О Сталине: полководце, человеке

О Сталине: полководце, человеке

Маршалы и военачальники Советского Союза видели в лице И. В. Сталина вождя советского народа, признавали его полководческий ум и волю, ценили его военные знания и, не в последнюю очередь, уважали его за умение считаться с их военной деятельностью, с их талантом и характером.

Теперь, когда вышли воспоминания практически всех маршалов и военачальников Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., утвердился единый взгляд, что Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР И. В. Сталин, заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков и начальник Генерального штаба Красной Армии А. М. Василевский в годы Великой Отечественной войны Советского Союза решали вопросы стратегического масштаба, разрабатывали и руководили крупнейшими наступательными и оборонительными операциями Красной Армии, предвидели действия врага и решали запутанный комплекс военно-политических и международных проблем.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков

В книге «Воспоминания и размышления», вышедшей многими изданиями, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков дает объективную оценку Председателю Государственного Комитета Обороны, Председателю Ставки Верховного Главнокомандования, народному комиссару обороны СССР, Верховному Главнокомандующему Вооруженными Силами СССР, Маршалу Советского Союза И. В. Сталину, его решающей роли в Великой Победе Советского Союза в 1945 г.

Судьбы И. В. Сталина и Г. К. Жукова тесно переплелись уже накануне Отечественной войны. Впервые И. В. Сталин узнал о Г. К. Жукове и встретился с ним в 1939 г., когда он был вызван в Москву и по рекомендации Наркомата обороны был направлен командующим группировкой советских войск в Монгольскую Народную Республику. На Г. К. Жукова глубокое впечатление произвел И. В. Сталин, его знание военных проблем, обоснованное им значение интернациональной помощи Советского Союза братской Монголии. И. В. Сталин дал высокую оценку решительным и смелым действиям Г. К. Жукова в разгроме японцев на Халхин-Голе.

По предложению И. В. Сталина Советское правительство удостоило Г. К. Жукова высокого звания Героя Советского Союза.

Ныне же вновь запущена порядком истасканная клевета, будто маршал Г. К. Жуков не считал И. В. Сталина за полководца, не признавал за ним умения руководить боевыми операциями и прочее, и прочее. И это лжеисторики и продажные журналисты, а то и иные политики пишут о Жукове и Сталине тогда, когда живо поколение, которое не понаслышке знает о взаимоотношениях двух выдающихся деятелей Великой Отечественной войны Советского Союза.

Г. К. Жуков был решительным противником сталкивания его со Сталиным. Уже 9 июня 1945 г. в Берлине на пресс-конференции для советских и иностранных журналистов корреспондент газеты «Таймс» Р. Паркер спрашивал Г. К. Жукова: «Принимал ли маршал Сталин повседневное деятельное участие в операциях, которые вы возглавляли?»

И получил достойный ответ маршала Жукова: «Маршал Сталин деятельно и повседневно руководил всеми участками советско-германского фронта, в том числе и тем участком, на котором я находился».

Г. К. Жуков подчеркивал: «Я никогда не соглашусь с тем, что многие мои заслуги во время войны были выше и даже как-то сравнимы с заслугами Сталина. Я руководил лишь одним участком военной работы, а он направлял всю страну, все вооруженные силы на борьбу с врагом».

В книге «Воспоминания» Г. К. Жуков специально процитировал сказанное Михаилом Александровичем Шолоховым в интервью газете «Комсомольская правда» в день 25-летия Победы над фашистской Германией: «Нельзя оглуплять и принижать деятельность Сталина в тот период. Во-первых, это нечестно, а во-вторых, вредно для страны, для советских людей, и не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине». И от себя дополнил: «К этим словам М. А. Шолохова вряд ли можно что добавить. Они точны и справедливы. Верховный Главнокомандующий сделал все возможное, чтобы Ставка, ее рабочий аппарат — Генеральный штаб и Военные советы фронтов стали подлинно мудрыми и искусными военными помощниками партии в деле достижения победы над фашистской Германией» [76, т. 2, с. 108].

В тот же год празднования 25-летия нашей Победы в статье «Величие победы СССР и бессилие фальсификаторов истории», опубликованной в журнале «Коммунист» (1970, № 1), Г. К. Жуков дал резкую отповедь американскому публицисту и историку Г. Солсбери за то, что тот «с легкостью необыкновенной сталкивает Жукова со Сталиным, с другими советскими маршалами, с подчиненными и т. д., лишь бы обосновать свою концепцию решающей роли «сильной личности»… Упражняться в водевилях на историческом материале, связанном с героизмом, кровью, жертвами и подвигом народа, гнусно и пошло». И несколько дальше прибавил: «Ох, господа фальсификаторы, до чего же вам хочется любой ценой «исправить» историю в угодном вам духе и выдать белое за черное!»

Жуков не раз подчеркивал, что «в стратегических вопросах Сталин разбирался с самого начала войны. Стратегия была близка к его привычной сфере — политике, и чем в более прямое воздействие с политическими вопросами вступали вопросы стратегии, тем увереннее он чувствовал себя в них». И еще: Сталин владел «основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела. Эти способности И. В. Сталина как Верховного Главнокомандующего особенно раскрылись, начиная со Сталинградской битвы» [76, т. 2, с. 108].

