Миф о человеке, овладевшем богиней[21]

Миф о человеке, овладевшем богиней[21]

Благосклонности Инанны добивались не только боги. В одном из мифов в качестве её возлюбленного, хотя и неудачливого, выступает человек. Миф об Инанне и Шукаллитуде рассказывает о необычайных происшествиях.

Жил некогда садовник по имени Шукаллитуда, был он трудолюбив и настойчив. Шукаллитуда поливал грядки, копал канавы для орошения своего сада, но сильные ветры ослепляли его, покрывали его лицо «пылью гор». Садовник страдал, а его сад засыхал.

[Тогда] он обратил взор к землям внизу[22],

Он посмотрел на звёзды на востоке;

Он обратил взор к землям наверху,

Он посмотрел на звёзды на западе;

Он созерцал благоприятные небесные знаки.

Созерцая их, он постиг знамения,

Он узнал, как применять законы богов,

Он изучил решения богов.

В своём саду, в пяти, в десяти недоступных местах,

В каждом из этих мест, он посадил по дереву для защитной тени.

Защитная тень этого дерева сарбату с густой листвой,

Тень, которую оно даёт на заре,

В полдень и в сумерках, никогда не исчезает…

Возможно, Шукаллитуда — первый человек, которому пришла в голову мысль об использовании в садоводстве защитных насаждений, о создании вдоль полей лесных полос, защищающих молодые всходы от резких ветров и песка пустыни. К сожалению, пока не удалось установить, какое дерево шумеры называли «сарбату». Что же произошло дальше?

Однажды моя царица пересекла небо, пересекла землю.

Инанна пересекла небо, пересекла землю…

Иеродула[23], охваченная усталостью, приблизилась (к саду) и крепко уснула.

Шукаллитуда увидел её из угла своего сада…

Он овладел ею, он целовал её,

Он вернулся в угол своего сада.

Пришла заря, взошло солнце,

Женщина с ужасом взглянула на себя,

Инанна с ужасом взглянула на себя,

И тогда женщина из–за своего лона, — какое зло она сотворила!

Инанна, из–за своего лона, — что же она сотворила?

Все источники в стране она наполнила кровью,

Все рощи и сады в стране она напоила кровью.

Рабы пришли за дровами, а что пить — одну кровь?

Рабыни пришли по воду, а что взять — одну кровь?

«Я должна найти того, кто овладел мною, среди [людей] всех стран», — сказала Инанна.

Жестока и мстительна оскорблённая поступком человека богиня. Создаётся впечатление, что поэт осуждает её — месть Инанны ужасна: превратившаяся в кровь вода источников, засыхающие деревья и растения, страдающие от жажды люди. Но это ещё не всё: ожесточившаяся богиня, которой не удаётся найти обидчика, обрушивает на землю вторую напасть. В то время как Шукаллитуда по совету своего отца скрывается неподалёку от города, взбешённая Инанна насылает на страну опустошительные вихри и бури. Не обнаружив своего оскорбителя, Инанна обрушивает на Шумер третью напасть. В чём она состояла, мы не знаем: соответствующие строки текста сильно повреждены. Подобный мотив известен нам из Библии, где бог Израиля насылает на Египет десять казней, первой из которых было превращение воды в кровь: «Вот я ударю жезлом, который в руке моей, по воде, что в реке, и она превратится в кровь» (Исход VII, 17). Тема превращения воды в кровь во всей древневосточной литературе встречается лишь дважды: в шумерском мифе о Шукаллитуде и в Библии, во Второй книге Моисеевой.

Трижды страну постигала напасть, но Шукаллитуда, следуя советам своего отца, скрывался вблизи городов, «среди своих черноголовых братьев», и богиня не могла его найти. Тогда она решила отправиться в Эреду за советом к Энки. К сожалению, миф «Инанна и Шукаллитуда» не имеет конца, потому что край таблички отбит.

Миф о человеке, который овладел богиней, необычен как с точки зрения содержания, так и по общему настроению: при чтении его создаётся впечатление, что все симпатии автора целиком на стороне Шукаллитуды. Негодование вызывает не святотатственный поступок человека, а месть богини, осуждается не Шукаллитуда, а Инанна, потому что ужасно не то, что сделал человек, а то, что совершила богиня. Чем закончился визит Инанны в Эреду, какую позицию занял Энки и что стало с садовником, мы не знаем. Может быть, богиня всё же настигла оскорбителя и дала выход своему гневу? Такой конец ещё раз подтвердил бы могущество богини, но он никак не согласовывался бы с настроением первой части.