Крещение огнем

Крещение огнем

Официальная дата начала борьбы с катарами — 1209 год, однако Первый крестовый поход Рима против юга случился за 25 лет до официально объявленной крестоносной войны. В 1185 году на южные земли было послано войско, чтобы очистить юг от ереси, то есть убить свободную катарскую церковь. Однако для Рима поход оказался неудачным: хотя еретиков и уничтожали, но люди юга восприняли такое вмешательство с ненавистью и яростью. Папа Иннокентий Третий, и так не благоволивший к своевольному югу, после докладов посланных туда для инспекции клириков откровенно призывал уничтожить катаров. «Эти еретики, — говорил он, — гораздо опаснее сарацинов, уничтожайте их без пощады». Именно благодаря этому воззванию после двадцатипятилетнего перерыва начался тот кошмар, который и называется альбигойскими войнами. А завершился этот кошмар не в 1244 году, когда пал Монсегюр, а в 1255 году, когда пал Керибюс.

Началось все с отправки на юг Франции с целью инспекции церквей папского легата Пьера де Кастельно, в его задачу входило выяснить, насколько слабы позиции римской церкви в южных землях. Кастельно был монахом-цистерианцем, он не обладал ни терпением, ни сдержанностью, ни умом, ни навыками дипломатии при сложных диспутах с инакомыслящими. Над посланником папы катары откровенно смеялись, а когда он в отчаянии обратился к местным феодалам, чтобы послать рыцарей для искоренения ереси, те попросту ему отказали. Осознав, что и феодалы тут катары, взбешенный посланник решил возвратиться в Рим, пообещав напоследок графу Тулузы, что «тот, кто лишит вас ваших владений, сделает благое дело, а убивший вас будет благословен». Но до Рима легат не доехал: его нашли окровавленным и мертвым.

Именно эта смерть и стала поводом для альбигойского похода крестоносцев. Летом 1209 года тулузский граф Раймонд Шестой отдается на милость папы. Его раздевают до пояса и с веревкой на шее ведут к собору в Сен-Жиле, нещадно хлеща розгами. После чего, наказанный за поддержку ереси, он подписывает акт о передаче графства под власть церкви. А крестоносная армия под командованием Стефана де Монфора, состоящая из конницы, пеших воинов и просто босых и свирепых людей, вооруженных одними ножами, подходит к первому на ее пути городу в долине Роны — Безье.

Епископ Безье пытается вести переговоры с войском, но условия сдачи города — выдать всех катаров — для него неприемлемы. За гордым отказом следуют недолгая осада и штурм. Город Безье остается за спиной крестоносцев. В нем не осталось ни единого выжившего — ни старика, ни женщины, ни ребенка. Тридцать тысяч человек… Именно в этом городе папский легат Арнот Амори, аббат Сито, произнес оставшуюся в веках фразу. Когда его спросили, не стоит ли пощадить невиновных, тот сказал: «Убивайте всех, Господь распознает своих!»

Следующий на очереди — Каркасон. Это мощная крепость с двойным кольцом стен и тридцатью шестью башнями. В крепости укрылся от воинов Христа виконт Раймонд Роже граф Транкевель — владелец этой земли. Это совсем еще юный рыцарь, но под его командованием город две недели выдерживает постоянные атаки. И только когда в крепости кончается вода (а стоит жаркий месяц август и стены плавятся от зноя), защитники сдаются.

Затем следуют Минерва (сожжены 150 катаров), Терм (четыре месяца осады, все защитники погибли от голода и болезней), Лавор (два месяца осады; 80 рыцарей повешены и заколоты кинжалами; 400 жителей сожжены), Тулуза, которую граф де Монфор берет без единого убитого со своей стороны и которая спустя недолгий срок снова восстает, а затем снова отвоевывается крестоносцами. Правда, на этом альбигойские войны не завершаются. Еще 30 лет длятся эти войны. За это время убиты около миллиона жителей Южной Франции, земля лежит в руинах и пожарищах, а в результате альбигойских войн рождается чудовище — инквизиция. Появляются законы о еретиках, появляется опасность попасть под подозрение в сочувствии еретикам. Появляются тулузские постановления по борьбе с альбигойской ересью. Вот некоторые пункты из этого давнего документа:

«В каждом приходе епископы назначают священника и трех мирян (или же больше, ежели возникнет необходимость) с безупречной репутацией, которые обязуются неутомимо и неусыпно выискивать живущих в приходе еретиков. Они будут тщательно обыскивать подозрительные дома, комнаты, подвалы и даже самые сокровенные тайники. Обнаружив еретиков или же лиц, оказывающих таковым поддержку, предоставляющих жилье либо опеку, они обязаны предпринять необходимые меры, дабы не допустить бегства подозреваемых, и одновременно как можно скорей оповестить епископа, сеньора или его представителя».

