ЛЕТНЕ-ОСЕННЯЯ КАМПАНИЯ: 22 ИЮНЯ — 5 ДЕКАБРЯ 1941 ГОДА
ЛЕТНЕ-ОСЕННЯЯ КАМПАНИЯ: 22 ИЮНЯ — 5 ДЕКАБРЯ 1941 ГОДА
В конце июня 1941 года гитлеровский вермахт вторгся в Советский Союз силами свыше 3 миллионов человек, сокрушил войска Красной Армии в приграничных районах и неудержимо устремился к Ленинграду, Москве и Киеву, оставив позади себя растерзанные ошметки советских войск и вынудив Сталина в октябре эвакуировать в Куйбышев основную часть советского правительства. Соединенные Штаты тем временем пребывали в состоянии мира, лишь в октябре Конгресс большинством в один голос возобновил всеобщий призыв на военную службу.
Численность армии США достигала в то время 1,5 миллиона человек. 5,5-миллионная Красная Армия потеряла к 1 октября по меньшей мере 2,8 миллиона бойцов, а к 31 декабря — еще 1,6 миллиона. За этот период Красная Армия поставила под ружье силы, эквивалентные 821 дивизии (483 стрелковые, 73 танковых, 31 механизированная и 101 кавалерийская, а также 266 стрелковых, танковых и лыжных бригад) — при этом понеся потери, эквивалентные в общей сложности 229 дивизиям.
В ноябре вермахт начал свое последнее наступление на Москву. К этому времени Соединенные Штаты распространили на Советский Союз кредит в 1 миллиард долларов по ленд-лизу, а англичане выиграли первую фазу воздушной битвы за Англию и провели ограниченное наступление в Северной Африке.
Контекст
Война идет не в вакууме, и в этом отношении советско-германская война не была исключением. Когда Германия 22 июня 1941 года вторглась в Советский Союз, в остальной Европе война бушевала уже почти два года. После июня 1940 года Великобритания, армии которой были выбиты гитлеровским вермахтом из континентальной Европы, боролась с натиском гитлеровских военно-воздушных сил и почти два года подвергалась почти постоянной угрозе вторжения, защищенная только своим «крепостным рвом» — проливом Ла-Манш. Конфликт бушевал также на периферии Европы, от ледяных фьордов Норвегии до бескрайних песков северной Африки. Жалкие остатки демократической Европы усиленно пытались сдержать приливную волну нацистского тоталитаризма. А за их спиной стояли Соединенные Штаты, защищенные громадными океанскими просторами и преданные своей освященной временем, но заметно слабеющей вере в надежность и безопасность блистательной изоляции.
С 22 июня 1941 года и до 7 декабря того же года Советский Союз сражался, имея в качестве стратегического военного партнера только ослабленную Англию. В течение этого периода Красная Армия противостояла основной массе гитлеровского вермахта, и Советский Союз подвергся страшному разорению, оставляемому после себя германской армией. Только 7 декабря внезапное и стремительное нападение японцев на Перл-Харбор пробудило спящего американского великана от его изоляционистского сна.
С этого момента начало складываться то, что станет известно как Великий Союз. Складывался он поначалу медленно, подобно нежеланному фиктивному браку между смертельными врагами Гитлера, и лишь позже — как энергичный и активный союз военного времени, поставивший своей задачей уничтожение нацистской Германии, а затем и имперской Японии.
Большинство историй советско-германской войны, основанных как на немецких, так и на советских источниках, хотя и содержат разные оценки значения или цены конкретных битв и операций, сходятся в отношении общей хронологии военных действий.[3] Эта хронология основывается на относительно доступных военных архивах вермахта, воспоминаниях ветеранов вермахта и на отчетах, написанных после окончания войны советскими и российскими военными историками и мемуаристами. Хотя такое понимание войны продержалось свыше 50 лет, оно отличается прискорбной неполнотой. По самым разнообразным политическим и военным причинам советская (и российская) историография допускала в общедоступных описаниях войны огромные пробелы. Пробелы эти имели целью либо защиту репутации тех или иных политических или военных руководителей, либо были следствием тяги к засекречиванию всего и вся, а также обуславливались стремлением придать больше ценности уникальному военному опыту, который многие русские — а до них советские — люди считали национальным сокровищем, заслуживающим всемерного отстаивания.
