3.8. У руля внешней политики опять Андрей

3.8. У руля внешней политики опять Андрей

3.8.1. Долгое, очень долгое время советским МИДом руководил Андрей Андреевич Громыко. На Западе он был символом коммунистического упорства.

Российским МИДом начал руководить тоже Андрей, только с другой фамилией. Еще в октябре 1990 года министром иностранных дел РСФСР стал Андрей Козырев. Тогда это было так себе министерство. Существовало союзное министерство иностранных дел. Но настало время, когда распался Советский Союз, и министр полусуществующего государства стал полноправным министром бывшей великой державы.

«Произошло невероятное, — писал Б. Ельцин. — То во что я и сам не верил до 19 августа 1991 года. Новая, как говорят злопыхатели «ельцинская» Россия заняла место Советов в международной политике. Унаследовав всю драматическую историю СССР. Начиная с 1917 года. Не говоря уж о наследстве Российской империи, которое мы тоже весьма явственно ощущаем».[773]

3.8.2. Ведомство иностранных дел традиционно относиться в важным в системе государственного управления. Недаром этот министр обычно входит в состав Совета безопасности, в советские времена он был обычно членом Политбюро ЦК КПСС. В США, кстати, министр иностранных дел (государственный секретарь), вообще и по названию и по положению несколько отличается от других министров. Этакий первый среди равных.

Так что не рядовым министром был Андрей Козырев. Да и задачи перед ним стояли не рядовые.

Один из сотрудников посольства СССР в КНР написал (похоже, хотел успеть выслужиться перед новыми властями): «Российскому МИД предстоит возродить лучшие традиции старого, дореволюционного министерства иностранных дел, быстро укомплектовать министерство первоклассными кадрами. В этой связи крайне необходим государственный подход со стороны российского правительства по недопущению разбазаривания интеллектуального богатства высвободившихся честных и порядочных дипломатов из МИД СССР и использованию их профессиональных знаний во благо Государства Российского, но при единственном условии, а именно: лояльность демократическим структурам власти».[774]

Сколько пафоса. Как смешно читать эти наивные (в лучшем случае) или лживые (а это более вероятно), но красивые слова. Автор написал о «лояльности демократическим структурам», но это же полупризнание, что вместо одних, служить верно нужно другим. А интересы Государства Российского уже потом, если они не противоречат интересам «демократических структур». Как много карьеристов хотели в тот период сорвать цветы удачи и что только они для этого ни делали и ни говорили. Бог им судья. Суда земного они, похоже, не дождутся.

3.8.3. Перед российским министром иностранных дел после распада СССР действительно должны были стоять не простые задачи. Интересы России прежде всего требовали определить от каких направлений внешней политики следует отказаться (все-таки уже не великий и могучий Советский Союз),{254} но при этом слишком далеко не отступать и сохранить хотя бы видимость великой державы (уметь надувать щеки). Сохранить и преумножить, естественно, существующие связи со странами ближнего зарубежья (бывшие советские республики), чтобы хоть как-то компенсировать развал Советского Союза. Нужно было попытаться восстанавливать связи с бывшими союзниками в Европе и Азии. И продолжать развивать контакты со странами Европы и Америки.

В сложной экономической ситуации важно было вести экономную внешнюю политику, сокращать затраты (нечего кормить тех, кто не собирается расплачиваться), но так чтобы это сильно не влияло на престиж страны и не привело к утрате добросовестных и надежных союзников. А, кроме того, крайне желательно, чтобы внешняя политика была «доходной».

Многие среди населения страны, так или иначе, рассчитывали на старый лозунг времен 12 стульев: «заграница нам поможет». Как известно, в той книге эти слова говорил авантюрист и помощь была иллюзорной. Но может быть книга книгой, а реальная жизнь лучше? Однако все оказалось, как писали те советские сатирики. Если не хуже.

Расчет на помощь Запада — это расчет на доброго дядю, который почему-то должен дать из своего кармана. Может быть, кто-то что-то и даст. Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Это, во-первых. А, во-вторых, чтобы стать на ноги нужно, прежде всего, ходить самому, а не смотреть как это делают другие.

Обещаний помощи было сколько угодно. Но обычно за этим стояли какие-то условия. И, самое главное, и самое общее — проводить реформы и демократизацию. Не будем касаться, какие реформы и какую демократизацию. Да и многие обещания на деле оказались всего лишь только обещаниями.

3.8.4. «С самого начала Андрей Козырев был очень спорной фигурой, — вспоминал Ельцин. — Я испытывал давление со стороны разных людей. Козырев прозападник, Козырев проамериканец, говорили мне. Государственные структуры все равно отторгнут от себя такого человека».[775] Козырева, действительно, не любили многие. Кстати, разве бывает высокопоставленный чиновник, которого любят люди, не получившие этот пост? Но Козырева не любили и по-другому. Он был для некоторых символом зависимости от Запада.

