§ 11. Английские переселенческие колонии в XVIII–XIX вв.

Переселенческие колонии в составе Британской империи

Переселенческие или, как их еще называли, «белые» колонии играли значительную роль в истории британского колониализма. Большинство их населения составляли европейцы, преимущественно британского происхождения, проводившие политику оттеснения, а нередко и физического уничтожения коренных народов осваиваемых ими земель.

История английских переселенческих колоний началась в эпоху Великих географических открытий, когда смелые и алчные авантюристы из Европы отправились в заморские путешествия на поиски золота. Относительно постоянные поселения этого типа возникли в начале XVII в. сначала в Северной Америке, а позднее – на Африканском и Австралийском континентах, а также в Новой Зеландии. В общих чертах они изначально воспроизводили систему общественно-экономических отношений, сложившуюся в метрополии. Однако по мере развития рыночного хозяйства роль переселенческих колоний в структуре Британской империи все больше приближалась в положению «сырьевого придатка». Политика метрополии была направлена на развитие в заморских поселениях добывающих и сельскохозяйственных отраслей, в то время, как прогресс обрабатывающей промышленности искусственно сдерживался посредством целого ряда запретительных мероприятий. Колониям не разрешалось вести внешнюю торговлю и завязывать самостоятельные отношения с другими государствами, иметь собственные вооруженные силы (за исключением войск, присылаемых из метрополии). Там отсутствовала единая система мер и веса, собственные денежные единицы и т. п. Управлялись эти немногочисленные сообщества, как правило, назначаемой британской короной колониальной администрацией во главе с генерал-губернатором.

Жители «белых» колоний не имели собственного представительства в британском парламенте, хотя и считались подданными короны; при этом они в полном объеме несли тяготы налогового бремени, как и коренные британцы. По национальному и социальному составу их сначала небольшие, но постоянно расширявшиеся, колониальные сообщества представляли собой достаточно пестрый конгломерат. В число заморских переселенцев попадали не только жители Британских островов – англичане, шотландцы, ирландцы, валлийцы – но и эмигранты из других европейских стран, которые в стремлении повысить свой социальный статус рассчитывали поучаствовать в создании общества «равных возможностей».

Необходимо отметить, что общественное мнение метрополии позитивно воспринимало процесс переселения, видя в нем необходимое средство избавления от социальной нестабильности. Не случайно заморские территории становились в первую очередь местом ссылки преступников, а также прибежищем для нонконформистов различного толка, зачастую являвшихся носителями буржуазного экономического уклада. «Белые» переселенцы почти никогда не смешивались в местным населением, к которому они относились как к представителям «низшей расы». Борьба за новые территории, истинными хозяевами которых являлись местные племена, зачастую принимавшая характер открытых военных конфликтов, усугубляла представления англичан об особой «цивилизаторской миссии» Великобритании. Со временем идеология расизма приобретала все более определенные черты, и с ее помощью теоретики колониализма обосновывали идею «закономерного» исчезновения аборигенов. Только в последней четверти XIX в. среди британских колонистов начало постепенно распространяться иное отношение к коренному населению осваиваемых ими земель, возникшее под воздействием кропотливой деятельности ученых, прежде всего антропологов и этнографов, по изучению истории и быта автохтонов.

Отличительной чертой переселенческих колоний была меньшая, чем в метрополии, зависимость их хозяйства от феодальных пережитков и вследствие этого – более высокая степень социальной мобильности населения. К середине XIX в. темпы экономического развития «белых» колоний резко возросли. Изменился и сам характер переселенческих потоков, значительную долю в которых составили предпринимательские слои, надеявшиеся на получение своей доли коммерческой прибыли или создание в колониях собственных предприятий. Метрополии, несмотря на все усилия, не удалось помешать возникновению в переселенческих колониях конкурентоспособной промышленности, что в конечном итоге привело к складыванию предпосылок для их постепенной суверенизации.

В конце XIX в. европейское население «белых» колоний, и прежде всего их окрепшая буржуазия, начинает выдвигать требования экономической независимости и введения самоуправления в рамках империи. В значительной мере успеху этого движения способствовало то обстоятельство, что стремление колоний к самостоятельности находило значительный отклик в либеральных политических кругах метрополии, поддерживавших требование британских фритредеров об ограничении политики меркантилизма и введении свободы торговли и предпринимательства.

Первой переселенческой колонией добившейся самоуправления в рамках империи стала Канада (1867), несколькими годами спустя ее примеру последовали Австралия (1901), Новая Зеландия (1907) и Капская колония в Южной Африке (1910), при объединении с соседними территориями получившая название Южноафриканский Союз.

Канада

Канада была крупнейшей английской переселенческой колонией на территории Северной Америки. Ее важность особенно возросла после отделения 13 колоний в результате Войны за независимость (1775–1783) и образования США.

Происхождение слова «Канада» точно неизвестно. Возможно, своим возникновением оно обязано индейскому «каната» – т. е. «собрание хижин» или «группа людей». Ее колонизация началась еще в XVI столетии. Сначала наибольшую активность в освоении этих территорий проявили французы, а в начале XVII в. в ним присоединились и англичане. Начался длительный период англо-французской борьбы за обладание Канадой, завершившийся победой англичан. По итогам Семилетней войны (1756–1763) Новая Франция, как официально именовались французские колониальные владения в этом регионе, фактически перешла под юрисдикцию британской короны.

Первая английская колония в Канаде получила название Квебек согласно королевскому указу 1763 г., а уже 2 мая 1774 г. так называемый «Квебекский акт» расширил ее границы далеко на запад. Он же закрепил феодальную структуру канадского общества. В колонию была назначена администрация во главе с генерал-губернатором, управлявшая вновь приобретенными территориями от имени британской короны.

В период Войны за независимость (1775–1783) в Канаду перебралось огромное число лоялистов из США. Около 20 тыс. из них поселилось на территории Новой Шотландии, порядка 10 тыс. осело в верховьях реки Святого Лаврентия, на берегах озера Онтарио и Ниагарском перешейке. Эти поселения положили начало формированию англо-канадской нации, которая в скором времени оказалась в оппозиции к франко-канадцам, поселившимся здесь за целое столетие до описываемых событий. Лоялисты являлись носители консервативного торийского духа и хранителями старинных британских национальных традиций.

В 1791 г. британский парламент издал важнейший акт, даровавший колониям право избирать ассамблеи – собственные совещательные собрания жителей колонии. Генерал-губернатор по-прежнему являлся главой центрального колониального правительства, при котором учреждались исполнительный и законодательный советы. Для управления на местах была введена особая должность лейтенант-губернатора.

Новое административное деление колонии искусственно закрепляло исторически сложившуюся разобщенность отдельных частей Канады. Квебек был разделен по национальному принципу на две основные части – Верхнюю и Нижнюю Канаду: в первой преобладало английское население, во второй – французское. Кроме того, от Новой Шотландии в 1785 г. был отделен Нью-Брансуик, самостоятельное управление получили острова Кейп-Бретон, Принца Эдуарда и Ньюфаундленд.

