Сталинские пятилетки

Сталинские пятилетки

1929. – Серьезные продовольственные проблемы, введение карточек на хлеб. Ноябрь. – Пленум ЦК ВКП(б), отказ от НЭПа, принятие курса на сплошную коллективизацию.

1930, 5 января. – Постановление ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», начало сплошной коллективизации. 25 июля. – Постановление ЦК ВКП(б) «О всеобщем обязательном начальном образовании».

Разгром «правой» оппозиции обозначил конец НЭПа. В 1929 году В. М. Молотов и В. В. Куйбышев сменили Рыкова и Кржижановского на постах председателей Совнаркома и Госплана. Начались усиление централизованного планового руководства экономикой, ликвидация элементов хозрасчета, рост налогового бремени на частные предприятия. К 1933 году исчезли концессии, предоставленные иностранным предпринимателям (кроме японских на Дальнем Востоке).

Первый пятилетний план развития народного хозяйства (1928/29-1932/33) разрабатывался и был принят с учетом принципов НЭПа и, в частности, был рассчитан на сбалансированное развитие всех основных отраслей народного хозяйства. Но в 1929 году Сталин заявил о необходимости пересмотра заданий в сторону их существенного увеличения, полагая довести их с 21,5 до 45 %.

Для руководства экономикой были созданы новые органы управления. В 1932 году вместо ВСНХ сначала образовали 4 отраслевых наркомата, а к концу 1930-х их количество возросло до 20. Наркоматы были со строгой вертикальной структурой подчинения, доходящей до каждого отдельного предприятия.

Темпы индустриализации были небывало высокими, а сегодня они кажутся невероятными: с 1928-го по 1941 год было построено около 9 тысяч крупных промышленных предприятий. Промышленность по отраслевой структуре, техническому оснащению, возможностям производства важнейших видов продукции вышла в основном на уровень развитых стран. Был осуществлен массовый выпуск самолетов, грузовых и легковых автомобилей, тракторов, комбайнов, синтетического каучука и т. д. Стала быстро развиваться оборонная промышленность с использованием оригинальных отечественных разработок.

Это было достигнуто через трудовое и творческое подвижничество всего народа при общем энтузиазме, по силе сходном с религиозным. Но требовалось и жесткое подчинение плану тех, кто составлял управляющую вертикаль. Управлять – это была их работа, а не способ достижения личного благополучия. В этих условиях массы народа доверяли руководителям и оказались способными на самоотречение.

Вот воспоминания американского студента Джона Скотта:

«… Я выехал на поезде, идущем четыре дня до места под названием Магнитогорск, расположенного на восточных склонах Уральских гор. Я был очень счастлив. В Советском Союзе не было безработицы. Большевики планировали свою экономику и предоставляли молодым людям много возможностей. Более того, им удавалось преодолеть фетишизацию материальных ценностей, которая, как учили меня мои добрые родители, была одним из основных зол нашей американской цивилизации. Я видел, что большинство русских едят только черный хлеб и носят один-единственный костюм до тех пор, пока тот не распадется на части…

Шел сентябрь 1932 года, и мне было 20 лет…

Мне понадобилось очень мало времени, чтобы понять, что они едят черный хлеб в основном потому, что нет никакого другого, и носят лохмотья по той же причине.

В Магнитогорске я был брошен в битву. Я очутился на линии фронта чугуна и стали. Десятки тысяч людей терпеливо выносили невероятные трудности, чтобы построить доменные печи, и многие делали это по своей воле, охотно, с безграничным энтузиазмом, которым с первого дня своего приезда заразился и я.

Четверть миллиона человеческих душ – коммунистов, кулаков, иностранцев, татар, осужденных саботажников и масса голубоглазых русских крестьян – строили самый большой сталелитейный комбинат в Европе посреди голой уральской степи. Деньги текли, как песок сквозь пальцы, люди замерзали, голодали и страдали, но строительство продолжалось в атмосфере равнодушия к отдельной человеческой личности и массового героизма, аналог которому трудно отыскать в истории».[12]

За довольно короткий срок было решено три задачи: индустриализация страны, коллективизация сельского хозяйства, осуществление культурной революции. Стало возможным создание новой армии.

Главным в этой модернизации было превращение человека с крестьянским типом мышления, восприятием времени, стилем труда и поведения – в человека, оперирующего точными отрезками пространства и времени, способного быть включенным в усилия огромных масс людей. За короткий срок создавался «новый человек».

