1934 г. в „Юманите“), С остальными членами партии никакого совещания по поводу этой перемены не состоялось. […] См. также статью А. Вассарта во французском издании „Коммунистического интернационала“, в которой он утверждает, что первые предложения КПФ об Объединенном фронте были сделаны Социалистической партии Франции 30 мая 1934 г. и приняты, наконец-то, социалистами 15 июля 1934 г. […] В „Правде“ 23 мая 1934 г. появляется на второй странице нападение на Дорио за его политику Объединенного фронта […] Итак, можно заключить, что где-то между 23 и 30 мая — скорее всего, ближе к 23 маю — в Москве было принято решение переменить партийную линию в сторону Объединенного фронта […]. И постановление Политбюро ВКП(б) от 24 мая 1934 г. (по докладу Сталина) содержит в себе это решение. […]

Между прочим, я совершенно согласен с Вами, что некоторые вопросы, которые Политбюро должно было бы, по всей вероятности, обсуждать — отсутствуют. Я никогда не претендовал на то, что эти документы представляют собой полный отчет деятельности Политбюро за данный период. […].

Предполагается, что документы были переписаны карандашом в советском посольстве в Вене, по-видимому, служащим, который заведовал расшифровыванием. Он их передавал нацистским агентам, которые, весьма возможно, нанимали русского для переписывания ясным почерком. Нацисты делали переводы с этих русских копий […]. Американская армия [в 1945 году] нашла и русские тексты, и немецкие переводы.

[…] Я всегда считал, что документы являются выдержками — таким образом, это не должно противоречить Вашим заметкам. Я смотрю на эти документы как [на] сжатые доклады, которые посылались важным советским агентам по всему миру, с тем чтобы осведомлять их о буднях политики Советского Союза».

Однако переубедить Николаевского не удалось. В письме Ловенталю, написанном 25 февраля, он заключил следующее: «Я склонен к мысли о дезинформаторской работе советских агентов, — эта версия мне кажется более правдоподобной, Но нельзя совершенно отбрасывать и возможность грубых фальшивок». Возможность того, что документы подлинны, Николаевский даже не рассматривал. Тем не менее во время поездки в Вашингтон в июне 1960 г. он встретился со своим старым знакомым, Ричардом Врагой, работавшим в 1934–1935 гг. в польской разведке. Именно к Враге, как оказалось, в 1935 г. кто-то обратился с предложением купить секретные советские документы, содержавшие в том числе и материалы, касающиеся Польши, прежде всего намечаемого Советским Союзом и Германией «четвертого раздела» этой страны. Врага тогда же ознакомился с документами и пришел к выводу, что это фальшивка.

Так завершилась переписка между Милтоном Ловенталем и Борисом Николаевским. Каждый из них остался при своем мнении Сегодня, когда отечественным историкам открыты архивы, легко проверить — подлинными или сфабрикованными являются публикуемые ниже секретные документы, предложенные в 1935 г. сотруднику польской разведки Р. Враге. В дни Николаевского, однако, доступы в эти архивы были закрыты. И мы решили не лишать читателя азарта неизвестности, оставив поиск формального ответа на заданный вопрос следующему поколению историков. Если документы подлинны, как оказались они за границей, кто именно передал их? Если они подложны, кто сфабриковал их и с какой целью?

В публикации использованы материалы, хранящиеся в архиве Института Гувера, коллекция Б. И. Николаевского, ящик 778, папки 11 и 12; ящик 775, папка 4. Документы публикуются в переводе с немецкого языка.

Ю. ФЕЛЬШТИНСКИЙ

Постановление Политбюро ВКП(б) от 24 мая 1934 г. (по докладу Сталина)

Политбюро ВКП(б), заслушав в чрезвычайном заседании 24 мая: 1934 г. доклад тов. Сталина И. В.[404] «О пересмотре основных предпосылок генеральной линии ВКП (б)», приходит к единогласному заключению, что международное политическое и экономическое положение заставляет партруководство принять принципиальное решение, которое при всей его исключительной важности должно оставаться абсолютно тайным для всех товарищей, за исключением ответственных работников центральных парторганов. Политбюро ВКП(б) считает необходимым, чтобы были приняты все меры предотвращения предания настоящего постановления гласности даже в форме глухих слухов и «доверительных разговорчиков».

Политбюро ВКП(б) не может не высказать своего преклонения перед прямолинейностью тов. Сталина, имеющего смелость сделать политические и тактические выводы, могущие на первый поверхностный взгляд показаться открытой изменой принципам и идеям коммунизма. Не считая возможным, по тактическим соображениям, предавать эти выводы широкой огласке, Политбюро ВКП(б) не может не признать их совершенно правильными, представляющими в условиях данной обстановки единственный выход из создавшегося для партии и Советского Союза положения.

