Охота в позднем палеолите
В позднем палеолите Западной Европы некоторые исследователи выделяют три стадии охоты: 1) на мамонта (ориньяк), 2) на лошадь (солютре) и 3) на северного оленя (мадлен). В Восточной Европе и Сибири такой последовательности не наблюдается. Охота на мамонта продолжается на протяжении всей эпохи, а в северных районах доживает до финальных ее этапов (стоянка Талицкого на р. Чусовой, Медвежья пещера на р. Печоре).
Мамонт (Elephas mammonteus) и его спутник шерстистый носорог (Rhinoceros tichorhinus) принадлежат ко времени понижения температуры в Европе и Азии, охватывающему рисскую и вюрмскую эпохи.
Мамонт манил палеолитического охотника возможностью овладеть огромным количеством мяса, жира, костного мозга, получить большую шкуру, бивни и кости — материал для различных поделок. Охота велась систематически. На отдельных стоянках (Пшедмостье в Моравии) число убитых мамонтов исчисляется сотнями[557] Крупные особи имели со спины до 3.5 м высоты.[558] Пара бивней достигала 300 кг веса. Шкура, снятая с животного, занимала площадь около 30 м2. Общий вес костей в сыром виде (без бивней) приближался к 1500 кг.
Если судить по аналогии со слоном, мамонт обладал слабым зрением. В высокой траве к нему можно было подкрасться с подветренной стороны и поразить копьем в живот. Сильно развитый мех мамонта, прикрывавший уши и глаза, слабая подвижность головы позволяли мамонту контролировать пространство лишь на 120—150°. Необходимость добывать корм из-под снега ставила его в трудные условия зимнего периода. Мамонты нередко жили за счет запасов жирового депо, собирались в большие стада, и тем самым создавали выгодные ситуации для охотников.
Об охоте на диких лошадей (Equidae) говорят стоянки Западной и Средней Европы бассейна pp. Днепра, Дона (Костенки, Боршево), Оки, Волги, а также Крыма, Кавказа, Урала, долины р. Енисея, Прибайкалья, Средней Азии.
Успех облавной охоты на диких лошадей обеспечивался паникой, охватывающей стада при нападении. Предполагается, что высокая скала в Солютре и служила тем роковым местом для многих тысяч лошадей, откуда их сбрасывали охотники. По сообщению А. Броггера, аналогичные способы охоты на оленей практиковались в Норвегии до XVII в.[559] Применялись ограждения, направляющие бегущих в панике животных. В. Зёргель считает, что лошади почти все погибали на месте падения, а оставшихся в живых добивали охотники.[560] Кроме того, имеются изображения лошади в виде рисунков на скале.[561] Судя по изображению лошади в испанской пещере Пасьега с петлями на задних ногах и лошади в гроте Комбарель[562] с веревкой на шее и вдоль спины, а также на морде, можно предполагать ловлю животных арканом (рис. 67, А—В).
Рис. 67. Наскальные изображения животных с веревками (?) на теле, по К. Линднеру, 1950.
А — олень с лассо на шее и рогах (Комбарель); Б — лошадь с путами на ногах (Пасьета); В — лошадь с веревкой на шее (Комбарель).
Возможно, что копья оснащались каменными наконечниками уже в мустьерскую эпоху. Тем не менее деревянные, обожженные на огне, или костяные острия играли важную роль в охоте в эпоху верхнего палеолита. Описания этнографов и экспериментальные испытания деревянных наконечников свидетельствуют о их высокой пробивной способности. Круглые в сечении наконечники из березы или бука, близкие по форме к ориньякским типам из кости, в нашем опыте пробивали сосновую доску в 10 мм или тройную шкуру оленя. Изготовление деревянных наконечников и крепление их к древкам было относительно простым делом.
Преимущество каменных наконечников состояло в твердости, остроте, способности наносить более широкие раны и в случае ломки и срыва с древка оставаться в теле животных. Проникающая эффективность кремневого наконечника объясняется листовидной формой и зубчатостью ретушированного края. Круглое в сечении деревянное или костяное острие слегка конической формы разрывало кожу, мышцы и связки. Каменный наконечник разрезал эти ткани, проходя через наружные преграды грудобрюшной полости. Однако ломкий каменный наконечник годился для немногих ударов. Деревянные и особенно костяные наконечники были более долговечными.
