Глава 1 Власть

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 1

Власть

Власть. В чем суть этой непонятной субстанции? По каким причинам она появляется и по каким исчезает? Без ясного понимания реальные действия невозможны. Нельзя искать то, не знаю что. Нельзя сказать человеку: «Иди в правильном направлении», не указав направления.

Избежать общих слов можно, если четко понимать, что есть власть. Кажется, и так все ясно, но на самом деле это трудный вопрос. Примерно как со временем.

Бытует мнение, что власть это обладание «вертушками», «мигалками» и административным ресурсом. Допустим. Но если это правда, как объяснить, почему Язов, министр обороны, Крючков, шеф КГБ, и прочие участники ГКЧП, имевшие этого добра в избытке, в самый ответственный момент обнаружили, что власти у них нет? Куда она делась? Могла ли вот так в одночасье испариться? Странная ситуация. Напрашивается вопрос: а была ли у них власть?

Рассмотрим сущность власти на примере любопытных эпизодов истории. Начнем с истории отечественной. В 1572 году Иван Васильевич Грозный отрекся от царства. На престол возвел некоего Симеона Бекбулатовича, касимовского хана, крещеного в православие. Возвел и царским венцом венчал. Сам Грозный нарекся Иваном Московским и поселился на улице Покровка. Бояре и прочий люд должны были теперь писать грамоты и челобитные на имя царя Симеона. Сам Иван IV ездил в Кремль к «царю» на дровнях, как простой мужик. Кланялся, держался смиренно, писал челобитные в таком стиле: «Государю великому князю Симеону Бекбулатовичу всея Руси Иванец Васильев со своими детишками с Иванцом и Федорцом челом бьют… Да окажи, государь, милость, укажи нам своим государевым указом, как нам своих мелких людишек держать: записывать ли их нашим дьячишкам по нашему указанию или ты велишь брать у тебя грамоты на них. Как укажешь, государь?».

Вся Москва потешалась над чудачеством Грозного, но нас интересует не это. Нас интересует, у кого из этих двоих была власть? У Бекбулатовича, формально имевшего все «мигалки» и «вертушки» своего времени, или у Ивана IV, ничего на момент отречения как бы не имевшего? Ответ очевиден — власть была у Ивана. Как только Грозному все это наскучило, «царь» был свергнут и отправлен в ссылку. За хорошее поведение ему дали в управление Тверь и Торжок. Возвратился Симеон только в царствование Дмитрия Самозванца.

Следующий пример — царствование Бориса Годунова. Умнейший и мудрейший был человек своего времени. Властный политик и глубокий стратег имел в своем распоряжении весь государственный ресурс. Вдруг его власть с бешеной скоростью начинает испаряться. Причина смехотворная — пошел слух, будто убиенный царевич Дмитрий жив. Представляете, на одной чаше весов слух, на другой ресурс. Слух оказался сильнее. Города сдавались самозванцу без боя. Царь Борис со всем своим ресурсом оказался бессилен противостоять победоносному шествию самозванца по России. Получается, тень младенца перевесила ресурс государства. Странно, не правда ли?

Еще один пример, начало коммунистической эпохи. Скромный генсек РКП (б) Джугашвили на фоне блистательных ораторов типа Троцкого являлся абсолютно незаметной фигурой. И вдруг он начинает стягивать невероятно огромную власть. Рыков с Зиновьевым приходят жаловаться Ленину, мол, Сталин узурпирует власть. Вождь отвечает, что должность Сталина не дает большой власти.

Если вопреки формальному положению у Сталина появляется власть, значит, люди добровольно вручают ее. Никаким приказом эту ситуацию не исправить. Если только казнить Сталина, как в свое время Конвент казнил Робеспьера. Но Сталин на тот момент еще не был Робеспьером, а РКП (б) еще не превратилась в «болото». Скромный генсек продолжил стягивать на себя власть. Спустя некоторое время он стянул всю власть и стал абсолютным хозяином России. Цари не имели такой власти, какую получил Сталин.

Одни по непонятным причинам приобретали власть, другие теряли. Как пышущий здоровьем молодой Горбачев вдруг стал никем? Как ГКЧПисты оказались слабее безоружной толпы? Как президент Киргизии в одночасье потерял власть? Правители имели максимальный ресурс, но как выяснилось, не имели власти, чтобы им воспользоваться.

