Размышления о человечестве и человеческом
Размышления о человечестве и человеческом
Все эти человеческие проблемы поднимаются в вопросах, которые древние греки задавали сами себе: насколько далеко простирается осязаемая связь между Природой и Человеком? Чем быстрее это выяснится, тем лучше для человеческого существования. Таким образом, родилась антонимическая, антагонистическая пара понятий «естественный» — «неестественный» (или, если хотите, «натуральный» — «ненатуральный»), подразумевавшая, прежде всего, «правильный» и «неправильный» пути развития человечества.
Сократ развил и углубил этот вопрос. В одном из своих трудов великий мыслитель отмечает, что было время, когда он восхищался естественными науками и весьма интересовался такими вопросами, как: «Действительно ли именно наша кровь хранит наше сознание? Или же средоточием сознания является стихия воздуха? Или стихия огня? Или это наш мозг поддерживает наши чувства восприятия — зрение, слух, обоняние и осязание? Не здесь ли рождаются наши память, рассудительность и в конце концов наши опыт и знания?»
Далее Сократ сетует на то, что, очевидно, устал от раздумий такого рода. Потому что изучение природы вещей не имеет ничего общего с поиском того, что «считается самым важным в человеке — его убеждения и добродетель». Именно Сократ изменил вектор внимания древнегреческих мыслителей с рассуждений о Космосе на изучение проблем, связанных с человеком. В частности, его заинтересовало, для чего живет человек, в чем смысл его бытия, его нравственности и добродетели. Как сказал много позже Цицерон: «Сократ спустил философию с небес, переместив ее на улицы городов и даже в отдельные дома. Он заставил философов изучать жизнь человека и его мораль, добро и зло».
В своих размышлениях Сократ обращался к совершенно земным, бытовым проявлениям человеческой деятельности, например ремеслам. Примерный ход его рассуждений был таков: допустим, мы знаем, для чего нужны башмаки. Также мы знаем, какую пользу, какое благо несут нам эти башмаки. Допустим, знаем мы и мастера, который может сделать хорошую пару башмаков. Можем ли мы считать этого человека хорошим? Что же превращает обычного человека в хорошего? Кто помогает ему стать примерным, добродетельным человеком? Для начала, замечает философ, нам лучше определить, что же мы подразумеваем под словами «хороший и добродетельный». В этот самый момент, как мне кажется, и проросли первые побеги, превратившиеся впоследствии в гигантское древо западноевропейской философской мысли.