Социал-демократы вновь у власти (1982–1991)
Социал-демократы вновь у власти
(1982–1991)
Выборы 1982 года стали свидетельством того, что избиратели устали от расколов в буржуазном лагере и его неспособности энергично взяться за решение экономических проблем. Социал-демократическое правительство Улофа Пальме с Челль-Улофом Фельдтом в качестве министра финансов резко стартовало, сразу же девальвировав шведскую крону на 16 %. Это был отчаянный шаг, но он произвел впечатление решительного действия. Правительство заявило, что будет проводить политику «третьего пути», которая означала сокращение расходов, но не в социальной сфере. Признавая, что политический /296/ курс все же будет болезненным, правительство провело повышение некоторых налогов. Новая политика, которая в противоположность успешным рецептам 1930-х годов исходила из необходимости получения как можно большего количества средств в государственную казну и снижения потребления, породила разногласия в рядах социал-демократии. Часть ее считала, что попытки экономии средств в кризисной ситуации имели неблагоприятный результат с точки зрения политики распределения.
Прежде чем социал-демократы смогли начать проведение этой политики, они должны были избавиться от наследия 1970-х годов – проблемы фондов трудящихся. Усилия социал-демократов, начиная с 1930-х годов, были направлены на создание благоприятных условий для развития частнокапиталистического производства. Одновременно партия стремилась сдержать рост частной собственности и проводить политику распределения, ставящую целью достижение равенства. Эти векторы было нелегко соединить вместе. Стимул к получению прибыли следовало все время соотносить с возможностями взимания налогов. Нельзя было допускать такого сильного увеличения потребления, которое вело бы к снижению покупательной способности денег. Социал-демократы пытались смягчить эту напряженность.
Уже в 1950-х годах в качестве основополагающего принципа действий на рынке труда была выдвинута политика солидарности в области заработной платы. Нельзя было допустить слишком большой разницы в доходах между различными группами трудящихся, иначе существовала опасность раскола внутри ЦОПШ. Политика солидарности в области заработной платы порождала проблемы в связи с тем, что трудящиеся малодоходных фирм получали надбавку, в то время как работники на высокодоходных предприятиях были вынуждены сдерживать свои требования повышения заработной платы. Это приводило к тому, что прибыли наиболее рентабельных предприятий быстро увеличивались, что вело к наращиванию собственности. В 1975 году экономист ЦОПШ Рудольф Мейднер написал работу, в которой предложил решение этой проблемы. По его мнению, нужно было бы создать коллективные фонды трудящихся, в которые поступали бы «сверхприбыли», и тем самым политика солидарности в области заработной платы была бы спасена. Однако Мейднер пошел дальше. Средства фондов должны были превращаться в акции, и, таким образом, постепенно экономика переходила из рук частных собственников в коллективное владение фондов. Предложение Мейднера было революционным, однако создается впечатление, что ни в ЦОПШ, ни в социал-демократической партии снача- /297/ ла не осознали этого. Буржуазные партии в принципе были не против различных вариантов деления прибыли, но решительно против того, чтобы эти средства оказались в коллективном владении. Предложение Мейднера рассматривалось, как попытка сделать Швецию неким подобием восточноевропейских государств. Под впечатлением бурной реакции со стороны буржуазных кругов, социал-демократия стала открещиваться от первоначального проекта, но то, как она обсуждала проблему фондов трудящихся, создавало впечатление нерешительности и отсутствия руководящего начала. В 1983 году правительство представило выхолощенный законопроект, и было не ясно, какова же его цель. Тем не менее, напуганные им буржуазные партии выступили с протестами. Противодействие фондам трудящихся привело к мобилизации буржуазных кругов, по масштабам сопоставимой лишь с Крестьянским походом 1914 года. Перед голосованием в риксдаге 4 октября 1983 года 75 тыс. демонстрантов вышли на площадь перед зданием риксдага («движение 4 октября»). Фонды трудящихся стали самой большой политико-стратегической ошибкой социал-демократии в послевоенное время. Общественный контракт, на котором основывалась шведская модель, был расторгнут, буржуазные круги активизировались и переняли формы борьбы рабочего движения, взаимопонимание по проблемам политики благосостояния было нарушено, экономическая демократия похоронена. Социал-демократия преступила идеологические границы. По выражению одного из авторов, она стала партией «без внутреннего компаса». Для профсоюзного движения фонды трудящихся стали пиком могущества и прологом упадка. /298/
Дух времени 1980-х годов в определенной степени напоминал 1950-е годы, после красной и зеленой волн заговорили о приходе голубой волны. В течение всех 1980-х годов господствовали очевидные правые тенденции развития, но буржуазные партии
На изменение духа времени влияли тенденции международного развития, но важным было и новое самосознание внутри буржуазного лагеря. Объединение работодателей Швеции уже в 1970-х годах стало более активным в идеологической борьбе. Поддерживая публикацию научно-политической литературы, организуя семинары и выпуская журналы, ОРШ не без успеха пыталось создать противовес преобладанию левых в общественных дебатах.