Изобретение копьеметалки увеличило дистанцию полета дротика до 70—80 м. Главным объектом охоты при помощи копьеметалки служил олень. Копьеметалки, известные по археологическим данным, изготовлены из рога оленя. Подавляющее же большинство палеолитических копьеметалок охотники, по-видимому, делали из дерева.
В Европе в эту эпоху, вероятно, существовали бумеранги. Основанием для такого предположения служит предмет, найденный П. П. Ефименко в Костенках I. Он сделан из ребра мамонта и имеет форму кривой сабли. Длина его — 50—55 см. Благодаря твердости, весу, остроте края он представлял эффективное орудие охоты на мелких животных и птиц.
Особенно важное место занимала охота на оленевых (Cervidae), и среди всех видов этого семейства доминирующее значение имел северный олень (Rangifer tarandus). В мустьерскую эпоху охота на них не играла существенной роли. Пугливому животному, стремительно исчезающему из поля зрения, неандертальцы предпочитали мамонта. Северные олени паслись на открытых равнинах тундровой зоны, примыкающей к леднику, которую мустьерские охотники могли избегать.
Охотники позднего палеолита располагали новой системой вооружения — метательными копьями с каменными, костяными и вкладышевыми наконечниками, а позднее даже гарпунами, луком и стрелами. Они извлекали из северного оленя много полезного — мясо и жир для питания и освещения, шкуры для одежды и жилища, кожи (обработанные шкуры) для ремней, кости и рога для орудий, сухожилия для пошивных ниток. Охота нередко носила массовый характер, если судить по пещере Гурдан на юге Франции, где были найдены остатки 3000 оленей.
Охотники пользовались сезонными миграциями оленей, с севера на юг и обратно, устраивали засады на речных переправах.[563] На стенах грота Кабаллос изображена сцена охоты на стадо благородных оленей, выходящих из реки.[564] Шествие стада северных оленей передано в гравюре на кости из Тейжа (Франция).
Особый интерес в системе вооружения занимают гарпуны — съемные наконечники дротиков, соединенные с последними длинной бечевой и бросаемые посредством копьеметалки. Стоянки с гарпунами установлены преимущественно во Франции. Они встречаются в ФРГ и исчезают в Восточной Европе. Здесь продолжали употребляться каменные и костяные наконечники копий несъемного типа, сохранились стада мамонтов и охота на северного оленя не приобрела специализированного характера. В Костенках I сохранилась только одна поделка из рога. На стоянке Гагарине уцелела часть костей одной особи.
Охота на северного оленя играла большую роль в Сибири. На стоянке Мальта в первые годы ее изучения найдены остатки свыше 400 особей, в то время как остатки мамонта показали 9 особей, а носорога — 10.[565] На стоянке Афонтова Гора кости оленя найдены от 80 особей.[566]
В Майендорфе и Аренсбурге найдены кости оленя, пробитые, по мнению А. Руста, гарпунами.[567] В Аренсбурге найден разбитый кремневый наконечник стрелы в одной из оленьих лопаток, а также было собрано более десятка древков стрел из хвойной породы, длиной до 75 см и диаметром 0.5—1 см. На конце их оказались выемки, как думает А. Руст, для упора в тетиву лука. Зарубки имели глубину от 2 до 4 см и могли служить гнездами для наконечников. Таким образом, есть основание считать, что лук появляется в конце мадленской эпохи. Появление его связано с охотой на оленя. Быстрота, пугливость, способность чувствовать охотника на расстоянии затрудняли на него охоту с копьем. Вместе с тем невысокая сопротивляемость организма травмам делали его легкой жертвой стрелы, отличающейся скоростью полета и дальнобойностью.
Рис. 68. Наскальные изображения животных, пораженных стрелами палеолитических охотников (Франция), и изображения палеолитических охотников (Испания) в момент преследования животных и стрелометания.
А — олень Ла Коломбьер; Б — носорог Ла Коломбьер; В — Кабаллос; Г — Салтадора; Д — Альпера; Е — Жозеф.