Много ли определяет во внешней политике личность самого министра иностранных дел, его симпатии и наклонности. Не мало, хотя и не слишком много. Если министр собирается сдавать интересы страны, это легче. А когда страна падает в пропасть, еще и выгодней. Бежать медленнее, чем ты способен, можно всегда. Бежать быстрее своих способностей, могут только самоотверженные люди.

Но внешнюю политику определяет, разумеется, не только соответствующий министр. Есть еще президент, парламент, Совет безопасности, прочие структуры. И, самое главное мощь страны (экономическая, военная и т. п.).{255} Когда в Китае устроили в 1989 году бойню в самом центре столицы, мир возмутился. На некоторое время. Но, поворчав немного, все ворчуны смирились. Китай для всего остального мира важнее, чем права человека, демократизация и прочие словесные аргументы (включая и жизни китайских демократов). И это не исключение, это скорее железное правило реальной внешней политики. Миром ведь управляют отнюдь не идеалисты, а практичные реалисты.

Еще до распада Советского Союза А.И. Солженицын написал статью «Как нам обустроить Россию?». Рецепты были просты и реальны. Не послушали, а тогда было все гораздо легче начать. Воистину нет пророка в своем отечестве. После августа 1991 года все стало на порядок сложнее и хуже.

3.8.5. К концу 1991 года Российская Федерация находилась в состоянии постоянного падения своего престижа и мощи. Проводить в такой ситуации эффективную внешнюю политику всегда сложно. Сколько не говори о новом мышлении, гуманизации внешней политики, но акулы всегда плывут туда, где проливается кровь, где есть потенциальная возможность поживиться, есть жертва, которой можно закусить. Это не грубо. Это реально. Акулам нужна пища.

Конечно, внешне мир стал гуманнее. Но только внешне. Чисто внешне. Атомная бомбардировка Японии в 1945 году была проведена не столько с целью спасти жизни американцев (за счет сотен тысяч жизней женщин и детей Японии), сколько совсем с другими не гуманными целями. Это только яркий пример, но чуть менее ярких примеров еще больше. Во много раз. Да и позднее та же самая страна в своих интересах бомбила всех кого хотела, если ей никто не мешал. Но об этом в свое время и на своем месте.

А другие страны и люди. Они примерно такие же. Гораздо чаще о гуманизме кричат те же, кто кричит: лови вора.

Природа человеческая даже веками мало изменяется. Мы во многом сохраняем то психологию, которую можно было узнать из древнегреческих мифов. Правда, теперь при помощи СМИ можно черное быстро превращать в белое. Но разумные люди все равно это понимают. Обманывают ведь только толпу, а не каждого отдельного индивида.

Козырев был профессиональный дипломат. В окружении Ельцина, пожалуй, не было более подготовленного человека. А это значит, что его позиция могла сильно влиять на выбор варианта поведения. Борис Николаевич косвенно признавал это в начале 1994 года: «Молодость Козырева, его выдержка. Его холодноватый профессионализм помогают ему не потеряться, не сломаться в этом непрерывном, порой сводящем с ума потоке переговоров, инициатив, встречных инициатив, миротворческих планов и так далее».[776]

Самому Борису Николаевичу в детали влазить было не возможно.{256} Это естественно, для этого помощники существуют.

Он больше по части дирижирования иностранными оркестрами в чужих странах. Или ложками поиграть по чужим головам. Это проще, понятнее и веселей. Правда, глядя на это, самые совестливые думали: за державу обидно. Вот только много ли их было в окружении первого российского президента?

Если верить некоторым, совсем мало их было. Коржаков, описав постыдное поведение Ельцина в августе 1994 года в Германии (излишний алкоголь, шумное и неадекватное поведение и пр.), сообщил читателям, что группа приближенных первого российского президента обратилась потом к нему. Они попросили Коржакова, близкого тогда к президенту, поговорить с «шефом». Коржаков посоветовал написать коллективное письмо Ельцину.

И вот что, по словам Коржакова, получилось: «Текст составляли несколько дней. Когда мне его принесли, я удивился — там ни слова не говорилось об отвратительном поведении Ельцина, о России, которую он обязан представлять достойно. Группа «возмущенных» товарищей написала хвалебную оду. Самыми критическими можно было считать фразы типа: «…мы хотели бы, чтобы вы берегли свое здоровье, вы так нужны России». Или: «…надо как-то умерить нагрузки в работе».[777]

Может Коржаков, позже обиженный президентом, преувеличивает? Может и быть…