Глава 4 Темучин и потоки

Глава 4

Темучин и потоки

Рыжеволосый хан монголов вступил в свой первый и решительный бой с неприятелем и победил. Он мог теперь с гордостью носить жезл из слоновой кости или рога в виде маленькой булавы, которая по праву принадлежала полководцу и вождю.

И он страстно жаждал иметь в подчинении верных ему людей. Несомненно, эта страсть объяснялась страданиями в те трудные годы, когда Борчу пожалел его, а стрелы простоватого Касара спасли его жизнь.

Однако Темучин признавал за силу не политическую власть, о которой он не очень задумывался, и не богатство, в котором он, очевидно, видел мало проку. Будучи монголом, он хотел только того, что ему было необходимо. Его концепция силы сводилась к людской силе. Когда он восхвалял своих багатуров, он говорил, что они разбивали на мелкие части твердые камни, переворачивали валуны и останавливали стремительный напор врага.

Превыше всего он ценил преданность. Предательство считалось непростительным грехом соплеменника. Предатель мог стать причиной разгрома всего стойбища или же завлечь орду в засаду. Преданность племени и хану была, так сказать, ultimum desideratum (в высшей степени желаемым). «Что можно сказать о человеке, дающем обещание на заре и нарушающем его с наступлением ночи?»

Отголосок его страстного желания иметь верных подданных звучал в его молитвах. Для монгола было привычным делом подниматься на вершину скалы, которую он считал постоянным местопребыванием тенгри – небесных духов воздуха верхнего плана, которые ниспосылали ураганы и громы и порождали все внушающие трепет чудесные явления безграничного неба. Он возносил молитвы на четыре стороны света, перекинув через плечи свой пояс.

«Вечное Небо, будь благосклонно ко мне; пошли духов верхнего воздуха мне в помощь, а на земле направь людей мне на подмогу».

И люди собирались под его знаменем из девяти хвостов яка уже не семьями и юртами, а сотнями. Племя скитальцев, ставшее врагом для своего бывшего хана, всерьез обсуждало достоинства Темучина, предводителя монголов. «Он позволяет охотникам оставлять себе всю добычу во время большой охоты, а после битвы каждому воину оставлять себе причитающуюся ему долю захваченных трофеев. Он подарил шубу со своего плеча. Он слез со своего коня, на котором скакал, и отдал его нуждающемуся».

Ни один коллекционер не радовался с таким пылом редкому приобретению, как монгольский хан, привечая этих скитальцев.

Он собирал вокруг себя двор без казначеев и советников, которых ему заменяли духи войны. В него, конечно, вошли Борчу и Касар – его первые товарищи по оружию, Аргун – музыкант, игравший на лютне, Бэйян и Мухули – хитроумные и закаленные в сражениях военачальники, а также Су – искусный арбалетчик.

Аргун предстает перед нами не столько как бард, сколько как просто веселый и общительный человек. С ним связан один яркий эпизод, когда он одолжил у хана золотую лютню и потерял ее. Вспыльчивый монгол пришел в ярость и послал двух паладинов убить его. Вместо этого они схватили провинившегося, заставили его выпить два кожаных мешка вина и заперли в укромном месте. На следующий день на рассвете они растолкали его и проводили ко входу в юрту хана, восклицая: «Свет уже озаряет твою орду (центр племени, ханская ставка и главная юрта стойбища), о хан! Открой вход и прояви свое милосердие».

Воспользовавшись возникшей паузой, Аргун запел:

Когда дрозд поет «динг-донг»,

Ястреб хватает его когтями перед последней нотой —

Так же и гнев моего господина обрушивается на меня.

Увы, я люблю выпить, но я не вор.

И хотя воровство каралось смертью, Аргун был прощен, а судьба золотой лютни остается загадкой и по сей день.

Эти сподвижники хана были известны во всей Гоби под прозвищем «яростные потоки». Двое из них – Джебе-ноян («военачальник-стрела») и доблестный Субедей-багатур, – в то время еще просто мальчишки, впоследствии подвергли опустошению территории по всему девяностоградусному меридиану.

Джебе-ноян впервые появляется в веренице событий как юноша из вражеского племени, спасающийся бегством после боя и окруженный монголами во главе с Темучином. Он потерял коня и попросил другого у монголов, предложив за это сражаться на их стороне. Темучин внял его просьбе, подарив юному Джебе быстроногого белоносого скакуна. Однако, сев на него, Джебе ухитрился прорваться между монгольскими воинами и ускакать. Затем он все же вернулся и сказал, что хочет служить хану.

Впоследствии, когда Джебе-ноян пробирался через Тянь-Шань, преследуя Кучлеука с его племенем кара-киданей, он собрал табун в тысячу белоносых коней и послал его в дар хану. Это был знак того, что Джебе не забыл того давнего случая с конем, когда ему была сохранена жизнь.

