К главе «Взятие Мешико»

К главе «Взятие Мешико»

1 Малиналько (Malinalco), Тулапа (Tulapa) - такие же названия этих поселений и у Берналя Диаса.

2 То есть, цомпантли (tzompantli). Из письма-реляции Кортеса не ясно, какой корпус конкистадоров занял с боем главную храмовую площадь с главным храмом Уицилопочтли Мешико (Теночтитлана), очевидно, это был корпус Кортеса, и ему пришлось их оставить. Конкистадоры тогда подожгли святилища-башенки на вершине пирамиды главного храма и разбили, сбросив вниз, идолы, и это событие произошло еще до их поражения у «Моста бедствия»; что же касается главной храмовой площади Тлателолько, то тут Кортес сообщает, что ее главным храм занял с боем корпус Педро де Альварадо. О последнем этапе битвы за Мешико (Теночтитлан), после попыток переговоров, которые, согласно испанским источникам, имели место, приведем несколько сообщений. Так, Эрнан Кортес в третьем письме-реляции (от 15 мая 1522 г.) Карлу V сообщает: ".. .Видя в жителях этого города такую непокорность и столь великую готовность умереть, какой ни в одном народе нет, я не знал, какие меры принять против них, дабы избегнуть нам стольких опасностей и трудностей, не истребляя их и не разрушая город, потому что это был красивейший город в мире. Не помогли и мои слова о том, что мы не снимем осады, и что бригантины не прекратят боевых действий.., и что на всей земле никто не придет им на помощь, и что им негде взять маиса, мяса, фруктов, воды и другого провианта. И чем больше мы им об этих вещах толковали, тем менее видели в них слабость: напротив, в бою и во всех маневрах они проявляли больше отваги, чем когда-либо. И я, видя, что наши переговоры имеют подобный итог и что мы уже более 45 дней ведем осаду, решил прибегнуть к одному средству, дабы обезопасить нас и еще больше потеснить наших врагов, а средство это было следующим: при продвижении по улицам города разрушать все строения, от одного конца до другого — выходящего на [главную храмовую] площадь… Таким образом, продвигаясь с каждым шагом вперед, мы должны были оставлять за собой развалины… И с этого момента мы начали разрушать постройки, тщательно засыпать все отвоеванные нами каналы, и, так как в тот день у нас действовало более 150 000 воинов, сделать удалось многое… Поскольку мы уже засыпали много каналов и заделали много опасных переходов, я решил выступить ночью, в третью стражу, и причинить им по возможности большой урон. Бригантины вышли перед рассветом, а я с 12 или 15 всадниками и некоторым числом пехотинцев и наших друзей внезапно вступил в город, послав вперед лазутчиков, которые подали нам сигнал, что можно выходить. И мы увидели перед собой огромную толпу людей. Это были бедняки, которые отправились отыскивать себе пропитание, большинство из них не имело оружия, и главным образом это были женщины и дети. Мы нанесли им такой урон во всех местах, где можно было свободно передвигаться по городу, что число пленных и убитых перевалило за 800. Бригантины также захватили много народу и лодки, с которых ловили рыбу, и враги понесли большие потери. В другой день поутру… мы окончательно овладели всей дорогой из Тлакопана [до главной храмовой площади Мешико (Теночтитлана)], засыпав все опасные переходы на ней, таким образом, из лагеря Педро де Альварадо могли уже в самом городе сообщаться с нашими; а на главной дороге [из Истапалапана], которая шла к торговой площади были захвачены два моста и хорошо засыпан канал, и мы сожгли дома сеньора этого города, это был юноша восемнадцати лет, которого звали Куаутемокцин [(у Кортеса -Гуатимуцин (Guatimucin))], и он был вторым сеньором после гибели Мотекусомы; эти дома индейцы превратили в сильные укрепления, потому что были они очень велики, прочны и окружены водою… по одну и другую сторону главной дороги мы только и делали, что сжигали и разрушали здания, и это было поистине горестное зрелище, но, поскольку