К этому моменту ведущие позиции в экономике французской части Канады заняли представители английского капитала, что обостряло и без того непростые межнациональные отношения, к которым теперь примешивались и противоречия социального характера. Значительный вклад в процесс национальной консолидации внесла англо-американская война 1812–1814 гг., в которую поневоле оказалась втянутой и Канада. До указанных события Британская Северная Америка воспринималась в метрополии преимущественно в качестве плацдарма для борьбы с США, однако ожидания Англии не оправдались. Военные действия не принесли ощутимых результатов противоборствующим сторонам. В то же время вынужденная борьба с оккупантами из США способствовала формированию национального самосознания англоканадцев, а позиции метрополии в регионе значительно укрепились.

Слияние в 1821 г. Северо-Западной компании, выражавшей интересы монреальского купечества, и британской Компании Гудзонова залива создавало предпосылки для экономической интеграции между Верхней и Нижней Канадой. Началось развитие национальной банковской системы, дополнительный импульс получило производство и вывоз зерна.

В этот же период начинается формирование единой транспортной системы Канады. Из-за отсутствия регулярного доступа к Атлантике канадская торговля по полгода находилась в так называемом «ледовом плену», преодоление которого стало одной из важнейших общенациональных задач. Огромную роль в развитии путей сообщения играл капитал метрополии. При участии Великобритании в 20–30-е гг. XIX в. в Канаде были построены такие крупные транспортные артерии, как канал Ридо, соединивший Монреаль и Оттаву с Кингстоном, канал Уэлланд между оз. Онтарио и оз. Эри в обход Ниагарского водопада и ряд других сооружений. В 1809 г. по реке Святого Лаврентия проплыл первый пароход, появились паровые двигатели и на производстве.

В первой трети XIX в. добыча мехов и торговля пушниной как основа канадской экономики уже утратили свое былое значение. На смену им пришла лесопильная и судостроительная промышленность, получившая толчок к развитию в эпоху колониальной блокады, объявленной Наполеоном в 1806 г. В целом на протяжении практически всего XIX в. уровень промышленного развития Канады оставался на мануфактурной стадии. Прогрессу буржуазных отношений в этой сфере препятствовал комплекс причин как объективного, так и субъективного характера: политика метрополии, наряду с сохранявшей свои позиции колониально-купеческой системой внутри самой Канады дополнялась благоприятными для ведения сельского хозяйства естественно-географическими условиями континента и, прежде всего – огромным земельным фондом, наличие которого способствовало постоянному оттоку трудовых резервов в аграрный сектор экономики.

На рубеже XVIII–XIX вв. большая часть населения Канады занималась земледельческим трудом и проживала в деревне. Здесь существовало две основные формы собственности – феодальная, сохранившаяся со времен французского господства, и буржуазная, возникшая уже в период английского завоевания. Сельское хозяйство таким образом носило многоукладный характер – от полунатурального, в котором трудились абитары (французские крестьяне-цензитарии), и распространенного преимущественного в Нижней Канаде, до фермерского и крупного хозяйства капиталистического типа, более характерного для Верхней Канады. Все колониальные земли были поделены на тауншипы – участки 6?12 миль, которые в свою очередь разбивались на отрезки размером в 200 акров, выделяемых переселенцам. При этом каждый седьмой участок оставался в ведении колониальной администрации и столько же земли – в так называемом «церковном резерве».

В середине 20-х гг. XIX в. положение в аграрном секторе изменилось. Свободная раздача земель поселенцам фактически была прекращена. Она сохранялась только для привилегированных лиц колонии – лоялистов, чиновников, офицеров и т. п. – в то время как, остальные участки передавались в свободную продажу. Начальная цена на землю была относительно невелика, что облегчало ее покупку большими участками и концентрацию в руках немногих крупных земельных собственников. Последние по мере фактического заселения того или иного района перепродавали ее новым поселенцам. Процесс перепродажи земли приносил большую прибыль частным лицам, но ничего не откладывал в карман государства. Кроме того, новая система распределения не способна была затормозить отток рабочего населения из индустриального сектора экономики в аграрный. Попытка применить американскую систему продажи земель с аукциона (введена в Верхней Канаде в 1828 г.) не внесла принципиальных изменений в сложившуюся ситуацию. Характерно, что аналогичное положение в этот период отмечалось не только в Канаде, но практически во всех английских переселенческих колониях, что говорило о необходимости изменения земельной политики метрополии в целом.

В 1831 г. британское Министерство колоний ввело новые правила распродажи земли в колониях. Значительное влияние на разработку этого документа оказала идея «систематической колонизации» Эдварда Гиббона Уэйкфилда, суть которой заключалась в установлении единой высокой цены на землю, что затрудняло процесс ее приобретения иммигрантами и малоимущими слоями населения. Не имевший возможности купить личный участок поселенец естественным образом пополнял ряды наемных работников, вынужденных по несколько лет трудиться на хозяина, чтобы накопить необходимые деньги и обзавестись собственным земельным владением. В то же время половина дохода от продажи земли должна была пойти на поощрение эмиграции из метрополии. Еще в 20-е гг. XIX в. в Англии образовалось несколько крупных колониальных компаний, задачей которых стало получение новых территорий и последующая перепродажа их частным лицам, в 30-е гг. также возникают предприятия подобного типа, обязанные своим появлением инициативе Уэйкфилда.

По замыслу своих создателей «систематическая колонизация» в конечном итоге должна была интенсифицировать процесс освоения колонизуемых территорий. Однако ее практическое воплощение вызвало результаты прямо противоположные ожидаемым. Главные переселенческие потоки направились в США, где условия приобретения земли были более выгодными. В то же время Верхнюю Канаду охватила мощная волна земельных спекуляций, в результате которой упрочился немногочисленный, но очень влиятельный слой англо-канадских магнатов, скупавших участки в огромных количествах и сколотивших значительные капиталы на этих операциях. В Нижней Канаде ускорился процесс разложения сеньориального строя, и более половины земельных владений французской аристократии также оказалось в руках английских купцов и лендлордов. В конце концов правительство, озабоченное, с одной стороны, бесконтрольностью действий земельных компаний, и с другой – растущим возмущением среди колонистов, вынуждено было отказаться от проведения подобной политики.

Несмотря на остроту аграрного вопроса в 30-е гг. XIX в. масштабы иммиграции из Европы значительно возросли. Переселенцы из Англии ехали в основном в Верхнюю Канаду, где постепенно складывалась система фермерского хозяйства, шотландцы по-прежнему часто селились в Новой Шотландии, а ирландцы – на территории Нижней Канады. Причем, число бедняков и люмпенов среди них снизилось в сравнении с предшествовавшим периодом. Конфликт между сторонниками старого имперского управления (чиновниками колониальной администрации, крупными торговцами и земельными спекулянтами) с одной стороны и представителями средних и мелких предпринимателей (фермерами, местными промышленниками, торговцами и ремесленниками), а также крестьянами французской части Канады с другой, постепенно обострялся и вышел на уровень противостояния исполнительной власти и местных выборных ассамблей, выдвигавших идею самоуправления колоний в рамках империи. Экономические мероприятия метрополии 20–30-х гг., проводившиеся в рамках политики свободной торговли, когда некоторые страны были допущены к торговле с Британской Северной Америкой, не внесли принципиальных изменений в настроения канадской общественности.