Не таким порывистым, как юный Джебе, но более сметливым был Субедей из племени оленеводов урианкхи. В нем было что-то от жестокой целеустремленности Темучина. Прежде чем ввязываться в войну с татарами, хан спросил у своих сподвижников, кто бы отважился повести воинов в наступление. Субедей вышел вперед и был удостоен за это похвалы хана, который предложил ему отобрать сто самых лучших воинов в качестве своих телохранителей. Субедей ответил, что ему никто не нужен для сопровождения и он намерен двинуться впереди орды в одиночестве. Темучин, поколебавшись, разрешил, и Субедей прискакал в лагерь татар и заявил, что ушел от хана и желал бы присоединиться к ним. Он убедил татар, что монгольской орды поблизости нет, так что они оказались совершенно не готовы, когда монголы напали на них и обратили в беспорядочное бегство.

– Я буду оберегать тебя от твоих врагов так же, как войлок юрты укрывает от ветра, – обещал Субедей молодому хану. – Именно это я буду делать для тебя.

– Когда мы будем брать в плен прекрасных женщин и захватывать великолепных жеребцов, то будем отдавать их тебе, – обещали ему его паладины. – Если же мы тебя ослушаемся или нанесем тебе вред, брось нас погибать в бесплодных местах.

– Я был как во сне, когда вы пришли ко мне, – отвечал Темучин своим храбрецам. – Я прежде сидел в печали, а вы воодушевили меня.

Они чествовали его так, как он того заслуживал в качестве истинного хана якка-монголов, а он определил каждому положение, которого тот заслуживал, учитывая особенности его характера.

Он сказал, что Борчу будет сидеть подле него на курултае (собрании вождей) и будет в числе тех, кому доверено нести лук и колчан хана. Кому-то предстояло ведать продовольствием, отвечать за домашний скот. В ведении других были кибитки и слуги. Обладающего большой физической силой, но не блистающего умом Касара он поставил мечником.

Темучин тщательно отбирал смышленых и отважных воинов в качестве военачальников, полководцев для своей вооруженной орды. Он ценил умение сдерживать гнев и выжидать подходящий момент для нанесения удара. Поистине суть характера монгола – его терпение. Храбрым и самоотверженным Темучин доверил присматривать за кибитками и запасами продовольствия. Бестолковых оставлял стеречь скот.

Об одном военачальнике он сказал: «Нет человека более доблестного, чем Есудай, ни у кого нет таких редких способностей. Но поскольку самые длительные походы не утомляют его, поскольку он не чувствует ни голода, ни жажды, он полагает, что и его подчиненные тоже не страдают от этого. Вот почему он не годится для высокого командного поста. Полководец не должен забывать о том, что его подчиненные могут страдать от голода и жажды, и должен разумно использовать силу своих людей и животных».

Чтобы поддерживать свой авторитет у этого сонма «яростных бойцов», молодому хану требовались непоколебимая решимость и тонко взвешенное чувство справедливости. Вожди, вставшие под его знамя, были так же неуправляемы, как, например, викинги. Хроники повествуют, как отец Борте появился со своими сторонниками и семью взрослыми сыновьями, чтобы представить их хану. Произошел обмен дарами, и семеро сыновей заняли места среди монголов, вызывая бесконечное раздражение, особенно один из них – шаман по имени Тебтенгри. Считалось, что он, как шаман, способен покидать по желанию свое физическое тело и посещать мир духов. Он также был наделен даром предсказания.

И у Тебтенгри была агрессивная амбиция. Проведя несколько дней в юртах нескольких вождей, он и некоторые из его братьев напали на Касара и били его кулаками и палками.

Касар пожаловался хану Темучину.

– Ты же, брат, хвалился, – ответил тот, – что тебе нет равных в силе и хитрости, как же ты дал этим парням себя побить?

Обозлившись, Касар ушел на свою половину в ставке хана и уже не подходил к Темучину. Тут хана разыскал Тебтенгри.

– Мой дух слышал сказанное в другом мире, – сказал он, – и эта истина передана мне самим Небом. Темучин будет править своими подданными некоторое время, но потом над ними будет Касар. Если ты не покончишь с Касаром, твое правление продлится не долго.

Хитрость шамана-волхва возымела действие на хана, который не мог отмахнуться от того, что он искренне принял за предсказание. В тот вечер он сел на коня и отправился с несколькими воинами схватить Касара. Об этом узнала его мать Оэлун. Она велела слугам приготовить повозку, запряженную быстроногим верблюдом, и поспешила за ханом.

Она приехала к юрте Касара и пробралась мимо окружившей было ее ханской охраны. Войдя в главную юрту, она обнаружила Темучина напротив стоящего на коленях Касара без шапки и кушака. Встав на колени, она обнажила груди и сказала Темучину: «Вы оба вскормлены из этих грудей. У тебя, Темучин, много достоинств, а у Касара лишь его сила и искусство меткого лучника. Когда мятежники выступали против тебя, он их поражал своими стрелами».

Молодой хан слушал молча, ожидая, когда иссякнет гнев его матери. Затем он вышел из юрты, сказав: «Мне было не по себе, когда я делал это. А теперь мне стыдно».