Политбюро ВКП(б) полностью присоединяется к первому тезису доклада тов. Сталина о том, что ВКП(б) должна временно отказаться от самого своего идейного существа для того, чтобы сохранить и укрепить свою политическую власть над страною. Советское правительство должно на время перестать быть коммунистическим в своих действиях и мероприятиях, ставя себе единственной целью быть прочной и сильной властью, опирающейся на широкие народные массы в случае угрозы извне.

Политбюро ВКП(б) всецело присоединяется ко второму тезису доклада тов. Сталина о том, что в условиях окружения вооруженными до зубов капиталистическими государствами, имеющими к тому же тенденцию пройти через длительный этап фашистских политических и социальных псевдореволюций (замедляющих, во всяком случае, исторический процесс, завершением которого явится мировая коммунистическая революция). ВКП(б) и советское правительство должны считаться с вынужденной необходимостью «отсрочки» мирового торжества коммунизма и своевременно провести нелегкий маневр отступления внутри страны для усиления своей сопротивляемости вероятному внешнему натиску.

Политбюро ВКП(б) полностью одобряет третий тезис доклада тов Сталина о том, что мировое коммунистическое движение должно остаться идейно и тактически-организационно интактным, становясь мощным орудием в руках советской внешней политики и оставаясь огромным резервуаром коммунистических кадров для будущего решительного наступления против мирового капитала. Политбюро ВКП(б) всецело разделяют точку зрения тов. Сталина о том, что рядовые бойцы за коммунистическую революцию никоим образом не должны знать о тактическом отступлении ВКП(б), руководство которой обязано своевременно озаботиться соответственной идеологически четкой формулировкой новой генеральной линии партии.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 10 июня 1934 г.

Политбюро ВКП(б), заслушав в заседании 10 июня 1934 г. телеграфное донесение тов. Литвинова[405] от 9 июня с. г. и соответствующие пояснения тов. Крестинского[406], считает необходимым лишний раз обратить внимание НКИД на некоторые стороны так называемой «нормализации» отношений между Советским Союзом и государствами Малой Антанты[407]. Политбюро: ВКП(б) всецело соглашается с тов. Литвиновым и тов. Крестинским в том, что акт признания советского правительства Малой Антантой следует считать успехом прежде всего французской дипломатии[408]. Политбюро ВКП(б), не может, однако, не придавать существенного значения позиции, занятой в указанном вопросе Югославией, и совершенно не разделяет мнения тов. Литвинова относительно того, что признание Советского Союза Югославией «пустяковое дело». Политбюро ВКП(б) не преувеличивает значения того факта, что Германия пыталась заигрывать с государствами Малой Антанты с целью ослабить их связь с Францией, и прекрасно учитывает, что единственным результатом этих — в общем, тщетных — попыток явилось заключение германско-югославского экономического соглашения или, вернее, ряда соглашений, окончательный смысл которых, однако, остается не вполне ясным. Политбюро ВКП(б) соглашается с тов. Литвиновым и в том, что предстоящий визит, югославского министра иностранных дел Евтича в Париж, связан отчасти и с вопросом установления нормальных отношений между Югославией и СССР, но отнюдь не разделяет того исключительно малого интереса, с которым советская дипломатия к названному визиту относится. Политбюро ВКП(б) имело все основания считать, что признание советского правительства Малою Антантою было предрешено еще год тому назад после подписания в Лондоне пакта об определении нападающей стороны[409]. Политбюро ВКП(б) было также известно, что тем не менее самый акт признания задерживался из-за наличия спорных вопросов между СССР и Малой Антантой — или точнее — между СССР и Румынией в связи с вопросом о Бессарабии. Между тем румынское правительство признало Советский Союз одновременно с Чехословакией, в то время как со стороны Югославии этого акта не последовало[410]. Политбюро ВКП(б) отнюдь не может одобрить того, что тов. Литвинов счел возможным удовлетвориться заявлением, что Югославия осуществит принятое советом Малой Антанты решение «в момент, когда она сочтет это целесообразным»[411]. Если правильно предположение, что Евтич отложил этот акт до своей поездки в Париж, то, по мнению Политбюро ВКП(б), значительно более совместимо с достоинством СССР было бы отложить до этого моменту и акт признания со стороны Румынии и Чехословакии. Политбюро ВКП(б) придает весьма большое значение предположению тов. Крестинского, что «у белградского правительства есть, по-видимому, некоторые серьезные сомнения, которые должны быть разрешены во время переговоров югославского министра иностранных дел с его французским коллегой», и что «эти сомнения касаются, вероятно, не только самого факта признания СССР, но и предполагаемого нового пакта, а также общего плана дипломатического сотрудничества с Советским Союзом, примкнувшим к лагерю государств, стоящих на страже порядка, установленного мирными договорами в Европе».

Политбюро ВКП(б) усматривает в факте уклонения Югославии от признания Советского Союза факт чрезвычайно симптоматического значения, явно показывающий, что белградское правительство, твердо хранящее верность своим союзническим в отношении Франции обязательствам, не только не разделяет франкочешской политики международного сотрудничества с СССР, но и имеет со своей стороны конкретные предложения, устраняющие необходимость такого сотрудничества. Как бы ни был незначителен удельный вес Югославии, ее позиция в вопросе признания Советского Союза чрезвычайно показательна, ибо обнаруживает несомненные тенденции европейских внешнеполитических комбинаций, идущих вразрез интересам и целям СССР.

