Гейдрих и Мюллер. Служба безопасности и пропаганда

Гейдрих и Мюллер. Служба безопасности и пропаганда

В иерархии нацистских вождей Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих к началу Второй мировой войны занимал пост начальника Главного управления имперской безопасности (Reichsicherheitshauptamt) и заместителя рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Пост весомый, если иметь в виду, что в это Управление входили и внутренняя политическая разведка (СД), и внешняя разведка, и гестапо, и криминальная полиция, и полиция общего порядка.

Гейдрих пришел в гитлеровское движение в 1931 году двадцати семи лет от роду, после того как его изгнали из флота. А изгнали лейтенанта Гейдриха решением суда офицерской чести. Он был помолвлен с дочерью директора военной судостроительной верфи, заставил ее стать своей любовницей, а потом бросил: «Жениться на такой шлюхе не хочу».

Сексуальная одержимость и цинизм надломили его карьеру. И только в гитлеровской Германии она выпрямилась и резво пошла в рост. Потому что, кроме морали, все остальное для карьеры у него было: семья, в которой царил культ классической культуры, и достойное образование с музыкальным оттенком. Отец его, оперный певец, композитор, поклонник Вагнера, и мать, прекрасная пианистка, преподавали в консерватории в городе Галле. Там юный Гейдрих учился музыке. К восемнадцати годам Гейдрих являл собою юношу утонченного, пылкого, пытливого. Он изумительно играл на скрипке и великолепно фехтовал. И не в мир искусства он делает шаг, а в имперский военный флот. В 1922 году военно-морское училище в Киле пополнилось слушателем Гейдрихом, а в 1926 году флот принял новоиспеченного морского лейтенанта.

Но не морские походы, штурманские загадки, артиллерийские стрельбы и торпедные атаки прельщали молодого офицера. Он жаждал работать в разведслужбе Балтийского флота. И не просто в разведслужбе, а в ее политическом секторе. Туда он вскоре и перешел, покинув линкор «Шлезвиг-Гольштейн».

Почему такое стремление к политике? Потому что еще в гимназии, в консерватории, а потом и в морском училище в душе Гейдриха флотская романтика соперничала с романтикой политической, романтикой германского патриотизма, который для него начинался с Бетховена и Вагнера. Юноша-гимназист с пытливым взором основывает со своим однокашником организацию «Немецкий народный молодежный отряд» и предлагает себя в качестве связного в дивизии «Люциус». А дивизия та была ядром добровольческих соединений в Галле, выступавших против социалистов и коммунистов. Офицеры из «Люциуса», экстремисты и патриоты, сторонники тотальной обработки людей, стали его первыми политическими учителями.

И когда Гейдрих пришел в политическую разведку флота, он жадно постигал азы политического сыска. Но необузданные сексуальные комплексы ударили по профессиональной карьере: офицерское сообщество после скандала с помолвкой Гейдриха выбросило его в люмпены. Но он не долго обретался среди маргиналов Гамбурга и Киля, а довольно быстро прибился к кильскому отделению нацистской партии, а оттуда перешел в местное отделение охранных отрядов партии — СС. И нашел себя здесь. Эсэсовские дела прельщали романтикой тайны и невидимой власти и были по профилю офицера политической службы.

Не прошло и двух месяцев, как он возглавил кильскую группу СС и был замечен Гиммлером — тогдашним вождем всех эсэсовских отрядов. А как он мог не быть замечен с его образованием, изобретательным умом, специальной подготовкой и неистовой энергией! На него-то Гиммлер и взвалил всю работу по реорганизации СС, поставив во главе главного штаба СС в Мюнхене. Год был уже 1932-й, и прежняя организация не отвечала задачам движения. Гейдрих к тому времени освоил и «Майн кампф» Гитлера, и заметки аса разведки полковника Николаи. И у него уже было свое видение политической безопасности для нацистской партии и СС.

Гиммлер согласился с его идеей создать внутри СС закрытую самостоятельную службу безопасности — СД (Sicherheitdienst), которая бы обеспечивала охрану вождей и безопасность самих охранных отрядов. Гейдрих ее и возглавил. Теперь настроения эсэсовцев, политическая и моральная проверка новичков и ветеранов отдавались ему на откуп. Здесь начал впервые формироваться его организаторско-полицейский стиль — системный подход. Один из людей, близких к нацистской верхушке, сказал тогда о Гейдрихе: «Это живая картотека, ум, держащий все нити и сплетающий их вместе». Первым делом он действительно организовал разведывательную картотеку. Этот шаг мог сделать только профессионал.

А потом наступил январь 1933 года, когда власть в стране стала гитлеровской. Спустя год после его многочисленных записок Гиммлеру, а потом с его разрешения и Гитлеру, вождь нацистов канцлер Германии подписал указ о новых функциях СД — эта служба становилась разведывательной службой нацистской партии. И тут же она прошла боевое крещение. События 30 июня 1934 года, когда были уничтожены приверженцы социалистического крыла в партии и вожди штурмовиков, могли состоятся только при поддержке СД. Несомненно, служба безопасности Гейдриха обеспечила разгром оппозиции внутри нацистского движения. Это была операция во власти, и довольно успешная. И название ей было «Ночь длинных ножей». После этого Гейдриха произвели в группенфюреры СС.

Когда власть для нацистов стала безраздельной, Гейдрих начал оттачивать эффективность СД. Он исходил из простого тезиса: партия единственная в Германии, многочисленная, ее влияние везде столь велико, что служба безопасности самой партии, по сути, становится службой политической безопасности всей Германии и ее власти. И он определяет основные принципы и технологии СД, «концепцию службы», как он выразился. С немецкой педантичностью излагает их в меморандуме рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру.