Тебтенгри продолжал ходить из юрты в юрту и создавать неприятности. Утверждая, что в своих действиях руководствуется откровениями свыше, он был для монгольского хана как бельмо на глазу. Тебтенгри собрал вокруг себя немало сторонников и, будучи амбициозным, верил, что способен подорвать престиж молодого хана. Опасаясь вступать в конфликт с самим Темучином, он и его сообщники разыскали Темугу-отчигина, самого младшего из братьев хана, и принудили его преклонить перед ними колени.

Традиция запрещала монголам применять оружие в разрешении конфликтов друг с другом, однако после этого поступка шамана Темучин вызвал Темугу и сказал ему:

– Сегодня Тебтенгри придет в мою юрту. Обращайся с ним так, как захочешь.

Положение Темучина было непростым. Мунлик, вождь олкунутов и отец Борте, много раз помогал ему в битвах и снискал уважение. Сам Тебтенгри был шаманом, прорицателем и колдуном. Темучин как хан должен был выступать в качестве судьи в урегулировании конфликтов и не идти на поводу своих желаний.

Он был в юрте один и сидел у огня, когда вошли Мунлик и семеро его сыновей. Он приветствовал их и они сели по правую руку от него, когда вошел Темугу. Все оружие, конечно, было оставлено у входа в юрту, и младший брат схватил Тебтенгри за плечи.

– Вчера меня силой заставили встать перед тобой на колени, но сегодня я померяюсь с тобой силой.

Какое-то время они боролись, а другие сыновья Мунлика поднялись с места.

– Боритесь не здесь! – обратился Темучин к дерущимся. – Идите наружу.

У входа в юрту стояли в ожидании трое сильных бойцов. Они как раз ждали этого момента, действуя по указке Темугу или хана. Они схватили Тебтенгри, как только он появился, сломали ему позвоночник и отшвырнули в сторону. Он остался лежать неподвижно у колеса повозки.

– Тебтенгри поставил меня вчера на колени! – воскликнул Темугу, обращаясь к своему брату хану. – Теперь, когда я хочу померяться с ним силой, он лежит и не встает.

Мунлик и его шестеро сыновей бросились к выходу, выглянули и увидели тело шамана. Горе охватило вождя, и он обернулся к Темучину.

– О, каган, я верой служил тебе до сегодняшнего дня.

Значение сказанного не оставляло места сомнениям, и его сыновья приготовились наброситься на Темучина. Темучин встал. Он был безоружен и иначе как через вход выйти из юрты не мог. Вместо того чтобы звать на помощь, он сказал сурово разъяренным олкунутам:

– Прочь с дороги! Мне нужно выйти.

Озадаченные неожиданной командой, они посторонились, и он вышел из шатра к посту стражи из своих воинов. Все же этот случай стал одним из инцидентов в череде бесконечных конфликтов вокруг рыжеволосого хана. Но ему хотелось по возможности избежать кровавой вражды с родом Мунлика.

Ночью Темучин велел двум своим людям поднять тело шамана и вытащить его через дымоход на самом верху юрты. Когда среди ордынцев стало расти любопытство по поводу того, что стало с колдуном, Темучин открыл вход в юрту, вышел и объяснил им:

– Тебтенгри бил моих братьев и неправедно клеветал на них; за то небо не возлюбило его и отняло вместе и жизнь, и тело его.

Но когда он вновь остался наедине с Мунликом, то говорил с ним совершенно серьезно:

– Ты не учил своих сыновей послушанию, хотя им это и было необходимо. Что касается тебя, то я обещал оберегать тебя от смерти в любом случае. И давай закончим с этим {3}.

Между тем не было видно конца межплеменным войнам в Гоби, этой «волчьей распри» больших родов с погонями и преследованиями. И хотя монголы все еще считались слабее других племен, все же под знаменем хана было сто тысяч юрт. Защитой для его подданных были его ум и хитрость, а его жестокая смелость воодушевляла его воинов. Ответственность не за несколько семей, а за целый народ ложилась на его плечи. Сам он мог спать спокойно по ночам; поголовье его домашнего скота неуклонно росло благодаря получаемой «ханской десятине». Ему было уже за тридцать, он был в расцвете сил, а его сыновья теперь скакали вместе с ним и уже высматривали будущих жен, подобно тому как он сам когда-то путешествовал по равнинам бок о бок с Есугеем. Он отобрал у своих врагов то, что ему принадлежало по наследству, и не хотел лишаться этого богатства.

Но что-то еще зрело в его голове – недодуманный план, невыраженное до конца желание.

«Наши старейшины всегда говорили нам, – сказал он как-то на совете, – что различные мысли и думы не должны храниться только в одной голове. И с одной из них я хочу с вами поделиться. Я хочу распространить свою власть за пределы земель наших соседей».

«Чтобы объединить «разящих воинов» в союз племен, чтобы противостоять своим заклятым врагам», – думал он. И он приступил к осуществлению задуманного со всем своим поистине величайшим упорством.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.