Политбюро ВКП(б) настоятельно предлагает тов. Литвинову не смотреть упрощенно на югославский фактор в международной политике, особенно — при наличии новой активности Великобритании на Балканах, и предпринять немедленно все шаги для скорейшей «нормализации» югославско-советских отношений.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 10 июня 1934 г. (по докладу Ворошилова)

Политбюро ВКП(б), заслушав в заседании 10 июня 1934 г. доклад тов. Ворошилова[412] о мобилизации хлебных запасов на нужды РККА, констатирует, что принимаемая военным командованием цифра заготовленных в 1933 г. хлебных запасов в 1,3 миллиарда пудов, как достаточная для покрытия потребности армии, городского населения, а также рабочих и служащих с их семьями, не соответствует действительности. Цифры валовых сборов явно преувеличены не только в официальных отчетах, но и в секретных сводках, поступавших в Политбюро ВКП (б). Это касается в особенности урожая 1933 г., который оказался, правда, по климатическим условиям благоприятным, но вследствие поздних посевов, их недоброкачественности, засоренности полей, огромных потерь при уборке и т. д. превратился в урожай средний, а в некоторых районах и определенно плохой.

Политбюро ВКП(б) констатирует, что в стране фактически нет хлебных резервов, за исключением неприкосновенного запаса партии, которого в случае вооруженного конфликта на Дальнем Востоке абсолютно недостаточно даже для ударных районов.

Временная попытка путем повышения цен на хлеб оказать давление на потребителя и таким путем уменьшить спрос, естественно не может дать сколько-нибудь длительных благоприятных результатов. Хлеб становится в центре всех забот населения, и для его скупки мобилизуются советскими гражданами все денежные и имущественные резервы. Советское повышение цен на хлеб создает неизбежно повышение цен на вольном и подпольном рынке, и органы власти — особенно при постоянном наличии военной угрозы извне — не имеют действительных возможностей для борьбы с повышением цен в частной продаже и для подавления спекуляции. Политбюро ВКП(б) вынуждено признать, что все предложения в этом направлении тов. Ворошилова неосуществимы, поскольку опасность войны не позволяет полного применения практики соцстроительства.

Политбюро ВКП(б) вынуждено согласиться со вторым предложением тов. Ворошилова и признать, к сожалению, неоспоримым, что основной задачей данного момента является успокоение страны, для которого совершенно необходим полный поворот от коллективизации. Политбюро ВКП(б) не считает, однако, возможным принять немедленно окончательное решение, отчетливо сознавая, что поворот в сельском хозяйстве неминуемо вызовет поворот и во всех других областях хозяйства и неизбежно превратится в поворот политического значения.

Политбюро ВКП(б) постановляет: созвать на 20-е с. м. совещание ответственных работников ВКП(б) по выбору тов. Сталина для обсуждения вопроса о возможности и способах ликвидации коллективизации и установления новых принципов экономической политики, вызываемых потребностями обороны страны.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 21 июня 1934 г.

Политбюро ВКП(б), ознакомившись в заседании 21 июня 1934 г. с информационным материалом, имеющимся в распоряжении Особого отдела НКИД относительно свидания Муссолини[413] и Гитлера[414] в Стра[415], высказывает свое полное неудовлетворение работою осведомительного аппарата.

Не подлежит ни малейшему сомнению, что вопрос об отношениях с СССР играл чрезвычайно серьезную роль в беседах двух фашистских диктаторов. Между тем, Политбюро ВКП(б) лишь из французских источников узнает, что Гитлер предпринял попытку склонить Муссолини к признанию выгод перспективы войны против Советского Союза и в Азии, и в Европе: по мнению германского канцлера такая война неминуемо привела бы к падению советской власти и окончательному поражению мирового коммунизма, если только другие державы не предпочли бы выступить на стороне СССР. Лишь из беседы тов. Литвинова с французским послом советскому правительству стало известно, что Гитлер не настаивал на активной и непосредственной помощи германскому плану со стороны Италии, а главным образом выдвигал тезис о необходимости прекращения Италией поставок военного снабжения «врагу европейской цивилизации». По сведениям опять-таки из французских источников Гитлер настаивал на коренном изменении итальянской торговой политики в отношении Советского Союза, сильно препятствующей осуществлению целей германской политики на Востоке Европы. Политбюро ВКП(б), отмечая все эти чрезвычайно важные для СССР сведения, констатирует, что Особый отдел НКИД оказался даже не в состоянии дать сколько-нибудь обоснованного и определенного заключения по поводу точности указанных данных и относительно их соответствия действительному содержанию переговоров между Гитлером и Муссолини. Между тем, именно сочетание перспективы «разрушения большевизма» путем войны с Советским Союзом и довольно странного на первый взгляд перехода от этих грандиозных планов к второстепенному вопросу итало-советской торговли свидетельствует, по мнению Политбюро ВКП(б), о правильности французской информации. Нельзя не признать вполне естественным стремление Германии под прикрытием фраз о «враге цивилизации», едином фашистском фронте и т. д., добиться возможного сокращения советских заказов, в других государствах, чтобы вновь, как в доброе старое время, получить для: Германии возможность диктовать Советскому Союзу свои условия торговых сношений.