Запад создавал такого «человека» в течение четырехсот лет, в основном, возложив эту задачу на частного хозяина, который дубил шкуру рабочего угрозой голода. Но и государство действовало на Западе в том же направлении столь жестокими методами, которые России были неведомы (например, законы о бедных и о бродяжничестве, на основании которых были повешены десятки тысяч человек). Гражданское общество Запада изобрело для бедных такие типы наказания, которых Россия и СССР не знали. Уважение к собственности вбивалось там вчерашним крестьянам жестокими способами: в начале XIX века в Англии вешали даже детей за кражу на сумму более 5 фунтов стерлингов, а за бродяжничество клеймили с 14 лет.

В СССР на воспитание дисциплинированного, точного и ответственного человека отводилось менее десяти лет, и эта задача была выполнена, естественно, не одной любовью, лаской и пропагандой. Сегодня многие видят в тогдашней жестокости преступный характер Советского государства (или его руководителей). Но нет большей ошибки, чем судить о событиях вне времени и пространства, без сравнения с другими аналогичными явлениями. Главное, поколение точных и дисциплинированных людей было воспитано без подавления их духовной свободы и творческих способностей. А что это именно так, показала победа в войне.

В промышленности новые показатели первого пятилетнего плана выглядели следующим образом: по чугуну вместо 10 млн тонн было утверждено 17 млн тонн, по тракторам вместо 53 тыс. штук – 170, по автомашинам вместо 100 тыс. штук – 200. Чтобы обеспечить выполнение производственных заданий, стоящих перед промышленностью, требовалось в таких же размерах «подстегнуть» темпы развития сельского хозяйства. В ноябре 1929 года была поставлена задача форсировать темпы преобразования на селе, а в январе 1930-го был утвержден график коллективизации: к концу пятилетки в колхозах должно было находиться не 20, а 80–90 % крестьянских хозяйств. Естественно, достичь этого в столь короткие сроки можно было, только применяя административные меры.

В реальности были достигнуты в 1928–1932 годах следующие результаты. Если в 1928 году в СССР было произведено 3,3 млн тонн чугуна, то в 1932-м -6,2 млн тонн, производство тракторов выросло с 1,8 тыс. штук до 50,8, по автомобилям – с 0,8 тыс. штук до 23,9. Запланированного не достигли, но все равно успехи были громадны.

А вот в сельском хозяйстве дела пошли не очень хорошо.

Без сомнений, коллективизация глубоко преобразовала не только село и сельское хозяйство, она повлияла на всю экономику страны в целом, на социальную структуру общества, демографические процессы и урбанизацию, но вызвала на первом этапе тяжелую катастрофу с массовыми страданиями и человеческими жертвами.

Надо сказать, что в первых колхозах (до 1929 года они охватывали 6–7 % крестьянских хозяйств) не обобществлялся домашний скот, и каждой семье был оставлен большой приусадебный участок. Однако руководство Наркомзема (создан 7 декабря 1929 года постановлением ЦИК СССР; первый нарком – А. Я. Яковлев) самым удачным проектом для колхозного строительства в России посчитало кибуц– модель кооператива, разработанную в начале ХХ века во Всемирной сионистской организации. Но этот проект предназначался для колонистов-горожан, которые вовсе не собирались ни создавать крестьянское подворье, ни заводить скот. Обобществление в кибуцах доводилось до высшей степени, никакой собственности не допускалось вовсе, даже обедать дома членам кооператива запрещалось. Такой тип колхоза был несовместим с русской народной традицией.

(Отметим, что в подходящей среде – в Израиле, кибуцы показали себя как очень эффективный производственный уклад, но в России 1930 года вопрос о соответствии этого проекта культурным традициям русской деревни и не вставал.)

В процессе коллективизации были допущены большие ошибки, и несоответствие колхозно-кибуцного проекта социально-культурным характеристикам русского человека – только одна из них. Были и перегибы другого свойства: вопреки намеченным в центре темпам местные парторганизации, а с ними и органы власти стремились силой загнать крестьян в колхозы за невероятно короткий срок, развивая при этом огромную энергию и упорство. Кроме того, «разверстка» на число раскулаченных означала предельные цифры, но они повсюду перевыполнялись. Центральные органы Советского государства часто должны были сдерживать рвение местных.

В 1930 году в погоне за «валом» было раскулачено почти 15 % крестьянства страны; в 1930–1931 годах в отдаленные районы сослали свыше 380 тысяч семейств «кулаков» и «подкулачников», а к 1932 году 1,4 млн раскулаченных находились в спецпоселениях. Меньшая их часть занималась сельским хозяйством, б?льшая – трудилась в лесной и добывающей промышленности.