Касаясь неудачного начального периода Отечественной войны, Жуков не перекладывал всю ответственность на Сталина, как сейчас делают некоторые лжеисторики и публицисты. Он видел ответственность и наркома обороны Тимошенко, и свою, начальника Генерального штаба, признавал, что в силу высокого положения в Красной Армии они должны были тогда не во всем соглашаться со Сталиным и добиться срочного проведения мероприятий, предусмотренных оперативно-мобилизационным планом. Вместе с этим Г. К. Жуков подчеркивал, что надо помнить и некоторые объективные данные, а именно, что представляли тогда собой мы и наша армия и Германия и ее армия. Он говорил, надо подумать и подсчитать, насколько выше был ее военный потенциал, уровень промышленности, уровень промышленной культуры, уровень общей подготовленности к войне.

В своих мемуарах Г. К. Жуков, анализируя крупные операции Отечественной войны, так или иначе показывает роль Сталина в разработке планов боевых операций: идет ли речь о битве под Москвой или обороне Сталинграда, Сталинградском контрнаступлении, Курской битве или Белорусской операции, Ясско-Кишиневской операции или заключительной битве за Берлин. Осмысливая эти и другие наступательные операции Красной Армии, маршал Г. К. Жуков, как и маршал А. М. Василевский, маршал К. К. Рокоссовский, маршал И. С. Конев и другие маршалы и военачальники, приходил к выводу, что во всех этих операциях в полной мере проявлялась направляющая роль Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина, именно благодаря ему достигались неповторимость и успех проводимых операций. Сталину, отмечал Жуков, принадлежит главная роль в создании стратегических резервов, в организации производства боевой техники и вообще всего необходимого для фронта. Все это разоблачает нынешних «ниспровергателей» полководца Сталина, что-де Победа в Отечественной войне достигнута вопреки «противодействию» Сталина Жукову. Под этим вымыслом нет реальной исторической правды.

Г. К. Жуков доказывал и неубедительность, и фальшь хрущевской версии, будто И. В. Сталин как Верховный Главнокомандующий изучал обстановку и принимал решения о боевых операциях «по глобусу». Вспоминая один из разговоров с И. В. Сталиным, Г. К. Жуков рассказывал, что вдруг Верховный спросил его про какую-то деревню, кем она занята — немцами или нашими. Мне, говорил Жуков, в то время руководившему действиями двух фронтов, было неизвестно, кем занята эта деревня. Он так об этом и сказал Сталину. Тогда Сталин подвел Жукова к карте и, сказав, что эта деревня занята немцами, посоветовал обратить на нее внимание.

«Как населенный пункт она ничего из себя не представляет, — продолжал Сталин, — может быть, самой деревни после боев вообще не существует. Но если взять конфигурацию всего участка фронта, то пункт этот существенный и в случае активных действий немцев он может представить для нас известную опасность».

После этого Жуков посмотрел на карте конфигурацию этого участка фронта. Я, заключил Жуков, должен был согласиться с правильностью оценки Сталина. И свой рассказ заключил так:

«Это всего лишь один пример такого рода. Вот, оказывается, каким был сталинский глобус!»

К этому, добавлял Г. К. Жуков, у И. В. Сталина «был свой метод овладения конкретным материалом предстоящей операции, метод, который я, вообще говоря, считаю правильным. Перед началом подготовки той или иной операции, перед вызовом командующих фронтами он заранее встречался с офицерами Генерального штаба — майорами, подполковниками, наблюдавшими за соответствующими оперативными направлениями. Он вызывал их одного за другим на доклад, работал с ними по полтора, по два часа, уточнял с каждым обстановку, разбирался в ней и ко времени своей встречи с командующими фронтами, ко времени постановки им новых задач оказывался настолько хорошо подготовленным, что порой удивлял их своей осведомленностью».

Рассказывая это, Г. К. Жуков специально подчеркнул: «Но все же главное состояло в том, что его осведомленность была не показной, а действительной, и его предварительная работа с офицерами Генерального штаба для уточнения обстановки перед принятием будущих решений была работой в высшей степени разумной».

Г. К. Жуков говорил, что на заключительном этапе войны Сталин мог ставить конкретные задачи даже перед командирами дивизий. Конечно, отмечал маршал, И. В. Сталин не работал с картами тактического предназначения, но это ему и не нужно было. Но в оперативных картах с нанесенной на них обстановкой он разбирался неплохо.

Г. К. Жуков говорил, что «идти на доклад в Ставку, к И. В. Сталину, скажем, с картами, на которых были хоть какие-то «белые пятна», сообщать ему ориентировочные, а тем более преувеличенные данные — было невозможно. И. В. Сталин не терпел ответов наугад, требовал исчерпывающей полноты и ясности. У него было какое-то особое чутье на слабые места в докладах и документах, он тут же их обнаруживал и строго взыскивал с виновных» [76, с. 294].

В руководстве вооруженной борьбой в целом, подчеркивал Г. К. Жуков, И. В. Сталину помогали его природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая осведомленность. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу, успешного проведения той или иной наступательной операции. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим [76, т. 2, с. 109].