нам не оставалось ничего другого, мы вынуждены были продолжать наши действия. Жители города, видя столь великие разрушения, кричали нашим друзьям, чтобы те перестали жечь и разрушать, ибо они заставят их все выстроить заново, если победят, а в противном случае им придется все восстанавливать для нас; и я молил Бога, чтобы сбылось последнее… На следующий день, когда мы приготовились двигаться дальше в город, часов в 9 дня, из нашего лагеря мы увидели клубы дыма на двух башнях [(святилищах-башенках на главной пирамиде храма Тлателолько)], самых высоких, которые были в Тлателолько — у торговой площади, и не сразу поняли, что произошло, поскольку дыма было гораздо больше, чем при воскурении, обычно совершаемом индейцами своим идолам, и мы догадались, что это люди Педро де Альварадо прорвались туда, и хотя это была правда, нам не верилось. И точно, в тот день Педро де Альварадо со своими людьми совершил этот подвиг… и я поднялся на эту огромную башню [(главную пирамиду храма Тлателолько)], которая была рядом с торговой площадью, и на ней так же, как и на других, обнаружили мы преподнесенные их идолам головы христиан, которых они убили, и индейцев-тлашкальцев, наших друзей, с которыми у них была очень древняя и жестокая вражда. И я видел с этой башни, что мы несомненно овладеваем городом — из восьми частей его мы завладели шестью… В другой день я послал Педро де Альварадо, чтобы он со своими людьми совершил нападение на ту часть большого квартала, какая находилась в руках противника и насчитывала более 1 000 домов. Я же с людьми из нашего лагеря выступил с другой стороны пешим порядком, потому что на конях мы не могли бы получить там никакого преимущества. И мы атаковали противника с таким упорством, что отвоевали весь этот квартал и перебили столько врагов, что число убитых и пленных превысило 12 000 душ. …Таким образом, будучи окружены и стиснуты со всех сторон, они [(мешики)] могли перемещаться, лишь ступая по трупам либо по плоским крышам уцелевших зданий, и вследствие этого негде им было взять ни стрел, ни копий, ни камней, чтобы обороняться от нас; а с нами шли наши друзья с мечами и щитами. Столько врагов погибло на воде и на суше, что, когда подсчитали, оказалось, что в тот день было убито и взято в плен более 40 000 душ. А вокруг раздавались крики и плач детей и женщин, и не было человека, у которого не дрогнуло бы сердце… Наши друзья в этот день очень много грабили, но мы никак не могли за этим проследить, поскольку там действовало из нас около 900 испанцев, а их больше 150 000 человек… Одна из причин, отчего несколькими днями ранее я воздерживался от такого штурма города, заключается в том, что, если бы мы тогда пошли на приступ, они бросили бы все, что имели, в воду, и даже если бы того не сделали, то наши друзья похитили бы все, что нашли, и по этой причине я опасался, что Вашему Величеству досталась бы лишь малая толика тех огромных сокровищ, которые находились в городе, и которые я ранее приготовил для Вашего Величества… И поскольку было уже поздно, и мы не могли переносить зловонный запах трупов, которые много дней пролежали на тех улицах, мы вернулись в наши лагеря. … Когда мы собрались все вместе и бригантины встали наготове позади домов на сваях, где находились враги, я приказал, чтобы после условного выстрела аркебузы наши вошли в ту небольшую часть, которая еще не завоевана, и сбросили врагов в воду, где их уже поджидали бригантины; и наказал я им, чтобы они искали Куаутемокцина и постарались бы захватить его живым, ибо тогда бы война закончилась. А я перед боем поднялся на плоскую крышу… те [мешики], кто согласился, выходили больше пяти часов, а город был наполнен мертвецами и воды [озера] также — одни [утонули], пытаясь спастись вплавь, другие утонули в этом большом озере с лодками, горестно было смотреть на это и невозможно вообразить их страдания; бесконечные