Основная масса крестьян ответила на такую политику пассивным сопротивлением: уходом из села, сокращением пахоты, убоем скота. Если в 1928-м страна производила 4,9 млн тонн мяса и сала, то в 1932-м лишь 2,8 млн тонн, соответственно по молоку показатели снизились с 31 млн тонн до 20,6, а по яйцу – с 10,8 млрд штук до 4,4. В ряде мест произошли вооруженные восстания (с января до середины марта 1930 года на территории СССР без Украины было зарегистрировано 1678 восстаний), росло число убийств в конфликтах между сторонниками и противниками колхозов.

Результаты не замедлили сказаться: в 1932–1933 годах случился страшный голод, унесший множество жизней. Судя по статистике рождений и смертей, только на Украине от голода умерли около 640 тыс. человек, однако ряд зарубежных исследователей считают, что всего от голода умерли 3–4 млн человек. (В марте 1933 года состоялся судебный процесс против ряда работников Наркомзема СССР, как виновных в возникновении голода, – это было официальным признанием наличия голода в стране.) Не лучше было положение и в городах, где с 1929-го по 1933 год действовала карточная система снабжения населения.

Всегда и везде экономисты недооценивают или просто не понимают сути хозяйства нерыночного типа, принципиально направленного не на извлечение прибыли, а на выживание – патриархального в деревне или домашнего в городе, составляющего огромную, хотя и «невидимую» часть народного хозяйства. Для России эта слепота политэкономии сыграла роковую роль, и не только во время коллективизации, но и в конце советского периода.

Уже в марте-апреле 1930 года ЦК ВКП(б) принял ряд важных решений, чтобы выправить дело, но инерция запущенной машины была очень велика, а созданный в селе конфликт разгорался. Начатое зимой «раскулачивание» продолжалось. Только весной 1932 года местным властям было запрещено обобществлять скот и даже было предписано помочь колхозникам в обзаведении скотом; с этого времени уже не проводилось и широких кампаний по раскулачиванию.

Но даже несмотря на множество разумных постановлений, устраняющих перегибы, положение выправилось лишь в 1935 году. Опять начали расти сборы зерна, поголовье скота, оплата труда колхозников. С 1 января 1935 года в городах отменили карточки на хлеб.

После сельскохозяйственной катастрофы и страшного голода зимы 1932–1933 годов был резко сокращен экспорт зерна. В 1932 году вывезли всего 1,8 млн тонн против 4,8 в 1930-м и 5,2 в 1931-м, а в конце 1934 года вывоз вообще был прекращен. Да оно и в 1930–1932 годах вывозилось только из-за Великой депрессии на Западе: там требовали срочного возврата одолженных на развитие советской экономики денег, а где их взять? Отдавали зерном… По этой же причине пришлось весь гигантский пятилетний план свернуть до шестидесяти «ударных комсомольских» строек, в которые уже были вложены большие средства.

Была и вторая причина провала пятилетки – организационная. Уже сложилась жесткая вертикаль управления, главную роль в которой играли первые секретари партийных комитетов. Эти люди, преданные делу партии и мировой революции, как правило, не были в достаточной мере грамотными. Они затруднялись проводить серьезную экономическую политику.

Сталин понимал, что партийных бюрократов следует заменить квалифицированными людьми. Но их просто не было, да и как заменить? Сталин ведь не был царем, а был избранным лицом. Любой пленум партии, на который как раз и собирались для утверждения всяческих решений партийные бонзы, – пленум, где у Сталина не было уверенного большинства, не позволил бы ему делать такие перемены. И пришлось ему действовать исподволь и не наскоком.

Не называя пока имен, Сталин, выступая с трибун пленумов и на XVII съезде партии (январь – февраль 1934), стал говорить слова, с которыми чинуши не могли не согласиться, с которыми нельзя было спорить: «Бюрократизм и канцелярщина аппаратов управления… вот где источники наших трудностей». «… Как быть с такими работниками? Их надо без колебаний снимать с руководящих постов, невзирая на их заслуги в прошлом». Так постепенно внедрялась мысль: руководитель не обязательно должен быть членом партии с большим стажем, он даже может не быть членом партии, но должен быть специалистом, иметь высшее образование и опыт работы по специальности. Чуть позже возник лозунг: «Кадры решают все!»