Касаясь такого вывода маршала Г. К. Жукова, адмирал флота Н. Г. Кузнецов, который, как известно, отличался твердостью и самостоятельностью суждений и у которого сложились непростые и нелегкие отношения со Сталиным, уже будучи в отставке, писал: «За годы Великой Отечественной войны по военным делам с Верховным Главнокомандующим чаще других встречался маршал Г. К. Жуков, и лучше едва ли кто может охарактеризовать его, а он назвал его «достойным Верховным Главнокомандующим». С этим мнением, насколько мне известно, согласны все военачальники, коим приходилось видеться и встречаться со Сталиным» [32, с. 51].

Говоря об этих двух выдающихся полководцах Великой Отечественной войны, нельзя обойти суждение Маршала Советского Союза Д. Т. Язова. На научно-практической конференции в Москве в ноябре 1997 г. он отметил: «Мне хотелось бы просить, чтобы товарищи, которые будут выступать, освещали бы роль Жукова как полководца, а роль Сталина — и как полководца, и как руководителя великого государства… Жуков сказал: «Неплохо было бы подавать по левому берегу Волги резервы, боеприпасы и войска…» Но Жуков не мог принять решение снять рельсы с БАМа, который еще строился до войны, и проложить по левому берегу Волги двухсоткилометровую железную дорогу за несколько недель… Подчеркиваю: не месяцев, а недель! Кто мог это сделать? Сталин! Кто мог приказать в течение тридцати дней прокатать броню в Кузбассе? Сталин!.. И прокатали! И промышленность наша дала в войну 96 тысяч танков, 108 тысяч самолетов» [83].

Г. К. Жуков не раз подчеркивал, что «Сталин нигде не сказал про меня ни одного плохого слова», что «попробуй меня кто-нибудь при нем обидь — Сталин за меня голову оторвет». Он говорил, что когда Сталин выслушал предложение Берии об аресте Жукова, то сказал: «Нет, Жукова арестовать не дам. Не верю во все это. Я его хорошо знаю. Я его за четыре года войны узнал лучше, чем самого себя».

Жуков признавался, что он благодарен И. В. Сталину за объективное отношение к нему. Он ценил, что Сталин уважал его «военную голову». Именно по предложению Сталина Жукову, первому из советских военачальников, в январе 1943 г., когда в войне уже произошел перелом, было присвоено высшее воинское звание Маршал Советского Союза. В представлении на звание Сталин написал всего три слова: «Жуков спас Москву». И, передавая документ начальнику управления Наркомата обороны генералу Румянцеву, сказал: «Я думаю, что этого будет достаточно» [138].

Маршал Г. К. Жуков был награжден орденом Суворова за номером один. Заместителю Верховного Главнокомандующего Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову от имени и по поручению Советского Верховного Главнокомандования было поручено 8 мая 1945 г. принять безоговорочную капитуляцию вооруженных сил фашистской Германии в Карлсхорсте (Берлин).

По предложению И. В. Сталина Г. К. Жуков принял Парад Победы 24 июня 1945 г. в Москве на Красной площади в ознаменование победы Советского Союза над фашистской Германией. Это было высшее признание полководческих заслуг Г. К. Жукова.

Недруги пытаются изобразить дело таким образом, будто И. В. Сталин в 1946 г. решил избавиться от Жукова, поскольку, мол, видел в нем «соперника» себе как полководцу Отечественной войны. Однако правда в другом. Именно по предложению И. В. Сталина маршал Г. К. Жуков за годы Отечественной войны был удостоен самых высоких наград Советской страны. После войны И. В. Сталин предлагал назначить Г. К. Жукова наркомом обороны СССР. Против этого решительно выступили Хрущев, Булганин и некоторые известные военачальники. В результате Г. К. Жуков был назначен первым Главнокомандующим Группой советских войск в Германии и главноначальствующим Советской военной администрации с одновременным выполнением обязанностей Главнокомандующего Сухопутными войсками и заместителя наркома обороны. На XIX партийном съезде по предложению И. В. Сталина Г. К. Жуков избран в Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза.

В замечательной работе «Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине» фронтовик К. М. Симонов, рассказывая об обсуждении на заседании Политбюро ЦК партии кандидатов на Сталинскую премию, приводил слова И. В. Сталина о романе Э. Казакевича «Весна на Одере»: «В романе есть недостатки. Не все там верно изображено: показан Рокоссовский, показан Конев, но главным фронтом там, на Одере, командовал Жуков. У Жукова есть недостатки, некоторые его свойства не любили на фронте, но надо сказать, что он воевал лучше Конева и не хуже Рокоссовского. Вот эта сторона в романе товарища Казакевича неверная. Есть в романе член Военного совета Сизокрылов, который делает там то, что должен делать командующий, заменяет его по всем вопросам. И получается пропуск, нет Жукова, как будто его и не было. Это неправильно». Казакевич признался Симонову, что «Сталин правильно почувствовал, совершенно правильно» недостаток романа.

Главный маршал авиации А. Е. Голованов, близко знавший И. В. Сталина и имевший возможность непосредственно наблюдать его отношения с Г. К. Жуковым, в мемуарах «Он стоял во главе тяжелейшей мировой войны» писал: «Что касается отношений Верховного с Георгием Константиновичем, то эти отношения я бы назвал сложными. Имел Верховный претензии и по стилю работы Г. К. Жукова, которые, не стесняясь, ему и высказывал. Однако И. В. Сталин никогда не отождествлял личных отношений с деловыми, и это видно хотя бы по всем тем наградам и отличиям, которые получены Г. К. Жуковым» [140, с. 21].