вереницы мужчин, женщин и детей направлялись к нам. И стремясь поскорее выйти из опасного места, они толкались, падали в воду и тонули посреди множества мертвых; были у них умершие и из-за соленой воды, которую они пили, из-за голода и ужасного смрада — там умерли больше 50 000 душ. Тела умерших они, не желая, чтобы мы прознали про их нужду, не бросали в воду, где на них могли бы наткнуться бригантины, и не выносили за пределы своего стана, чтобы мы в городе не увидели их; и таким образом на тех улицах, где они находились, мы нашли горы из мертвецов, и не возможно было поставить ногу, чтобы не наступить на мертвеца; а так как люди из города выходили к нам, я заблаговременно на всех улицах разместил испанцев, чтобы помешать нашим друзьям убивать этих несчастных, которых было не счесть. А также сказал я всем военачальникам наших друзей, чтобы они ни под каким видом не позволяли своим убивать тех [мешиков]. которые выходят; но это не смогло помешать, так как их было столь много, что в этот день они убили и принесли в жертву больше 15 000 душ…» Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» рассказывает (Книга XII. глава XXXV): «… Повсюду воины [(защитники Мешико)] были настороже, повсюду шли бои. Дозорные не смыкали глаз, потому что вокруг нас рыскали люди из Шочимилько на своих лодках. С обеих сторон были пленные, с обеих сторон были убитые. И весь народ [в Мешико] испытывал великие муки, они голодали, многие умерли от голода, и уже не было у них хорошей, чистой воды для питья, пили лишь воду из озера, соленую на вкус. Многие умерли от этого, а многие — от дизентерии. Люди ели ящериц, ласточек и зеленые листья маисовых початков, а также горькую траву, ели… лилии, штукатурку и оленью кожу: они ее обжаривали, пекли на углях, тушили и так ели… И траву они ели, и камни… Не было большего страдания, чем их страдание; они находились в жестоком кольце, все больше людей погибало от голода, и враги постепенно сжимали кольцо. (Глава XXXVI) Однажды четверо всадников ворвались на торговую площадь Тлателолько, преследуя воинов-мешиков и нанося им удары копьями. Многие погибли. В неудержимом натиске обрушились они на торговую площадь. Потом они отступили, и воины-мешики атаковали их и преследовали по пятам. В это же самое время враги предали огню храм [(святилища на главной пирамиде Тлателолько)]. И когда они подожгли его, огонь сразу же запылал, высоко взметнулся в небо и осветил все вокруг. А мешики, увидев, что храм горит, начали плакать и утешать друг друга сквозь слезы. И долго еще шли бои на торговой площади Тлателолько. .. .воины-мешики укрылись за стенами построек [квартала] Куечолана, и все строения там, вблизи торговой площади, были превращены в баррикады… Был там [в квартале Атлиякапан] известный вождь куачик [(cuachic)] по имени Ашокенцин, который преследовал своих врагов, отбивал у них пленных, заставлял противника повернуть назад. Этот вождь погиб, его убили стрелой, она попала ему в грудь и пронзила сердце… Им [(испанцам)] трудно было достичь своей цели [(захватить квартал Йакаколько)]… они не могли преодолеть линию обороны тлателольков, которые находились по другую сторону канала и метали оттуда дротики и камни. Враги не могли захватить ни один проход, ни один мост. (Глава XXXVII) Наши враги, продвигаясь, заваливали каналы, но как только они уходили, мешики снова вытаскивали камни. Когда рассветало, все было снова так же, как накануне. Война продолжалась, им так тяжело было продвигаться вперед… каналы были для них как неприступные стены… [Мешики], не имея возможности защитить женщин и детей, сажали их в лодки и с великими трудами перевозили из этих построек в квартал Амашак… В другой раз одна бригантина испанцев со множеством лодок шочимильков направлялась к Атликеуиану… заметил испанцев и военачальник Койоуеуецин, у которого был военный знак Орла-Ягуара: наполовину орел, наполовину