В 1837–1838 гг. в Канаде вспыхнуло антиколониальное восстание, жестоко подавленное властями. Важнейшим последствием этих событий стал Акт о союзе между Верхней и Нижней Канадой, принятый в 1840 г. и вошедший в силу с 1841 г. Появилась новая колония под названием Канада с единой системой управления, но при явном доминировании англо-канадского меньшинства, ее столицей стал оплот лоялистов г. Кингстон. В результате этого объединения интересы фран-коканадцев еще больше ущемлялись, чем ранее. Одна из статей Акта о союзе утверждала английский язык в качестве государственного, а экономический долг Верхней Канады, вопреки протестам, распространялся и на Нижнюю. Однако политика денационализации французов фактически провалилась еще в самом начале. Так, в частности, статья о языке была отменена уже в 1847 г.

После поражения восстания руководство движением за самоуправление единой Канады возглавили лидеры умеренных – англичанин Роберт Болдуин и француз Луи Ипполит Лафонтен. На первых выборах в ассамблею они выступили с общими требованиями создания ответственного правительства. Созданное через несколько лет коалиционное правительство Болдуина-Лафонтена многое сделало для разрешения внутренних проблем страны – началось активное дорожное и железнодорожное строительство, были взяты под контроль система образования и банковская система, появился канадский доллар (1853). В 1854 г. был заключен выгодный договор с США о беспошлинной торговле продовольствием и сырьем, а также о свободной навигации по реке Св. Лаврентия, Великим озерам и совместном использовании районов прибрежного рыболовства. В этот период британский генерал-губернатор уже превратился в номинальную фигуру, и Канада добилась фактической самостоятельности от метрополии в торговой и тарифной политике.

Важнейшим делом следующего коалиционного правительства либералов и консерваторов стало решение аграрного вопроса: ему удалось добиться передачи в продажу церковных земель, а крестьянам Нижней Канады было предоставлено право выкупа земли и сеньориальных повинностей. Однако это по-прежнему не снижало остроты национальных противоречий в Канаде. Одной из вех франко-английского противостояния стала борьба за светский характер школы, против которого выступали французы-католики. Все настойчивее становились и требования пропорционального представительства обеих национальностей в ассамблеях.

К концу 50-х гг. стало очевидно, что существенное реформирование политической структуры Канады неизбежно. Поворотным событием в борьбе за создание Конфедерации явился кризис 1857 г., продемонстрировавший необходимость экономического союза всех канадских колоний. Важность политического объединения стала особенно очевидной в период Гражданской войны в США 1861–1865 гг., когда Англия своей нарочитой поддержкой южан фактически провоцировала экспансионистские настроения населения северных штатов, призывавших к захвату Канады. Перед лицом внешней опасности лидеры провинций оставили свои противоречия и обратились к правительству метрополии с просьбой об объединении канадских колоний.

В октябре 1864 г. состоялась Квебекская конференция, 33 делегата которой приняли решение о создании Канадской конфедерации, позднее одобрение населением провинций. В марте 1867 г. британский парламент принял Акт о Британской Северной Америке, которая получила статус «доминиона», (т. е. «владения») Великобритании. В одно государство со столицей в Оттаве объединились провинции Онтарио, Квебек (ранее входившие в состав провинции Канада), Новая Шотландия и Нью-Брансуик, что по существу было лишь началом длительного процесса территориальной и политической консолидации колоний. В основных чертах государственное устройство страны копировало британский образец. Главой государства номинально являлась английская королева, власть которой осуществлялась через генерал-губернатора и Тайный совет, однако фактическое управление Канадой было сконцентрировано в руках местного правительства во главе с премьер-министром. В доминионе также был учрежден собственный парламент, нижняя палата которого (палата общин) избиралась населением, а верхняя (сенат) назначалась генерал-губернатором.

Первое канадское правительство возглавил лидер консерваторов Джон Александр Макдональд (с 1867 по 1873 г.). Перед ним стояла сложнейшая задача окончательного объединения страны. В декабре 1869 г. в надежде обрести статус равноправной провинции с соблюдением гражданских прав индейцев и франко-канадских и англо-канадских метисов население канадского Северо-Запада подняло восстание и предъявило свои требования Оттаве. В сложившейся обстановке правительство Макдональда приняло решение обратиться к Англии с просьбой взять на себя неприятную задачу по подавлению этого движения. В мае 1870 г. из метрополии прибыли войска под руководством полковника Уолсли и сопротивление мятежников было сломлено. Таким образом в составе Канады появилась новая провинция Манитоба, названная так в легкой руки Луи Риэля – одного из лидеров национально-демократического движения метисов.

20 июля 1871 г. к Канаде была присоединена Британская Колумбия, находившаяся в тот период в состоянии экономической депрессии после недавней «золотой лихорадки» и крайне заинтересованная в прокладке трансконтинентальной железнодорожной магистрали. Уже в следующем году правительство заключило «контракт века» на строительство этой дороги (КТЖД), соединившей побережья двух океанов. К ноябрю 1871 г. завершился вывод из Канады британских войск, а в июле 1873 г. в состав Конфедерации вошла еще одна провинция – о. Принца Эдуарда. Положение дел осложнялось тем, что территория между Великими Озерами и Скалистыми горами по-прежнему оставалась под властью британской Компании Гудзонова залива, но последняя за огромный выкуп согласилась передать эти земли Канаде.

В результате объединения разрозненных территорий в Канаде сформировался огромный государственный фонд земель, который по акту от 25 апреля 1871 г. подлежал межеванию по образцу американских гомстедов. Государственные земли были поделены на тауншипы размером 6?6 миль. Каждый из них в свою очередь делился на 36 секций по 640 акров. По очередному земельному закону от 14 апреля 1872 г. четные секции отдавались свободным поселенцам (по ? поселенцу), а нечетные становились собственностью железнодорожных компаний. Принятие данного акта в значительной степени стимулировало иммиграционный процесс и способствовало освоению западных территорий Канады.

В 1873 г. к власти в Канаде пришли либералы. Новому правительству во главе с Александром Макензи (с 1873 по 1878 г.) удалось провести ряд демократических реформ, однако оно так и не смогло найти общего языка с деловыми кругами страны, что стало важнейшей причиной его отставки в 1878 г. Кроме того, в этот же период в стране разразился тяжелый экономический кризис, заставивший Макензи приостановить строительство КТЖД. В результате на всеобщих выборах 1878 г. к власти почти на 20 лет вернулись консерваторы.

Второй период правления Дж. А. Макдональда (с 1878 по 1891 г.) часто называют «золотым веком» Канады, поскольку он стал временем стремительного экономического подъема. В ноябре 1885 г. завершилось строительство КТЖД, началось проведение Северо-Канадской железной дороги от Порт-Артура до Виннипега, завершенное к 1901 г., сооружено значительное число гидротехнических каналов, объединивших водную систему страны. В 1891 г. было установлено регулярное пароходное сообщение на трассах Ванкувер – Токио – Гонконг и Ванкувер – Сидней и др. Правительством также был принят ряд мер по реорганизации сельского хозяйства, в котором центральное место уделялось агрономической подготовке фермеров. Значительно выросло и число промышленных предприятий. Если в 70-е гг. XIX в. их было 41 тыс., то в 1890 г. – уже 76 тыс., появились и первые монополии. Однако несмотря на бурное развитие производства, Канада к началу XX в. продолжала оставаться ареной борьбы английских и американских капиталов, заинтересованных в сохранении за ней статуса аграрно-сырьевого придатка.