Восьмидесятые годы были отмечены событием, потрясшим всех: 28 февраля 1986 года убит премьер-министр Улоф Пальме. Из-за грубых просчетов полиции убийце (убийцам?) удалось ускользнуть, и, несмотря на все усилия, он не был найден. Спекуляции на убийстве Пальме превратились в своего рода интеллектуальное народное движение. Знаки глубокого уважения к Пальме, которые были выражены всем мировым сообществом после его гибели, свидетельствовали о том, насколько высок был его статус как государственного деятеля на международной арене. В Швеции его деятельность всегда вызывала споры. Его трагедия как политика состояла в том, что, стремясь к сотрудничеству, он не сумел завоевать доверия к себе.
Социал-демократическая правительственная политика в 1980-х годах становилась все более либеральной. После краха фондов трудящихся казалось, что социал-демократы будто бы стремятся вернуть потерянное доверие буржуазных партий. Это создавало напряженность в самой партии: иронически говорили о «войне роз». Возникла идеологическая неразбериха: те, кто стремились ясно обозначить свои приоритеты в области политики распределения, то есть демонстрировали взгляды, больше характерные
Во второй половине 80-х годов произошел очевидный сдвиг в отношениях между миром капитала и миром политики. Шведская экспортная промышленность в значительной степени вышла за национальные рамки и стала частью международного конгломерата, сохранив при этом свою принадлежность к Швеции. Дерегулирование рынка капиталов привело к тому, что стало легче перевести деньги через национальные границы. Это, в свою очередь, уменьшало политический контроль над экономикой. Политика в большей степени, чем раньше, стала зависеть от доверия финансовых рынков. Это было наглядно продемонстрировано в октябре 1990 года, когда недостаток доверия со стороны финансового мира привел к утечке валюты из страны. Шведская экономика зашла в тупик. Неизменные требования рынка к политике звучали так: необходимо крепче затянуть пояса и снизить налоги. Политика в максимально возможной степени пыталась идти в ногу с растущей интернационализацией экономики. Стало очевидным, что спад экономики должен обязательно повлечь за собой сокращение расходов на уже принятые социальные программы. Социал-демократы провели в 1990 году налоговую реформу, которая сняла спорную проблему маргинальных налогов. Реформа не была до конца профинансирована, поскольку рассчитывали на действие динамических факторов: в результате отмены маргинальных налогов люди должны были начать работать больше, а следовательно, и больше денег попало бы в государственную казну. Между тем осенью 1990 года произошло заметное изменение политического климата. Новый министр финансов Аллан Ларссон систематически выступал за фор- /300/ мирование нового «кризисного» сознания. Необходимость сокращения расходов подразумевалась сама собой, но именно «кризисное» сознание стало фактором, заставившим население более осторожно вкладывать деньги, не спешить с покупками. Возможно, самым сенсационным результатом экономического кризиса стало заявление премьер-министра Ингвара Карлссона в октябре 1990 года о том, что Швеция собирается подать заявку на принятие ее в члены Европейского союза. В 1961 году Таге Эрландер в своей речи на съезде профсоюза металлистов заявил, что Швеция намеревается оставаться вне рамок Европейского сообщества (ЕЭС). Теперь социал-демократы отказались от этого решения. Это был исторический момент.