ягуар, он был в своей лодке у Толмайекана. И много лодок с воинами было с ним… Люди, которые находились в этих лодках, метали оттуда дротики, всеми силами оказывали сопротивление врагу, не теряя времен даром… Дротики с зазубренными наконечниками обрушивались на врагов, как дождь, летели по ветру стрелы… [Испанские лазутчики часто пробирались на территорию осажденных] они проникали туда незамеченными. Они одевались, как мешики, и сбивали с толку своим обликом… (Глава XXXVIII) В это время установили испанцы одну катапульту, чтобы метать камни… в индейцев, собравшихся в [квартале] Амашак… А однажды испанцы попытались засыпать пруд под названием Тлаишкуипан, который им очень мешал. Они бросали в него камни, деревья, колонны, пилястры, двери, глиняные кирпичи… Было много шуму, и вокруг носились столбы пыли… Они хотели ограбить людей, которые в тесноте ютились на улице, ведущей в Тепеяк. И когда воины-мешики увидели, что пытаются сделать враги, они решили ответить тем, что было в их силах. И они незаметно подплыли на лодке, встали на якорь, а сами, ничем не привлекая внимания, спрятались. Затем подошла вторая лодка, также бесшумно, за ней еще две; с этими их стало четыре. Тут поднялись два рыцаря-орла [(caballeros aguilas)] и два рыцаря-тигра [(caballeros tigres /ягуара/)]. Первым орлом был Топантемокцин, второго звали Тлакоцин. А первым ягуаром был Темилоцин, а вторым — Койоуеуецин. Вслед за ними еще один ягуар и один орел. Они гребли изо всех сил, лодка почти летела… После того, как они выехали, послышались звуки труб… И когда наши враги увидели их, они бросились бежать, но многие попадали в воду и утонули. Другие с трудом выбрались на берег и были все мокрые и шатались от изнеможения… Нас полностью окружили, жестоко сражаясь, в [квартале] Амашак. А также и на дороге, ведущей в Тепеяк. …Испанцы проникли в Тельпочкалли [(Telpochcalli)], большое здание, в котором живут юноши, получающие особое воспитание; там было много людей. Они поднялись на его плоскую крышу… И великий военачальник, куачик — по имени Уицилоацин держал оборону на плоской крыше Тельпочкалли. Он был еще могуч, как скала, и мешики повиновались ему. Испанцы били их, рубили, кололи, убивали… На другой день испанцы подожгли то здание, в котором было много скульптурных изображений идолов. Испанцы бились с мешиками уже внутри укрепленного [квартала Амашак], и женщины и дети тяжко пострадали… На пятый день, когда рассвело, испанцы снова решили атаковать, и все, кто нас окружал, начали наступление. Они взяли нас в кольцо, и уже никто не мог оттуда выскользнуть. Люди сталкивались, давили друг друга, и многие погибли в давке. А когда враги уже почти настигли одну нашу женщину, она плеснула им в глаза водой, и вода ослепила наших врагов».

3 Великого Капитана — см. прим. 3 к главе «Снаряжение Кортеса».

4 Чериньола — более правильное; у Берналя Диаса — Чиринола (Chirinola). Битва при Чериньоле, городе в Апулии (Италия), произошла 21 апреля 1503 г. между испанским войском (6 000 человек) под командой «Великого Капитана» — Гонсало де Кордовы и французским войском (около 10 000 человек) под командой герцога Немюрского — Гастона де Фуа. Победили испанцы благодаря аркебузам и укрепленной позиции (ров и вал с частоколом), командующий французов погиб в битве.

5 Горильяно — более правильное; у Берналя Диаса — Гарельяно (Garellano). Битва на реке Горильяно, в Лацио (Италия, недалеко от города Гаэта) произошла 29 декабря 1503 г. между испанским войском (около 15000 человек) под командой «Великого Капитана» — Гонсало де Кордовы и франко-итальянским войском (23 000 человек). Победили испанцы, их противники, понеся большие потери убитыми и пленными, спаслись бегством и укрылись в городе Гаэта.

6 Арроба (arroba) - мера веса (11-12,5 кг; обычно — 11,502 кг) а также мера объема (10-16 литров; обычно -16,137 литра для вина и 12,564 литра для масла).