После смерти Макдональда в 1891 г. консерваторы еще 5 лет находились у кормила власти, однако в 1896 г. победу на выборах вновь одержала либеральная партия во главе с франко-канадцем Уилфредом Лорье (с 1896 по 1911 г.). Его деятельность совпала с периодом так называемой «золотой лихорадки», талантливо описанной ее очевидцем Джеком Лондоном, когда Юкон и Клондайк стали объектом притяжения многочисленных эмигрантов со всего мира, и прежде всего – из США.

К концу XIX в. среди канадского населения начали стремительно нарастать антианглийские настроения. Правительство Канады решительно отвергло выдвигавшуюся метрополией идею «имперской федерации», которая угрожала утратой внешнеполитической самостоятельности страны. Положение обострилось, когда министр иностранных дел Великобритании Джозеф Чемберлен обратился к Лорье с просьбой о посылке в Южную Африку экспедиционного корпуса для участия в англо-бурской войне. Лидер канадского правительства вынужден был дать положительный ответ, и Канада оказалась втянутой в эту бессмысленную войну на стороне Англии, которая со всей очевидностью продемонстрировала кризис самой Британской империи и приближение глобального конфликта начала века – Первой мировой войны.

Австралия

Австралийский материк был открыт в 1606 г. голландцем В. Янсзоном, который назвал его Новой Голландией. Только в XIX в. за этими землями закрепилось современное название «Австралия», что в переводе с латыни означает «Южная Земля». После кругосветного путешествия 1768–1771 гг. во главе с английским мореплавателем Джеймсом Куком было вновь открыто для европейцев восточное побережье Австралии. Британское правительство приняло решение использовать эти земли для высылки преступников, и в 1788 г. там было основано первое поселение каторжников под названием Сидней. Однако вскоре в Австралию потянулись и первые вольные британские поселенцы и иммигранты из Европы.

Важность австралийских земель для империи в значительной мере определялась их выгодным географическим положением между Индийским и Тихим океанами, что позволяло контролировать морские подходы к Британской Индии с юго-востока. Многочисленные экспедиции отправлялись вглубь материка, пытаясь обнаружить земли, подходящие для развития сельского хозяйства, однако они показали, что центральные районы Австралии непригодны для решения этих задач, и новые европейские поселения продолжали возникать в основном на побережье. Продвижение белых фермеров на новые территории сопровождалось оттеснением аборигенов вглубь материка и физическим истреблением коренного населения как самой Австралии, так и близлежащих островов (на острове Тасмания оно было полностью уничтожено).

В первой половине XIX в. основную массу жителей Нового Южного Уэльса – так называлась первая британская колония на материке – составляли заключенные и охранявшие их солдаты, а также небольшая по численности колониальная администрация. Жизнь и условия труда первых поселенцев были крайне трудными. Сначала преступники использовались на работах, проводившихся непосредственно колониальной администрацией, которая обеспечивала их минимальным питанием и одеждой, позднее заключенных разрешено было передавать для работы в хозяйства свободных поселенцев. В 1804 г. впервые было введено регулирование труда ссыльных, а с 1816 г. им начали платить ежегодное жалование, составлявшее 10 фунтов стерлингов для мужчин и 7 фунтов стерлингов для женщин. Однако отсутствие какого-либо контроля над использованием труда заключенных приводило к произволу фермеров. Это обстоятельство, а также отсутствие личной заинтересованности в результатах труда в конечном итоге делало использование подобной подневольной рабочей силы малоэффективным. Немногим лучше было и положение свободных рабочих, получавших зарплату продуктами, а чаще всего спиртом.

Первые 30 лет существования Нового Южного Уэльса его управление носило военно-полицейский характер. Губернатор обладал поистине диктаторскими полномочиями: он назначал всех чиновников местной администрации, ведал юстицией (ему подчинялись местные гражданские и уголовные суды) и фактически полностью руководил экономической жизнью колонии. Военные в этот период пользовались привилегированным положением, что выражалось прежде всего в создании благоприятных условий для развития их частных хозяйств: офицерам предоставлялись участки размером в 100 акров, солдатам – в 50, в течение 10 лет им бесплатно выдавались средства для обработки земли, семена и продукты питания. Свободные иммигранты и отбывшие свой срок заключенные также получали поддержку от государства и земельный надел в виде дара, не превышавший размера 100 акров. Но система эта просуществовала недолго. В августе 1824 г. была окончательно установлена практика продажи коронных земель, которая положила начало массовому притоку свободных иммигрантов в Австралию и череде земельных спекуляций.

Уже в начале XIX в. среди населения колонии появились требования демократизации управления, и в 1823 г. правительство метрополии частично ограничило власть губернатора, создав Законодательный Совет из 5–7 членов, назначавшихся министерством колоний и имевший исключительно совещательные функции. Дополнительная инструкция к акту 1823 г., изданная двумя годами спустя, распространяла власть губернатора Нового Южного Уэльса на Землю Ван Димена, где его представлял особый помощник. В обеих колониях создавались Исполнительные советы, также в некоторой степени ограничивавшие губернаторскую власть. Акт реформировал существующую в колониях судебную систему: учреждались высшие суды, главы которых назначались указом короля. Была предусмотрена и возможность пересмотра любого местного закона британским парламентом в течение трех лет. По мере возникновения новых колоний на территории Австралии на них распространялась аналогичная с Новым Южным Уэльсом система управления.

В 30–40-е гг. XIX в. политическая жизнь австралийских колоний заметно активизировалась благодаря притоку свободных иммигрантов. Ради привлечения новых переселенцев колонисты в 1835 г. создали специальный денежный фонд по финансированию их переезда из Англии, просуществовавший до 1856 г. В результате с 1820 по 1850 гг. в Австралию прибыло свыше 200 тыс. свободных иммигрантов, и к началу 50-х гг. XIX в. все население переселенческих колоний Британии там превысило 400 ты. человек. В результате уже к 40-м гг. в социальной структуре австралийского общества значительно повысился удельный вес собственников, поэтому, если раньше группировки местных «тори» и «вигов» поддерживали противоположные установки – первые настаивали на введении олигархического строя и недопущении бывших преступников к политической жизни, а вторые активно выступали за самоуправление колоний и создание системы представительства с участием отбывших свой срок заключенных – то к началу 40-х гг. их требования унифицируются, и они поддерживают общую идею реформы управления и защиты интересов собственников. Все активнее раздавались требования к правительству метрополии изменить отношение к Австралии как к месту ссылки преступников, и расширить возможности для свободного освоения этих территорий.

В новых условиях британское правительство вынуждено было пойти на определенные уступки. Серия парламентских актов (1842, 1850, 1855 гг.) последовательно расширяла состав и полномочия законодательных советов, отныне на 2/3 избираемых на основе имущественного ценза, реорганизовала систему местного управления, вводила пост генерал-губернатора и т. п. Однако новое законодательство было не в состоянии удовлетворить важнейшие требования колонистов, заинтересованных в расширении свободы экономической деятельности и подлинной самостоятельности в принятии внутриполитических решений.

Ведущей отраслью экономики британских колоний в Австралии с момента возникновения и практически на протяжении всей их истории являлось сельское хозяйство, специфика развития которого определила место континента в системе международного разделения труда. В XIX столетии в условиях промышленного переворота экономика метрополии испытывала растущую потребность в источниках сырья для развития фабричной системы. Поэтому территория Австралии, по-прежнему продолжавшая оставаться преимущественно местом ссылки преступников, начинает рассматриваться также как гигантское пастбище по производству шерсти для английской текстильной промышленности. Это обстоятельство подталкивало жителей «белых» колоний к занятию овцеводством. Первые овцеводческие фермы были созданы Дж. Маккартуром и С. Мерсденом еще в 1797 г., и с этого времени разведение овец начинает завоевывать ведущее место в хозяйстве Австралии. В погоне за растущей прибылью австралийские фермеры демонстрировали упорное стремление к расширению пастбищных площадей.