Исторические примеры, когда ресурс оказывался бесполезным, можно множить до бесконечности, но и приведенных достаточно, чтобы сделать вывод: наличие ресурса не является показателем власти. Здесь ситуация как с лисицей в басне про виноград: «Ну что ж, на взгляд-то он хорош. Да зелен, ягодки нет зрелой. Тотчас оскомину набьешь». Примерно так бывшие правители объясняют свои неудачи. Они просто кровь не хотели проливать, демократические принципы казались им важнее и прочее. Только лукавство это с их стороны.

Что же такое власть? Почему к одним она приходит, от других утекает? Списывать все на особые условия, на специфику момента — значит заболтать проблему. Нам же нужно докопаться до ее сути, ухватить общее понимание этой удивительной субстанции. Надо понять, при каких условиях власть начинает аккумулироваться в одном месте, а при каких рассеиваться.

Для понимания природы власти перенесемся в Германию XI века, во времена правления императора Генриха IV. Случай получил название «стояние в Каноссе». Суть в следующем: Генрих IV повздорил с Папой римским, Григорием VII. Папа отлучил Генриха от Церкви. Возникла ситуация: еретик и враг Церкви оказался правителем католиков. Император получил статус чужеродного элемента. Даже теоретически невозможно признать власть еретика властью от Бога (тогда еще не было умников, признающих любую власть властью от Бога). Общество начало отторгать еретика. Власть Генриха IV стала улетучиваться с бешеной скоростью. Становилось понятно — оппозиция не упустит своего шанса. Народные и дворцовые волнения дышали энергией протеста. Впереди маячил если не костер, то изгнание.

У Генриха была армия, друзья, народ плюс ресурсы. Но армия была католической. Командиры ее тоже были католиками. Друзья и ресурсные люди тоже были католиками. Купцы, ремесленники и крестьяне тоже католики. Все были католиками. Это создавало атмосферу, выдавливающую вчерашнего императора в небытие.

Оппозиция праздновала победу. Было очевидно, недостатка ни в ресурсах, ни в людях не будет. Привлечь ресурсы и поднять народ за святое дело, кроме всего прочего сулившее громадные выгоды, не представлялось трудным. Генрих это прекрасно понимал. Оппозиция тоже.

Германский император, надо отдать ему должное, быстро оценил сложность ситуации. Он понял корень проблемы, — статус еретика. Остальное не имело значения. Развитие ситуации зависело только от статуса. Если еретик, — сценарий один. Если католик, — другой.

Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Буквально на следующий день после того, как император понял необходимость вернуться в лоно Церкви, он делает парадоксальный ход. Пока оппозиция празднует победу, Генрих с супругой и детьми скачет к замку Папы в Каноссе. Там переодевается в рубище и трое суток стоит на коленях. Ведет себя, как положено кающемуся еретику.

Такого хода не ожидал никто. По канонам Церкви кающийся еретик, принесший покаяние по всем правилам, должен быть прощен. Здесь уже Папа попадает в интересное положение. Нарушение канонов по отношению к императору чревато даже для Папы. Во-первых, оппозиция есть у всех, в том числе и у Папы. Во-вторых, игнорировать покаяние такой фигуры — значит, создать прецедент, который непонятно как мог отразиться на положении Церкви. Сумма обстоятельств вынуждает Григория VII простить Генриха IV. Обвинение в ереси снимается. Блудный сын возвращается в лоно Церкви. Далее император возвращается в Германию разбираться с оппозицией, поделившей к тому времени посты и портфели. Последнее — дело техники.

Генрих в рубище сокрушил своих врагов и на всю жизнь запомнил: власть не в пушках и деньгах. Власть в доверии подданных. Власть есть доверие. Нет доверия, нет власти. Если правительство не имеет доверия, оно не имеет власти. Максимум, оно имеет доступ к ресурсу. Но использовать этот ресурс оно может в ограниченном режиме, преимущественно в личных целях. Иными словами, такой власти достаточно, чтобы паразитировать на обществе, но недостаточно для принятия глобальных решений. Как только возникает ситуация, требующая именно глобальных решений, такую «власть» попросту смывает.