Долгое время археологи отвергали существование лука и стрел у палеолитических охотников Европы, хотя изображения животных, поражаемых стрелами, были известны (рис. 68, А, Б). В. Зёргель[568] считал, что лук и стрелы — это охотничье оружие лесных областей, а поэтому является принадлежностью неолитической эпохи. В настоящее время испанские изображения в пещерах (Альпера, Сальтадора, Кабаллос, Вьехса, Аранья и др.), где даны картины стрелков из лука, бегущих за зверем, стреляющих или спокойно шагающих с луком под мышкой, признаны позднепалеолитическими (рис. 68, В—Е). Охотники имели к луку запас стрел.[569] К концу позднего палеолита лук стал применяться на берегах Балтийского моря, где сохранились стада северного оленя.
Палеолитические охотники убивали также зубров (бизонов). В позднем палеолите изображения зубра широко представлены в Южной Франции и Испании,[570] хотя количество костей этого животного в стоянках редко достигает 2—3%. Другое положение находим в Восточной Европе. В мустьерской стоянке Ильская на р. Кубани обнаружены остатки от 2400 зубров.[571] Здесь были найдены и остатки мамонтов, лошадей, гигантских и благородных оленей, диких ослов, кабанов, пещерных медведей и др., давших лишь 40% всего состава фауны.
В Амвросиевке (поздний палеолит Донбасса) найдено 950 экз. зубра.[572] Северная Азия не дает таких скоплений. Но на стоянке Кокорево I (р. Енисей) была обнаружена лопатка зубра, пробитая роговым наконечником.[573]
Главным орудием охоты на зубра было копье с костяными и вкладышевыми наконечниками. В изображениях этого животного обычно подчеркнуты наконечники копий и раны на теле зверя. К. Линднер[574] допускает применение западни с тяжестью, что весьма сомнительно. Более реальна охота при помощи маскировки или степных пожаров, которыми пользовались североамериканские индейцы в засушливый период. Не исключается и способ преследования зверя.[575] Охотники следовали за животным, пока, наконец, от усталости, голода и ранений оно не падало. Бушмены применяли тактику гоньбы с остановками. Когда охотники останавливались, загнанная антилопа ложилась отдохнуть. Разгоряченное тело остывало, мускулы слабели. В таком состоянии животное не успевало вскочить, если охотники снова бросались в погоню.
Охота на мамонта, северного оленя, шерстистого носорога, зубра, лошадь охватывает почти все северное полушарие. Состав охотничьей добычи в районе Костенок—Боршева на Дону и сибирских стоянок (Афонтова Гора, Кокорево, Верхоленская Гора, Мальта), несмотря на разделяющие их тысячи километров, показывает много общего. И здесь и там — остатки быков, медведя, сайги, пещерного льва, волка, песца, росомахи, зайца и др. Но на Дону не было горных баранов, сибирских козлов, джигетаев, а на pp. Енисее и Ангаре — кабанов. В Костенках, Гагарине, Авдееве копья оснащались кремневыми наконечниками с выемкой или листовидными (Тельманская). В Сибири — костяными и роговыми наконечниками мальтийского типа, а также обычными гарпунами (Верхоленская Гора).
Промежуточное положение между тропической и северной зонами Азии занимала охота в Ордосе.[576] Лёссовая пустыня, заключенная в излучине Хуанхе, в конце плейстоцена имела обширные, орошаемые оазисы. Охота велась на слона (Elephas nomadieus), шерстистого носорога, лошадь, осла, верблюда, быка, буйвола, кабана, красного оленя, джейрана, антилопу, барана, азиатского страуса. Из второстепенных объектов охоты можно отметить волка, гиену, барсука, грызунов, птиц. Охотники били этих животных копьями. Найденные здесь орудия из кварцита и кремнистого песчаника в форме ножей, скребков, сверл, пластинок близки к изделиям раннего ориньяка в Западной Европе.
На территории Аляски человек нашел сибирского мамонта, миграция которого из Азии произошла раньше, овцебыка, бизона, лошадь, северного оленя, песца и др. Предполагают, что северо-восточная Сибирь и северо-запад Америки вместе с прилегающими мелководными морями представляли в ледниковый период гипотетическую сушу — Берингию, где формировался тундровый ландшафт с характерной флорой и фауной. Другие территории нынешней тундры были погребены подо льдом, а частично затоплены морем. По мнению Мюллера-Бека,[577] заселение Северной Америки человеком происходило в два потока: первый поток имел место 28—26 тыс. лет назад (по С14), второй — 11—10 тыс. лет, т. е. после висконсинского оледенения, прервавшего миграцию из Азии.