Между тем, после ввода в строй крупных тракторных заводов начала быстро создаваться сеть машинно-тракторных станций (МТС), которая в 1937 году обслуживала уже 90 % колхозов. Переход к крупному и в существенной мере механизированному сельскому хозяйству позволил быстро повысить производство и производительность труда.

Но все это делалось, как уже сказано, ради получения средств для модернизации страны. Принудительное обобществление крестьянских хозяйств велось ради форсированной индустриализации: обеспечить любой ценой продовольствием растущее население городов, обеспечить экспорт и получение валюты, чтобы были средства для закупки оборудования для новых заводов. Государство обязывало колхозы засевать определенные площади и сдавать зерно в установленный срок по заранее обусловленным кондициям и ценам. Цены эти покрывали 10–15 % стоимости закупаемого зерна. За счет экспортной продажи зерна импортировалась заграничная техника.

Кроме того, вздувались розничные цены на товары народного потребления, что позволяло изымать в бюджет дополнительные средства для вооружения армии.

За годы первой пятилетки возникла целостная система перекачки людских, материальных и финансовых ресурсов из аграрного сектора в индустриальный. Но была создана и еще одна система принудительного труда – система Главного управления лагерей (ГУЛаг), в котором были совмещены функции карательных органов с функциями строительных ведомств, как способа восполнения нехватки капиталов для промышленной реконструкции.

ГУЛаг состоял (по данным на 1940 год) из 53 лагерей, 425 исправительно-трудовых колоний, 50 колоний несовершеннолетних с общим числом заключенных свыше 1 660 тысяч. И надо сказать, очень многие попали туда за дело. Кстати, сегодня в России заключенных около миллиона, несмотря на довольно частые амнистии и более щадящий Уголовный кодекс. Есть о чем подумать.

Ужесточалось советское законодательство. В постановлении ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперативов и укреплении общественной (социалистической) собственности» впервые был использован термин «враг народа», к «врагам народа» применялась высшая мера наказания или срок 10 лет с конфискацией имущества.

1932,22 августа. – Постановление «О борьбе со спекуляцией» (срок наказания от 5 до 10 лет без права амнистии). 27 декабря. – Постановление «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописки паспортов» (паспортный режим был отменен в 1923 году), в результате чего крестьяне были лишены паспортов и возможности свободного переселения в город.

К. М. Симонов писал о тех давних временах: «И строительство Беломорканала, и строительство канала Москва – Волга, начавшееся сразу после окончания первого строительства, были тогда в общем, и в моем тоже восприятии не только строительством, но и гуманною школою перековки людей из плохих в хороших, из уголовников в строителей пятилеток… Старые грехи прощались, за трудовые подвиги сокращали сроки и досрочно освобождали, и даже в иных случаях недавних заключенных награждали орденами. Таков был общий настрой происходящего, так это подавалось…»

В то же время был взят курс на ускоренное создание новых научно-технических кадров. Доля рабочих и их детей в технических вузах возросла с 38 % в 1928-м до 64,6 % в 1933 году; число вузов увеличилось в 5,5 раз. В 1930 году в Москве появились институты: геолого-разведочный, горный, нефтехимической и газовой промышленности, стали и сплавов, станкоинструментальный, культуры и другие. Учебные планы были сориентированы на практику, доля выходцев из рабочих среди ИТР и руководящего состава («выдвиженцы») возросла до 57 %. Во второй половине 1930-х процесс организации научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ был дополнен созданием лагерных «шарашек».

Советское руководство сделало серьезные выводы из неудачи первой пятилетки, и на XVII съезде ВКП(б) показатели второго пятилетнего плана (1933–1937) были подвергнуты существенной корректировке. Для промышленности утвердили достаточно реальные задания по ежегодному росту производства, в сельском хозяйстве предусматривалось лишь закрепление достигнутого уровня коллективизации. Произошло некоторое ослабление директивного давления на экономику, были реорганизованы органы управления ею.

Это привело к тому, что хотя вторая пятилетка, как и первая, не была выполнена в полном объеме, промышленность развивалась более динамично, был обеспечен значительный прирост производительности труда. Сельское хозяйство, оставаясь в сложном положении, стало выходить из кризиса. Была завершена коллективизация: если к осени страшного 1932 года в колхозах состояло 62,4 % дворов, то в 1937-м – уже 93 %. Возросли посевные площади, главным образом в восточных районах страны, где «раскулаченные» осваивали целинные и залежные земли, повысилась урожайность. Поэтому и удалось в 1935 году отменить карточную систему распределения продуктов.

