Перемены в Сицилии

Перемены в Сицилии

В том же году умер сиракузский царь Гиерон, и положение римлян в Сицилии резко переменилось. Царство перешло к внуку Гиерона, Гиерониму, еще совсем мальчику и вдобавок безнадежно испорченному дурными друзьями, и потому неспособному правильно распорядиться не только ничем не ограниченною властью, но даже самим собою.

Гиерон предвидел, что в руках внука Сиракузское государство легко может погибнуть, но лучшего наследника у него не было, и уже незадолго до смерти он решил даровать Сиракузам свободу. Этому, однако же, изо всех сил воспротивились его дочери, которые рассчитывали, что Гиероним будет правителем только по имени, а на деле полноправными хозяевами в городе станут они и их мужья – Адранодор и Зоипп.

Нелегко было девяностолетнему старику спорить с любимыми дочерьми, не покидавшими его ни днем, ни ночью. Кончилось тем, что он назначил внуку пятнадцать опекунов и до последней минуты умолял их хранить верность союзу с римским народом, тому союзу, который сам Гиерон соблюдал нерушимо целых пятьдесят лет.

Адранодор сумел быстро устранить всех прочих опекунов под тем предлогом, что Гиероним уже достаточно взрослый и вообще не нуждается в опеке, и остался при юноше единственным советником.

В правление Гиерона царь никакими знаками отличия, возносившими его над прочими сиракузянами, не обладал. Гиероним с первых же дней облачился в пурпурное одеяние, голову украсил золотой короной и появлялся на людях в сопровождении вооруженных телохранителей. Видели даже, как он выезжает из дворца на колеснице, заложенной четверкою белых коней[32].

И сиракузяне все чаще вспоминали умершего Гиерона и вздыхали все тяжелее.

Нрав нового правителя обнаруживал себя не только во внешнем его обличий, но и в том, как презрительно и грубо он со всеми обходился, как надменно выслушивал просьбы, как редко допускал к себе не только чужих, но даже опекунов, в неслыханной его распущенности и жестокости. Очень скоро такой овладел всеми страх, что иные из опекунов, опасаясь мучительной казни, покончили с собой, иные бежали.

Доступ к царю сохранили только трое – Адранодор, Зоипп и некий Трасон. Адранодор и Зоипп держали сторону Карфагена, Трасон стоял за дружбу с Римом, и они часто ссорились между собой, а Гиеронима их споры и столкновения только развлекали.

Но случилось так, что друг и сверстник царя узнал о заговоре, который составился против Гиеронима. Известен был только один из заговорщиков, его арестовали и начали пытать, чтобы он выдал соучастников. Человек этот отличался и мужеством, и преданностью товарищам и почому, когда муки сделались нестерпимы, решил солгать и вместо виновных назвал людей, совершенно к заговору не причастных, и Первого – Трасона. Гиероним поверил и немедленно казнил Трасона.

Таким образом, единственная дружеская связь между Сиракузами и Римом распалась, и уже никто не помешал друзьям карфагенян отрядить посольство к Ганнибалу. Пуниец не замедлил прислать ответное посольство, и союз был заключен. Двое послов, к большому удовольствию Ганнибала, остались при Гиерониме. Они родились в Карфагене, но происходили от грека, сиракузского изгнанника. Звали их Гиппократ и Эпикид.

Прибыли посланцы и от римского правителя Сицилии, претора Аппия Клавдия. Они заявили, что хотят возрбновить союз, который был у Рима с Гиероном.

Гиероним не дал им никакого ответа и только спросил с неприкрытой насмешкою:

– Чем там у вас кончилась битва при Каннах? Послы Ганнибала такое рассказывают, что и поверить трудно. А я бы хотел знать точно – иначе не поймешь, чего можно ждать от вас и чего от них.

Римляне предупредили царя – не просили, а именно предупредили, – чтобы он не торопился с изменою, и удалились, а приближенные Гиеронима выехали в Карфаген. Там составляются условия договора: пунийцы высадятся в Сицилии и вместе с сиракузянами прогонят римлян, а затем новые друзья и союзники поделят остров пополам, так что границею между их владениями будет река Гимера.

Но пока обсуждались и принимались эти условия, Гиероним успел передумать: он потребовал у карфагенян всю Сицилию, а им советовал искать владычества над Италией. Легкомыслие сумасбродного мальчишки не удивило и не смутило пунийцев. Они готовы были поддакивать ему во всем, лишь бы только оторвать Сиракузы от Рима и окончательно расстроить этот старинный союз.

Впрочем, внезапно все приняло совершенно неожиданный оборот.

Царь с войском явился в город Леонтины[33]. Там среди солдат и младших начальников возник новый заговор. Заговорщики заняли под постой свободный дом на узкой уличке, по которой Гиероним каждый день ходил на городскую площадь. Все засели там, держа оружие наготове, а одному, по имени Диномен, велели стать у дверей и, как только царь Пройдет мимо, загородить под каким-нибудь предлогом дорогу свите: Диномен и сам принадлежал к царским телохранителям, а потому мог вызвать меньше подозрений, чем любой другой. Диномен сделал вид, будто хочет ослабить слишком туго затянутый узел на сандалии, и поднял ногу, свита замешкалась, и Гиероним оказался в одиночестве, без провожатых. Сразу несколько мечей вонзилось в него, и он упал. Тут уже притворство Диномена открылось, телохранители метнули копья, и он получил две раны, но все-таки ушел живым.

А царь был мертв, и, убедившись в этом, телохранители мигом разбежались.

Часть убийц бросилась на площадь, к народу, который ликовал, узнав о случившемся, часть поспешила в Сиракузы, чтобы захватить врасплох царских приверженцев.