В средней полосе Северной Америки жил Джефферсонов мамонт, на юге Невады — верблюд, в Техасе и в Мексике — южный слон (Archidiscon imperials), мастодонт.[578]
Основой охотничьей техники служили копья, оснащенные наконечниками (фолсомскими) с продольным желобом, который получен путем отщепления, начиная от средней части основания, тонкой пластинки с двух сторон. Благодаря такой операции удалялось обычное во всех других типах наконечников утолщение, мешающее надежному креплению к древку. По бокам основания наконечники нередко имели один или два шипа, придающие им свойство гарпуна. Наконечники изготовлялись, кроме Аляски, в бассейне Саскачевана и Колорадо, в Неваде, Техасе, Новой Мексике. Наряду с кремнем использовались халцедон, агат, роговик, обсидиан, кремнистый сланец. На берегах р. Танаты, впадающей в р. Юкон, была найдена мастерская.[579]
Судя по различной величине наконечников, охотники Северной Америки имели обычные копья, дротики с копьеметалками и, по-видимому, стрелы с луком. Можно думать, что при охоте их сопровождала собака.
Охота с луками на горных козлов и оленей в Испании документирована росписями на стенах грота Арана в Валенсии.[580] Двенадцать охотников окружили стадо животных и поражают их стрелами на близком расстоянии, бьют в шею или в грудь. Запасные стрелы держат в левой руке вместе с луком. Самец — глава стада поражен двумя стрелами: одной в грудь, другой в шею. Охотник направляет в него третью стрелу. Второй охотник целится в убегающего козленка. Изображенная сцена полна движения и напряженной борьбы.
Испанские наскальные росписи говорят об охоте на оленей и кабанов с помощью копий. В Пенье де Кандамо показан крупный олень, пораженный шестью копьями. Четыре из них вонзились в заднюю часть тела, два — в переднюю, под правую лопатку. О том, что здесь не стрелы, а легкие копья (дротики), говорит величина древок и отсутствие оперения, подчеркиваемое в других росписях.
Охота на кабана (Sus scrofa) на разных этапах ее развития в в различных странах играла неодинаковую роль в жизни людей. Кости кабана найдены в Туабахе, в Киик-Кобе, Чокурче, Волчьем гроте, Кош-Кобе, Аджи-Кобе в виде остатков отдельных особей. В азиль-тарденуазских слоях пещер (Шан-Коба, Фатьма-Коба) кабан отмечен в количестве 8—10 особей. В охотничьем хозяйстве позднего палеолита Советского Союза и Западной Европы кабан почти не фигурирует, за исключением Испании. В Агуа Амарга изображен стремительно бегущий охотник, преследующий раненого кабана. Одно копье торчит в верхней части спины, другое попало в круп.[581] Очевидно, для полного поражения зверя необходимо было несколько попаданий.
Изображения в Фон-де-Гом и Бюксу иногда рассматриваются как ловчие ямы. В качестве западней с тяжестями считают начертания из Фон-де-Гома, Бернифаля и Конбарелля, которые другими принимаются за рисунки жилищ (П. П. Ефименко).