Маршал А. М. Василевский говорил автору настоящей работы: Сталину больше по душе была интеллигентность и мягкость маршала Шапошникова. Требовавший неукоснительного выполнения принятых решений, Сталин с пониманием относился к жесткости и требовательности Жукова. Но не терпел грубости, унижения подчиненных, что допускал Жуков. При этом Василевский неизменно подчеркивал, что боевые приказы ведь не уговорами выполняются. Сталин, по мнению Александра Михайловича, хотел видеть наших начальников, соединяющих в себе основные черты характера Шапошникова и Жукова.

И. В. Сталин ценил прямоту Г. К. Жукова, самостоятельность его суждений. Так, однажды, во время разговора с Жуковым Сталин обратился к присутствующим: «Что с вами говорить? Вам что ни скажешь, вы все: «да, товарищ Сталин», «конечно, товарищ Сталин», «совершенно правильно, товарищ Сталин», «вы приняли мудрое решение, товарищ Сталин»… только вот один Жуков иногда спорит со мной».

Встречи Г. К. Жукова с И. В. Сталиным не всегда были только официальными. Сталин приглашал Жукова на обед к себе на Ближнюю дачу. Были совместные прогулки. В это время обсуждались военные операции. Но Сталин и рассказывал о своем детстве, о разных событиях своей жизни. Во время одной из таких прогулок И. В. Сталин сказал первым Жукову, что узнал о пленении старшего сына Якова. И, говорит Жуков, задумчиво произнес: «Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине». Помолчав с минуту, твердо добавил: «Нет, Яков предпочтет любую смерть измене Родине».

За годы войны Г. К. Жуков близко узнал И. В. Сталина. Итожа свои беседы с прославленным маршалом о Сталине, Симонов в работе «Глазами человека моего поколения» пишет, что взгляд Жукова «на Сталина, сложившийся в ходе войны, представляет особую ценность, потому что этот взгляд опирается на огромный четырехлетний опыт совместной работы. Для Жукова Сталин в годы войны — это, прежде всего, Верховный Главнокомандующий, с которым он все эти годы, как правило, имел дело без промежуточных инстанций, непосредственно, и в роли начальника Генерального штаба, и в роли командующего разными фронтами, оставаясь при этом членом Ставки, и в роли заместителя Верховного Главнокомандующего, и координатора действий нескольких фронтов.

Для Жукова Сталин во время войны — это человек, принявший на свои плечи самую трудную должность в воюющем государстве. И Жуков отмечает прежде всего те черты натуры Сталина, которые проявлялись при исполнении именно этой должности, поэтому тот портрет Сталина, который вырастает в этих записях, сделанных со слов Жукова, хотя и не может претендовать на полноту, но отличается конкретностью наблюдений, связанных с той общей работой, которую они оба делали. Добавлю, что в этом портрете присутствуют, конечно, и личные эмоции, вносящие момент субъективности» [168, с. 358–359]. При этом, по словам Симонова, личные эмоции Жукова уживаются с несомненным стремлением к той справедливости в оценках, которая вообще присуща Жукову, несмотря на всю резкость, а порой и непримиримость его характера.

В ходе войны, говорил Жуков Симонову, стали видней заслуги людей, их возможности, их необходимость для дела, чем в ее начале, и с этим все больше связывалось отношение Сталина к людям. Более глубокое понимание обстановки толкало его на то, чтобы прислушиваться к советам, а прислушиваясь к советам, он все глубже вникал в вопросы войны. Жуков говорил, что будет несправедливо, если не отдать Сталину должное за сделанное в годы войны.

Вместе с тем нельзя пройти и мимо того, что подчас в угоду конъюнктурным соображениям маршал Г. К. Жуков отходил от объективной, исторически достоверной оценки стратегического и полководческого дара маршала И. В. Сталина. Так, в подарочном издании к 60-летию Победы книги «Георгий Жуков. Фотолетопись» приводились его слова о И. В. Сталине: «Сталин не был «гениальным полководцем», как о том было сообщено миру в сотнях подобострастных публикаций, фильмов, исследований и заявлений. Он не знал военной науки, теории военного искусства и доходил до всех премудростей стратегии, оперативного искусства в ходе кровавого опыта, множества проб и ошибок. Из-за его амбиции и чудовищного самомнения цена победы оказалась во много раз выше той, какой могла быть»[1].

Говорил о Сталине: «Как был, так и остался штафиркой» (Газ. «Советская культура». 1988, 23 августа. С. 6).

Словом, во имя исторической правды, объективной оценки советского военного искусства, роли Верховного Главнокомандования нет никакой необходимости сталкивать и тем более противопоставлять Г. К. Жукова И. В. Сталину. И. В. Сталин был и останется в истории величайшим теоретиком марксизма-ленинизма, государственным, политическим и международным деятелем, полководцем Великой Отечественной войны, возглавившим воюющую державу и превратившим страну в единый сражающийся фронт и тыл, одним из главных организаторов антигитлеровской коалиции. Г. К. Жуков был и останется в истории выдающимся полководцем, первым среди прославленных советских маршалов. И. В. Сталин и Г. К. Жуков со своими военными соратниками привели советский народ и его героическую Красную Армию к Великой Победе в Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 годов.