В результате традиционный советский взгляд на войну игнорирует порядка 40 процентов военного опыта Красной Армии времен Второй мировой войны. По этому любое исследование действий Красной Армии должно начаться с выделения как традиционных, так и забытых аспектов этой войны — по крайней мере, в отношении военных действий.
Традиционный взгляд
История изображает вермахт в ходе операции «Барбаросса» как практически неудержимую военную машину, сметающую все на своем пути: четыре следующих одно за другим наступления, достигших кульминации в конце ноября и начале декабря драматической, но неудачной попыткой немецкой группы армий «Центр» взять Москву. Эти четыре последовательные стадии включали в себя приграничные бои в конце июня — начале июля 1941 года, битвы за Лугу, Смоленск и Умань в июле и августе 1941 года, битвы за Ленинград и Киев в сентябре, а также немецкое наступление на Тихвин, Москву и Ростов с октября по начало декабря 1941 года.
Вдребезги разбив в конце июня и начале июля приграничную оборону Красной Армии в ходе первой стадии операции «Барбаросса», вермахт стремительно наступал на северо-западном, западном и юго-западном стратегических направлениях, вынуждая Красную Армию вести длительную стратегическую оборону. Немецкие группы армий «Север» и «Центр» преодолели передовую оборону Северо-Западного и Западного фронтов Красной Армии, окружили к западу от Минска большую часть 3-й, 4-й и 10-й армий, и устремились на восток через Западную Двину и Днепр, где проходила вторая стратегическая оборонительная линия Красной Армии.[4] Как только две эти группы армий преодолели указанные речные преграды, они устремились к Ленинграду и важному стратегическому пункту — городу Смоленску. На юге же группа армий «Юг» наступала в направлении на Киев, столкнувшись с более упорным сопротивлением, оказываемым Юго-Западным фронтом Красной Армии. Одновременно другие немецкие и румынские войска вторглись в Молдавию, прорвали оборону Южного фронта и угрожали советскому черноморскому порту Одессе.
В ходе второй стадии операции «Барбаросса», которая развернулась в июле-августе, группа армий «Север» взяла Ригу и Псков и двинулась на север к Луге и Новгороду, сметая в сторону Северо-Западный фронт Красной Армии и вынуждая Северный фронт спешно возводить оборонительные рубежи на южных подступах к Ленинграду. В то же время группа армий «Центр» начала затянувшуюся на месяц борьбу за город Смоленск, в ходе которой она практически окружила в Смоленской области 16-ю, 19-ю и 20-ю армии Западного фронта, одновременно отбивая все более сильные и отчаянные контратаки Красной Армии, стремящейся деблокировать свои изолированные вокруг города войска. На юге группа армий «Юг» рвалась на восток, к Киеву, окружила и уничтожила в районе Умани 6-ю и 12-ю армии Юго-Западного фронта и блокировала советские войска в Одессе. Эта стадия решительного немецкого наступления закончилась в конце августа, когда Гитлер решил временно приостановить прямые атаки на Ленинград и Москву и вместо этого ликвидировать советские войска, упрямо защищающие Киев и Центральную Украину.
На третьей стадии «Барбароссы», которая происходила в конце августа и в сентябре, группа армий «Север» осадила, но не сумела взять Ленинград, в то время как группы армий «Центр» и «Юг» совместно атаковали и окружили основные силы Юго-Западного фронта Красной Армии, державшего оборону в Киевской области. В ходе этого сражения войска вермахта окружили и уничтожили в Киеве и к востоку от него 5-ю, 21-ю, 26-ю и 37-ю армии Юго-Западного фронта, доведя общий «улов» ликвидированных на Украине советских войск до страшной цифры свыше 1 миллиона человек.
