3. Анархические тенденции в Сицилии
3. Анархические тенденции в Сицилии
Распад Беотийской коалиции и Афинского союза имел менее катастрофические последствия, чем крушение империи Дионисия на западе. По сравнению с этим железным человеком его сын был человеком из соломы. Добродушный, непрактичный любитель философии, Дионисий II дожил почти до 30 лет, мечтая о мирной жизни и популярности, несовместимыми с военным самодержавием. Придя к власти, он открыл тюрьмы и снизил налоги. Вскоре он заключил мир с Карфагеном и луканцами и восстановил два города, разрушенные его отцом, – Регий и Наксий. В Апулии он основал два морских поста, чтобы обезопасить от пиратов вход в Адриатическое море, а в 366 г. ненадолго продолжил политику отца, отправив войска на помощь Спарте и Афинам.
Предоставленный самому себе и получая разумные советы, Дионисий II мог бы сохранить в империи мир и процветание, но добродушие и неопытность сделали его жертвой семейных интриг, осложнявшихся множеством браков его отца. У Дионисия было два младших единокровных брата, Гиппарин и Нисей, и дядя по мачехе Дион, который также приходился Дионисию зятем, став вторым мужем первой из трех сестер Дионисия – Добродетели, Справедливости и Благоразумия. Пока его племянники не набрались опыта, Дион при их отце обладал административной и военной властью, и он полагал себя достаточно компетентным, чтобы руководить юным Дионисием, к которому относился с изрядным презрением. Желая благотворно повлиять на молодого правителя или хотя бы сделать его более восприимчивым к заветам отца, Дион уговорил Дионисия пригласить к своему двору Платона.
Во время своего предыдущего визита в Сиракузы в 389 г. Платон подружился с Дионом, высоко ценя его ум, характер и опыт. Принимая приглашение Дионисия в 366 г., он, возможно, в какой-то степени хотел угодить Диону, но его главным побуждением было желание осуществить свои философские идеи на практике, превратив юного тирана в царя-философа. Для руководителя академии это было смелое решение; Платон знал, что весь греческий мир будет наблюдать, как «разум преобразует великую державу», и что его влияние на Дионисия может не понравиться многочисленным подданным последнего. Поначалу все шло хорошо. Дионисий смиренно признал за Платоном роль своего политического и философского советника, так как великий мыслитель не проводил различия между философией и политикой. Но придворные Дионисия встревожились. Они добились возвращения Филиста, решительного сторонника тирании, чтобы ослабить влияние Платона и Диона и не допустить крушения военного самодержавия. Они не сомневались, что Дион за спиной Платона собирается захватить власть, добиваясь от Дионисия либо отречения, либо подчинения своей воле. Чтобы дискредитировать Диона, они показали Дионисию письмо, в котором Дион просил карфагенское правительство не вести переговоров с Сиракузами, в которых бы он не принимал участия. Эта просьба была сочтена изменой, – возможно, справедливо, как показали последующие события, – и Дионисий отправил Диона в почетную ссылку, оставив ему в пользование всю его обширную собственность.
После удаления Диона никто серьезно не возражал против присутствия Платона, который удалился от повседневной политики, все свои усилия направив на воспитание мышления Дионисия и пытаясь примирить его с Дионом. Не добившись особых успехов, он вернулся в Афины, зато приобрел симпатию Дионисия. Пять лет Дионисий шел собственным путем, учась править твердой рукой и полный решимости обуздать непокорную оппозицию. В 361 г. Платон вернулся в Сиракузы: Дион и другие уговорили его принять многократные приглашения Дионисия. Однако оказалось, что тиран стал менее податлив на философском поприще после того, как Аристипп и другие софисты изложили ему свои доктрины, и более подозрительным по отношению к Платону, так как тот пытался добиться возвращения Диона. После нескольких стычек Платон вернулся в Афины. Все его усилия привели лишь к тому, что Дионисий конфисковал собственность Диона на Сицилии, выдал его жену Добродетель замуж за своего фаворита Тимократа и ясно дал понять, что никогда не вернет Диона ко двору.
Во время этого визита компаньоном и собеседником Платона был близкий друг Диона, философ Спевсипп, который воспользовался гостеприимством тирана, чтобы разведать, насколько сильна оппозиция. Вернувшись к Диону, Спевсипп уговорил его применить силу, раз философия не помогла. Платон, посвященный в эти планы, не стал ни оповещать Дионисия, ни одобрять намерения Диона. В августе 357 г. Дион отплыл на Сицилию с 1500 наемниками; следом за ним с подкреплениями должен был прибыть изгнанный демократический вождь Гераклид. Дион высадился на карфагенской территории в Гераклее-Миное, комендант которой был его близким другом. В тот момент Дионисий был в Италии, а Филист крейсировал у италийского побережья, чтобы перехватывать любые корабли, идущие прибрежным путем. Дион выступил в поход на Сиракузы, набирая сторонников в Акраганте, Геле и Камарине и велев своим агентам в городе распространять слухи о своей силе. Губернатор Тимократ в панике бежал, а наемники, сохранившие верность тирану, укрылись в цитадели Ортигия. Освободители, увенчанные цветами, вошли в город, не встретив сопротивления, и объявили Диона и его брата Мегакла полновластными полководцами новой республики. Народ неделю праздновал свободу, выслеживая лизоблюдов тирана.