Во-первых, цели и задачи. СД должна быть той службой, которая следит за политической ситуацией в стране, состоянием экономики, настроением граждан рейха, общественным мнением. Оперативное отслеживание (мониторинг) реакции населения на пропагандистские акции и выступления. Здесь тесное сотрудничество с ведомством Геббельса, координация пропагандистских и политико-разведывательных планов. По сути СД выступает средоточием обратной связи между пропагандистскими центрами и жителями страны. Под контролем СД — оппозиционные группы, прежде всего коммунисты и социал-демократы.

Во-вторых, сотрудники. Цели СД в отличие от других служб безопасности предполагают собрание интеллектуалов, а не полицейских. Поэтому в СД прежде всего работают люди с ученой степенью в области экономики, юстиции, промышленных технологий. Спустя годы эксперты установят, что перед войной штат СД составлял три тысячи сотрудников.

В-третьих, агенты. Это «добровольные члены», «доверенные лица». Большая часть из них помогает СД по идейным соображениям, иногда им выплачивают премии за обеспечение успешных операций. В конце 1930-х годов Гейдрих констатировал: СД имела сеть из 100 тысяч осведомителей. Но были еще 30 тысяч так называемых «почетных агентов», в большинстве своем женщины.

В-четвертых, сфера деятельности агентов. Агент должен «сидеть на нерве», утверждал Гейдрих. То есть быть там, где ярче всего бьется общественное мнение. Поэтому агенты действуют не только во всех социальных слоях и группах общества, во всех государственных учреждениях, фирмах и компаниях, но прежде всего среди активных, разговорчивых, влиятельных лиц лидеров общественного мнения. Здесь Гейдрих выделял учителей, преподавателей, студентов, журналистов, писателей, актеров — они активные, разговорчивые, «независимые». Его «студенческие» агенты записывали лекции своих учителей и передавали их в СД, а там, исходя из этих конспектов, определяли политическую позицию профессоров и преподавателей. Среди ученых, рабочих, фермеров и домохозяек тоже искали самых «активных», несдержанных и наблюдали их глазами агентов. Картина общественного мнения Германии, по Гейдриху, была выразительна и специфична.

В-пятых, изучение социальных слоев и групп общества для определения базы политического воспитания, как выражался Гейдрих. Он и Геббельс делили всех немцев на тех, кого можно обратить в нацистскую веру, и на приверженцев старой, «веймарской» и иной идеологии. В 1935 году Гейдрих так представлял ситуацию в обществе: хотя «враждебные организации сокрушены, угроза того, о чем они говорят, остается. Враг просто стал еще более опасным. Зловещие силы — всемирное еврейство, глобальное масонство, клир, которые планируют увеличить свое политическое влияние, — скоординировали массированное наступление на Германию Гитлера». А в 1937 году Гейдрих указывал в служебной записке категории врагов: «коммунизм, марксизм, еврейство, политически активные церкви, масонство, политические ворчуны, националистическая оппозиция, реакционеры, экономические саботажники, рецидивисты, а также производящие аборты акушеры и гомосексуалисты (которые с точки зрения демографической политики наносят ущерб силе народа и обороне; при гомосексуализме реальна опасность шпионажа) — все они предатели родины и государства». И СД должна заниматься выявлением и исследованием настроений бывших марксистов, социал-демократов, либералов, верующих, франкмасонов, людей свободных профессий — всех тех, кто мог быть потенциальным оппозиционером режима. Исследования эти велись социологическими, статистическими и агентурными методами. Эти идеологические исследования породили огромные архивы, по которым оперативно «вычислялись» потенциальные и действующие оппозиционеры, против которых принимались превентивные меры (аресты, высылка, заключение в концлагерь).

В-шестых, только СД имеет право вести политическую разведку в обществе. И это ее главная задача как самостоятельной службы. А вот наносить удары по оппозиции, арестовывать, допрашивать, проводить обыски, превентивно интернировать, заключать в концлагерь может только гестапо тайная полиция. Действия гестапо основывались на разведывательной политической информации СД. В ряде оперативных случаев гестапо вело и свою политическую разведку.

Под влиянием этого объемистого документа — меморандума Гейдриха Гиммлер обратился к бывшему начальнику германской военной разведки времен кайзера Вильгельма полковнику Николаи, признанному мировому авторитету в делах спецслужб, чтобы тот высказался об организации политической полиции. Вот что вспомнил Николаи на допросах в советской контрразведке в 1946 году: «Прежде всего он (Гиммлер. — Э. М.) ознакомил меня с составленной им схемой построения политической полиции. Согласно этой схеме предполагалось создание большого разветвленного аппарата с таким расчетом, чтобы обеспечить насаждение агентуры политической полиции во всех государственных учреждениях. Создание такого аппарата вызвало ряд трудностей, в частности невозможность обеспечить его достаточным количеством опытных кадров. В связи с этим я задал Гиммлеру вопрос, имеются ли у него людские резервы для обеспечения успешной работы политической полиции по разработанной им схеме»34. Все советы и пожелания Николаи были отвергнуты, признаны устаревшими, не соответствующими размаху и масштабам проекта политического сыска в новой Германии, чьим автором был Гейдрих.