Маршал Советского Союза А. М. Василевский

Полководец и военный теоретик А. М. Василевский не оставил работы о Верховном Главнокомандующем Вооруженными Силами СССР И. В. Сталине, однако, как никто другой, в своем фундаментальном труде «Дело всей жизни» всесторонне и объективно рассмотрел его полководческую деятельность, к тому же показал его дальновидным политиком, государственным деятелем и дипломатом. Размышления А. М. Василевского о полководце И. В. Сталине писатель-фронтовик К. М. Симонов опубликовал в своей книге «Глазами человека моего поколения».

С Красной Армией штабс-капитан А. М. Василевский свою судьбу связал в переломные годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции. Военное дело стало его призванием. По окончании Академии Генштаба он с октября 1937 г. начал работать в Генеральном штабе РККА. В феврале 1940 г. А. М. Василевский впервые встретился с И. В. Сталиным. Назначенный заместителем начальника Оперативного управления Генштаба А. М. Василевский с апреля 1940 г. непосредственно включился в разработку предвоенных оперативных планов по отражению возможной агрессии империалистических держав, главным образом фашистской Германии против Советского Союза.

В начале Великой Отечественной войны Советского Союза А. М. Василевский по предложению И. В. Сталина назначается заместителем начальника Генштаба и начальником его «мозгового центра» — Оперативного управления. Он стал работать в непосредственном контакте с И. В. Сталиным.

В связи с болезнью в мае 1942 г. маршал Б. М. Шапошников попросился на другую работу. Временное исполнение его обязанностей было возложено 11 мая 1942 г. на А. М. Василевского.

На одном из совещаний в Ставке И. В. Сталин, обращаясь к Василевскому сказал, что Политбюро ЦК и ГКО выдвигают его кандидатуру на должность начальника Генерального штаба. Василевский стал просить Верховного Главнокомандующего воздержаться от такого шага. Кого же он предлагает на эту должность? — спросил Сталин. Несколько названных Василевским кандидатур по разным причинам были отклонены. Приказом Ставки ВГК 26 июня 1942 г. А. М. Василевский утвержден начальником Генерального штаба.

1 декабря 1941 г. И. В. Сталин и генерал-лейтенант А. М. Василевский подписали директиву Калининскому и Западному фронтам на переход в контрнаступление под Москвой. В ходе Московской битвы А. М. Василевский фактически исполнял обязанности начальника Генерального штаба, поскольку маршал Б. М. Шапошников был болен и находился в Арзамасе.

Сталин ценил военные знания Василевского, его исключительную работоспособность, умение говорить правду о положении на фронте, причем с глубоким знанием обстановки, делать четкие выводы и вносить обоснованные предложения.

Ставка Верховного Главнокомандования по предложению И. В. Сталина 26 июня 1942 г. утвердила А. М. Василевского начальником Генерального штаба, одновременно с октября 1942 г. — заместителем наркома обороны СССР. Всю войну И. В. Сталин, Г. К. Жуков и А. М. Василевский действовали совместно, как бы дополняя друг друга. Они стояли у истоков замысла по окружению и разгрому немецко-фашистских войск под Сталинградом. В феврале 1943 г. А. М. Василевскому, вторым за годы Отечественной войны, было присвоено высокое воинское звание Маршал Советского Союза. Будучи начальником Генерального штаба, он был представителем Ставки Верховного Главнокомандования на ряде фронтов в стратегических операциях, а в 1944 г. стал членом Ставки. А. М. Василевского по предложению И. В. Сталина назначают командующим войсками 3-го Белорусского фронта, а на заключительном этапе войны — главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке. С 1946 г. А. М. Василевский — начальник Генерального штаба, затем до 1953 г. — министр Вооруженных Сил (военный министр) СССР.

Большой полководческий путь и накопленный военно-политический опыт позволили Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому дать исторически верную и исчерпывающую оценку роли Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина в годы Великой Отечественной войны Советского Союза. «Полагаю, — писал Александр Михайлович в книге «Дело всей жизни», — что мое служебное положение в годы войны, моя постоянная, чуть ли не повседневная связь со Сталиным, и, наконец, мое участие в заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) и Государственного Комитета Обороны, на которых рассматривались те или иные принципиальные вопросы вооруженной войны, дают мне право сказать о нем» [19, с. 540]. Маршал пишет не только по памяти, но привлекает многие документы Отечественной войны.

А. М. Василевский подчеркивает что «… неправильно объяснять неудачное начало войны исключительно ошибками Сталина» [19, с. 117]. Партия видела приближение войны и принимала максимум усилий, чтобы оттянуть сроки нападения фашистской Германии. Советский Союз энергично боролся за сохранение мира: налаживал дипломатические отношения с капиталистическими странами и не давал фашистским главарям повода для срыва Пакта о ненападении 1939 г. А за это время укреплял свою оборонную мощь. «Это был мудрый и реалистичный курс», — заключает А. М. Василевский [19, с. 540].