Проблема быстрого перехода от аграрного строя к индустриальному была решена в СССР с помощью триады реформ: коллективизация, индустриализация и культурная революция. При этом к крестьянам применялись жестокие экономические и административные меры. Однако при оценке жестокостей того времени надо помнить, какие жертвы были принесены другими странами при переходе к индустриализации, а также, что в обогнавших нас странах на раскрестьянивание история отпустила целые столетия, а СССР должен был пройти этот путь всего за десять лет. А также посмотреть и на предыдущий опыт нашей страны!

Сталинские реформы, в отличие от столыпинских, предусматривали трудоустройство практически всех прибывших в город крестьян. Они начинали работать землекопами и чернорабочими, но затем осваивали более сложные строительные и производственные специальности. Их всех сажали за парты ликбеза, а наиболее способных направляли на учебу в институты и в промышленные академии. Бывшие крестьяне становились квалифицированными специалистами, строили города, заводы, электростанции. И именно эта фантастическая реальность вызывала у них невиданный до того энтузиазм, определивший невиданные темпы роста промышленности.

Ежегодно в строй вступало в среднем около 600–700 только крупных предприятий. Темпы роста тяжелой промышленности были в два-три раза выше, чем за тринадцать лет развития России перед Первой мировой войной. Страна обрела потенциал, который по отраслевой структуре и техническому оснащению находился на уровне передовых стран мира. По абсолютным объемам промышленного производства СССР в 1937 году вышел на второе место после США (в 1913-м Россия занимала пятое место). Прекратился ввоз из-за рубежа более ста видов промышленной продукции, в том числе цветных металлов, блюмингов и рельсопрокатных станов, экскаваторов, турбин, паровозов, тракторов, сельхозмашин, автомобилей, самолетов. К 1937 году удельный вес импорта в потреблении страны снизился до 1 %.

Особенностью третьей пятилетки (1938–1942) стало то, что в ее ходе следовало решить задачу обеспечения обороноспособности страны. Но выполнение планов осложнялось как внутренними проблемами, проявившими себя во второй половине 1930-х, так и изменением международного положения СССР. Дело в том, что после ликвидации безработицы и в связи с коллективизацией прекратился стихийный приток рабочей силы в город, и растущие предприятия стали испытывать острый недостаток в кадрах. Так, в 1937-м промышленность, строительство и транспорт недополучили свыше 1,2 млн рабочих, в 1938-1,3 млн, и в 1939 – более 1,5 млн рабочих.

В 1940 году была повышена обязательная мера труда. При 8-часовом рабочем дне, за исключением профессий с вредными условиями труда (для которых сохранялся 6– и даже 4-часовой рабочий день), предприятия и учреждения переводились с пятидневной на шестидневную рабочую неделю. В условиях нарастания военной опасности были запрещены самовольное увольнение рабочих и служащих с предприятий и учреждений. Администрация была обязана передавать дела о прогулах и самовольном оставлении работы в суд. С октября наркомы СССР получили право переводить ИТР и квалифицированных рабочих с одних предприятий на другие, независимо от их территориального расположения.

2 октября 1940 года был принят Указ «О государственных трудовых резервах» – о плановой подготовке кадров в ремесленных и железнодорожных училищах и школах ФЗО. Государственные трудовые резервы находились в распоряжении Правительства СССР и не могли использоваться ведомствами без его разрешения.

Сельскохозяйственное производство к началу 1940-х удалось вывести на уровень 1928 года, избыв наконец результаты перекосов при коллективизации, но продукция животноводства вышла на этот уровень лишь в начале 1950-х. Однако надо помнить, что количество сельского населения с 1928 по 1939 год сократилось почти на 10 млн человек. К 1939 году 32 % населения уже жило в городах.

Розенберг Н. и Бирдцелл Л. Е. в своей книге «Как Запад стал богатым» сообщают:

«Многие страны третьего мира сталкиваются со старой для Запада проблемой: большое число лишних сельскохозяйственных работников, нуждающихся в новой занятости. Многие страны третьего мира пытались использовать свое сельское хозяйство как источник капитала для развития городов и как главный источник правительственных средств, для чего применяли прямое налогообложение, а также принудительные государственные закупки сельхозпродуктов по заниженным – сравнительно с мировым уровнем – ценам. Использование сельского хозяйства для обеспечения роста промышленности не имеет аналогов в истории Запада, где оно никогда не являлось существенным источником капиталов. Такая политика, вероятнее всего, должна вести к истощению сельского хозяйства без соответствующего подъема городов. В сельскохозяйственной стране может быть и неизбежно обременение села ради содержания государственного аппарата и подкормки городов, но это бремя, скорее всего, замедлит, а не ускорит экономический рост».