Британское правительство пыталось ограничить процесс стихийного захвата земель. Поселенцам запрещалось селиться и пасти свой скот за пределами 19 округов, на которые была поделена территория колоний в начале 30-х гг. XIX в. Однако в условиях слабого контроля эта мера была малоэффективной, и колониальному правительству пришлось принять серию компромиссных решений, упорядочивавших процесс временного пользования коронными землями на условиях арендной платы. В 1847 г. все пастбища были поделены на 3 категории: заселенные, промежуточные и незаселенные, в которых право пользования землей составляло соответственно 1, 8 и 14 лет на условиях ренты. Размер ее устанавливался в зависимости от качества участка, кроме того, поселенец имел право приобрести в собственность 160 акров и более земли по цене 20 шиллингов за акр.

В середине XIX в. Австралию охватила «золотая лихорадка». Открытие многочисленных месторождений золота почти во всех колониях континента, за исключением Тасмании и Южной Австралии, вызвало стремительный приток свободных иммигрантов, преимущественно с Британских островов. В числе переселенцев были также американцы, немцы, французы, однако подавляющую массу приезжих составляли китайцы. Парламент метрополии даже вынужден был принять ряд законов, препятствовавших притоку дешевой рабочей силы из Азии. На общеавстралийской конференции в Сиднее в июне 1888 г. все колонии приняли единые правила, ограничившие въезд китайских иммигрантов.

В первые годы «золотой лихорадки» произошел резкий отток трудоспособного населения из сельского хозяйства и промышленности. В ряде колоний обнаружился устойчивый дефицит рабочих рук и сокращение объема капиталов. В 50-е гг. XIX в. золотодобыча почти полностью определяла экономическое положение таких колоний, как Новый Южный Уэльс и Виктория, где выросло число внешнеторговых операций, но земледелие начало заметно хиреть. В то же время в Южной Австралии и Тасмании площади обрабатываемых земель значительно увеличились благодаря грамотной политике правительства этих колоний, скупавших золотой песок и слитки по демпинговым ценам. В результате оттуда начался экспорт продовольствия в другие австралийские колонии.

В декабре 1854 г. на золотых приисках Виктории вспыхнуло восстание, в ходе которого выдвигались требования всеобщего избирательного права и отмены особых разрешений на добычу золота. Движение потерпело поражение, однако этот факт проявления открытого недовольства подтолкнул правительство метрополии к решению вопроса о предоставлении колониям внутреннего самоуправления: в 1855 г. новый статус получили Новый Южный Уэльс, Южная Австралия, Виктория и Тасмания, в 1859 г. Квинсленд, а в 1890 г. – и Западная Австралия.

К концу 50-х гг. «золотая лихорадка» пошла на убыль, и к началу следующего десятилетия XIX в. овцеводство возвратило себе утраченные позиции. Главным овцеводческим районом стал Новый Южный Уэльс, а Австралия в целом укрепила свой статус главного поставщика шерсти для английской текстильной промышленности. Развитие скотоводства обострило земельный вопрос в колониях. Попытки правительства урегулировать его путем издания аграрных законов, регламентировавших процесс продажи земли в рассрочку относительно мелкими участками, не увенчались успехом, и скотоводы при поддержке банков и торговых компаний скупили большую часть коронных земель.

Во второй половине XIX в. важной статьей австралийского экспорта наряду с шерстью становится продукция мясо-молочной отрасли и сахар. На сахарных плантациях в основном использовался полурабский труд представителей местных племен континента и жителей прибрежных островов. Белые хозяева обращались с ними жестоко, что приводило к многочисленным и бессмысленным смертям подневольных аборигенов.

Среди отраслей австралийской промышленности, во второй половине XIX в. наибольший вес приобрела горнодобывающая, ориентированная не только на получение золота, но также на разработку месторождений каменного угля и железа. Производство последнего напрямую было связано с прогрессом железнодорожного строительства, активно развернувшегося в 80-е гг. XIX в. и являвшегося главным объектом приложения иностранного капитала, преимущественно британского. Не случайно значительное развитие в этот период получила банковская сфера. К концу века в Австралии имелось порядка 17 крупных банков с отделениями в разных городах.

Динамичное развитие австралийской экономики было прервано кризисом начала 90-х гг., когда цены на сельскохозяйственную продукцию, в том числе на шерсть, резко упали. Начался стремительный отток иностранный капиталов из Австралии. Положение несколько стабилизировалось в самом конце XIX в., когда были открыты новые золотые копи в Квинследне и Западной Австралии, оживившие уже было замерший процесс золотодобычи. Впрочем сельское хозяйство сыграло в поддержании экономического роста не менее значительную роль, при этом основной толчок к развитию на указанном этапе получило не традиционное овцеводство, а земледелие и разведении пород крупного рогатого скота.

В связи с экономическим кризисом 90-х гг. XIX в. активизировалась деятельность рабочих и профсоюзных организаций, которая стала важным фактором ускорения процесса политического объединения колоний в единой государство. В этот период практически все население Австралии уже поддерживало идею создания федерации. Девизом сторонников объединения стал лозунг: «Один континент – одна нация». Однако путь реализации поставленной цели оказался непрост, поскольку между колониями существовали серьезные экономические противоречия. Одни из них поддерживали протекционизм, другие связывали судьбу единой Австралии со свободой экономической конкуренции. В результате длительных переговоров правительства колоний в 1897 г. пришли к соглашению о создании федерации. Решение это было одобрено как большинством «белого» населения Австралии, так и правительством метрополии, надеявшимся обрести нового союзника в борьбе с растущей конкуренцией США и Германской империи. В 1900 г. шесть колоний – Новый Южный Уэльс, Южная Австралия, Западная Австралия, Квинсленд, Виктория и Тасмания – вошли в состав Австралийского Союза, который в 1901 г. получил статус доминиона Британской империи.

Освоение Новой Зеландии

Вскоре после открытия Австралии внимание европейцев привлекли островные земли, находившиеся в непосредственной близости от нового материка, прежде всего архипелаг Новая Зеландия. Первыми европейцами, достигшими ее берегов в 40-х гг. XVII в. были голландцы под предводительством капитана Абеля Тасмана (1603–1659), так и не догадавшегося о собственном открытии и полагавшего, что он достиг берегов Terra Australia. Новая территория получила название «Земля Штатов». Позднее она была переименована в Новую Зеландию в честь одной из голландских провинций, первой начавшей борьбу против испанского господства. Английский мореплаватель Джеймс Кук, впервые бросивший якорь в октябре 1769 г. в бухте, названной им заливом Бедности (Поверти-Бей), также думал, что достиг берегов Австралии, которую он поспешил объявить собственностью британской короны.

В 80-е гг. XVIII в., когда в британском парламенте рассматривался вопрос о создании ссыльных поселений в Южных морях, в качестве одного из вариантов рассматривалась и Новая Зеландия. Однако тогда выбор пал на Австралию. Первое постоянное поселение европейцев в Новой Зеландии было основано британскими миссионерами во главе с Сэмюэлом Марсденом в 1814 г. Вскоре в освоение островов включились и бизнесмены.