Начало войны показало, что фашистская Германия сильный, опытный и коварный враг. Поэтому потребовалась новая, совершенная и эффективная структура руководства вооруженной борьбой. Конкретные меры партии и правительства по отражению фашистской агрессии, отмечает А. М. Василевский, с первых дней войны пронизаны ленинскими мыслями о защите социалистического Отечества: «Все для фронта, все для победы!»

В связи со всеусложнявшимися задачами отпора врагу за полтора месяца были созданы совершенно новые органы стратегического руководства — Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил СССР во главе с И. В. Сталиным, затем его назначили народным комиссаром обороны СССР и Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР. Маршал А. М. Василевский ставит вопрос и отвечает:

«Оправданно ли было то, что Сталин возглавил Верховное Главнокомандование? Ведь он не был профессиональным военным деятелем.

Безусловно, оправданно.

В тот предельно трудный период наилучшим решением, учитывая величайший ленинский опыт периода Гражданской войны, являлось объединение в одном лице функции партийного, государственного, экономического и военного руководства. У нас была только одна возможность: немедленно превратить страну в военный лагерь, сделать тыл и фронт единым целым, подчинить все наши силы задаче разгрома немецко-фашистских захватчиков. А когда Сталин как Генеральный секретарь, Председатель Совета Народных Комиссаров, Председатель ГКО стал еще и Верховным Главнокомандующим, наркомом обороны, открылись более благоприятные возможности для успешной борьбы за победу.

Такое объединение в лице И. В. Сталина функции партийного, государственного и военного руководства не означало, что он в годы войны единолично решал все вопросы» [19, с. 540–541].

А. М. Василевский показал, что, как правило, предварительные наметки стратегического решения и плана его осуществления вырабатывались у Верховного Главнокомандующего в узком кругу лиц. Обычно это были некоторые из членов Политбюро и ГКО, а из военных — заместитель Верховного Главнокомандующего, начальник Генерального штаба и его первый заместитель. Нередко эта работа требовала нескольких суток. В ходе ее Верховный Главнокомандующий, как правило, вел беседы, получая необходимые справки и советы по разрабатываемым вопросам, с командующими и членами военных советов соответствующих фронтов, с ответственными работниками Наркомата обороны, с наркомами и особенно руководителями той или иной отрасли военной промышленности.

В годы Отечественной войны А. М. Василевский как начальник Генерального штаба почти ежедневно, а иногда и по нескольку раз в сутки встречался с И. В. Сталиным. «Генеральный штаб, являясь основным рабочим органом Ставки по руководству вооруженной борьбой, — писал А. М. Василевский, — получил возможность решать все вопросы, требующие рассмотрения и санкции Центрального Комитета партии, непосредственно у Сталина, в присутствии членов Политбюро ЦК ВКП(б) и членов ГКО. Рабочая связь Генштаба с ЦК партии, таким образом, поддерживалась постоянно и являлась более многообразной. Несмотря на огромную сложность проблем, вставших перед Генштабом, под руководством ЦК партии, ГКО и Ставки они решались успешно» [19, с. 535].

В превращении Генерального штаба в надежный рабочий орган Ставки большое значение имело то, что маршал Б. М. Шапошников пользовался огромным личным авторитетом у Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Маршал А. М. Василевский вспоминал, что по мере того как разворачивались события, Верховный Главнокомандующий все больше стал придерживаться правила — принимать всякое ответственное решение по военному вопросу лишь после предварительного доклада начальника Генерального штаба. И когда по состоянию здоровья Б. М. Шапошников ушел из Генерального штаба и его заменил А. М. Василевский, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин, рассматривая тот или иной стратегический вопрос, неизменно говорил:

— А ну послушаем, что скажет нам шапошниковская школа!

А. М. Василевский выделял огромный организаторский талант И. В. Сталина, его способность много работать и умение заставить работать в полную силу других, взять от них все, что они могли дать.

Возглавляемое И. В. Сталиным военно-политическое руководство уже в Московскую битву 1941–1942 годов вывело Советский Союз из кризисного, почти катастрофического состояния. «Еще и еще раз хочу отметить, — пишет А. М. Василевский, — что советские воины выстояли, сдержали натиск превосходящего нас численностью и вооружением врага и что большую роль в этом сыграла твердость руководства со стороны Центрального Комитета партии и ГКО во главе с И. В. Сталиным. Они осуществляли неустанную деятельность по мобилизации и использованию сил страны» [19, с. 157].

Вспоминая тяжелые и опасные для нашей столицы и страны в целом октябрьско-ноябрьские дни 1941 года, когда враг стоял у стен Москвы и Ленинграда, А. М. Василевский выделял огромное мобилизующее значение проведения 6 ноября торжественного заседания Московского Совета депутатов трудящихся совместно с партийными и общественными организациями столицы, посвященного 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, и 7 ноября — традиционного парада войск на Красной площади. Он отмечал: «Доклад на торжественном заседании и выступление на Красной площади Сталина явились выражением спокойствия советских руководителей за судьбу советской столицы» [19, с. 159].

