Курица — не птица. Генерал — не офицер?
Курица — не птица. Генерал — не офицер?
В августе 2006 г. Шестопалом было получено предписание Главного управления кадров допустить меня к делам нескольких офицеров, включая двух генералов. И если необходимость ознакамливать меня с делами среднего начальствующего состава вызывала сопротивление со стороны Шестопала, то согласие ГУКа предоставить мне доступ к документам высшего начсостава вызвало у него откровенный протест.
Оставалось только каким-то образом дезавуировать полученное из ГУКа разрешение. И тут архивист пошел на откровенную подмену терминов.
Несмотря на то что исходящим ГУКа № 173/7/2063п от 3.08.2006 мне был предоставлен доступ к личным делам не только среднего, но и высшего начальствующего состава, Шестопал решил усложнить мне работу и потребовал запросить у ГУКа отдельное разрешение на ознакомление с послужными списками из генеральских дел: «Вам решили показать только офицерские дела, а генеральские я не покажу без разрешения ГУКа».
Юридических оснований к этому требованию не было, но Шестопал придумал формальный повод: он объявил мне, что в разрешении ГУКа не упоминается слово «генерал». По словам архивиста, ГУКом было разрешено мне ознакомление лишь с офицерскими делами.
Для начала Шестопал стал мне доказывать, что разрешение ГУКа можно проигнорировать только потому, что, видите ли, оно было подписано вскоре уволившимся начальником Управления учета военнослужащих полковником Ермоленко. По причудливой логике, которую мне предлагал Шестопал, получалось, что виза ГУКа теряет вес, если подпись ставил чиновник, в дальнейшем завершивший службу в этой инстанции. Хотя ответ составлял с подавляющей вероятностью его референт, а сам полковник Ермоленко лишь подписал подготовленную бумагу, виза ГУКа имела бы вес вне зависимости от того, какую фамилию носит поставивший ее начальник Управления.
Убедившись в том, что я могу поставить перед ГУКом вопрос о том, почему архивисту позволяется игнорировать полученное из Управления согласие, Шестопал стал придумывать причины своему нежеланию выдавать дела двух генералов. Речь шла всего лишь об автобиографиях, послужных списках и наградных листах, и тем не менее архивист проявлял неуместное упрямство.
Впервые в жизни я сталкивался с человеком, который уверял меня в том, что генералитет не относится к офицерскому составу.
В логике, которую в университете преподают на первом курсе, есть такое понятие, как «логические круги». Для того чтобы объяснить его значение, преподаватель рисует большой круг — назовем его в данном случае «офицерским составом». Далее в этот большой крут будет вписан кружок меньшего размера — это и будет «генералитет», являющийся составной офицерского корпуса.
Вопреки изобретательным интерпретациям Шестопала, генералитет является высшим звеном офицерского состава, о чем полковнику в отставке следовало бы знать, если он действительно служил в армии, а не в органах госбезопасности.
Не станем укорять политинформатора Шестопала в незнании классических логических конструкций. Но есть обстоятельство, которого простить архивисту нельзя, тем более что он фигурирует во многих справочниках, как «консультант» и член «авторского коллектива». Шестопалу следовало бы знать, что вплоть до конца 1942 г. в РККА не было «офицерских» званий — этот термин применялся лишь к военнослужащим зарубежных армий, пока не был утвержден, как номенклатура, в 1943-м. А вплоть до этого те, кого Шестопал огульно называет «офицерами», именовались «командирами».
Он упорно не хотел считаться с письмом ГУКа, и мне пришлось обратиться к руководству архива. 6.10.2006 полковника Чувашина не было в архиве, и мое ходатайство отдать распоряжение Шестопалу, чтобы тот подчинился письму ГУКа, удовлетворил заместитель начальника ЦАМО полковник Ярош. Наложенная им и адресованная в отдел 5.4 резолюция гласила: «Допустить до послужных списков генералов».
Николай Иванович проигнорировал его распоряжение, чем еще больше укрепил меня в подозрении, что у него сохранились такие тылы, которые позволяют Шестопалу игнорировать приказы, получаемые от архивного руководства.