Тем не менее Политбюро ВКП(б) твердо убеждено в том, что названная ближайшая задача не помешала Гитлеру серьезно говорить с Муссолини о перспективе борьбы с большевизмом в Европе и Азии. В этом отношении чрезвычайно показательно мнение Отто Штрассера[416] о том, что Германия, в силу своего внутреннего положения, будет в самом близком времени поставлена перед необходимостью сделать выбор между «социалистической революцией» и «фашистской войной». Второй выход, т. е. война, соответствующий вожделениям реакционно-капиталистической группы Тиссена[417]-Геринга[418], представляется Политбюро ВКП(б) более вероятным. Новое обострение положения на Дальнем Востоке и чрезвычайная вероятность советско-японской войны, естественно, дает богатую пищу для авантюристических планов в Германии.

По мнению французского правительства, якобы подтверждаемому серьезными итальянскими источниками, Муссолини не проявил склонности поддержать гитлеровские планы в отношении СССР и, напротив, воздействовал на Гитлера в духе германско-советского примирения. Донесения римского полпредства туманно говорят о том, что «в какой-то степени фюреру удалось привлечь дуче на свою сторону». Что же касается Особого отдела НКИД, то он вообще предпочел обойти всю тему итало-германо-советских отношений в связи со свиданием в Стра абсолютным молчанием, несмотря на то, что именно в этом пункте для советской внешней политики необходимы совершенно точные и исчерпывающие данные.

Политбюро ВКП(б) категорически предлагает Особому отделу НКИД в самый кратчайших срок установить с исчерпывающей точностью дальнейшую политическую линию Италии в отношении СССР, равно как и содержание германско-итальянского соглашения по этому вопросу.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 25 июня 1934 г.

Политбюро ВКП(б), заслушав в заседании 25 июня 1934 г. доклад тов. Литвинова М. М. о международном положении, приходит к единогласному заключению,

а) что осуществляемый французской дипломатией по инициативе советской внешней политики план создания системы региональных пактов безопасности и взаимопомощи рассматривается не только Германией, но и Италией как прямая угроза образования франко-советского блока, направленного против них; что указанный план не только не встречает поддержки со стороны Англии, но и вызывает чрезвычайную закулисную активность британской политики, имеющую целью если не срыв, то по меньшей мере «обезврежение» проекта;

б) что распад Европы на два противоположных лагеря государств может считаться уже совершившимся фактом, обстоятельство, не представляющее пока никакой серьезной опасности для Советского Союза, поскольку удастся осуществить идею «восточного Локарно[419]», т. е. практически заставить Польшу отказаться от прямого или косвенного участия в каких-либо комбинациях относительно Литвы, Белоруссии и Украины;

в) что японско-советские отношения вступили в новую стадию в связи с решительным отказом правительства США от всех более или менее заманчивых предложений Японии касательно раздела сфер влияния, подписания пакта о взаимном ненападении, о хозяйственном сотрудничестве в Восточной Азии и т. д.

Политбюро ВКП(б), тщательно обсудив все вытекающие из названных положений возможности, постановляет:

1) предложить НКИД неуклонно проводить нынешнюю линию советской внешней политики, избегая, в особенности, излишних осложнений с Германией и, что чрезвычайно важно, с Польшей;

2) обратить особое внимание НКИД на желательность, вне прямой зависимости от успеха французской политики, предельно улучшить отношения СССР с Великобританией и Италией, выделяя преимущественно ныне вновь наростающие противоречия экономического порядка между названными странами и Японией;

3) прекратить советско-маньчжурские переговоры о продаже КВЖД[420], вновь выдвигая договорные права СССР, нарушаемые Маньчжоу-Го и Японией.

Политбюро ВКП(б) полагает необходимым обратить особое внимание тт. руководителей советской внешней политикой на опасности, вытекающие:

I) из неуклонного стремления Италии восстановить скрытую в пакте четырех держав[421] идею гегемонии последних над Европою,

II) из стремления влиятельных консервативных кругов Великобритании восстановить франко-британский союз при условии отказа Франции от «советской ориентации»,

III) из настойчивого стремления польской и югославской дипломатий добиться прямого франко-германского сотрудничества.