7 Приведем еще несколько сообщений о пленении Куаутемока и последующих событиях. Так, Эрнан Кортес в третьем письме-реляции Карлу V сообщает: ".. .Бригантины неожиданно вышли на озеро и врезались в середину флотилии лодок [мешиков], а воины находившиеся в них, уже не решались сражаться. И тут Бог надоумил капитана одной бригантины по имени Гарсия Ольгин погнаться за лодкой, в которой, как ему показалось, ехали знатные люда. На носу бригантины стояли двое или трое арбалетчиков, и, когда они прицелились в тех, что ехали в лодке, оттуда подали знак, чтобы они не стреляли, поскольку в лодке едет важный сеньор; и тогда наши быстро спрыгнули туда и захватили Куаутемокцина, а также сеньора Тлакопана и других знатных, которые ехали вместе с ним. Затем капитан Гарсия Ольгин привез в то место, где я находился, на плоской крыше здания вблизи озера, сеньора этого города и других знатных пленников. Я предложил Куаутемокцину сесть, не выказав никакой суровости, он приблизился ко мне и сказал на своем языке, что он делал все, что было в его силах, дабы защитить себя и своих сограждан, пока не очутился в таком положении, и что теперь я волен сделать с ним все, что хочу; и он положил руку на мой кинжал, прося, чтобы я убил его. Я же приободрил его, сказав, что ему нечего опасаться; вот так, когда этот сеньор был пленен, и кончилась война, а завершилась она по милости Бога Нашего Сеньора во вторник, в день Сан Ипполита, то бишь 13 августа 1521 г. [(см. прим. 8 к этой же главе)]. Таким образом, со дня, когда город был окружен, что произошло 30 мая указанного года, до победы прошло семьдесят пять дней, в которые Ваше Величество увидели бы труды, опасности и несчастья, которые вынесли Ваши вассалы, из которых столь много персон проявили себя, и их деяния дают хорошее доказательство этого. И все эти семьдесят пять дней окружения ни один не прошел без боя, малого или большого. В этот же день, после пленения Куаутемокцина и захвата города, мы, собрав добычу, которой удалось завладеть, и вернувшись в лагерь, возблагодарили [Бога] Нашего Сеньора за столь знаменательную милость и столь желанную победу, что нам были даны. Пробыв в лагере три или четыре дня, приведя в порядок многие вещи, которые следовало, мы затем прибыли в город Койоакан…» А вот сообщение Бернардино де Саагуна из «Всеобщей истории Новой Испании»: «(Книга XII, глава XXXIX) 1. — И появилось [на небе] будто бы большое пламя, а под вечер пошел дождь и пал туман, и, когда темнота сгустилась, вновь показался огонь. Казалось, что он спускается с неба и кружит подобно вихрю. Появилось пламя, похожее на цветок, и сколь быстро оно росло, столь же быстро стало и уменьшаться, пока не превратилось в искру; потом, подгоняемая ветром, эта искра взлетела, потрескивала и сверкала. Покружив над дамбой, она долетела до Койонакаско, а затем направилась в центр озера и там потухла. Никто даже не вскрикнул, не заговорил в полный голос. 2. — .. .наши враги по-прежнему оставались на своих позициях. А предводитель [Кортес], прибыв, все время находился вблизи, остановившись на плоской крыше; эта плоская крыша была на доме [знатного тлателолька] Астауцина, который был рядом с [кварталом] Амашак. [Кортес] был там под разноцветным балдахином. Его окружали испанцы и разговаривали одни с другими. 3. — На своей стороне собрались [мешики] в Тольмайекане и обсуждали, что же делать, что мы должны дать в виде дани и на каких условиях покориться врагам. Там были Куаутемокцин и остальные знатнейшие мешики: Тлакоцин — Сиуакоатль [(Cihuacoatl)], Петлауцин — управляющий Черным Домом [(Тлиланкалли — Тlilапсаlli)], Мотелчиуцин — вождь де Уицнауатль [(de Huitznahuatl)], Ачкаутли — управитель в Мешико, знатнейший из жрецов; а еще из Тлателолько: Койоуеуецин — Тлакочкалькатль [(Tlacochcalcatl)], Темилоцин — Тлакатекатль [(Tlacatecatl)], Тупантемокцин — Тикосиауакатль [(Ticociahuacatl)], Ауелитокцин — Мишкоатльаилотлакатль [(Mixcoatlailotlacatl)], Уицильиуицин — вождь де Уицнауатль, Уицицин — управляющий мостами… 4. — Потом посадили они Куаутемокцина в лодку. Двое, только лишь двое, сопровождали его, отправились с ним: военачальник Тепуцтитолок и его слуга