В своем меморандуме Гейдрих определил принципы системы политической безопасности в лице СД и гестапо. Но чтобы они обросли рабочей плотью, нужны были творческие организаторы. Он нашел их. Они-то и вывели службу безопасности на тот уровень, который запечатлелся в истории: всеохватывающая, владеющая обширной информацией, безжалостная, преступная организация. Среди этих людей были оберфюрер СС доктор Мельхорн, обергруппенфюрер СС доктор Вернер Бест, группенфюрер СС Отто Олендорф, группенфюрер СС Генрих Мюллер.

Доктор Бест, бывший судья, юрист по образованию, вполне профессионально разбирался в сыскной деятельности. Он добился статуса официального юридического консультанта нацистской партии и написал книгу «Германская полиция», в которой обобщил опыт организации спецслужб в Германии. И он же придумал формулу для спецслужб: полиция вправе обходить закон, пока правила определены руководством. А доктор Мельхорн, бывший адвокат, слыл не только знатоком юридической практики, но и дельным организатором. Вместе с Бестом они сделали из СД самую совершенную по тем временам спецслужбу, непревзойденную по технологиям и технике. Картотека СД не имела равных. Она содержала более полумиллиона карточек на разных деятелей, политиков, бизнесменов, лиц свободных профессий, интересных для политической полиции. Вся картотека была структурирована по разделам. Все карточки из раздела «А» классифицировались по врагам (темно-красная полоса — коммунисты, светло-красная — марксисты, коричневая — убийцы, фиолетовая — недовольные) и по превентивным мерам (красная полоса — арест в преддверии войны, синяя — немедленный арест с началом боевых действий, зеленая — только наблюдение). Огромный электромеханический барабан «выплевывал» карточку через 20 секунд после нажатия кнопки.

Гейдрих тоже организовал свою картотеку, но уже в личном сейфе, — досье на видных функционеров партии, на гауляйтеров, министров, банкиров и промышленников, на лиц из окружения фюрера. Папки с ними ждали своего часа. И когда он наступал, Гейдрих с их помощью выстраивал систему политического давления.

В работе с агентурой Бест и Мельхорн тоже сказали свое слово. Они придумали так называемую систему «почетных агентов». Их отбирали среди «массовых добровольных членов» по признакам опытности и компетентности и бросали на самые сложные участки политического сыска. По их данным составлялась точная картина настроений в обществе. «Почетные агенты» по всей стране работали только на центральный аппарат СД. И поставляемая ими информация позволяла контролировать выводы местных отделений службы безопасности. Только «почетные члены» привлекались для спецопераций СД. Сам глава СД Отто Олендорф курировал работу «почетных агентов». Он тоже был находкой Гейдриха, который считал его дельным организатором, способным работать с интеллектуалами: он имел знания в объеме экономического факультета университета и опыт управления отделом в министерстве экономики. А на Нюрнбергском процессе проходил как преступник — спецгруппа под его командованием уничтожила на Украине около 100 тысяч человек.

Каким был «механизм» сбора информации, можно увидеть из докладной записки одного из руководителей службы безопасности в Пруссии, составленной для Главного управления в Берлине в июне 1937 года.

«1. Обычные агенты. На каждом предприятии, где постоянно занято более 30-50 рабочих и служащих, для II отдела (121-й реферат) следует иметь по крайней мере 1 агента. На крупных предприятиях — одного агента по возможности в каждом цехе (отделе) и каждой мастерской.

Эти агенты должны наблюдать за настроением работающих, выявлять недовольство и причины его. Кроме того, их задачей является вести особо тщательное наблюдение за лицами, которые являлись в прошлом марксистами. Полезно, чтобы к этой работе были привлечены лица, которые не особо известны как национал-социалисты, т. к. иначе не будет оказано нужное доверие.

Кроме этого, необходимо иметь одного агента в бюро трудоустройства для изучения настроений безработных. Поскольку едва ли можно подобрать подходящую кандидатуру среди имеющихся безработных, рекомендуется привлекать к этой работе надежных служащих этих бюро.

2. Специальные агенты (наблюдатели). ...Эти наблюдатели обязаны постоянно внимательно наблюдать за проживающими в районе... Число этих специальных наблюдателей зависит от численности филиала отдела и политического настроения большинства проживающих в районе жителей. Кроме этого, необходимо внедрять специальных наблюдателей в бывшие марксистские союзы или же зараженные марксизмом объединения. Речь идет в первую очередь о всевозможных спортивных союзах, хоровых союзах, обществах друзей кремации, а также о созданных Немецким трудовым фронтом группах (»Сила через радость» и «Бюро вечернего отдыха»)».

А вот ориентировка Главного управления имперской безопасности Германии для подразделений СД по работе с агентами, нацеленными на получение информации об организациях марксистского толка и общественных настроениях в тех сферах общества, что были предметом интереса для «левых».

«2 июля 1937 г.

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЗАДАЧ

121-й реферат II отдела имеет задачу по наиболее полному освещению положения в «левом» движении. Этот реферат использует общую сеть наблюдения службы безопасности, которая слагается из филиалов отдела и агентов во всех областях жизни страны.

121-й реферат II отдела должен обеспечивать общую сеть наблюдения, чтобы она охватила все места возможного появления марксистского противника. К таким местам относятся, с одной стороны, сфера бывшего широкого легального распространения этого противника, с другой же стороны — все места, где он предположительно может сегодня найти новые варианты для своей деятельности. К ним относятся: крупные промышленные предприятия, торговое морское и речное судоходство, места строительства имперского автобана (автострады) и т. д., сборища безработных перед бюро по трудоустройству, включенные в единые имперские объединения спортивные и общественные союзы, страховые и потребительские общества, пограничные районы...