Политбюро ВКП(б) настоятельно предлагает НКИД избегать всякого, хотя бы малейшего уклонения от основной внешнеполитической линии, в общем до сих пор успешно им проводимой. Политбюро ВКП(б) считается с неизбежностью вооруженного конфликта с Японией, но полагает совершенно возможным создать условия, при которых советская западная граница будет гарантирована от нападения извне, а всякий конфликт на дальневосточной границе приведет к выступлению Китая и тем самым Америки против Японии.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 30 июля 1934 г.

Политбюро ВКП(б), заслушав в заседании 30 июля 1934 г. докладную записку т. Крестинского от 28-го с. м. о положении в Европе, констатирует, что европейская политическая обстановка требует от советской дипломатии чрезвычайного внимания, пристального наблюдения самых незначительных на первый взгляд событий и особенно тщательного освоения малейших колебаний международной атмосферы. Одобряя в основном тезисы доклада тов. Крестинского, Политбюро ВКП(б) с удовлетворением отмечает факт крайнего обострения германско-итальянских отношений в результате сорвавшейся попытки наци овладеть Австрией[422], считает, однако, необходимым предостеречь руководство внешней политики СССР от опасности преувеличения характера и размеров розни между Римом и Берлином, поскольку таковая вызвана «случайным» эпизодом. Политбюро ВКП(б) твердо придерживается своего прежнего взгляда на суть германско-итальянских взаимоотношений, заставляющую в конечном итоге оба фашизма искать опоры друг в друге, в особенности — пока доминирующее в Европе положение французского милитаризма и, в известной степени, французского финансового капитала грозит новым увеличением влияния Франции на европейские судьбы.

Политбюро ВКП(б) склонно предполагать, что неожиданно для гитлеровцев тяжелое поражение Германии в австрийском вопросе, едва не приведшее к новому вооруженному столкновению европейских держав, очевидно будет иметь своим следствием более или менее полную капитуляцию Берлина перед Римом, чувствующим за собою поддержку Парижа и пассивное сочувствие Лондона. Последнее обстоятельство таит в себе опасность того или иного возвращения к предпосылкам пакта четырех держав, в особенности — если франко-британское военное соглашение (в частности, так называемое «воздушное Локарно») будет действительно заключено, и Германии не останется ничего иного как, опираясь на условную поддержку Лондона и Рима в вопросе «равноправия», включиться в западноевропейскую систему держав или вернуться к разбитому корыту Рапалло[423].

Политбюро ВКП(б) считает, в силу всего изложенного, необходимым обратить особое внимание НКИД на возможную угрозу нового отстранения Советского Союза от участия в решении европейских проблем, тенденция, особенно поддерживаемая Лондоном, перенятая в последнее время Римом и, несомненно, встречающая полное сочувствие Берлина, не говоря уже о Варшаве. Исходя из этого, Политбюро ВКП(б) настоятельно предлагает тт. руководителям советской внешней политики использовать нынешнюю внешнеполитическую линию Франции и Малой Антанты для того, чтобы добиться, по меньшей мере, скорейшей реализации плана восточноевропейского пакта безопасности и взаимопомощи, т. е. — с точки зрения советских интересов — гарантий неприкосновенности западных границ СССР. Считая указанное задание основным, Политбюро ВКП(б) рекомендует [два слова утрачены]

1) использовать в полной мере усиление в Германии [два слова утрачены] в целях предотвращения опасности создания единого фронта [два слова утрачены] великих держав;

2) использовать колебания польской внешней политики [два слова утрачены] (характер и пределы последних должны быть установлены [два слова утрачены] согласие варшавского правительства на «восточное Локарно», хотя [два слова утрачены] существенно отличающейся от нынешнего проекта восточноевропейского пакта;

3) установить полный контакт с Литвою и ввести балтийские страны в сферу экономического и — совместного с советским — политического влияния Франции;

4) добиться более тесного внешнеполитического контакта с Италией, опираясь на план Бенеша[424]-Барту[425] о согласовании интересов Италии, Франции и Малой Антанты.

Несомненно, Политбюро ВКП(б) ясно отдает себе отчет в том, что указанные задания, или — вернее — руководящие линии, могут показаться на первый взгляд взаимно одно другое исключающими, но тем не менее, настоятельно предлагает отнестись к ним с должной серьезностью и не оставлять без внимания ни единой возможности, способствующей закреплению внешнеполитических позиций СССР, придерживаясь тактики искусного маневрирования между противоречивыми интересами европейских государств.

Политбюро ВКП(б) подчеркивает, что угроза вооруженного столкновения с Японией, вновь принимающая крайне осязательные формы, заставляет Советский Союз искренне и всемерно содействовать умиротворению Европы, не позволяя в то же время создаться единому фронту европейских великих держав, могущему оказаться, в конечном итоге, направленным против СССР.

Отдавая себе отчет в необычайной трудности задачи, стоящей перед НКИД, Политбюро ВКП(б) полагает, что, при известном благоприятном повороте вещей, задача эта могла бы быть существенно облегчена, если бы удалось склонить Лондон к той или иной форме франко-британско-советского сотрудничества, хотя бы — на худой конец — в виде одновременного существования франко-советского и англо-французского гарантийных пактов.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 7 августа 1934 г.

