22

22

Конкуренция за руководство революционным движением в Европе между группой Ленина и группой Парвуса не осталась не замеченной немцами. 2 (15) декабря Рицлер доносил в МИД, что за перенесение переговоров в Стокгольм стоит не только Боровский, но и Парвус, «который хочет сыграть свою роль». 13 (26) декабря в отчете агента германского правительства в МИД эта тема обсуждалась более подробно:

«Возобновившиеся попытки русских перенести переговоры из Брест-Литовска в какую-нибудь нейтральную страну объясняются главным образом влиянием Радека и его друзей, которые преследуют тут две цели. С одной стороны, они надеются, что если, например, будет выбран Стокгольм, то они смогут иметь большее влияние, потому что тогда те люди, которые на протяжении многих месяцев были представителями большевиков в Стокгольме, смогут играть более значительную роль в переговорах. С другой стороны, они, вероятно, надеются на затягивание переговоров, в Стокгольме влияние революционной социал-демократии, особенно немецкой группы, будет чувствоваться сильнее, чем в Петрограде, не говоря уже о Брест-Литовске. В этой связи стоит упомянуть, что интерес Радека в разжигании революции совсем иного сорта, чем у Ленина или Троцкого».

«Похоже, что Радек и Ко. плетут какую-то собственную международную революционную паутину», — доносил Рицлер 11 (24) декабря. В тот же день в поданном им секретном меморандуме Рицлер объяснил, что речь идет, по существу, о борьбе за власть в большевистской партии между Парвусом, с одной стороны, и Лениным и Троцким — с другой:

«Прибыв сюда в середине ноября, Парвус сначала был уверен в возможности и необходимости социалистической конференции. Датское предложение созвать такую конференцию, которое пока что не дало никаких результатов и о котором забыли, следует считать плодом его усилий. [...] Различные аспекты его деятельности не ясны нам до сих пор. Кроме желания созвать социалистическую конференцию, он также надеялся, что переговоры будут вестись здесь или в Копенгагене и он сможет использовать свое влияние, чтобы контролировать их с обеих сторон. Насколько сильно его влияние на русских социалистов — не ясно. Он сам поначалу страстно ждал сообщений на этот предмет, [...] он переоценивает свое влияние на других, точно так же как он переоценил доверие Воровского и Радека к нему. Он говорит, что эти двое ничего не предпринимают, не сообщив ему. Но я абсолютно точно выяснил, что он ошибается. Боровский относится к нему с величайшим подозрением и говорит, что верить Парвусу нельзя. Сейчас доктор Гельфанд [Парвус] работает над укреплением своей позиции в России с помощью «унтер-офицеров», вопреки Ленину и Троцкому и даже, при необходимости, против них».

Парвус, проживавший в то время в Копенгагене, прибыл в Стокгольм для ведения переговоров с русскими большевиками, прежде всего Радеком и Ганецким [Донесение Рицлера в МИД от 5(18) декабря]. Однако германское правительство, понимавшее, что Парвус будет интриговать против Ленина и сепаратного мира отозвало Парвуса из Стокгольма. Тот тянул с отъездом, как мог, под тем предлогом, что не может купить обратный билет. 11 (24) декабря Рицлер сообщил, что Парвус «уезжает только сегодня». К этому времени Парвус как политический деятель уже скомпрометировал себя в глазах социалистов открытыми связями с германским правительством, и те самые революционеры, которые в годы войны прибегали к услугам Парвуса и его деньгам, теперь отвернулись от него. Старые связи с Парвусом становились только помехой (Земан. Германия и революция в России, документы от соответствующих чисел).