В начале октября вермахт начал четвертую стадию операции «Барбаросса» — наступление на Москву (операция «Тайфун»). В то время как группы армий «Север» и «Юг» продолжали свои наступления на Ленинград на севере и на Харьков и Донбасс на юге, группа армий «Центр» развернула согласованное наступление для захвата Москвы. Оно возглавлялось тремя из четырех танковых групп вермахта. Немецкие войска прорвали оборону Красной Армии, наголову разбив Западный, Резервный и Брянский фронты Красной Армии, и быстро окружили и уничтожили 16-ю, 19-ю, 20-ю, 24-ю и 32-ю армии вокруг Вязьмы и 50-ю, 3-ю, и 13-ю армии к северу и к югу от Брянска. После короткой задержки, вызванной ухудшающейся погодой и резко возрастающим сопротивлением Красной Армии, операция «Тайфун» достигла в середине ноября своей кульминации, когда группа армий «Центр» попыталась взять обороняющие Москву войска Красной Армии в клещи одновременными ударами танковых войск с севера и юга.
Однако в начале декабря общее ослабляющее воздействие времени, пространства, истощения сил, отчаянного сопротивления Красной Армии и просто военных неудач не позволило вермахту триумфально завершить шестимесячную кампанию, состоявшую из почти непрерывных побед. Ослабленный многими месяцами тяжелых боев на театре военных действий, которого он никогда по-настоящему не понимал, хваленый вермахт в конце концов уступил нажиму своих многочисленных врагов-суровому климату, чуждой местности и ожесточенно сопротивляющемуся противнику. Заранее сосредоточив свои резервные армии, Ставка (советское Верховное Командование) в начале декабря остановила немецкий рывок к Москве, когда немцы уже могли разглядеть шпили кремлевских башен, и неожиданно начала собственное контрнаступление, которым нанесла беспрецедентное поражение гитлеровскому вермахту. Одновременно другие войска Красной Армии нанесли противнику ответные удары на севере и на юге. Наступления Красной Армии на Тихвин (восточнее Ленинграда) и на Ростов на юге отбросили немцев назад, лишив Гитлера победы на всех трех главных стратегических направлениях, ведущих вглубь Советского Союза.
Изложенный здесь традиционный взгляд на военные действия во время летне-осенней кампании 1941 года включает в себя следующие главные операции:
• Приграничное сражение (с 22 июня по начало июля 1941 года)
• Немецкое наступление на Ленинград (июль-сентябрь 1941 года)
• Смоленское сражение (июль-сентябрь 1941 года)
• Окружения под Уманью и Киевом (август-сентябрь 1941 года)
• Немецкая операция «Тайфун» и окружение советских войск под Вязьмой и Брянском (с 30 сентября по 5 ноября 1941 года)
• Немецкое наступление на Москву (с 7 ноября по 4 декабря 1941 года)
• Немецкое наступление на Тихвин (с 16 октября по 18 ноября 1941 года)
• Немецкое наступление на Харьков, Крым и Ростов (с 18 октября по 16 ноября 1941 года)
• Советский контрудар на Ростов (с 17 ноября по 2 декабря 1941 года)
• Советский контрудар на Тихвин (ноябрь-декабрь 1941 года)
Забытая война
Выпущенные недавно в свет новые архивные материалы указывают, что с того самого дня как началась операция «Барбаросса», Сталин и Ставка последовательно и постоянно пытались остановить и даже отбросить назад немецкий джаггернаут.[5] Начиная с конца июня и далее в июле, августе и сентябре они приказывали Красной Армии провести серию операций в виде контратак, контрударов и, в одном случае, самого настоящего контрнаступления, представлявших собой хоть и неуклюжие, но упорные попытки привести в исполнение имевшийся у Красной Армии государственный план обороны 1941 года. Однако крайне изменчивая боевая обстановка и стремительное немецкое наступление привели к тому, что все эти наступательные операции выглядели нескоординированными. В результате немцы не смогли увидеть в них то, чем они являлись на самом деле. Подробное изучение недавно выпущенных в свет документов, включая приказы Ставки и фронтов, ясно указывают, что Ставка пыталась скоординировать эти операции, согласовывая их по во времени проведения, начальным и конечным целям.[6]