Политбюро ВКП(б), обсудив в заседании 7 августа 1934 г. сложившуюся в данный момент международную обстановку, полагает необходимым констатировать, что основная задача советской внешней политики — обеспечение безопасности западной границы Советского Союза — должна считаться до сих пор невыполненной, несмотря на несомненные частичные успехи советской дипломатии. Настоящее заключение вызвано прежде всего тем, что Политбюро ВКП(б) не может закрывать глаза на то, что

1) английская политика условной поддержки французского тезиса безопасности направлена в основном против франко-советского военного и внешнеполитического сотрудничества;

2) польская политика создания нового антисоветского фронта держав с непременным включением в него Германии и вытекающего отсюда противодействия «Восточному Локарно» (по достигнутым до сих пор реальным результатам — успешного) таит в себе опасность постепенной «платонизации» восточноевропейского пакта и приближения последнего к типу академических договоров вроде пакта Келлога[426]—Бриана[427];

3) у руководителей французской внешней политики намечается тенденция использовать Советский Союз исключительно в качестве «козыря» в западноевропейской игре, сохраняя для Франции открытой возможность коренного изменения ориентации в сторону приближения к польско-германскому «восточному плану»[428].

Учитывая все изложенное, Политбюро ВКП(б) полагает целесообразным использовать со своей стороны внешнеполитическую изолированность Германии для оказания решительного давления на Францию угрозой возвращения советской политики на путь Рапалло. Считая этот тактический ход неизбежным, Политбюро ВКП(б) одновременно рекомендует тт. руководителям внешней политики Советского Союза обратить особое внимание на возможности, вытекающие из тенденции Польши включиться в итало-австро-венгерский блок, тем более, что противоречия между Венгрией и Малой Антантой представляются непреодолимыми[429]. Ибо, по мнению Политбюро ВКП(б), тактический маневр советской дипломатии в направлении осуществления комбинации СССР-Германия-Франция-Малая Антанта, не имея больших шансов на реализацию, может сыграть решающую роль для замены пакта четырех расширенным, в смысле тезиса гарантии безопасности, пактом пяти держав (Франция, Англия, Италия, Германия и СССР) или, по меньшей мере, подорвать все еще не сданный окончательно в архив план германско-польской экспансии на восток за счет СССР.

В заключение Политбюро ВКП(б) настоятельно предлагает НКИД добиться в самом ближайшем будущем, в той или иной форме и комбинации действительного обеспечения западных границ СССР, принимая во внимание, что угрожающий Советскому Союзу на Дальнем Востоке конфликт, с Японией вновь вступил в чрезвычайно острую фазу.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 9 августа 1934 г. (Виленский вопрос)

Политбюро ВКП(б), обсудив в заседании 9 августа 1934 г. докладную записку тов. Крестинского от 8-го с. м., признает целесообразным уполномочить тов. Литвинова заявить при удобном случае ковенскому правительству о том, что СССР считает Виленский вопрос[430] подлежащим разрешению в форме непосредственного соглашения между обеими заинтересованными сторонами. Независимо от этой своей точки зрения, советское правительство будет в случае поднятия виленской проблемы в международном масштабе отстаивать справедливость литовских притязаний на Вильно.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 15 августа 1934 г. (относительно постановления Президиума ИККИ от 12 августа 1934 г.)

Политбюро ВКП(б), обсудив в заседании 15 августа 1934 г. постановление Президиума ИККИ от 12-го с. м. и пояснительную записку к нему тов. Мануильского[431], приходит к заключению, что резкая критика внешней политики Советского Союза и деятельности НКИД со стороны ответственного руководства Коминтерна представляет собою яркий пример неспособности товарищей из ИККИ подняться над уровнем заурядного политрука глухого захолустья[432].

Политбюро ВКП(б) считает прежде всего своим долгом самым решительным образом заклеймить преступное легкомыслие Президиума ИККИ, выразившееся в непростительном факте распространения его постановления от 12-го с. м. между рядовыми членами партии до того, как указанное постановление, содержащее безответственные нападки против партруководства и советского правительства, было рассмотрено и должным образом оценено Политбюро ВКП (б).

Политбюро ВКП(б) самым решительным образом ставит на вид Президиуму ИККИ, что общее направление советской внешней политики и все ответственные выступления и действия НКИД или отдельных представителей дипломатии СССР являются точным выполнением директив партруководства и осуществлением предначертаний вождя мирового пролетариата тов. Сталина.

Политбюро ВКП(б) самым решительным образом порицает поведение Президиума ИККИ, с глубоким негодованием отвергает злостные нападки товарищей, считающихся подлинными коммунистами-большевиками, на товарищей же, не менее подлинных коммунистов-большевиков, несущих на своих плечах неблагодарный труд защиты жизненных интересов советского государства на поприще международной политики.