Ставка ВГК и Генеральный штаб, лично И. В. Сталин, подчеркивал А. М. Василевский, умело и целеустремленно провели грандиозное Сталинградское сражение. Величия Сталинградской битвы, как бы ни усердствовали современные буржуазные фальсификаторы и их подголоски, никогда не вытравить из сознания человечества. «Сталинградскую битву по праву определяют, — писал он, — как крупнейшее военно-политическое событие всей Второй мировой войны. Именно Сталинградская победа предопределила начало распада фашистского блока, увеличила размах освободительного движения в странах, подпавших под ярмо нацистской оккупации, воочию показала, что на страже социализма не только правда, но и жизненная сила, что фашизм обречен на неминуемую гибель» [19, с. 293].

Когда все к наступлению было готово, рассказывает А. М. Василевский, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин получил паническое письмо командира 4-го механизированного корпуса В. Т. Вольского, уверявшего, что не все учтено, контрнаступление поэтому обречено на провал. И. В. Сталин не отмахнулся от предупреждения. С фронта срочно был вызван А. М. Василевский, который убежденно заверил, что контрнаступление подготовлено хорошо, ручается за успех операции.

Узнав, что 4-й механизированный корпус блестяще выполнил поставленную задачу, И. В. Сталин попросил А. М. Василевского передать Л. Т. Вольскому его благодарность, наградить от его имени и сказать, что другие награды ему и другим — впереди. По словам Александра Михайловича, мужественный, боевой генерал был потрясен этим, зарыдал, как ребенок.

Анализируя Курскую, Белорусскую и другие стратегические операции Великой Отечественной войны, маршал А. М. Василевский раскрывал их особенности, значение как определенного этапа в достижении победы над врагом. Одновременно показывал и то особенное, что вносил в их успех Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. После Сталинградской и особенно Курской битв, отмечал А. М. Василевский, завершился процесс роста И. В. Сталина как военачальника. «Теперь Сталин мыслит категориями современной войны, хорошо разбирается во всех вопросах подготовки и проведения операций, он уже требует, чтобы военные действия велись творчески, с полным учетом военной науки, чтобы они были и решительными, и маневренными, предполагали расчленение и окружение противника. В его военном мышлении заметно проявляется склонность к массированию сил и средств, разнообразному применению всех возможных вариантов начала операции и ее ведения. И. В. Сталин стал хорошо разбираться не только в военной стратегии, что давалось ему легко, ибо он превосходно владел искусством политической стратегии, но и в оперативном искусстве.

Думаю, Сталин в период стратегического наступления Советских Вооруженных Сил проявил все основные качества советского полководца. Он умело руководил действиями фронтов, и все советское военное искусство за годы войны показало силу, творческий характер, было значительно выше, чем военное искусство хваленной на Западе немецко-фашистской военной школы» [19, с. 543–544]. А. М. Василевский отмечал, что «И. В. Сталин считал, что у нас есть свои отличные полководцы, и гордился ими» [19, с. 590].

Маршал видел заслугу И. В. Сталина в том, что он сумел за годы Великой Отечественной войны отобрать, воспитать и выдвинуть на ответственные посты новые руководящие военные кадры. А. М. Василевский в книге «Дело всей жизни» рассказывает, что он как начальник Генерального штаба и заместитель наркома обороны, член Ставки Верховного Главнокомандования, командующий войсками 3-го Белорусского фронта, главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке ощущал постоянное внимание, заботу и помощь И. В. Сталина. О высоком доверии И. В. Сталина к А. М. Василевскому убедительно свидетельствует то, что по его рекомендации Верховный Главнокомандующий назначил генерала И. Д. Черняховского командующим войсками 3-го Белорусского фронта, а генерала А. И. Антонова — начальником Генерального штаба Вооруженных Сил СССР.

А. М. Василевский гордился, что пользовался высоким доверием Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. И подчеркивал, что с И. В. Сталиным можно было спорить и, если предлагалось разумное решение, переубедить его в ранее сложившемся мнении.

В начале Отечественной войны Сталин, по наблюдению Василевского, «бывал и вспыльчив, и несдержан в гневе», но добавлял: и было от чего, — Красная Армия отступала, командиры подчас не умели бить врага. Вместе с тем подчеркивал, «тем более поразительной была его забота в условиях крайне тяжелой обстановки». Так, в октябрьские дни битвы под Москвой Сталин установил, чтобы ответственные работники Генштаба изыскивали в сутки для себя и своих подчиненных как минимум пять-шесть часов для отдыха, иначе, говорил он, плодотворной работы получиться не может. Заметив сильное переутомление Василевского, Сталин установил для него отдых от 4 до 10 часов утра и проверял, выполняется ли это его требование. Случаи нарушения вызывали крайне серьезные и в высшей степени неприятные для Василевского разговоры. Это не была мелкая опека. Сталин добивался умения организовать свое рабочее время, не перегружаться выполнением многих обязанностей, а уметь заставить работать подчиненных. «Забывать о сне недопустимо, — говорил Сталин, — ибо это не может не сказаться на работоспособности».

Возвращались от Сталина, говорил Василевский, около четырех часов утра, чтобы реализовать принятые в Ставке решения, нужно было передать исполнителям или фронтам необходимые указания Верховного. А это требовало времени. Поэтому, признавался Александр Михайлович, приходилось идти на хитрость. Он оставлял у кремлевского телефона за письменным столом адъютанта, который на звонок Сталина обязан был докладывать, что Василевский до 10 часов отдыхает. Как правило, в ответ Сталин говорил: «Хорошо». Но такая «хитрость» не всегда сходила с рук.