Эти «забытые битвы» или частично скрытые военные операции в ходе летне-осенней кампании 1941 года включают в себя следующие:
• Советские контрудары под Келме, Расейняем, Гродно и Дубно (конец июня 1941 года)
• Советские контрудары под Сольцами, Лепелем, Бобруйском и Киевом (июль 1941 года)
• Советские контрудары пода Старой Руссой, Смоленском и Киевом (август 1941 года)
• Советское наступление на Смоленск, Ельню и Рославль (сентябрь 1941 года)
Первые контратаки и контрудары, проведенные Красной Армией в приграничном регионе в конце июня 1941 года, были плохо скоординированными и обычно бесплодными попытками командующих тремя действующими фронтами Красной Армии привести в исполнения имеющиеся у них предвоенные планы, требовавшие реагировать на любое нападение вероятного противника энергично и наступательно. В Литве 3-й и 12-й механизированные корпуса Северо-Западного фронта нанесли в Келме и Расейняе удар по группе армий «Север», в Белоруссии 6-й, 11-й и 14-й механизированные корпуса Западного фронта контратаковали группу армий «Центр» около Гродно и Бреста, а на Украине 6-й, 8-й, 9-й, 15-й, 19-й и 22-й механизированные корпуса предприняли массированные контрудары по группе армий «Юг» около Бродов и Дубно.
Плохо скоординированные и еще хуже поддержанные другими родами войск, эти атаки оказывались совершенно бесплодными и зачастую самоубийственными, в конечном итоге приведи к уничтожению большей части механизированных и танковых войск Красной Армии и потере свыше 10 000 танков. Лишь массированные атаки на юге, проведенные под личным надзором генерала армии Г. К. Жукова, начальника Генерального штаба Красной Армии, произвели ощутимое воздействие на наступление немцев.[7]
В июле Красная Армия предприняла еще одну серию мощных контрударов в трех критических областях. Все они были скоординированы по времени. Первый из них состоялся на севере: две ударные группы Северо-Западного фронта 14 июля неподалеку от Сольцев к юго-западу от озера Ильмень нанесли удар по 8-й танковой дивизии[8] — авангарду LVI моторизованного корпуса группы армий «Север», примерно на неделю задержав немецкое наступление на Ленинград.[9] В центре начиная с 6 июля Западный и Центральный фронты осуществили множественные безуспешные контрудары с целью сдержать войска группы армий «Центр» на рубеже реки Днепр. В число этих бесплодных атак входило впечатляющее поражение 5-го и 7-го механизированных корпусов Западного фронта под Лепелем, известное, но слабое «наступление Тимошенко» против второй танковой группы Гудериана на реке Сож и провалившийся контрудар около Бобруйска. Тем не менее в целом эти атаки задержали наступление группы армий «Центр» на Смоленск.[10] На юге множественные контратаки Юго-Западного фронта замедлили, но не сумели остановить наступление группы армий «Юг» на Киев.[11]
Ничуть не обескураженная своими июльскими неудачами, Красная Армия продолжала в августе наносить ответные удары по наступающим немцам. На севере северная 48-я и 11-я, 34-я и 27-я армии яростно атаковали 12 августа около Старой Руссы X армейский корпус группы армий «Север», вновь на неделю задержав наступление немцев на Ленинград.[12] В центре Западный фронт силами специально созданных ударных групп атаковал восточнее Смоленска группу армий «Центр» для спасения своих войск, окруженных возле этого города.[13] Наконец, менее масштабные контратаки Красной Армии западнее Киева быстро провалились не достигнув никаких положительных результатов.[14]
Хотя все эти атаки Красной Армии закончились провалом, их ярость убедила Гитлера задержать свое наступление на Москву и заняться «более легкими» и более выгодными целями в районе Киева.