«Сеньоры обязаны старательно выискивать еретиков в городах, домах и лесах, где оные встречаются, и уничтожать их укрытия».

«Тот, кто позволит еретику пребывать на своей земле — будь то за деньги или по какой другой причине, — навсегда утратит свою землю и будет покаран сеньором в зависимости от степени вины».

«Равно покаран будет и тот, на чьей земле часто встречаются еретики, даже если это происходит без его ведома, а лишь вследствие нерадивости».

«Дом, в котором обнаружат еретика, будет разрушен, а земля конфискована».

«Представитель сеньора, ежели он усердно не обыскивает места, на которые пало подозрение, что в них обитают еретики, утратит свою должность без всякого возмещения».

«Каждый может искать еретиков на землях своего соседа… Также король Франции может преследовать еретиков на землях графа Тулузского и наоборот».

«Скрытый еретик, который сам отойдет от ереси, не может оставаться жить в том же самом городе или селении, если места эти почитаются пораженными ересью. Он переселяются в местность, которая известна как католическая. Обращенные эти будут носить на одежде два креста — один с правой, другой с левой стороны — иного цвета, нежели одежда. Им не дозволяется отправлять общественные должности и заключать правовые акты вплоть до восстановления в правах, полученного из рук папы или его легата, после соответствующего наказания».

«Еретик, желающий вернуться в католическую общину не по убеждению, а из страха смерти либо по какой другой причине, будет заключен епископом в тюрьму, дабы отбыть там наказание (со всеми мерами предосторожности, дабы он не смог склонить других к ереси)».

«Все совершеннолетние прихожане обязуются под присягой епископу блюсти католическую веру и всеми доступными им средствами выискивать еретиков. Присяга возобновляется каждые два года».

«Подозреваемый в ереси не может быть врачом. Когда больной получит от священника Святое причастие, следует старательно стеречь его и не допускать, чтобы к нему приблизился еретик либо подозреваемый в ереси, поскольку подобные визиты влекут за собой печальные последствия».

И хотя наиболее важные города катаров были покорены, оставались еще свободные, не захваченные врагом крепости. Монсегюр — одна из последних крепостей катаров. Во главе защитников Монсегюра стоял комендант крепости Пьер-Роже де Мирпуа, ему подчинялись около полусотни солдат гарнизона и с десяток рыцарей. Остальное население крепости было катарами — около двухсот мужчин и женщин, добрые люди, совершенные. «Два войска незримо стояли тогда друг против друга, — пишет Жак Мадоль, — с одной стороны — инквизиторы и их подручные, с другой — еретики, укрывшиеся в крепости Монсегюр. Этот замок зависел от графов де Фуа и располагался на крутой скале, охваченной кольцом гор: позиция, делавшая его если не совсем неприступным, то, по крайней мере, трудным для захвата. Атака с ходу была почти невозможна, равно как и полное окружение такой большой горы. Замок принадлежал сестре графа де Фуа, знаменитой Эсклармонде, которая сама была „облаченной“ еретичкой и смело предоставила его в качестве убежища всем своим братьям и сестрам. Возвращаясь из своих опасных и изнурительных поездок по стране, растоптанной слугами инквизиции, Добрые Мужи и Жены находили в Монсегюре спокойное и тихое пристанище. И пока держался Монсегюр, дело катаров не было окончательно проиграно».

Взять его смогли только в 1244 году, после двенадцатимесячной осады. «Совершенные» не имели права держать в руках оружия, они просто готовились к смерти. Замок защищали горожане и рыцари, и они держались до последнего. 16 марта 1244 года 257 защитников Монсегюра погибли на костре. Огненную смерть приняли на этом костре и епископы катарской церкви — Бертран Марти и Раймонд Агульер. Вместе с ними на костер взошли и те, кто принял Огненное крещение Святым Духом за несколько дней до сдачи крепости Монсегюр — рыцари, их жены, сестры, дети. На костер инквизиции они шли с улыбками. И дымом поднялись к своему богу.

В 1255 году пала крепость Керибюс, стоявшая в горах на границе между Руссильоном и Арагоном. Последняя крепость. Но и на этом даже катарский процесс не подошел к концу. Пока жив хоть один катар, говорили сами катары, вера наша не умрет. Последний катар умер, а точнее был казнен, в первой четверти нового, XIV века. Последнего окситанского «совершенного» звали Гийом Белибаст. И хотя этот последний катар не совершил ничего великого, только сумел мужественно умереть, о нем сложили множество песен и легенд. Ведь после его гибели мало-помалу умирает и вера катаров. Так считают ученые.

Но — погибает ли?