Может показаться, если отдельное сословие имеет духовно-идеологический базис, позволяющий противостоять всему народу, доверие подданных становится не критичным. Но это только кажется. Если государство выберет такую стратегию, если вместо идеологической обработки масс упор будет сделан на поддержание этого сословия, такое государство постепенно развалится. Причина простая: идеологическая обработка масс в любом случае будет. Если этим не займется государство, в игру включится рынок, что мы наблюдаем сейчас, или враг, что мы наблюдали в СССР. Свято место пусто не бывает.

Оставить сферу идеологи не значит отменить идеологию. Это значит, дать возможность заполнить ее другой, не государственной силе. Эта сила работает медленнее, но результат гарантированнее. Хрущев, а за ним Брежнев и прочие в свое время думали, главное, контролировать КГБ и Армию. Римский император Север учил сыновей: «Держитесь вместе, платите солдатам, и больше ни о чем не беспокойтесь». И Рим, и СССР рухнули. Выходит, без установки на идеологическое единение народа никакая физическая сила не спасет страну от краха.

Возможность заставить судно двигаться в нужном направлении, а не куда ветер дует, есть власть. Ключи от трюма корабля дают власть над трюмом корабля, но не над кораблем. Имея такую «власть», хорошо перетаскивать добро из общественного трюма в свою каюту. Управлять кораблем ключами от трюма нереально и невозможно.

Ветер рынка несет Россию на рифы, но никто не исправляет курс корабля. Возникает простой вопрос: почему правительство не реагирует на ситуацию? На простой вопрос простой ответ: потому что у тех, кто позиционирован как носитель власти, нет реальной власти.

Фактически мы находимся во власти стихии. Общество, предоставленное само себе, спивается, развращается, колется и всячески «развлекается». В общем, свобода. Одни в трюм спустились и что-то там отпиливают, делят, ругаются. Другие из бензобака горючее откачивают. Третьи за каюты дерутся. Четвертым на верхней палубе дискотеку завели, чтоб не мешали «делом заниматься». Все вместе это называется политикой. Судно представляет собой жуткое зрелище, но будет еще хуже. Это только кажется, что самое страшное позади. Поверьте, мы пока видим цветочки. Ягодки впереди. Говоря словами Есенина, скоро пойдет такая потеха, «с потехи такой околеть». Но никто не видит надвигающейся катастрофы.

Мы с вами пассажиры этого корабля. Что нам делать? Варианта два. Первый — встраиваться в существующие правила игры. Вливаться в существующие группировки (или создавать свои) и начинать борьбу за очередной «ларек» или теплое место. Второй вариант — раскрыть пассажирам глаза, показать, куда нас несет. Если постоянно бить тревогу, число людей с раскрытыми глазами будет расти. Однажды они превратятся в решающую силу.

Определитесь, какой вариант развития событий вам симпатичнее. И действуйте сообразно своему предпочтению. Мы уже определились и четко понимаем: на сегодняшний день наша задача создать центр притяжения доверия. Будет к нам доверие, будет у нас власть. Будет власть, построим Православное Царство. Не будет власти, побухтим и через некоторое время сольемся с серой массой ура-патриотов, идущих в никуда за знаменем без символа.

Мы понимаем доверие как безусловную платформу власти. Но здесь нужно понять вот что. Каждое явление имеет свой временной шаг. Жизнь звезд меряется миллиардами лет, жизнь некоторых микробов идет на часы. Перетекание власти из одних рук в другие тоже имеет свой срок. Это значит, правительство, даже полностью утратив доверие, некоторое время может сохранять власть. Безусловно, оно потеряет саму власть, но не автоматически и не сразу.

Как быстро это произойдет, зависит от многих совокупностей. В первую очередь от того, есть ли сила, стремящаяся занять их место и обладающая для этого ресурсами, в том числе и доверием масс. Если нет, то как скоро она возникнет. Если же такового вызова не наблюдается, полностью утерявшая доверие верхушка может продолжать сидеть достаточно долго, в том числе и принимать на свое усмотрение судьбоносные для страны решения, и даже обеспечивать их выполнение.

Последняя мысль — чистая теория. В современном мире, где борьба за выживаемость будет только обостряться, такая сила всегда есть. Россия — мировая кладовая. Представить, что на нее нет претендентов, так же нереально, как нереальна лежащая на дороге пачка денег, которую не подберут.

Суть «оранжевых» революций создать силу, способную отобрать власть у правительства, потерявшего доверие. Эта технология не работает в России, потому что нет исходного условия — недоверия в нужном количестве. А значит, солдаты будут выполнять приказы, спецслужбы будут стараться на своих участках, и т. д. Отнимать доверие у тех, у кого оно есть, Запад пока не умеет. Но он активно работает в этом направлении.