В качестве агентов-наблюдателей наиболее подходят функционеры НСДАП, контролеры по расходу газа и электричества и подобные им лица, которые часто посещают квартиры. Используемые на этих должностях агенты должны изучать общее настроение и докладывать о нем, если есть подозрение в проведении какой-либо нелегальной деятельности. Из этой общей сети агентов следует четко отличать тех, кто должен внедриться в установленные или предполагаемые нелегальные организации.

2. ПРИОБРЕТЕНИЕ ПОДХОДЯЩЕЙ АГЕНТУРЫ

Приобретение такой агентуры следует рассматривать как важнейшую, но в то же время и наиболее тяжелую задачу, стоящую перед референтами 121-го реферата II отдела.

1. Лучшими агентами считаются те, которые работают по личному убеждению. Например, бывшие коммунисты, которые сегодня честно признают национал-социализм и намерены подкрепить свои убеждения тем, что они вместе с нами работают в целях уничтожения нелегального коммунизма. Менее надежны агенты, работающие под каким-либо давлением.

2. Легче всего приобретается агентура во время участия сотрудников службы безопасности в акциях, проводимых государственной полицией, при допросах и т. д.

3. Другой путь, который ведет к приобретению агентуры, это беседы с освобожденными из заключения лицами. Целесообразно получить из тюрем или концентрационных лагерей списки освобожденных лиц и после ознакомления с материалами на них посетить этих бывших заключенных вскоре после их освобождения. В разговоре следует затронуть обстоятельства личной жизни бывшего заключенного, обещать помощь со стороны отдела национал-социалистического народного благотворительства или получение работы.

4. Если этот открытый подход невозможен или не приводит к успеху, то рекомендуется посетить кандидата на вербовку, выдавая себя за одного из руководителей подпольного движения...

3. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С АГЕНТАМИ

Взаимоотношение с агентурой требует большой осторожности, умения и многих усилий. Необходимо в первую очередь соблюдать следующие правила:

1. Тот, кто руководит работой агента, должен сам хорошо знать объект разработки.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

4. Работа агента должна постоянно проверяться, лучше всего через одного или нескольких агентов, которых ни в коем случае нельзя знакомить друг с другом.

5. Агент не должен знать, для какой службы он работает. Встречи с ним следует проводить в кафе, пивных или на оживленных улицах, но не в служебных помещениях или квартирах.

6. Агенты должны нас информировать, но ничего не узнавать от нас. При возможности агента не следует прерывать в тот момент, когда он отчитывается о выполнении задания. Надо дать ему выговориться. Нельзя выражать ему недоверие, прежде чем не доказана ложность его сообщения.

7. Необходимо проявлять сдержанность в вопросах денежного вознаграждения агентуры. Действительные расходы должны быть, естественно, возмещены. Целесообразно также иногда угостить агента стаканом пива и тому подобное. Что же касается оплаты информации, то это, как правило, исключено. Если агент является одним из руководителей подпольного движения, то следует обращать внимание на то, чтобы его разъезды оплачивались противником, если он действительно пользуется доверием. Чаще всего агент вызывает подозрение противника, если он не нуждается в деньгах. Кроме этого, возникает опасность получения агентом денег как от нас, так и от противника.

8. Как правило, следует обращать внимание на то, чтобы агент, демонстрируя нам свое проникновение в руководство нелегальным движением, на деле не развивал бы или не активизировал бы его (агент-провокатор)...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

4. ОПЫТ, НАКОПЛЕННЫЙ В ХОДЕ РАБОТЫ

1. НА ПРЕДПРИЯТИЯХ. Устройство на работу (в наших целях) агентов, которые являлись в прошлом политическими преступниками, может быть осуществлено лишь в контакте с государственной полицией, так как без ее помощи руководители предприятий и бюро по трудоустройству такую категорию лиц на работу не принимают. Может, целесообразно установить для этого доверительные отношения с доверенным лицом немецкого трудового фронта на предприятии. В качестве агентов на предприятиях наиболее подходят люди, много передвигающиеся по заводу или фабрике и имеющие вследствие этого возможность устанавливать контакты со многими лицами (лифтеры, портье, мойщики окон, рабочие по двору и т.д.)...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Оберштурмфюрер СС Вольф»35.

Внес свою долю в сбор информации и сам Гейдрих. Это он, следуя опыту директора прусской политической полиции из прошлого века Вильгельма Штибера, открыл известный «Салон Китти». Он, как и Штибер, питал необоримую слабость к домам свиданий, наслаждался обстановкой, общением с дамами, располагающими к любви. Они-то ему и поведали, до какой степени откровенности доходят клиенты в постели, какие темы порой обрушивают на подружек, взятых на ночь. Удивительно, как эти суровые мужчины молчаливы и сосредоточены днем и какую волю дают словам и чувствам ночью, лаская приглянувшихся пассий. И мужчины эти — не учителя, не мастера из фабричных цехов, а офицеры вермахта, дипломаты, творческая публика, партийные чиновники. И тогда Гейдрих отдает распоряжение. Его люди снимают уютный отель, насыщают интерьерами для греха и оборудованием для прослушивания. Начальник уголовной полиции Артур Небе вспомнил работу в полиции нравов и нашел персонал для этого необычного дома свиданий под названием «Салон Китти». Это не вульгарные шлюхи, а утонченные дамы полусвета. И клиенты недолго топтались снаружи. Популярность заведения в течение месяца взлетела небывало, особенно среди иностранных дипломатов и высших офицеров. Та информация, что снималась с пишущих магнитофонов, стоила порой дюжины сейфов. СД хорошо пополнила тогда свои досье.