В августе Западный, Резервный и Брянский фронты предприняли массированное контрнаступление в районе Смоленска, Ельни и Рославля с целью помешать группе армий «Центр» продолжить наступление на Москву и Киев. Несмотря на локальную победу Резервного фронта под Ельней, усилия Западного и Брянского фронтов привели только к кровавому провалу.[15] Этот провал ослабил оборону Красной Армии на московском направлении и отразился в ее катастрофических поражениях под Вязьмой и Брянском в начале октября.
Затем последовало впечатляющее наступление вермахта иа Москву — операция «Тайфун». На начальной стадии этой операции в конце октября Северо-Западный фронт использовал близ города Калинин специальную оперативную группу (возглавленную Н. Ф. Ватутиным, начальником штаба фронта) с целью остановить наступление немецкой 9-й армии в направлении жизненно важной железнодорожной линии Ленинград-Москва и в конечном итоге помешать этой армии принять участие в финальном натиске вермахта на Москву.[16]
Таким образом, стратегическая оборона Красной Армии в 1941 году была далеко не столь случайной, импровизированной и пассивной, как считалось прежде, а наступление вермахта — далеко не столь гладким и неудержимым. В то же время эти «забытые битвы» объясняют, почему в конечном итоге вермахт в начале декабря потерпел поражение у ворот Москвы.
Анализ
Советское военное и политическое руководство и Красная Армия потерпели в июне-июле 1941 года на западных границах Советского Союза поражения потрясающих масштабов. В августе-сентябре за ними последовали катастрофические поражения на Украине и под Киевом, и равно сокрушительные катастрофы в октябре под Вязьмой и Брянском. К ноябрю победоносные немецкие войска уже находились на подступах к Ленинграду, Москве и Ростову, растянувшись на огромном фронте от Балтийского до Черного моря.
Столкнувшись лицом к лицу с этими пугающими реалиями, советское руководство должно было либо научиться успешно вести войну с более опытным вермахтом, либо просто погибнуть. В данном случае нужда, то есть самое выживание Красной Армии и Советского государства, стала матерью изобретательности.
Сталин и его недавно созданная Ставка хорошо понимали масштабы обрушившейся на них катастрофы и чувствовали смертельную опасность гитлеровской операции «Барбаросса» для выживания Советского Союза. Поэтому и Сталин, и Ставка с самых первых дней войны усиленно старались предотвратить катастрофу. Несмотря на огромные трудности, они приказывали Красной Армии действовать наступательно, и старались скоординировать эти наступательные действия по времени, месту и целям. Однако они серьезно переоценивали боевые возможности Красной Армии и изначально недооценивали возможности вермахта. Вследствие этого Ставка ставила перед своими войсками совершенно нереалистичные задачи — с предсказуемо катастрофическими результатами.
Это положение осложнялось еще и тем, что у командного состава Красной Армии, особенно у ее старших офицеров, но также и у младших офицеров, сержантско-старшинского состава и рядовых солдат не было опыта, необходимого для эффективного противостояния лучше руководимому и более искусному в тактическом и оперативном отношении вермахту. Непонимание Ставкой этой реальности вплоть до последних месяцев 1942 года неизбежно приводило к повторяющимся срывам и провалам оборонительных и наступательных действий Красной Армии-даже во время ее частично успешного наступления зимой 1941/42 года, когда ей не удалось выполнить чрезмерно амбициозные задачи Ставки, поставившей целью уничтожение группы армий «Центр» у ворот Москвы. Ситуация еще более осложнялась тем, что инфраструктура тылового материально-технического обеспечения оказалась совершенно не отвечающей требованиям современной мобильной войны — как в первые шесть месяцев боевых действий, так и большую часть 1942 года.
Исторические дебаты
Осенне-летняя кампания 1941 года стала причиной многочисленных споров относительно разумного объяснения тех или иных ключевых стратегических и оперативных решений Гитлера и Сталина и их ключевых военных советников, принятых в самые критические моменты в ходе кампании, а также действенности и последствиям этих решений. Эти дебаты включают в себя как исторические «что, если бы?», так и совершенно различные интерпретации происходившего и его причин.
В число прочих «что, если бы?» входят:
«Что, если бы Гитлер начал операцию „Барбаросса" в мае 1941 года, а не в конце июня?»