Ястачималь. А еще был один, тот, что на веслах сидел, по имени Сениаутль. И когда посадили Куаутемокцина в лодку, весь народ заплакал. Люди говорили: «Вот отправляется самый юный властелин, Куаутемокцин, отправляется сдаваться испанцам! Отправляется сдаваться «богам»!» (Глава XL) 1. — И когда, по прибытии, высадили его там, вслед за тем подошли увидевшие его испанцы. Его взяли, его взяли за руки испанцы и повели вверх на плоскую крышу и поставили перед предводителем, своим полководцем. И когда его поставили перед предводителем, тот, увидев его, стал внимательно рассматривать, и восхитился волосами Куаутемокцина. Потом его усадили рядом с предводителем. 2. — [Испанцы] произвели залп из пушек… Потом вновь началось побоище, и было много убитых. А после наступило время исхода: война была проиграна. Посреди шума и криков слышалось: «Хватит, пора уходить! Пошли!» Услышав это, народ пришел в движение: все люди уходили, одни по воде, а другие по большой дороге. И там еще многие были убиты испанцами, разгневанными на то, что некоторые мешки все еще не расстались со своими маканами [(тасапа — деревянная палица с толстым и круглым концом)] и щитами. 4. — Те, кто жил в городских домах, уходили направо от Амашака, прямо к развилке дороги. Спасаясь изо всех сил, все уходили по направлению к Тепеяку, все уходили по направлению к Шошоуильтитлану, все уходили по направлению к Ноноуалько. Однако, по направлению к Шолоку или к Масацинтамалько никто, 5. — А все, кто обитали в лодках, уходили по озеру. Лишь жители Тольмайекана уходили по воде; некоторым вода доставала до груди, другим до шеи, некоторые утонули на глубоких местах. Маленьких детей сажали на плечи… 7. — Со своей стороны, испанцы повсюду на обочинах дорог проверяли людей. Они исками золото. Для них нефрит ничего не значил, неинтересны были перья кецаля и не нужна бирюза. Женщины уносили золото [тайком] на груди и под юбкой, а мы, мужчины, — во рту и в маштлатль [(maxtlatl- набедренная повязка)]. 8. — А кроме того, испанцы хватали красивых женщин, отбирали со светлой, с золотистой кожей, со смуглым телом. И некоторые женщины, узнав об этом, намазывали грязью лицо, прикрывали бедра и грудь лохмотьями; лохмотья вместо юбок, лохмотья вместо рубашек. Все, во что они оделись, было тряпьем. Но испанцы повсюду искали женщин. Они задирали им юбки, ощупывали, осматривали уши, грудь, волосы. 9. — Были отделены и некоторые мужчины. Самые храбрые и самые крепкие, с мужественным сердцем. И также подростки, которые стали их слугами, и которые стали исполнителями их приказаний. [Испанцы] одних клеймили огнем возле подбородка; некоторых — на щеке, а других — у губ. 10. — Когда был спущен герб, поскольку мы были побеждены, шел год под знаком: 3-й Дом; а день магического календаря: 1-й Змеи». Это сообщение Саагуна — по версии текста на языке науа; и вот маленький фрагмент его же сообщения, но уже по версии текста на испанском языке (Книга XII, глава XL): «… 9 — Индеанка, что была переводчицей, которую звали Мариной, стояла рядом с предводителем [(Кортесом)], а с другой стороны — сеньор Мешико, Куаутемокцин, одетый в богатую накидку, и сеньор [бывший] Тескоко, которого звали Коанакочцином, одетый в накидку не столь богатую, и был там также другой знатнейший, которого звали Тетлепанкецальцином, — сеньор Тлакопана, одетый в накидку, были там и многие другие знатные.» Вот сообщение из «Повествования о конкисте» анонимного автора из Тлателолько: «… 82. — Все это происходило на наших глазах. Мы были потрясены и страшились уготованной нам жалкой судьбы. 83. — Повсюду на улицах лежали сломанные копья, валялись клочья волос, кругом были люди на конях. Наши дома стояли покинутыми без крыш, их стены были красными от крови. На улицах и площадях кишели черви, и стены были забрызганы мозгами. Вода тоже казалась красной, словно ее красили, и оставляла во рту вкус горечи… 84. — Мы ели тростниковые стебли, мы жевали соленую землю, кирпичи из необожженной глины, ящериц, мышей, дорожную пыль и червей… Мы били кулаками по стенам из кирпичей из необожженной глины, наше имущество было разорено. Мы хотели укрыться за своими щитами, но нет щита, способного заслонить нас в нашем одиночестве… 99. — Вот каким образом умирали мешики, тлателольки. Они покинули город. Все мы находились в Амашаке. И у нас уже не было щитов, не было палиц, и не было у нас никакой пищи, уже нечего было есть. И всю ночь лил на нас сверху дождь. 