Эта служба резво набиралась опыта и становилась вездесущей. Законом от 1938 года ее деятельность распространялась на весь рейх. Основным продуктом СД были аналитические доклады, записки и справки. Они строились на ежедневных материалах территориальных органов политической разведки и на информации из служб безопасности ведущих концернов Германии — «ИГ Фарбен», «Даймлер-Бенц», концернов Тиссена, Круппа, Флика и многих других, которые стали филиалами ведомств Гейдриха и главы военной разведки Канариса. В центральном аппарате СД вся первичная информация обрабатывалась, анализировалась, и на ее основе готовились соответствующие резюме, доклады и записки. Они-то и ложились дважды в неделю на столы руководителям партии и государства. Вся информация в докладах СД делилась на шесть категорий: общее настроение и ситуация, враги, сфера культуры, работа судов и административных учреждений, экономика, здравоохранение36. Данные СД о настроениях населения Германии отличались максимальной объективностью и поэтому, по словам ближайшего сподвижника Геббельса — Ханса Фриче, оказывали «очень благоприятное влияние на эффективность пропаганды»37. Как утверждает немецкий историк Р. Герцштейн, информация политической разведки о настроениях народа имела строго секретный характер и предназначалась для определенного круга государственных служащих и партийных функционеров, которым запрещалось делиться ею даже с коллегами по работе. Эта информация СД выходила под названием «Доклады внутренней политической ситуации» и отражала стремление руководителей внутренней политической разведки превратить ее в орган, который доводил бы заботы и чаяния народа до внимания вождей рейха.

Вот «Доклад», относящийся к зиме 1942 года. СД интересовало, что люди думают о войне вообще, каков их вклад в военные усилия, верят ли они в победу, как относятся к тому, что война затянулась гораздо дольше обещанного, насколько распространены миролюбивые настроения? СД требовала от своих агентов, чтобы те информировали, не ослабло ли у немцев чувство единства с нацией, насколько они вежливы и учтивы по отношению друг к другу в повседневной жизни, как сказываются на настроении граждан перебои в продовольственном снабжении. Агенты должны были выявить мнение граждан о работе полевой почты вермахта, о том, как на деле осуществлялась забота государства о семьях павших солдат и офицеров, как складывалось единство фронта и тыла. Информация по этим вопросам содержалась и в последующих «Докладах» СД для высших руководителей рейха.

Служба безопасности занималась и выявлением тех, кто голосовал «против» на плебисцитах, проводимых Гитлером. На Нюрнбергском процессе обвинители предъявили документ — секретный доклад отделения СД из города Кохема, информирующий о плебисците 10 апреля 1938 года. Там были и такие строки: «При сем прилагается список лиц, проголосовавших «против», и тех, чьи бюллетени были признаны недействительными. Контроль был осуществлен следующим образом: члены избирательной комиссии проставили номера на всех бюллетенях. В ходе голосования был составлен список избирателей. Бюллетени раздавались в порядке очередности номеров, поэтому впоследствии оказалось возможным... выявить лиц, которые проголосовали «против», и лиц, чьи бюллетени оказались недействительными. Номер проставлялся на обратной стороне бюллетеня симпатическими чернилами. При сем прилагается также бюллетень протестантского священника Альфреда Вольтерса»38.

Но самую важную работу СД выполняло для ведомства Геббельса. Подразделения политической разведки ставили агентам задачу сообщать о реакции людей на правительственную пропаганду: верят ли массы в объективность информации, поступавшей к ним по официальным каналам? каким предстает враг в воображении немцев? какова эффективность своей пропаганды в сравнении с вражеской? многие ли граждане слушают иностранное радио и обмениваются информацией, полученной из иностранных передач? много ли граждан верят больше вражеской пропаганде нежели своей?39 Периодически появлялись вот такие отчеты: «...с июня 1941 года наблюдается постоянный рост числа радиопреступников (слушателей зарубежных радиопередач. — Э. М.). Если весной 1941 года нам приходилось сажать ежемесячно по двести человек... за запрещенное слушание иностранных станций, то в июле 1941 года это число дошло до трехсот тридцати, в августе и сентябре превысило четыреста. В конце 1941 года оно возросло еще на десять процентов»40.

Пожалуй, эта справка говорит больше об успехах в формировании мировоззрения немцев, нежели об их неприятии режима: 400 выявленных слушателей зарубежного радио на всю семидесятимиллионную Германию неплохой показатель эффективности нацистской пропаганды и тотального полицейского контроля. Тот, кто пытался мыслить иначе, сразу же ощущал холодное, липкое состояние страха, подавлявшего и мысль, и волю. Этот страх «очищал» сознание и душу, готовил их к очередной порции идеологии. Но многим он и не требовался — предыдущими инъекциями сознание и чувства уже были настроены на нацистскую волну. И опять обратимся к авторитетному свидетельству У. Ширера, находившемуся в те годы в Германии: «Мне на собственном опыте довелось убедиться, насколько легко овладевают умами лживая пресса и радио в тоталитарном государстве... Удивляло, а подчас ужасало, что, несмотря на возможность получать информацию о происходящих событиях из иностранных источников... постоянное в течение ряда лет навязывание фальсификаций и искажений все же оказывало на меня определенное воздействие и нередко вводило в заблуждение». Общение с немцами, с теми, кто принадлежал к интеллигенции, позволяет современнику сделать вывод, что «они, как попугаи, повторяют разные нелепости, услышанные по радио или вычитанные из газет»41.