«Что, если бы Гитлер приказал вермахту продолжить наступление на Москву не в октябре 1941 года, а в конце августа или в начале сентября 1941 года?»
«Что, если бы Сталин приказал Красной Армии отойти от границы еще до начала немцами „Барбароссы"?»
Ответы на все эти вопросы по самой своей природе являются лишь предположениями, догадками и полетом воображения относительно последствий иных решений Гитлера или Сталина. Поэтому они не являются объективно доказуемыми и остаются за пределами настоящего исследования.
С другой стороны, расходящиеся интерпретации отражают вполне закономерные споры по поводу обоснованности или эффективности конкретных решений в тех или иных реальных событиях. В их число входят такие вопросы, как:
«Собирался ли Советский Союз начать летом 1941 года превентивную войну против Германии?»
«Приказывал ли Сталин атаковать Берлин в феврале 1945 года, а если нет, то почему?»
Поскольку эти споры относятся к действительным историческим событиям, то их решение напрямую зависит от весомости исторических доказательств. Хотя личные мотивы принимавших эти решения ключевых лиц зачастую трудно — а то и вообще невозможно — разобрать, сами перечисленные вопросы остаются существенной частью истории войны.
Как и остальная война, летне-осенняя кампания 1941 года породила длительные дебаты по широкому кругу важных вопросов, включая нижеследующие.
Миф о превентивной войне Сталина. 15 мая 1941 года Г. К. Жуков, начальник Генерального штаба Красной армии, направил своему начальству записку о возможном превентивном нападении на войска вермахта, которые тогда сосредотачивались в восточной Польше. Хотя на документе с этим предложением стоят инициалы наркома обороны Советского Союза, маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, нет никаких свидетельств того, что Сталин читал этот документ и предпринял какие-то действия на основании написанного. Тем не менее одно лишь наличие этой записки вкупе с другими отрывочными свидетельствами подготовки к войне обеспечило основу для появившихся в последнее время утверждений о том, что Сталин и в самом деле собирался в начале июля 1941 года начать превентивную войну против Германии — но просто не смог этого сделать, поскольку Гитлер нанес удар первым.[17]
Все существующие архивные источники опровергают это спорное утверждение.[18] Как показывают последующие события, летом 1941 года Красная Армия была не в состоянии вести никакой войны — ни наступательной, ни, как показал ход реальных боев, оборонительной. Более того, хотя предложение Жукова, безусловно, имело место, оно лишь отражало нормальное планирование на случай чрезвычайных обстоятельств, входившее в круг обычных задач Генерального штаба. И наконец, хотя на оригинальном предложении стоят инициалы Тимошенко, на нем нет ни инициалов Сталина, ни обычных помет на полях — таким образом, давая основания предполагать, что Сталин, скорее всего, никогда его не видел.
Выбор времени операции «Барбаросса». Гитлер начал операцию «Барбаросса» 22 июня 1941 года — после того, как примерно на два месяца отложил вторжение в Советский Союз, чтобы вермахт смог завоевать Югославию и Грецию. Многие историки утверждают, что эта задержка оказалась для операции «Барбаросса» роковой. Если бы Германия вторглась в Советский Союз в апреле, а не в июле, доказывают они, то Москва и Ленинград пали бы, и Гитлер достиг бы поставленных целей, в особенности захвата Москвы и Ленинграда.
Это утверждение тоже неверно.[19] Гитлер нанес свой отвлекающий удар в направлении Балкан в такое время года, когда распутица (время раскисших от дождей дорог) не позволяла вести на западе Советского Союза наступательные действия любых масштабов, особенно мобильные танковые операции. Более того, войска, задействованные Гитлером на Балканах, были лишь небольшой частью всех его предназначенных для «Барбароссы» сил вторжения, и они вернулись с Балкан в хорошем состоянии, вполне в срок для выполнения своей задачи в плане «Барбаросса».