Так вот, И. В. Сталин вывел страну в ранг индустриальных именно этим способом. И здесь следует развеять некоторый стандартный миф, что в это время было загублено сельское хозяйство и с этих пор оно стало «черной дырой». До революции количество селян достигало 80 % населения, и они в большинстве кормили сами себя, и не более. В результате же реформ количество сельского населения сократилось в разы; оставшиеся крестьяне увеличили свою производительность в те же разы, а на самом деле в большее число раз, так как обеспеченность страны продуктами питания постоянно увеличивалась. То есть от крестьян не просто забирали, но их эффективно энерговооружали.

У России не было колоний, и главная задача, стоявшая перед нею – проведение индустриализации, – была решена в основном за счет крестьянства. Она была решена одним из лучших способов в истории: без привлечения средств из колоний. Тем западным историкам, которые тычут нам в глаза «переломленным хребтом русского крестьянства», стоило бы вспомнить, что раскрестьянивание в их собственных странах проводилось куда более жестоко, но на Западе для индустриализации потребовалось еще и «переломить хребет» многим и многим народам Африки и Азии.

СССР стал одной из трех-четырех стран, способных производить все виды продукции и развивать все НИОКР того времени. Мобильность и эффективность советской научно-технической системы не укладывалась в западные стандарты. В 1939–1940 годах, показывая свою верность Пакту о ненападении, Германия продала Союзу ряд образцов новейшей военной техники и новейших технологий. Гитлер разрешил это, получив от немецких экспертов заверения, что СССР ни в коем случае не успеет освоить их в производстве. Эксперты ошиблись.

Появились новые современные промышленные отрасли – автомобильная, авиационная, алюминиевая, анилино-красочная, тракторостроение, производство танков и другие. Появились новые промышленные районы (Магнитогорск, Кузбасс) и транспортные магистрали (Турксиб), начался сдвиг производительных сил на восток, шло освоение богатейших запасов минерального сырья. Были созданы технические возможности для приобщения большинства населения к массовой культуре урбанистического типа. Произошли значительные социальные сдвиги: число горожан возросло к 1939 году до 60 млн человек, рабочих – до 24 млн, учащихся вузов и техникумов – до 1,8 млн Доля женщин среди рабочих и служащих возросла за десять лет вдвое и достигла 47 %.

В августе 1934 года состоялся I Всесоюзный съезд советских писателей. Развивалось искусство, архитектура. В Москве выросли современные высотные здания, были возведены дворцы, построен метрополитен. К сожалению, это делалось за счет частичного уничтожения памятников старины. Большой резонанс в обществе вызвала ликвидация храма Христа Спасителя, возведенного на средства русских людей в ознаменование победы над Наполеоном. Предлагалось снести храм Василия Блаженного под предлогом, что он мешал проведению демонстраций трудящихся на Красной площади…

Большие средства выделяло правительство на народное образование. В 1930-е годы оно начало вводить всеобщее начальное, а затем и семилетнее образование. Быстро развивалась сеть вузов и техникумов, для широкого охвата высшим и средним специальным образованием трудящихся масс внедрялись вечерняя и заочная формы обучения. Правительство держало под контролем образование советских людей, прежде всего через общественные науки. При личном участии Сталина была создана новая концепция отечественной и всемирной истории, разработаны основы философии, и благодаря единственному учебнику, каким стал «Краткий курс истории ВКП(б)», они внедрялись в систему образования.

Более однородной стала социальная структура общества. Были ликвидированы остатки эксплуататорских классов, а также нэпманских элементов. В годы индустриализации возросла социальная мобильность населения: представители рабочего класса пополняли ряды советской интеллигенции, особенно ее инженерно-технического отряда и руководящего слоя. В свою очередь, рабочий класс был буквально размыт многомиллионными массами крестьянства, которые в начале 1930-х годов хлынули из деревни в города.

Пропагандировались традиционные российские ценности: патриотизм, крепкая семья, забота о подрастающем и старшем поколениях. Были запрещены аборты и затруднена процедура разводов. Велась пропаганда достижений русской истории и культуры.

Сформированная в 1930-е годы система плановой экономики, подкрепленная идеологией и культурой, в 1940-е выстояла в Великой Отечественной войне перед натиском колоссальной военной машины Германии, а затем смогла ответить на вызов американской «атомной дипломатии».