Как правило, СД и министерство пропаганды работали в режиме обратной связи: на каждое политико-пропагандистское выступление, на каждый вышедший на экраны фильм, на каждый выпуск еженедельной кинохроники «Дойчевохеншау» следовала записка СД о реакции населения и корректирующие шаги мастеров пропаганды и массовой культуры.

СД информировало, что зимой 1942/43 года передачи германского радио стали непопулярны. Немцы жаждали слышать известия о боях в Сталинграде и Северной Африке, а им рассказывали о марионетке евреев Рузвельте и о большевистских комиссарах в Кремле. Тогда министерство пропаганды разработало новый принцип подачи информации, основанный на оперативности и взвешенной откровенности. А участливый, доверительный комментарий Фриче, преклонявшегося перед мужеством немецких солдат в сталинградском «котле», оказывал нужное воздействие на слушателей.

Когда радио и пресса недоговаривали или врали, то росли слухи. СД регулярно информировало министерство пропаганды об их источниках, содержании и формах распространения. Источниками чаще всего были вражеские листовки, разбрасываемые с самолетов над территорией Германии, и зарубежное радио. Но политическая разведка не просто информировала, но и выступала организатором пропагандистских акций. Усилилось преследование граждан, слушающих иностранное радио. Начал выходить секретный бюллетень «Зеркало слухов», в котором печатались сами слухи, циркулировавшие в обществе, с указанием их источника, те суждения, которые они вызывали, и давалась информация, нейтрализующая их. В СД придумали наиболее эффективное средство борьбы со слухами: распространение контрслухов с помощью агентурного аппарата. Агент в людном месте, общаясь с товарищем, вбрасывал нужную информацию, разработанную в СД или министерстве пропаганды, и контрслух начинал жить собственной жизнью. Взяв за основу этот опыт, Геббельс создал целое агентство, специализирующееся на контрслухах.

И Гейдрих и Геббельс прекрасно понимали, что самым неотразимым оружием пропаганды в Германии стало кино — как документальное, так и художественное. Поэтому СД пристально отслеживало реакцию населения на произведения кинематографа. Сводки СД первые забили тревогу, когда выпуски немецкой кинохроники «Дойчевохеншау» (»DW») не произвели особого впечатления на зрителей. Оказывается, к тому моменту, когда выпуски «DW» выходили на экраны, они устаревали; от съемки до демонстрации проходил месяц. Тогда Геббельс перестроил всю технологию производства «DW». Через неделю после фронтовых съемок хроника уже шла в кинотеатрах Германии. И сразу популярность ее взлетела. Это произошло весной 1940 года, и ситуация мало в чем изменилась до конца войны. И опять-таки СД обратила внимание министерства пропаганды на опасность кинохроники в общей системе пропаганды в период Сталинградской битвы. Доклад СД от 4 февраля 1943 года констатировал: «Впечатление, получаемое зрителем от кадров «DW», противоречит утверждениям газет и радио о том, что мы одерживаем победы на всех фронтах»42. Геббельс тогда заявил на совещании аппарата своего министерства, что противоречий между различными средствами массовой информации быть не должно, и одно должно дополнять другое.

В своих «Докладах» СД весьма аргументированно отвечало на вопрос: какие художественные фильмы имели успех и почему? Когда в 1941 году на экраны Германии вышел фильм «Папаша Крюгер», в докладе СД отмечалось: «Папаша Крюгер» производил на зрителей настолько глубокое впечатление, что они, покидая кинотеатр, даже не обсуждали только что виденную «DW»43. В другом докладе говорилось: «Сообщения из различных районов рейха в целом подтверждают, что положительная реакция на этот фильм со стороны всех слоев населения далеко превзошла все самые высокие ожидания, какие только могла возбудить рекламная кампания в прессе. По отзывам многих кинокритиков и зрителей, этот фильм можно считать выдающимся достижением текущего года в области кинематографии; особое внимание уделяется тому факту, что его создатели добились превосходного сочетания политической идейности, первоклассной постановки и безупречной игры актеров»44.

Реакция публики на развлекательные фильмы также отслеживалась политической разведкой, ибо там считали, что фильмы такого рода могли внедрять идеологию нацизма мягко, пластично. Одним из самых «кассовых» фильмов такого рода в Германии был «Концерт по заявкам». В отношении его СД сделала в свое время следующее заключение: «Согласно сообщениям, полученным к этому времени из различных частей рейха, фильм «Концерт по заявкам» нашел у публики исключительно положительный отклик, и повсеместно его показ проходил при переполненных залах... Сцены в церкви и органная музыка производят очень глубокое впечатление именно на те слои населения, которые до сих пор находятся под сильным влиянием религии»45.

Сбывались слова Гейдриха, сказанные им в 1931 году о политической полиции: «СС и полиция будут определять не только экономику и политику, но и пропаганду, и дипломатию, и культуру». Так он представлял тотальный контроль над обществом.

Историки спустя годы рисовали облик Гейдриха отвратительным и зловещим: лошадиное лицо с маленькими глазками, белесые прилизанные волосы, длинная шея, длинное туловище, облаченное в зловещий черный мундир46. Но фотографии и кинокадры 30-х годов оставляют иное впечатление: черты тонкие, интеллигентные, высокий лоб, прямой нос и пронзительные глаза, фигура гибкая, подчеркнутая серо-стальным или черным мундиром. Он был, пожалуй, после Шеленберга, начальника разведки, внешне наиболее привлекательным из гитлеровских вождей.