Однако борьба на этом не кончилась. Дионисий вернулся в Ортигию и обеспечил верность наемников, повысив им плату; они грабили город во время вылазок и перехватывали снабжение, осуществлявшееся морем. Гераклид, прибыв в Сиракузы с флотом, одержал на море победу и запер Дионисия в Ортигии (лето 356 г.). Тем временем Дион, который, подобно большинству интеллектуалов, выступал за олигархическое правительство, лишился популярности у сиракузян, среди которых усиливалось влияние крайних демократов. Гераклид, завидуя Диону, присоединился к демократам и изгнал Диона из Сиракуз. В этот момент Дионисий, выскользнув из Ортигии, отправил в город отряд кампанских наемников. Те грабили и убивали два дня и две ночи, пока не вернулся Дион и не навел порядок. На этот раз он был назначен единственным полководцем с неограниченной властью (strategos autokrator). После новых стычек с Гераклидом и спартанским авантюристом Фараксом, который пытался нажить капитал на сицилийской смуте, Дион в итоге занял в 355 г. Ортигию, оставленную наемниками, которые согласно договору отправились к Дионисию в Локры.
Освобожденные наконец Сиракузы были ослаблены двухлетней анархией, межпартийной борьбой и действиями наемников. Теперь уже самого Диона подозревали в намерении стать тираном. Он положил конец интригам Гераклида, убив его. Но когда Дион попытался в 354 г. установить аристократическое правление, его убили агенты Каллиппа, философа-платоника, который стал самодержцем и напал на Катану. В 352 г. власть в Сиракузах захватил Гиппарин, племянник Диона и единокровный брат Дионисия, а когда он умер, ему наследовал брат Нисей. В 347 г. Нисея из Сиракуз изгнал сам Дионисий. Озлобленный тиран правил с такой жестокостью, что горожане призвали на помощь сиракузянина Гикета, пользовавшегося влиянием в Леонтинах. В 344 г. Гикет, заключив союз с карфагенянами, разбил Дионисия и загнал его в Ортигию. В 343 г. карфагенский флот вошел в Большую гавань. Казалось, что дни независимости сицилийских греков подходят к концу.
Испытания Сиракуз после прибытия Диона повторялись в большинстве городов по всей империи Дионисия: освобождение означало конец организованного правления, наступили времена межпартийной борьбы, тирании и анархии. Многие крупные города захватили авантюристы, которые с помощью наемников-варваров нападали на соседние города, чтобы расширить свои владения. Бедствия, обрушившиеся на Сицилию, описаны в одном из платоновских писем как порочный круг, ведущий к катастрофе: «Ничто никогда не кончается; то, что кажется концом, на деле лишь звено, ведущее к новому началу, и в итоге порочный круг вражды приведет к полной гибели обеих партий – и партии тирана, и демократической партии; греческий язык покинет Сицилию, когда та станет провинцией Карфагена или Италии». В 344 г., когда Тимолеонт прибыл спасти Сицилию от грозившей ей участи, на улицах Сиракуз росла трава, а из других греческих городов некоторые были покинуты в результате войны, иные же оказались в руках наемников-варваров, оставшихся без нанимателя.
В Италии, где власть Дионисия объединяла греческие города, защищая их от варваров, крушение империи привело к аналогичным последствиям. Энергичные италийские народы, поставлявшие столько наемников на службу сицилийским авантюристам, усилили свой натиск на богатые прибрежные земли, занятые греческими колониями. В 356 г. город Терина был взят и разрушен луканским племенем бруттиев, суровым пастушеским народом, который на время войны объединился в лигу. Позже от рук бруттиев пали поодиночке и перестали существовать Сибарис, Гиппоний и другие города.
В конечном счете причиной этих бедствий являлось пятидесятилетнее самодержавие, извратившее политическую жизнь: оно уничтожило политическую ответственность, привело к переселению городов, разоружению греков и появлению на Сицилии множества наемников-варваров. Закономерным итогом стали анархия, междоусобицы и деморализация в ужасающих масштабах. Толчком, который привел к падению самодержавия, стали действия Диона, публично одобрявшиеся если не самим Платоном, то ведущими членами академии. Однако Дион не обладал такими качествами политика, которые могли бы спасти Сицилию от анархии, – пусть его побудительные мотивы с философской точки зрения были достойны восхищения, он был жестким сторонником интеллектуальной и политической аристократии, безжалостно и презрительно относился к пролетариату, а в своих отношениях с Гераклидом проявил себя слабым и коварным человеком.
Поведение Платона в связи с сицилийской катастрофой также небезупречно. В первую очередь он виноват в том, что ошибся в Дионе как в человеке и неверно оценил его как политика. Занятия Платона с Дионисием не имели особых практических последствий, и правление Дионисия в первые десять лет под влиянием Платона и его идеалов могло бы быть более гуманным. Однако отношение Платона к Диону, пусть и достойное восхищения в смысле личной преданности, привело к пагубным политическим последствиям. Когда Платон понял, к чему идет дело, – а именно к революции и насилию, которые он не одобрял по интеллектуальным соображениям, – он не стал публично осуждать Диона и даже пытался помирить Диона с Дионисием, хотя надежды на примирение были ничтожными. Платона защищает открытое письмо, сочиненное, по-видимому, вскоре после его смерти, когда сицилийские дела все еще вызывали живой интерес. В этом письме практические вопросы отходят в тень философских отступлений, а Дион идеализируется до самого конца[62]. Но сам Платон наверняка гораздо острее переживал деградацию Диона и свое разочарование результатами его действий, за которые в несовершенном мире практической политики он должен нести часть ответственности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.