Спад в экономике означал, что социал-демократам пришлось участвовать в предвыборной борьбе 1991 года в сложной обстановке. Только что образованной популистской партии, получившей название Новая демократия, под руководством Иана Вахтмейстера и Берта Карлссона удалось привлечь к себе внимание средств массовой информации. Деятельность партии представляла собой некую смесь клоунады и заносчивости, но апеллировала в условиях неясного идеологического климата к промежуточным слоям разочарованных избирателей. Прежде всего, она пыталась сыграть на тревоге шведов по поводу увеличивающейся иммиграции в страну. Партия представляла себя стоящей над политикой, отражающей «действительность», но на самом деле была правой партией, которая помогла буржуазным партиям прийти к власти в 1991 году.
В октябре 1981 года советская подводная лодка «U 137» была обнаружена в шхерах неподалеку от Карлскруны. Навигационная ошибка или сознательный расчет завели огромную подводную лодку, занимавшуюся тайным шпионажем, в такой узкий фарватер, так и не удалось выяснить. Инцидент привел к тому, что существовавшее десятилетия недоверие к Советскому Союзу проявилось с новой силой. На протяжении 1980-х годов часто приходили сообщения о нарушении подводными лодками морских границ Швеции. Вопрос был связан с оборонительной политикой страны и вследствие этого идеологизирован. В 1983 году Москва выразила протест против утверждений о нарушениях СССР границы в районе Хорсфьердена в стокгольмских шхерах. Во второй половине 1980-х годов сомнения по поводу того, что именно советские подводные лодки нарушали водные границы Швеции, усилились. Впоследствии Стокгольм избегал обвинять Советский Союз. Инциденты с лодками-нарушителями заставили Швецию разработать более совершенную технику обнаруже- /301/ ния подводных объектов. В 1990-х годах, когда стало очевидным, что военное могущество русских сильно подорвано, нарушения подводными лодками границ стали труднообъяснимыми. В 1995 году шведские военные признали, что в последние годы они принимали звуки, которые издавали купающиеся норки за шум двигателей подводных лодок.
Политика нейтралитета, получившая законченную форму в 1948–49 годах, сохранялась в течение всего послевоенного периода. Говорили о северном балансе, где Дания и Норвегия, входившие в НАТО, представляли один фланг, а Финляндия с ее многосторонними связями с Советским Союзом – другой. Швеция с ее политикой нейтралитета считалась силой, уравновешивающей оба фланга и содействовавшей тому, чтобы Север стал регионом низкой политической напряженности. В 1990-х годах утверждалось, что шведский внешнеполитический курс 1950–60-х годов был больше ориентирован на Запад, чем руководство внешнеполитических ведомств хотело признать, и что политика нейтралитета, таким образом, была отчасти лишь видимостью. Государственная комиссия по вопросам политики нейтралитета (1994) сочла подобные оценки преувеличенными. Без сомнений, готовилась почва для получения (военной) помощи с Запада, но это было возможно лишь в случае, если политика нейтралитета потерпит неудачу. Принцип отказа от союзов никогда не нарушался, никакие тайные соглашения не заключались. Бурные события в мире в 1989–91 годах – окончание холодной войны, распад советской империи – показали, что проводившаяся политика в определенной степени утратила свое значение. Тенденции переориентации появились в 1990-х годах, но все еще не получили какого-либо видимого развития; шведская внешняя политика стала более расплывчатой. Пока неясно, что означает расширение интересов Швеции в районе Балтийского моря. В официальных заявлениях больше делается упор на отказ от союзов, чем на политику нейтралитета.
В социал-демократических кругах всегда уделялось внимание международным вопросам. В годы, когда Эстен Унден был министром иностранных дел, участие в международной жизни осуществлялось через ООН. В 1960-х годах внешняя политика Швеции приобрела большие масштабы. Прежде всего, появился интерес к странам Третьего мира. Была поставлена цель, чтобы 1 % от ВНП отчислялся на помощь развивающимся странам. Для того, чтобы координировать эту помощь, была создана государственная организация (позже названная SIDA – Шведская организация международного развития). /302/ Социал-демократы оказывали также помощь национально-освободительным движениям в странах Третьего мира. Центральной фигурой здесь был Улоф Пальме. Результатом его резких высказываний в связи с бомбардировками США Ханоя в 1972 году стал отказ Вашингтона принять назначенного шведского посла.