Из приведенной выше посылки логически вытекает тезис, что вермахт воевал бы лучше, если бы Гитлер отсрочил «Барбароссу» до лета 1942 года. Это тоже крайне маловероятно, так как сталинская программа реформирования, реорганизации и перевооружения Красной Армии, оказавшаяся прискорбно незавершенной к моменту удара немцев в июне 1941 года, к лету 1942 года была бы полностью завершена. Хотя в 1942 году вермахт все равно превосходил бы Красную Армию в тактическом и оперативном мастерстве, последняя имела бы в своем распоряжении более крупные и более грозные механизированные войска, оснащенные бронетанковой техникой, превосходящей немецкую. Более того, к этому времени решение Гитлера вторгнуться в Советский Союз взвалило бы на Германию обременительную задачу вести войну на два фронта как против Соединенных Штатов (и Великобритании), так и Советского Союза.
Поворот Гудериана на юг (Киевское окружение). В августе 1941 года сопротивление Красной Армии вермахту к востоку от Смоленска стало более ожесточенным, и в сентябре Гитлер временно отменил прямой рывок к Москве, повернув половину танковых войск группы армий «Центр» (2-ю танковую группу Гудериана) на юг с целью окружить и уничтожить советский Юго-Западный фронт, который оборонял Киев. Благодаря повороту Гудериана на юг вермахт в сентябре уничтожил восточнее Киева весь Юго-западный фронт, нанеся Красной Армии потери в 600 000 человек — в то время как войска советских Западного, Резервного и Брянского фронтов, развернутые к западу от Москвы, проводили бесплодное и дорогостоящее наступление против немецких войск в районе Смоленска.
Проведя отвлекающий удар на Киев, Гитлер в начале октября начал операцию «Тайфун» — но лишь для того, чтобы увидеть, как его наступление запнулось в начале декабря у самых ворот Москвы. Некоторые историки утверждают, что начни Гитлер операцию «Тайфун» в начале сентября, а не в начале октября, то вермахт избежал бы ужасных погодных условий, достиг бы Москвы и взял ее до наступления зимы.
Этот довод тоже не выдерживает подробного анализа.[20] Запусти Гитлер операцию «Тайфун» в начале сентября, группе армий «Центр» пришлось бы прорывать глубокую советскую оборону, занятую войсками, которые не растратили понапрасну свои силы в бесплодных атаках на немецкую оборону к востоку от Смоленска. Более того, группа армий «Центр» начала бы наступление на Москву в то время, как более чем 600-тысячная советская группировка угрожали бы с юга постоянно растягивающемуся правому флангу немцев. Наконец, по самым оптимистическим расчетам немцы могли бы достигнуть ворот Москвы лишь после середины октября, как раз к началу сезона дождей.
Ставка спасла Москву, задействовав десять резервных армий, которые приняли участие в ноябрьской обороне города, в декабрьских контрударах и в январском контрнаступлении 1942 года. Эти армии вступили бы в бой независимо от того, когда именно Гитлер начал бы операцию «Тайфун». Хотя они в конечном итоге остановили и обратили вспять наступление вермахта у самой Москвы, даже без существенной помощи со стороны войск на немецких флангах, эти армии также имелись бы в наличии и могли сделать то же самое, атакуй немцы Москву на месяц раньше-но на этот раз им помогли бы более чем 600 000 солдат Юго-Западного фронта, развернутых вдоль чрезмерно растянутого правого фланга группы армий «Центр».
Что, если б Москва пала осенью 1941 года? Довод, что Гитлер, взяв Москву, выиграл бы войну, логически вытекающий из описанных выше аргументов, тоже является предметом серьезных сомнений. Если бы легионы Гитлера действительно дошли до Москвы и попытались взять ее, то Сталин, вероятно, поручил бы одной или нескольким из своих резервных армий сражаться и погибнуть, защищая столицу.[21] Хотя немцы вполне могли бы захватить большую часть города, после этого они оказались бы лицом к лицу с той же прискорбной дилеммой, с которой столкнулась годом позже 6-я армия в Сталинграде. В случае захвата Москвы вермахту светила еще более зловещая перспектива: зимовать в Москве с присущей такой зимовке опасностью повторить судьбу армии Наполеона в 1812 году.