Партийцы, репрессированные тройкой

Партийцы, репрессированные тройкой

Как ни странно, среди жертв операции по приказу 00447 оказались два секретаря райкомов ВКП(б). Главным репрессивным органом, вершившим расправы над партийной номенклатурой в регионах, была выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР. По специальному постановлению ЦИК СССР от 10 июля 1934 г. дела о государственных преступлениях, расследуемых НКВД и его местными органами, подлежали рассмотрению в Верховном Суде СССР, а также в краевых и областных судах, где для этого формировали специальные судебные коллегии. Дела об измене родине, шпионаже, терроре, диверсиях направлялись на рассмотрение Военной коллегии Верховного Суда СССР и военных трибуналов округов[275]. Более половины секретарей райкомов и горкомов ВКП(б) было осуждено именно выездной сессией Военной коллегии Верховного Суда СССР. Исключительная адресность операции в принципе исключала попадание в число «уголовников», «кулаков» и пр. представителей номенклатуры ЦК ВКП(б)[276]. Тем не менее, два секретаря райкомов попадают на тройку. Факт наличия в жертвах «кулацкой операции» представителей партийной номенклатуры очень важен и показателен: это говорит о полной бессистемности действий сотрудников НКВД по приказу 00447.

Это Яков Александрович Ветошев, бывший секретарь Кудымкарского райкома ВКП(б)[277], и Николай Федорович Тукачев, секретарь Гаинского райкома ВКП(б).

Яков Александрович Ветошев, 1899 г. р., рабочий по социальному положению, 9 августа 1937 года был арестован как один из руководителей повстанческой организации на Урале, 7 сентября 1937 г. был расстрелян.

Тукачев Николай Федорович, 1903 г. р., крестьянин по социальному положению, был арестован 23 августа 1937 г., 21.09.1937 г. был приговорен тройкой к высшей мере наказания.

Таким образом, в ходе Большого террора территориальные органы НКВД становятся полными хозяевами региона, а партийные комитеты теряют прежнюю лидирующую роль и вынуждены подчиняться. Местные партийные органы выступали в качестве своего рода «посредника» в осуществлении операции: переправляли в отделы НКВД имеющиеся компрометирующие сведения, доносы и пр., причем не особенно охотно. Вместе с тем компрометирующие данные, отправляемые в отделы НКВД, не использовались как основание для ареста. В территориальных отделах НКВД существовали иные источники сбора информации.

Отметим, что «кулацкая операция» носила сугубо ведомственный, секретный характер: местным партийным органам было указано лишь направление поиска «врагов». Сам термин «кулацкая операция» нигде в партийных документах не употреблялся.

Связь между репрессиями партийного аппарата и массовыми репрессиями по приказу № 00447 очевидна. Идея существования на Урале повстанческой организации принадлежала Д. М. Дмитриеву, начальнику УНКВД по Свердловской области. Так, начальники гор-и райотделов НКВД получили директиву, в которой было указано, что «аппаратом управления вскрыта на Урале большая повстанческая организация, созданная по принципу формирования воинских частей, что эта организация делится на корпуса, полки, роты, взводы, со штабом организации в Свердловске, что повстанческие формирования имеют базы вооружения через организации Осоавиахима»[278]. Во главе рот и корпусов в этой выдуманной организации и были «поставлены» представители партийной номенклатуры, а рядовой состав должен был быть представлен «кулаками», «уголовниками» и «другими антисоветскими элементами».

Ликвидация партийной верхушки стала звеном в общем репрессивном потоке 1937–1938 гг.: в реализации чудовищного замысла массового террора идея представить бывших начальников врагами народа и руководителями «вражеских гнезд» и т. п. с точки зрения ее авторов была довольно продуктивной и позволила выполнить несколько задач (от простого избавления от нерадивых руководителей до решения проблемы поиска социального клапана).

Переломным моментом в постепенном возвращении партийной номенклатуры к прежним властным позициям стала осень 1938 г., когда руководители НКВД, прокуроры, секретари ВКП(б) республиканского, областного, городского и районного масштаба получили постановление Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»[279]. Маятник репрессий качнулся в обратную сторону: террор был направлен уже против исполнителей — сотрудников территориальных органов НКВД. Массовые аресты в НКВД в какой-то мере ослабляли фактическую власть карательных органов, а выдвинутые Сталиным новые партийные руководители постепенно упрочивали свое положение.

Колдушко А.