Политбюро ВКП(б) напоминает Президиуму ИККИ и, в особенности, тов. Мануильскому, что в данной политической и экономической мировой обстановке основной задачей является сохранение и укрепление единственного пролетарского коммунистического государства, которому грозит вооруженный конфликт с одной из сильнейших в военном отношении империалистски-капиталистических держав, с Японией. Политбюро ВКП(б) напоминает Президиуму ИККИ и, в особенности, тов. Мануильскому, что германско-польский фашизм-национализм ждет лишь удобного случая, чтобы обрушиться на страну Советов и отторгнуть от нее наиболее плодородные и богатые природными дарами области. Политбюро ВКП(б) напоминает Президиуму ИККИ и тов. Мануильскому о том, что британский империализм не оставил своих надежд на организацию нового мощного фронта держав, способного раздавить или поглотить советское коммунистическое государство.

Политбюро ВКП(б) категорически заявляет, что конечной целью партии и руководимого ею Советского Союза неизменно является мировая коммунистическая революция, торжество коммунизма во всем мире. Но Политбюро ВКП(б) не менее категорически заявляет, что в условиях данного этапа развития цель эта может быть достигнута лишь при наличии мощного коммунистического государства, цитадели большевизма и неиссякаемого резервуара коммунистического энтузиазма и кадров революции.

Политбюро ВКП(б) самым решительным образом предлагает Президиуму ИККИ впредь в своей работе точно и беспрекословно выполнять директивы партруководства и не допускать никаких самочинных выступлений, в особенности — если эти последние стоят в очевидном противоречии с ответственными заданиями, в необычайно трудных условиях, выполняемых НКИД.

Политбюро ВКП(б) ставит на вид Президиуму ИККИ, что его интриги против ответственного руководства советской внешней политики в случае их повторения поведут к немедленному и энергичному вмешательству Политбюро ВКП(б) и к немедленной замене неспособных и безответственных товарищей людьми дисциплины и работы.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 17 августа 1934 г.

Политбюро ВКП(б), обсудив в заседании 17 августа 1934 г. международное положение и ближайшие задачи советской внешней политики, полагает необходимым предложить НКИД сосредоточить все свое внимание на возможно скорейшем осуществлении плана Восточного Локарно. Политбюро ВКП(б) приходит к единогласному заключению, что — после готовности балтийских государств с известными оговорками присоединиться к восточноевропейскому пакту безопасности и взаимопомощи — для Советского Союза практически разрешает задачу обеспечения нерушимости западной границы СССР готовность Польши принять участие в заключении восточного пакта, если бы таковой готовности можно было добиться. Политбюро ВКП(б) считает целесообразным рекомендовать французскому правительству употребить все усилия, не останавливаясь даже перед существенными финансовыми жертвами, для привлечения Польши к участию в Восточном Локарно, тем более, что, в случае удачного разрешения этой задачи французской дипломатией у Германии фактически не будет иного выхода, как последовать примеру Польши.

Политбюро ВКП(б) подчеркивает, что советское правительство лишено возможности проводить сколько-нибудь твердую политическую линию на Дальнем Востоке, пока безопасность западных границ Советского Союза остается необеспеченной. В силу этого Политбюро ВКП(б) предлагает тов. Литвинову добиться совместного обсуждения вопроса о восточноевропейском пакте с министрами иностранных дел Франции и Польши, приложив все старания к приспособлению текста договора к пожеланиям варшавского правительства, поскольку эти поправки и оговорки не будут сводить на нет основной цели пакта.

Политбюро ВКП(б) обращает внимание тов. Литвинова на тот факт, что вступление Советского Союза в состав членов Лиги наций[433] отнюдь не является задачей советской внешней политики. Политбюро ВКП(б) полагает, напротив, что, если цель обеспечения неприкосновенности советской территории с запада может быть осуществлена без вхождения СССР в Лигу наций, то такое решение вопроса представляется идеальным. Политбюро ВКП(б) считает особенно желательным, чтобы, в случае неизбежности вхождения Советского Союза в Лигу наций, советской дипломатией были предприняты все шаги для побуждения Соединенных Штатов Америки пересмотреть их позицию в отношении Женевы[434].

Постановление Политбюро ВКП(б) от 18 августа 1934 г.

Политбюро ВКП(б), обсудив в чрезвычайном заседании 18 августа 1934 г. последние поступившие в НКИД донесения полпредств в Токио, Вашингтоне, Лондоне, Париже, Берлине и Варшаве, а равным образом ознакомившись с последними данными о положении в Монголии, Маньчжурии и собственно Китае, приходит к единогласному заключению, что обострившаяся в настоящий момент опасность вооруженного столкновения между Советским Союзом и Японией ставит для советской дипломатии необычайно трудные препятствия на пути к созданию международных политических условий, могущих обеспечить СССР реальную поддержку извне в случае войны на Дальнем Востоке или, по меньшей мере, гарантировать нерушимость советских границ на западе.