Большая цель — построение Православного Царства — достигается через промежуточную цель — власть. Таким образом, задача обретает более ясные контуры. Если доверие есть обязательная основа власти, осталось понять, что есть доверие и как его получить.

Во-первых, это продукт духа. Дух является субстанцией, лежащей в иной плоскости, за рамками «купи-продай». Ни деньги, ни насилие тут не работают. Доверие нельзя собрать как налог. Ресурс не образует доверия и потому не дает власти. Когда Бекбулатовичу, Генриху-еретику, Горбачеву или ГКЧП большинство отказало в доверии, а враги активировались, они очень скоро утратили всякую власть.

Однажды генерала Шкуро спросили, почему он в таких годах, и все генерал, тогда как более молодые имеют более высокие звания. Генерал ответил: «Мне генеральское звание давал царь-батюшка, а не приятели». В этом коротком ответе вся суть. Человек верит, его звание освящено с неба, и уже этим выше. «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся» (Пс. 19, 8). Корень максимального доверия — в религии.

Доверие определяет наличие власти. Кто хочет иметь продукт, должен контролировать источник, вырабатывающий этот продукт. Кто не знает источника власти, тот не может иметь власти. Если источник власти — доверие народа, нужно контролировать народное доверие.

Вы никогда не задумывались, почему Сталин охранял типографии сильнее, чем банки? В банках деньги лежали, ценности разные. А в типографиях что? Краски, штампы, бумага. Наверное, Сталин понимал что-то такое, чего не понимают сегодняшние правители. К действиям «вождя всех времен и народов» имеет смысл присмотреться. Это был человек, прошедший огонь, воду и медные трубы. Это был практик, знавший жизнь от самого дна до самого верха. Революционер, лично участвовавший во взятии власти. Мыслитель, писавший философские труды. Организатор, про которого Черчилль сказал: «Взял Россию в лаптях, а оставил с атомной бомбой». Так почему он охранял типографии сильнее банков?

Тема слишком серьезная, чтобы довольствоваться ответом в духе либеральной риторики типа «он душил свободу». Это несерьезно. Причина намного глубже.

Если судить по действиям вождя, следует однозначный вывод: он понимал, что максимальная власть есть максимальное доверие. Получить такое доверие нельзя ни силой, ни подкупом. Только через формирование сознания путем правильной подачи информации, о чем мы уже достаточно подробно говорили.

Сталин ставил перед СМИ, школой и искусством задачу формировать народное сознание. Это были не общие слова, это было требование выдать конкретные характеристики. Школа, СМИ, искусство выступали в роли фабрик по формированию сознания. Судя по результатам, эти «фабрики» качественно работали. Как поет Высоцкий, «Дети бывших старшин и майоров до ледовых широт поднялись». Те же диссиденты, коих Запад использовал втемную, были люди чести, понятие о которой прививалось в советских школах. Большинство этих людей не за откаты от грандов боролись и не за место у кормушки. Большинство шли в тюрьму, потому что считали, что быть честным — это самое главное. Они заблуждались, но делали это честно.

Сегодня те честные люди, что боролись за идею, периодически собираются вместе. Тост «за демократию», как они это делали в 60-70-х годах XX века, больше не поднимают. Сегодня за окнами та жизнь, за которую они когда-то боролись. И она им не нравится.

Демократические правительства не от великого ума превратили типографии и школы в источник прибыли. Короток ум временной власти. Сталину типографии несли убытки не потому, что вождь был плохим хозяйственником. Это был человек другого масштаба, понимавший: все государственные узлы, от экономики до стратегической безопасности, являются следствием состояния сознания. Каким будет сознание, таким будет все остальное.

Вождь понял этот закон еще в период борьбы за власть. Чем больше большевикам удавалось распространить свою идею, тем больше изменялось сознание людей в нужную им сторону. В итоге им больше доверяли. Каждая новая порция доверия прибавляла власти. Чем больше было у них власти, тем ближе они были к победе.

На этом примере прослеживается прямая пропорция между доверием и властью. Чем больше доверия, тем больше власти. Абсолютное доверие означает абсолютную власть. Тотальное недоверие означает отсутствие власти.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.