И эта интеллигентная натура, тонко чувствующая Вагнера, Бетховена и Листа, создала продуманную до последней заклепки систему государственного истребления людей, в которую входили все тюрьмы и концлагеря с их газовыми камерами и печами по уничтожению трупов. Это он, Гейдрих, технократ и тонкий гуманитарий одновременно, формулировал задачи по созданию специального газа для умерщвления, думал о вентиляторах, устраняющих его после акции убийства, о музыке, которая должна предшествовать смерти: громкоговорители разносили мелодии любимых им скрипичных концертов и сентиментальных песен типа «Лили Марлен». Именно Гейдрих настоял на проведении известной конференции в Ванзее, где он сам председательствовал и где было принято окончательное решение о ликвидации всех евреев на оккупированных территориях. Ему это было интересно технологически.

На фоне вялого, осторожного, посредственного Гиммлера Гейдрих блистал решительностью, мощной безжалостной энергетикой, изощренным умом, чем значительно дискредитировал своего шефа. Гейдрих добился-таки права напрямую выходить на Гитлера. Не найди его смерть в Праге, быть ему рейхсфюрером СС и министром внутренних дел. Но даже и в роли начальника главного имперского управления безопасности, обладая тайной информацией о деятелях рейха, страстью к интригам, он оставался теневым центром аппарата власти. Шеленберг, его подчиненный, начальник внешней разведки, интриган по призванию, недалек от истины, когда утверждает в своих воспоминаниях: Гейдрих был «скрытой осью, вокруг которой вращался нацистский режим... Он намного превосходил своих коллег по партии и контролировал их так же, как обширную разведывательную машину СД... Гейдрих невероятно остро ощущал моральные, человеческие, профессиональные и политические слабости других... Его необычайно высокий интеллект дополнялся недремлющими инстинктами хищного животного... Он действовал по принципу «разделяй и властвуй», используя его даже в отношениях с Гитлером и Гиммлером. Главным для него всегда было знать больше других... и пользоваться этими знаниями, чтобы делать окружающих — от самых высокопоставленных до самых незначительных полностью зависимыми от него... Фактически Гейдрих был кукловодом «третьего рейха»47.

27 мая 1942 года Гейдрих, тогда еще и гауляйтер Богемии и Моравии, был смертельно ранен чешскими рейнджерами по приказу чешского правительства в Лондоне. Спустя неделю он скончался, и торжественная церемония прощания состоялась в мозаичном зале имперской канцелярии в Берлине. Сам Гитлер держал прощальную речь, в которой назвал усопшего «величайшим защитником нашего великого немецкого идеала, человеком с железным сердцем». Гейдриха схоронили, но его система сыска, контроля и уничтожения действовала до последних дней «третьего рейха». Люди, найденные и расставленные им, обеспечивали жизнедеятельность этой системы и ушли вместе ней в историю.

Заместителем Гейдриха в имперском управлении безопасности и начальником гестапо был Генрих Мюллер. В основном его стараниями гестапо (Geheimestaatspolizei — тайная государственная полиция) превратилось в самую зловещую службу гитлеровской империи. Гейдрих удивительно точно находил людей для определенной работы. В отношении Мюллера выбор его был безупречен. Гейдриха совершенно не волновали долгое беспартийное состояние Мюллера, его прежняя деятельность в баварской полиции, где он охотился за членами радикальных групп, в том числе за нацистами и коммунистами, его безразличие к партийной фразеологии. Он не был убежденным нацистом. Он был человеком-машиной, хорошо смазанной, безотказной, работающей в любое время суток. Даже в праздники, даже после вечерних застолий он возвращался в кабинет на четвертом этаже здания на Принц-Альбрехтштрассе, 8 и работал. Он лучше всего себя чувствовал за черным столом с телефонами. За восемь лет, с 1933 по 1941 год, он сделал бешеную карьеру: от секретаря в полиции до генерал-лейтенанта полиции, группенфюрера СС. Для него не играли роли идеология и политический строй. Он работал на государство, и безопасность его для Мюллера была свята. Как преданно служил веймарскому режиму, так и потом нацистскому. Бог — государство, а идеология — полицейское тщеславие.

Он приговорил себя быть ответственным за государство, и поэтому поиск, преследование и убийство врагов государства было для него делом творческим и богоугодным. Главное — эффективность процесса в целом, считал он. Мюллер редко выползал из своего кабинета, но машину смерти в концлагерях он обеспечивал человеческим материалом бесперебойно. Отчеты, таблицы и графики работы лагерей смерти он изучал, как коммерсант изучает поставки мяса для торговли. Его лицо с высоким лбом и змеевидными губами почти никогда не освещала улыбка. Постоянная любовница Мюллера, она же и бессменный секретарь Анна Ш., припомнила после войны, что в любви он был таким же бесчувственным, как в работе. Он ни в чем никогда не сомневался. За это ценил его Гейдрих. А еще за то, что именно его офицеры придерживались принципа: «Когда у человека есть информация, которая нам нужна, а он отказывается ее сообщить, все средства хороши для того, чтобы заставить его заговорить. Высокий уровень террора отвечает интересам нации»48.