На начальном этапе экономическое развитие Новой Зеландии было связано с прогрессом китобойного промысла, охоты на морских котиков и, более всего – с растущими потребностями колониальной администрации Австралии в лесе и льне. В 1825 г. группа британских политических деятелей и коммерсантов во главе с Джоном Лембдоном (будущим генерал-губернатором Канады) обратилась к правительству с просьбой об организации Новозеландской компании по торговле лесом и льном. Предложение было принято, и вслед за этим последовала череда не слишком удачных попыток колонизации новых земель.

До прибытия европейцев территорию Новой Зеландии населяли племена маори, некогда приплывшие сюда с островов Полинезии. К моменту колонизации они жили в условиях родо-племенного строя, не знали письменности и не имели понятия о денежном обращении. Контакт с европейской цивилизацией имел для маори страшные последствия. Помимо болезней (гриппа, кори, венерических заболеваний), ранее неведомых аборигенам, белые «пакеха» (чужеземцы) привезли в Новую Зеландию огнестрельное оружие, распространение которого повлекло за собой череду кровопролитных междоусобных войн. В результате численность маори резко сократилась с 200–300 тысяч человек во времена Кука до 100–150 тысяч в 1840 г.

Первое время страх перед воинственными маори сдерживал активность британских поселенцев. Правительство метрополии официально не вмешивалось в эти сложные взаимоотношения, всячески подчеркивая независимость Новой Зеландии от Британской короны, и даже благосклонно отнеслось к образованию так называемой Конфедерации Новой Зеландии и подписанию племенами в 1835 г. при участии английского резидента Б. Басби Декларации о независимости страны.

Наряду с англичанами интерес к новозеландским землям проявляли американцы, успешно развивавшие китобойный промысел в Тихом океане, а также вкладывавшие значительные капиталы в лесоторговлю и строительство факторий на островах. В стремлении обезопасить собственные экономические интересы британские колонисты обратились с серией петиций к своему правительству, содержащих просьбу немедленного введения Новой Зеландии под английский протекторат. По инициативе Э. Г. Уэйкфилда в 1831 г. была образована Новозеландская ассоциация, поставившая своей целью установление британского суверенитета над Новой Зеландией и активное экономическое освоение этих земель силами свободных поселенцев для «создания крепких форпостов империи» в ее отдаленных уголках. Не снискав должной поддержки правительства и получив отпор со стороны британских миссионеров, боявшихся утратить собственные позиции в Новой Зеландии, эта организация вскоре переродилась в так называемую Новозеландскую земельную компанию, скупавшую землю у маори и перепродававшую ее заинтересованным лицам британского подданства.

Без ведома метрополии в Новую Зеландию направилось более полутысячи колонистов, которые основали ее будущую столицу г. Веллингтон (первоначальное название Порт-Николсон). Испугавшись того, что процесс колонизации новозеландских земель может выйти из-под имперского контроля правительство поспешило назначить туда консула (в будущем генерал-губернатора), подотчетного колониальной администрации Нового Южного Уэльса. Занявший этот пост Уильям Гобсон после напряженных переговоров подписал с маорийскими вождями договор у Уаитанги (1840) о сохранении их наследственных прав на землю племен и о передаче всех новозеландских владений под покровительство британской короны.

США и Франция вынуждены были смириться со сложившимся положением и признали британский суверенитет над Новой Зеландией. В конце 1840 г. королевским указом последняя была превращена в коронную колонию Англии, независимую от Нового Южного Уэльса, там учреждалась собственная колониальная администрация. Ее столицей до 1865 г. был Окленд.

Уже в 1847 г. произошла первая попытка реорганизации управления Новой Зеландией, территория которой была разделена на две провинции – Новый Ольстер и Новый Манчестер – возглавляемые губернаторами и имевшие собственные двухпалатные законодательные органы. Все земли, кроме закрепленных за маори Уаитангским договором, провозглашались собственностью британской короны.

Во второй половине 40-х – начале 50-х гг. XIX в. британские поселенцы начали проявлять растущее стремление создать в колонии органы самоуправления. Парламентским актом 1852 г. в Новой Зеландии вводилось уже шесть провинций. Главным законодательным органом колонии стала двухпалатная генеральная ассамблея. Главой колониальной администрации продолжал оставаться губернатор, а на местах власть находилась в руках суперинтендантов, председательствовавших в местных советах. В 1856 г. было сформировано и первое новозеландское правительство во главе с Генри Севеллом, подотчетное генеральной ассамблее.

Начиная с 40-х гг. поток колонистов в Новую Зеландию неуклонно возрастает. В период 1842–1852 гг. численность британского населения Новой Зеландии увеличилась с 10,9 тыс. до 18,2 тыс. человек, большинство из которых была посланы Новозеландской земельной компанией. К концу 50-х гг. XIX в. европейское население колонии уже значительно превышало коренное. Росту численности колонистов способствовало открытие в 1852 г. месторождений золота в провинции Отаго на Южном острове.

Основным занятием белых переселенцев являлись торговля и ремесло, а также административная деятельность. Земледелием по-прежнему занимались преимущественно местные жители, перенявшие у европейцев некоторые методы ведения сельского хозяйства. В 40-е гг. XIX в. в Новой Зеландии начинает развиваться скотоводство, достаточно быстро превратившее ее в аграрный придаток метрополии. Наряду с зерном и шерстью из Новой Зеландии в Англию и Австралию, бывших ее основными торговыми партнерами, экспортировались также лен, древесина, смола сосен каури, китовый жир. А в начале 60-х гг. ведущей статьей новозеландского экспорта стал вывоз золота.

Однако вплоть до Первой мировой войны Новая Зеландия развивалась преимущественно как аграрная страна. Главное ее богатство – земля, ради которой европейские поселенцы бросали насиженные места и отправлялись за моря – очень быстро превратилась в объект массовых спекуляций. Это вызывало справедливое возмущение маорийских вождей, которые в конце концов решили оказать открытое сопротивление заморским экспроприаторам. Особенно активны в этой борьбе были аборигены севера. В череде англо-маорийских войн (1843–1872 гг.) коренные жители Новой Зеландии проявили твердость и воинское мастерство, благодаря которому вначале противостояния британцы потерпели поражение, несмотря на то, что часть туземных вождей перешла на их сторону. Ядром тактики маори была оборона так называемых «па» – временных крепостей, очень быстро возводившихся из фактически подручного материала, которые англичане вынуждены были постоянно осаждать. В ходе военных действий численность британских войск, собранных правительством для оказания сопротивления, постоянно увеличивалась, в то время, как силы маори постепенно иссякали. Однако это не могло сломить решимость коренных жителей в их борьбе за право быть хозяевами собственной земли. Даже вынужденные отступать, оставляя свои па, они уходили непокоренными. Обозленные англичане провозгласили своим девизом физическое уничтожение маори. В результате англо-маорийских войн численность маори значительно сократилась, и к 1896 г. их оставалось немногим более 40 тыс. человек.

Численное и технологическое превосходство колонизаторов, за которыми стояла вся мощь Британской империи, заведомо обеспечило им победу в этой длительной борьбе. Тем не менее маори удалось еще в период военных действий добиться определенных уступок. Значительная часть земли, принадлежавшая местным племенам, была за ними оставлена, маори получили право представительства в новозеландском парламенте.