По мнению Ю. Липса, западни возникли в Азии. В позднем палеолите они пришли в Европу, затем были перенесены в Африку. Северо-Восточной Сибири и Америки они достигли в послеледниковый период.[582] Проблема древнейших западней заслуживает того, чтобы отметить ее. Однако нет оснований считать ее решенной в том смысле, как это предполагает Ю. Липе. Остаются пока недоказанными догадки К. Линднера о силках, лассо, капканах и загонах в палеолите, опирающиеся на загадочные рисунки в гротах Пилета, Аранья, Христус, Пиндаль и др. Исключение составляет изображение фигуры охотника, бросающего лассо, в гроте Аранья.[583]
Интересен рисунок из грота Марсула.[584] Он изображает устройства, напоминающие северные «засеки» из срубленных деревьев, положенных вдоль линии ограждения. Ограда сделана в форме треугольника из поваленных на землю сучковатых деревьев. Животные, преследуемые охотниками, попадали внутрь этого заграждения и должны были бежать по узкому проходу, за которым находилась река или овраг. Другой рисунок на грота Нио передает заграждение в виде частокола, заканчивающегося, по мнению Бегуэна, выходом с засадой. Заслуживает внимания вырезанная на кости сцена из Шанселяд. В центре дана крупным планом голова бизона с вытянутыми вперед ногами. По обе стороны бизона двумя шеренгами стоят человеческие фигурки. В головной части рисунка намечены две продольные черты под углом в 60° одна к другой, а за ними — поперечные. Липни, образующие угол, не сходятся; между ними помещен кружок. Полагают, что здесь изображены палисад и дефиле с ямой для охоты на бизонов.[585]
В позднем палеолите получила применение охота с маскировкой. Наскальные изображения указывают на переодевание в шкуры оленей, зубров и других животных. В гроте Трех Братьев (Франция) сохранилась фигура охотника в шкуре оленя. Другие изображают людей в масках зубров. Обычно здесь усматривали представления о генетической связи человека и животного, нашедшие свое выражение в магических обрядах. Но тотемическая теория объясняет лишь одну сторону первобытного искусства. Эти магические фигуры могли иметь и более тесную связь с жизнью. Бушмены, австралийцы применяли маскировку для обмана животных. Бушмены покрывали голову и плечи попоной из страусовых перьев и укрепляли на голове палку, которая напоминала шею этой птицы, а ноги обмазывали белой глиной. Двигая палкой, они подражали клюющему страусу и подбирались к птицам на расстояние, позволяющее поразить их стрелами. В маскировочном наряде бушмены усыпляли бдительность антилоп и зебр.
Возможность применения яда для охоты в палеолите доказывал М. П. Порсильд, считая, что человек мог отравлять свое оружие трупным ядом.[586] К. Линднер, оспаривая мнение В, Зёргеля, отрицавшего использование ядов палеолитическим человеком, допускает добывание яда из кожных желез некоторых жаб и саламандр или из сока акониты и беладонны.[587] Авторы, считающие возможным такое раннее применение ядов, обычно ссылаются на бушменов.[588]
Принято было думать, что приручение собаки состоялось в мезолите. Однако палеолитические росписи грота Альпера в Испании изменили прежнее представление.[589]
Рис. 69. Собака в наскальных изображениях испанского палеолита, по К. Линднеру, 1950.
А — изображение собак (?) на стенах пещеры де ля Вьежа; Б — сцена, представляющая двух оленей и человека с собакой (Альпера).
Здесь мы видим характерные для собак настороженные позы, тонкие или пушистые хвосты, поднятые кверху, и то, что эти животные сопровождают охотника на оленей и каменных баранов (рис. 69, А, В).
Сближение собаки и человека, вероятно, произошло на почве охотничьей деятельности. Дикая собака преследовала раненого человеком зверя по следам крови, как это делал и охотник. Возможно, она иногда раньше человека находила обессиленное животное. В худшем случае она подбирала остатки, выброшенные охотником после разделки добычи на месте падения животного. Палеонтологические указания на существование полуприрученной собаки Сибири дают нам Афонтова Гора II и Верхоленская Гора.[590]
Костные остатки на стоянках древнего и среднего палеолита говорят, что охота на птиц не играла в эти эпохи роли, хотя кости пернатых иногда встречаются. В Эрингсдорфе и Таубахе остатки их отсутствуют.[591] В стоянках позднего палеолита процент птичьих костей немного возрос, появились изображения птиц (Костенки I, Мезин, Мальта,[592] грот Истюриц, грот Трех Братьев во Франции).[593] Некоторое значение в охотничьем хозяйстве приобрела снежная куропатка (Пшедмостье, Мейендорф, Кеслерлох, Кастельхенге). Но способы охоты в позднем палеолите на птиц остаются невыясненными. К. Линднер и А. Руст считают, что охотники Мейендорфа убивали куропаток стрелами.[594] На наш взгляд, наиболее эффективным орудием охоты на птиц была метательная палица.