100. — Однако, когда пошел дождь уже ушли Койоуеуецин, Тепантемокцин, Темилоцин и Куаутемокцин. Они вели Куаутемокцина туда, где находился предводитель [Кортес] и дон Педро де Альварадо и донья Малинцин [(Марина)]. Конкистадоры после победы расположились в Койоакане. …122. — Там испанцы повесили Макуильшочитля, короля Уицилопочко. А затем и Писоцина, короля Кулуакана. Этих двух там повесили. А Тлакатекатля из Куаутитлана и управляющего Черного Дома затравили собаками. Также и нескольких человек из Шочимилько разорвали собаки. 123. — И трех магов [(magos — маги, волшебники)] из Эхекатля, тоже тескокцев по происхождению. Хотя они сами пришли сдаваться. Никто их не приводил. Они пришли лишь со своими рукописями (кодексами)… «Родственник «короля Тескоко» Иштлильшочитля, союзника Кортеса, хронист Фернандо де Альба Иштлильшочитль в труде «Реляции» указывает следующие потери при взятии Мешико: «(«Тринадцатая реляция, о прибытии испанцев и начале Евангельского Закона, написанная доном Фернандо де Альбой Иштлильшочитлем») …179. — От начала окружения — до взятия Мешико прошло, согласно специальному подсчету дона Алонсо Ашаякатля по историям, рукописям [-кодексам], реляциям — ровно 80 дней. Погибли со стороны Иштлильшочитля, королевства Тескоко, больше 30 000 человек из более чем 200 000 [воинов], что были на стороне испанцев, как уже упоминалось; из мешиков погибли более 240 000 [из почти 300 000 воинов, упомянутых ранее], и среди них вся знать мешиков, поскольку, если после этого и остались какие-нибудь сеньоры и рыцари, то это были в большинстве дети, да и то малого возраста». В заключение приведем слова о разгроме Мешико, написанные мешиком на языке науа: «В Теночтитлане и Тлателолько, там, где раньше царили красота и доблесть, сейчас только горе и страдание. Тебе [Уицилопочтли] надоели твои слуги? Ты сердишься на своих слуг, о Великий Податель Жизни?»

8 13 августа 1521 г. по старому стилю, а по новому — 23 августа 1521 г. Согласно Диасу и Кортесу, началась операция по взятию Мешико 13 мая 1521 г. (по ст. ст.) - 23 мая 1521 г. (по н. ст.), и полностью был окружен Мешико 30 мая 1521 г. (по ст. ст.) - 9 июня 1521 г. (по н. ст.), таким образом, вся операция по взятию Мешико длилась 93 дня, из которых со дня окружения и по день взятия Мешико прошло 75 дней.

9 Действительно, юная жена Куаутемока, дочь Мотекусомы II, была очень красивой. Ее звали Текуичпо, что в переводе означает «Пушинка Хлопка». Кортес, изнасиловав ее, отдал солдатам, потом вновь забрал к себе (Perez Martinez, Hector. Cuauhtemoc, vida у muerte de una cultura. Ed. Leyenda, Mexico, 1944). Здесь следует привести хотя бы несколько свидетельств о том как женщины Мешико (как Теночтитлана, так и Тлателолько) вместе с мужчинами проявляли стойкость и героизм, обороняя свой родной город. Так Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес во «Всеобщей и подлинной истории Индий, островов и материковой земли в море-океане» сообщает: «Многие подвиги были совершены во время этой осады. Прежде всего хочу сказать о женщинах Теночтитлана, о которых нигде не было упомянуто. И я свидетельствую, что то были замечательные и достойные изумления женщины: нужно было видеть проворство и постоянство, с коими они помогали своим мужьям, и лечили раненых, и заготавливали камни для пращников, и исполняли другие поручения, в коих хорошо проявили себя». Диего Дуран в «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка» пишет, что достойную лепту в оборону Тлателолько внесли женщины «с круглыми щитами и мечами в руках».

10 Вероятно, широко распространенную переделку Иосифа Флавия (Л., 1928 г.). То есть испанский перевод древнегреческого оригинала знаменитой «Иудейской войны» (I?TOPIA IOY?AIKOY ПO?EMOY ПРО? P?MAIOY?) известного еврейского историка Иосифа Флавия (Ф?AYIOY I??НПОY) I века нашей эры, так как, по словам самого Берналя Диаса, он не знал других языков.