В 80-е гг. XIX в. среди коренных жителей распространилась идея создания автономии, которая привела к образованию в 1892 г. так называемого «маорийского парламента». Деятельность этого представительного органа, состоявшего из двух палат, продолжалась вплоть до 1902 г. и была нацелена на решение вопросов, связанных с проблемами коренных жителей Новой Зеландии, включая их политические права и свободы. Однако британские власти долгое время игнорировали законопроекты, исходившие от маорийских лидеров, и отказывались удовлетворить все их требования. Только в 1900 г. после событий в Уреуэре, когда местное племя тухоэ добилось от правительства права распоряжения собственными землями, новозеландский парламент вынужден был принять два закона: о земле маори и о маорийских советах. Начавшееся в конце XIX в. «маорийское возрождение» позволило коренному населению не только отстоять свои гражданские и политические права, но и сохранить свой язык и культуру, включившись при этом в общую экономическую жизнь колоний. К началу XX столетия численность маори начинает постепенно увеличиваться.

Новозеландская промышленность развивалась крайне медленно. Среди ее ведущих отраслей на первом месте стояла золотодобыча и добыча других металлических руд и угля, а также лесопильная, мукомольная и пивоваренная промышленность. На территории Новой Зеландии строились также судостроительные, машиностроительные и металлообрабатывающие заводы, кондитерские фабрики и т. п. Лидирующее положение по числу промышленных предприятий занимали провинции Окленд, Отаго, Кентербери, а также Нельсон и Веллингтон. В 70-е гг. XIX в. началось активное железнодорожное строительство, развивалось телеграфное сообщение, банковская система. В результате в 80-е гг. новозеландский внешнеторговый баланс перестал быть пассивным, и доля экспорта постоянно росла.

В промышленном секторе экономики было занято исключительно европейское население, численность которого быстро прогрессировала за счет иммигрантов из Англии и Австралии. Росла и естественная рождаемость. Новозеландское правительство всячески стимулировало европейскую иммиграцию. До начала 90-х гг. XIX в. на это была направлена особая политика субсидий. В результате численность белых жителей Новой Зеландии увеличилась на 58 %, более 97 % из которых была британского происхождения. Причем, мужское население значительно превалировало над женским в процентном соотношении. Совершенно иная политика проводилась в отношении иммигрантов из Азии и прежде всего – из Китая. В 1881 г. новозеландский парламент, подобно австралийскому, принял закон о введении ограничений на въезд китайцев в страну. Это послужило толчком к развертыванию политики так называемой «белой Новой Зеландии», апогеем которой явилось ограничение въезда туда всех выходцев из Азии (1889).

На выборах 1890 г. к власти в Новой Зеландии пришла Либеральная партия. Важнейшей задачей нового правительственного курса стало ограничение политического влияния земельной олигархии и решение аграрного вопроса, т. е. расширение слоя мелких и средних собственников-фермеров. В рамках этой программы было принято решение о выкупе части территорий у маори и крупных частных белых владельцев. Правительство пошло даже на такие радикальные меры, как принятие закона о принудительном выкупе крупных земельных владений, если в этом возникнет государственная необходимость, а в 1892 г. – на законодательное ограничение продажи земли в руки частных лиц. Фермерам выдавались государственные кредиты, с помощью которых они получили возможность развивать такую важную для экономики Новой Зеландии отрасль, как мясо-молочное животноводство. В результате к концу XIX в. регион фактически превратился в сельскохозяйственную ферму Англии.

Под влиянием активизировавшегося профсоюзного движения, значительная часть представителей которого входила в парламентское большинство, правительство сделало большой шаг вперед и в решении рабочего вопроса. В 1891 г. было принято более 40 законов о труде, самых знаменитым среди которых стал так называемый «Фабричный акт», помимо обязательной государственной регистрации предприятия регламентировавший трудовую деятельность мужчин (48-часовая рабочая неделя), женщин (45 часов в неделю) и подростков, труд которых разрешалось использовать в исключительных случаях и с разрешения специального инспектора. Важной частью правительственной программы стали также «Акт о работе магазинов», ряд актов, посвященных санитарным условиям труда, компенсациям за несчастные случаи на производстве, а также урегулированию трудовых конфликтов. Устанавливался минимум заработной платы и пенсия по старости. Еще в 1877 г. в Новой Зеландии была введена единая система начального образования, мероприятия в этом направлении проводились и либеральным правительством. В конце XIX в. был принят важнейший закон об охране материнства и детства, который внес значительный вклад в формирование здоровья нации. В 1893 г. женщины Новой Зеландии впервые в истории получили избирательные права.

Комплекс упомянутых мероприятий благодаря своей ярко выраженной социальной направленности получил в западной историографии наименование политики «государственного социализма».

Новозеландское руководство неоднократно заявляло о своей приверженности интересам Британской империи, особенно в вопросах внешней политики. Новая Зеландия единственная среди переселенческих колоний поддержала уже упоминавшуюся инициативу Чемберлена о создании «имперской федерации», она неоднократно выступала поборником интересов метрополии в области реформ вооружения (имеется в виду военно-морская программа Великобритании) и предоставила свой воинский контингент для участия в англо-бурской войне. Она даже сама пыталась проводить «имперскую политику» в бассейне Тихого океана и с разрешения Англии аннексировала о-ва Кармадек и Кука в 1886–1888 гг.

Однако в вопросах внутренней политики правительство Новой Зеландии отстаивало интересы собственного белого населения и держало курс на достижение автономии. Этого удалось добиться в 1907 г., когда колонии был присвоен статус доминиона.

Капская колония

Африканский континент в XIX в. стал, пожалуй, главным яблоком раздора между европейскими колониальными державами, включая недавно возникшие на карте Германскую империю и объединенное итальянское государство. Капская колония, основанная в 1652 г. голландскими переселенцами-бурами на самом юге материка, перешла под власть Англии на рубеже XVIII–XIX в., что было окончательно оформлено решениями Венского конгресса 1814–1815 гг.

С момента своего возникновения хозяйство буров было преимущественно скотоводческим, в нем активно использовался труд чернокожих невольников из числа местных племен готтентотов и рабов, ввозившихся голландцами из их колониальных владений в Индонезии. В конце XVII в. на юг Африки прибыло значительное число французов-гугенотов, бежавших от религиозного преследования в Голландию, а оттуда на Мыс Доброй Надежды. В период голландского господства все население Капской колонии официально делилось на европейцев и рабов. Столицей ее был портовый город Капстад, выполнявший также функции перевалочного пункта по пути в Азию и потому всегда полный матросского люда разных национальностей. После захвата колонии англичанами Капстад был переименован в Кейптаун, за которым сохранилась роль важной стратегической военно-морской базы и международного порта. В 70-е гг. XVIII в. буры впервые познакомились с воинственными народами банту, и первое же их столкновение потянуло за собой череду так называемых «кафрских войн» (1779–1781, 1789–1793, 1799–1803, 1811–1812, 1818–1819, 1834–1835, 1845–1846, 1850–1853, 1858, 1877–1879 гг.), в том числе и с англичанами, которые в конечном итоге закончились поражением местных племен.