Беседы с Александром Михайловичем были интересны и, к огорчению, протекали как-то очень быстро. Василевский говорил, что теперь, спустя десятилетия, вспоминая, что выпало на долю бойцов и командиров, советского военного и политического руководства, на долю самого Сталина, даже не верится порой, что все это было. Что это можно было выдержать. Выдержали. Все выдержали, хотя, конечно, и не все выдержали. Выдержал прежде всего Сталин, поэтому через все прошли и победили. Разгромили фашистского агрессора. Победили потому, что шли в эти годы под пули, снаряды, бомбы, потому, что работали и днем, и ночью, забывая об отдыхе и сне. Потому, что воевали и трудились с мыслью о том, что готовы отдать свою жизнь, лишь бы жила наша любимая социалистическая Родина, был свободен и счастлив наш народ, советский народ.

Александр Михайлович без какого-то пафоса, но глубоко проникновенно говорил, что вдохновителем и организатором борьбы народа с фашистским агрессором была во главе со Сталиным большевистская, Коммунистическая партия, которая в исключительно трудных и подчас кризисных условиях сумела мобилизовать все силы советского народа на противодействие фашистским захватчикам, добиться коренного перелома в ходе войны и обеспечить победоносное ее завершение. Взяв на себя всю полноту ответственности за судьбу социалистического Отечества, ленинская партия коммунистов во главе со Сталиным выступила поистине как воюющая, сражающаяся партия. Безраздельное доверие большевистской, Коммунистической партии, вера в то, что ее руководство обеспечит достижение победы — все это придавало советским людям богатырскую силу, стойкость и мужество.

«Мне, — говорил Александр Михайлович, — довелось пройти через многие сражения в защиту нашей социалистической Родины. Я знал многих героев на войне — и рядовых, и крупных военачальников. Их отличала беззаветная храбрость. Стойкость в бою. Самоотверженность и необычайное мужество. Все эти морально-бытовые качества советских воинов — офицеров и солдат, генералов и маршалов — это и есть проявление высокого патриотизма».

Как и на протяжении всей войны, на Дальнем Востоке ярко проявились отличительные черты маршала А. М. Василевского, его способность анализировать обстановку, собранность в работе, требовательность и отзывчивость к подчиненным, он взял на себя всю ответственность за успех всей кампаний против Квантунской армии — главной военной силы империалистической Японии. Василевский регулярно информировал о проделанной работе Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина, обсуждал острые вопросы подготовки к боевым действиям. Так, 16 июля 1945 г., накануне Потсдамской конференции, Сталин поинтересовался, нельзя ли дней на десять ускорить начало наступательной стратегической операции. Василевский ответил, что по объективным причинам (сосредоточение войск, их обеспечение всем необходимым и др.) раньше запланированного времени начать не представляется возможным — сроки начала операции были оставлены без изменения.

30 июля 1945 г. приказом Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза А. М. Василевский был назначен главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке. По его предложению Ставка ВГК переименовала приморскую группу войск в 1-й Дальневосточный фронт, Дальневосточный фронт стал 2-м Дальневосточным фронтом, на базе Забайкальского военного округа создан Забайкальский фронт. По просьбе А. М. Василевского на Дальний Восток был направлен нарком ВМФ адмирал флота Н. Г. Кузнецов. Советские Вооруженные Силы во взаимодействии с монгольской Народно-революционной армией за три недели боев разгромили Квантунскую армию и принудили Японию к безоговорочной капитуляции. В этой войне с новой силой проявился полководческий талант маршала А. М. Василевского.

После смерти Сталина, когда Василевский ехал в машине с Жуковым, тот сообщил, что его Хрущев освободил от должности заместителя министра обороны СССР.

А. М. Василевский давно почувствовал неприязненное отношение со стороны Н. С. Хрущева. Дело, пожалуй, в том, что Василевский не одобрял заявления Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева, что И. В. Сталин руководил войной по глобусу, не разбирался в оперативно-стратегических вопросах и неквалифицированно управлял Советским государством и его Вооруженными силами. В книге «Дело всей жизни» А. М. Василевский пишет, что не мог понять, как такое можно утверждать: «Будучи членом Политбюро ЦК партии и членом Военного совета ряда фронтов, Н. С. Хрущев не мог не знать, как был высок авторитет Ставки, Сталина в вопросах ведения военных действий. Он также не мог не знать, что командующие фронтами и армиями с большим уважением относились к Ставке, Сталину и ценили их за исключительную компетентность руководства вооруженной борьбой» [19, с. 269].

Маршал Советского Союза А. М. Василевский убежденно утверждал, что выдающийся советский полководец И. В. Сталин прочно вошел в военную историю, что И. В. Сталин был способен и действительно оказывал значительное влияние на руководящих государственных и военных деятелей союзных стран по войне. Александр Михайлович заключал так: без Сталина мы с Жуковым не одержали бы Победы. И этой оценкой сказано все.

И. В. Сталин, подчеркивал А. М. Василевский, остался в моей памяти суровым волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным и личного обаяния.