Политбюро ВКП(б) констатирует, что

1) Польша и Германия всемерно уклоняются от принятия окончательного решения по вопросу Восточного Локарно, явно строя свои расчеты на том, что советско-японский вооруженный конфликт разразится до заключения восточноевропейского пакта безопасности и взаимопомощи и, тем более, до заключения оборонительного союза между Францией и СССР;

2) Франция, заинтересованная прежде всего в военой поддержке Англии в случае нападения со стороны Германии, в своем сближении с Советским Союзом опасается идти дальше, чем то было бы желательно британской политике, и с необычайной настойчивостью стремится ограничить пределы своих возможных обязательств в отношении СССР только конкретными случаями открытого нападения на Советский Союз со стороны поименно обозначаемых государств, Германии и Польши; французское правительство явно предпочитает восточноевропейский гарантийный пакт двустороннему франко-советскому оборонительному договору;

3) Англия ведет совершенно отчетливо выраженную политику сближения с Японией, особенно по всем пунктам расхождения между последней и Советским Союзом; прямая или, в лучшем для СССР случае, косвенная поддержка Японии против Советского Союза со стороны Англии представляется уже теперь неоспоримым фактом; постоянная тенденция британской политики — явная или скрытая борьба против коммунистической страны Советов — приобретает в условиях данного момента характер тайного японско-британского соглашения относительно Восточной и Центральной Азии; это последнее обстоятельство, естественно, укрепляет надежды и как бы оправдывает расчеты Берлина и Варшавы;

4) Соединенные Штаты Америки, являющиеся естественным союзником СССР против Японии, уклоняются от принятия на себя формальных обязательств на случай японо-советского вооруженного конфликта;

5) Япония, прекрасно учитывая напряженность и запутанность европейского положения и одновременно будучи твердо уверенной в том, что Советский Союз боится войны и ее избегает всеми мерами, — Япония неизменно исходит из последнего названного предположения и рассчитывает завладеть — в результате провала советско-маньчжурских переговоров о продаже КВЖД — указанной дорогой, не считается с возможностью активного сопротивления СССР этому акту голого насилия. Политбюро ВКП(б) полагает целесообразным обратить особое внимание НКИД на острую необходимость скорейшей реализации плана восточноевропейского пакта безопасности и взаимопомощи, чтобы тем связать Германии и Польше руки в отношении предполагаемого обеими названными державами отторжения от СССР ряда областей в случае советско-японской войны.

Политбюро ВКП(б) предлагает НКИД обсудить в духе полной искренности и откровенности с французским правительством создавшееся для СССР положение и настоятельно просить правительство Франции о принятии на себя формальной гарантии советской западной границы; Политбюро ВКП(б) считает необходимым просить посредничества французской дипломатии в деле сближения между СССР и Англией.

Политбюро ВКП(б) настоятельно предлагает НКИД предпринять в самом срочном порядке дипломатические шаги в Вашингтоне для побуждения правительства США пойти на заключение формального оборонительного союза между США и СССР.

Политбюро ВКП(б) обращает особое внимание НКИД на восстановление в пределах возможного былых связей с германским Reichswehr’oм, исходя из предположения, что фантастические планы Розенберга[435] не встречают сочувствия германских военных кругов.

Политбюро ВКП(б), полагая необходимым избежать вооруженного конфликта на Дальнем Востоке, не считает, однако, возможным далее уступать насилию. Политбюро ВКП(б) считает, тем не менее, совершенно необходимым оттянуть по возможности начало прямых военных действий, пристально следя за малейшими признаками создания того или иного антисоветского фронта держав.

Постановление Политбюро ВКП(б) от 19 августа 1934 г.

Политбюро ВКП(б), обсудив в чрезвычайном заседании 19 августа 1934 г. общее международное положение и оценив сложившуюся обстановку на Дальнем Востоке, приходит к единогласному выводу о том, что советское правительство должно немедленно отреагировать на японско-маньчжурские провокации. Политбюро ВКП(б) уполномачивает НКИД предпринять все необходимые дипломатические шаги в указанном направлении, одновременно озаботившись принятием на себя французским правительством инициативы по подготовке коллективного выступления великих держав для предотвращения вооруженного конфликта между Советским Союзом и Японией. Политбюро ВКП(б) рекомендует НКИД немедленно представить в распоряжение вашингтонского правительства имеющийся в Особом отделе и у Разведупра документальный материал, иллюстрирующий дальнейшие планы японской экспансии в Восточной Азии.

Политбюро ВКП(б) подчеркивает, что избежание вооруженного столкновения с Японией продолжает по-прежнему составлять одну из главных задач советской дипломатии, поскольку указанная цель может быть достигнута без полной и очевидной капитуляции Советского Союза перед Японией. Политбюро ВКП(б) предлагает одновременно всем надлежащим ответственным органам партии и правительства действовать, начиная с сегодняшнего дня, в точном соответствии с имеющимися в их распоряжении секретными директивами, данными «на случай непосредственной угрозы войны на Дальнем Востоке».