Новые хозяева Капской колонии продолжали начатую голландцами политику оттеснения коренных народов и захвата их земель, сталкиваясь на этом пути с двумя важнейшими проблемами – сопротивлением местных вождей и сепаратизмом буров, противоречия с которыми обострились в связи с запретом работорговли (1807), а затем и отменой рабства (1834), т. е. самой экономической основы их хозяйства. Именно в ходе этого противостояния и в условиях войн с коса (одно из племен банту) английское правительство приняло решение направить в Южную Африку белых переселенцев. В 1820 г. в Капскую колонию прибыло около 5 тысяч иммигрантов, а в последующие 20 лет – еще 25 тыс. переселенцев британского происхождения и 12 тысяч немцев. Для управления колонией была учреждена администрация, стремившаяся распространить на всей подвластной территории английское законодательство.

Изменения и нововведения, осуществленные колониальными властями ставили британцев в привилегированное положение, что вызвало так называемый «великий трек», т. е. переселение значительного числа буров на север в 1830–1840 гг., где они после победы над зулусами (1838) основали новую республику Наталь. В долинах рек Вааля и Оранжевой в 1852 и 1854 гг. возникло еще две бурских республики – Трансвааль (Южноафриканская республика) и Оранжевое свободное государство. В 1843 г. англичане аннексировали Наталь, однако Трансваалю и Оранжевой республике удалось на некоторое время сохранить свою независимость.

Наряду с бурскими республиками на территории Южной Африки продолжали существовать и довольно крупные африканские политические объединения. Ярчайшим эпизодом борьбы одного из таких объединений против британского колониализма является англо-зулусская война 1879 г. На начальном этапе противоборства зулусы одержали крупнейшую победу из всех, которые знала черная Африка до этого времени, однако, в конце концов «Зузуленд» был захвачен и присоединен к колонии Наталь в 1887 г. Англо-зулусская война оказала определенное влияние на ход европейской политики, вызвав падение консервативного кабинета Дизраэли и поставив точку на истории династии Бонапартов (сын Наполеона III погиб в одной из стычек с зулусами). В скором времени еще два крупных независимых африканских народа – коса и басуто – в ходе войн были покорены англичанами соответственно в 1877–1879 и в 1880–1881 гг.

В 1869 г. завершилось строительство Суэцкого канала, сделавшего ненужным утомительный морской путь вокруг Мыса Доброй Надежды и облегчившего доступ европейцам к богатствам Востока. Казалось бы в этих условиях значение Капской колонии и ее экономический рост должны были необычайно снизиться. Однако этого не произошло благодаря стечению обстоятельств, которые по степени их важности часто приравнивают ко «второму открытию» Южной Африки. В 1867 г. недалеко от слияния рек Оранжевой и Вааля были обнаружены крупнейшие в мире месторождения алмазов, а через два десятилетия на небольшом отдалении от них (близ современного Иоханнесбурга) – столь же богатые золотоносные месторождения и крупные залежи меди.

В связи с этим колонизационная активность англичан необычайно оживилась. Алмазоносный округ был немедленно аннексирован (1871), и на его территории возник г. Кимберли, население которого быстро возрастало. На два десятилетия Южная Африка превратилась в новое Эльдорадо, во многом неоправданно овеянный романтическим ореолом. Искатели приключений со всего света, и прежде всего – из англо-саксонских стран, ехали туда в поисках быстрого успеха, пополняя численность белого населения британских колоний (уойтлендеров). К 1887 г. алмазы составили 59 % всего экспорта Капской колонии, роль золота была еще важнее.

Алмазно-золотой бум вызвал огромный приток капиталов в Южную Африку, особенно из Великобритании, который был прерван английским банковским кризисом 1890 г., но затем возобновился с новой силой. Во всех отраслях южноафриканской экономики возникали новые компании, усилилась банковская деятельность. Добыча золота и алмазов дала толчок мощному железнодорожному строительству. К 1892 г. общая протяженность дорог в Южной Африке составила 2648 миль, 1892 из которых пролегали по территории Капской колонии. Все это быстро превращало Южную Африку в сырьевую базу и емкий рынок для британских товаров.

Во второй половине XIX в. в правящих кругах метрополии получила распространение идея образования Южноафриканской федерации белых колоний, которая приобрела более или менее ясные очертания уже в 70-е гг. В 1877 г. вышел «Закон о Южной Африке», в котором государствам и колониям континента открыто предлагалось объединиться в течение 5 лет. Однако этот проект не был поддержан даже законодательным органом Капской колонии, поскольку подобный союз был невозможен прежде всего без присоединения бурских республик. Приблизительно в это же время возник еще более смелая идея создания так называемой оси британских колоний «Кейптаун – Каир», предусматривавшая встречное продвижение колонизационных потоков с севера и юга Африки. Но возможная реализация данного плана осложнялась обострившимся англо-германским соперничеством на Африканском континенте в этот период. В 1884 г. возникла колония Германская Юго-Западная Африка, подписавшая торговый договор с Трансваалем и продемонстрировавшая тем самым истинные намерения Германии. Все это вызывало огромное беспокойство хозяев Капской колонии.

Главным вдохновителем завоевательной политики англичан во второй половине 80-х гг. XIX в. стал Сесил Родс (1853–1902). В 1888 г. этот активный и удачливый делец основал на территории Южной Африки компанию «Де Бирс», сосредоточившую в своих руках всю добычу алмазов, он же занял одно из главных мест среди крупнейших южноафриканских золотопромышленников. Амбиции и взгляды Родса в сочетании с незаурядными организаторскими способностями стали залогом его удачной политической карьеры. Сначала он добился членства в парламенте Капской колонии, а затем и поста ее премьер-министра (с 1890 г.).

Родс предложил более реальный, в сравнении с выдвинутыми ранее, проект расширения территории Капской колонии до реки Замбези, не имевший уже ничего общего с идее «федерации белых государств». В 1889 г. при поддержке английских правящих кругов он организовал «Британскую Южноафриканскую привилегированную компанию», целью которой стал захват новых земель. Из рук королевы Виктории эта компания получила соответствующую хартию, которая также даровала ей право иметь собственную армию, полицию и флаг. В результате захватнической политики англичан 90-х гг. XIX в. на территории Южной Африки возникла целая империя. Территория в междуречье Замбези-Лимпопо, а также по другую сторону Замбези, ранее принадлежавшая племенам машона, матабеле, тонга, бемба, баротсе и многих других стали обозначаться на картах как Южная Родезия, Северо-Западная Родезия и Северо-Восточная Родезия, получившие свои экзотически названия от фамилии «Родс».

Единственным препятствие к полновластию британцев оставались бурские республики, война с которыми разгорелась в 1899–1902 гг. После неудачного первого этапа войны англичане стянули туда огромный и хорошо вооруженный воинский контингент (около 400 тыс.), что позволило им овладеть столицами Оранжевой республики (Блумфонтейном) и Трансвааля (Преторией) в апреле и июне 1900 г. Еще на протяжении двух лет продолжалась партизанская война буров, которую удалось прекратить только жесточайшими карательными мерами. При включении бурских республик в число британских владений англичане пошли им на уступки и отказались от предоставления политических прав «цветному» населению.

Вскоре после поражения буров английский парламент одобрил «Акт о Южной Африке» 1909 г. согласно которому 31 мая 1910 г. было провозглашено создание Южноафриканского Союза со статусом доминиона Британской империи. Это было унитарное государство с единой системой управления, основанное на компромиссе между различными сегментами «белого» населения Южной Африки. Ядром его идеологии стал расизм.