Гейдрих не ошибся в Мюллере: тот выстроил гестапо как безотказный механизм, шлифующий общество. Создавая гестаповский аппарат, Мюллер исходил из того, что он должен быть натаскан не столько на борьбу с разведкой противника, сколько на борьбу с идеологией и населением. Из 12 отделов гестапо лишь три занимались контрразведкой, остальные были идеологическими: коммунизм и марксизм (1-й отдел), церковь, секты, эмигранты, масоны, евреи (2-й отдел), реакционеры, оппозиционеры (3-й отдел), концлагеря (4-й отдел), аграрные и социально-политические проблемы (5-й отдел), НСДАП и примыкающие к ней массовые организации (7-й отдел), сбор и обработка информации и сводок (9-й отдел), печать (10-й отдел), гомосексуализм (11-й отдел)49.

Структуры гестапо и нацистской партии как идеологические ведомства соответствовали друг другу. Они пронизывали весь германский рейх. Самый «нижний» партийный руководитель, блокляйтер (под его опекой было несколько десятков хозяйств), имел еще и должность «тайного информатора» в гестапо. Заставить вращаться этот аппарат денно и нощно, без срывов и толчков смог Генрих Мюллер — чиновник, педант, для которого приказ и циркуляр были всем. Единственное его изобретение — система агентов, состоящая из пяти категорий, главная суть которой была в том, что каждый немец перепроверялся другим. Поэтому гестапо неплохо представляло настроение тех немцев, что относились или тяготели к оппозиционным группам.

Сопротивление в Германии не имело успеха потому, что слишком эффективной была система наблюдения и контроля, потому, что слишком жесток был террор. Еще одна причина неуспеха оппозиции в том, что нелегальные партии и организации рабочего движения так и не смогли объединиться в единую систему и действовали сами по себе до полного разгрома. А гестапо и СД сделали все, чтобы это объединение и не могло произойти.

Но был один провал в деятельности Мюллера, который он не мог простить себе, вероятно, до последних минут жизни. Это покушение на Гитлера 20 июля 1944 года, ставшее, по мнению исследователей германской истории, высшей точкой немецкого сопротивления. К этому времени генералы и высшие офицеры вермахта понимали неизбежность поражения Германии в войне с Советским Союзом. Летом 44-го наиболее решительные поняли, что надо действовать. По их плану после уничтожения Гитлера подчиненные им войска должны были занять Берлин, арестовать нацистское правительство и провозгласить новую власть. Среди участников заговора — известные генералы и военачальники: Людвиг Бек, Фридрих Ольбрихт, фон Витцлебен, фон Клюге, Фромм, фон Штюльпнагель. Но самым решительным, энергичным заговорщиком, по сути спусковой пружиной всего заговора, был полковник граф Клаус фон Штауфенберг, герой боевых операций в Северной Африке. Он взял на себя миссию уничтожения Гитлера. И все бы ничего, да по случайности взрыв бомбы Штауфенберга в ставке пришелся на дубовую крышку стола, что и спасло жизнь фюреру. И начавшийся захват правительственных зданий в Берлине захлебнулся. Генералы-заговорщики, узнав, что Гитлер жив, свернули операцию. А генерал Фромм приказал немедленно расстрелять Штауфенберга.

Гестапо действовало стремительно. Особая комиссия из четырехсот следователей работала безостановочно. По всей Германии в эти и последующие дни арестовали около семи тысяч офицеров и генералов вермахта, лиц, принадлежащих к деловым и аристократическим кругам. Впоследствии пять тысяч из них казнили.

Но почему же вездесущие СД и гестапо ничего не знали о заговоре генералов, о планах Штауфенберга и порядке его действий? Ведь гестапо, по сути, село на хвост «оппозиционным» военным и аристократам уже в начале 1944 года. Тогда в поле зрения полиции попал салон фрау Зольф, вдовы дипломата. У нее собиралась почтенная военная и аристократическая публика и вела горячие дискуссии о ситуации в Германии. Салон превратился в политический кружок. И однажды в нем появился новый участник, некто Рекцее, тоже из дипломатов, но при этом гестаповский агент. После войны советский суд приговорил его к 15 годам тюрьмы50. Но в начале 44-го он еще исправно информировал гестапо, о чем говорят, что замышляют люди из кружка фрау Зольф. Гестапо усердно разматывало их связи и контакты, и уже в январе пошли аресты. И все же... все же до Штауфенберга и его соратников не дошли. Его не подозревали и не ведали, что этот закаленный в боях храбрый солдат фюрера привезет в ставку бомбу для Гитлера. И лишь после неудачного покушения гестапо бросилось по следу. Но почему не раньше?

Мартин Борман, глава партийной канцелярии, второй человек в нацистской партии, соперник Гиммлера, назвал причину. И вряд ли он ошибался. Корпоративную солидарность и товарищество офицеров вермахта не могло пробить гестапо. Сыск во власти разбился о корпоративные узы. Это было новое в сыскной борьбе, и гестапо не разглядело это новое. Жесткий бюрократ Мюллер оказался не готов к таким ситуациям, а теоретически он не мог моделировать тенденцию корпоративизма и товарищества. Мюллер нутром чувствовал всю опасность для режима обиженных и разочаровавшихся генералов. Но не могло ведомое им гестапо проломить армейско-аристократическую солидарность. Корпоративная спайка так и не была разрушена. Режим тогда, 20 июля 1944 года, висел на волоске. Лишь нерешительность выступивших, их интеллигентская на грани предательства осторожность, продлила ему жизнь.

Мюллер это понял лишь после событий 20 июля и выместил свой провал, развязав массовые репрессии, поддержанные высшей властью рейха. Апогеем жестокости без границ стала казнь главы военной разведки и контрразведки «абвера» адмирала Канариса, которого повесили на струне от скрипки.