ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. САГА О ВСЕМИРНОМ ТОРГОВОМ ЦЕНТРЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. САГА О ВСЕМИРНОМ ТОРГОВОМ ЦЕНТРЕ

История этой архитектурной данности охватывает полстолетия и является весьма — не то, чтобы поучительной или показательной, но очень наглядной, поэтому я выделил ее в отдельную главу, потревожив хронологию повествования, забежав чуть вперед и возвратившись частично назад.

Планы построить что-то эдакое, необычное, в Нижнем Манхаттане имелись уже в 1948-м году. Особенно ратовали Роберт Моузес и, отдельно, Управление Портами Нью-Йорка и Нью-Джерзи.

Созрели планы в шестидесятые годы. Оказалось, что земля, на которой следует строить, уже занята.

Неприглядные здания стояли там, неприглядные были улицы — времен Гражданской Войны. Это не беда. Такие улицы, уж если выдержали целое столетие, легко поддаются ремонту и прихорашиванию. Всего ничего — капитальный ремонт, новая облицовка, чистка орнаментов, новые тротуары — и готов фешенебельный, или просто красивый, район. Улицы у Гудзона в этом месте все были торговые, с витринами частных магазинов, с обязательными для такого места барами. Оказалось — они подлежат сносу.

Это вызвало бурю протестов. Во-первых, у магазинов имелись совершенно конкретные хозяева, которые жили на доходы от этих магазинов. Во-вторых, над магазинами, в пятиэтажках, располагались совершенно конкретные квартиры, в которых жили совершенно конкретные люди. Так как же?

А так. Управление Портами, с Остином Тобином во главе, настаивало на своем и выбило — и разрешение, и подряд.

С каких это пор Управление Портами занимается постройкой домов? Что это еще за глупости? А мороженым оно не собирается заодно торговать? А может, там на посевные работы собрались? А канкан они не станцуют ли в Мюзик Холле под Рождество?

А вот и занимается. Постройкой. Да еще и собирается переезжать в новые здания, как только они будут построены. Кроме того, аргументация в пользу постройки такая — это оживит район. Ратующим за постройку чудились оживленные офисы, своеобразное продолжение близлежащей и, на их взгляд (похожий на взгляд Моузеса) устаревшей Уолл Стрит с Троицкой Церковью в конце. Решено было построить самое-самое, высокое-высокое. Из всех проектов к финишу пришел проект американца японского происхождения, продолжателя Корбюзье. Противника понятия городского ансамбля. Забегая вперед, скажу, что ансамбль все-таки получился, вопреки планам архитектора и Управления Портами. Но не вдруг.

Владельцам зданий и магазинов дали в зубы позорно малые суммы денег и велели убираться подобру-поздорову. Подогнали технику и разнесли двенадцать улиц в пыль. Нарыли котлован, уходящий под землю на семь уровней. Построили цементную стенку, предупреждающую прилив воды в фундамент из близпротекающего Гудзона. Выкопанное в котловане использовали — вывалили в Гудзон тут же, рядом, образовав дополнительную землю, на которой можно было еще чего-нибудь построить (в восьмидесятых уже — построили, большой жилой и конторный комплекс, очень неудачный — получилось, парадоксально, что цены на жилье там манхаттанские, но ощущения, что живешь в Манхаттане — нет, отшиб, до цивилизации — полчаса минимум, если на своих двоих, а на транспорте в Манхаттан можно и из Бруклина добираться — какой же смысл?). Попутно в котловане нашли исторические слои — ядра пушек, английские монеты семнадцатого века, и еще много всякой дребедени. Сварганили фундамент и приступили к постройке.

В инженерном смысле два здания-близнеца были чем-то вроде нового слова в архитектуре. Несущие конструкции в них располагались по периметру — здания держались не на внутреннем каркасе, но на собственных стенах. Ветры в этой части Манхаттана — самые суровые, океанские, особенно ежели забраться повыше. Требовалось очень тщательно рассчитать амплитуду раскачивания. Провели эксперимент в одном из штатов Среднего Запада, в горах с похожими ветрами. Если бы хоть один газетчик узнал бы, что при эксперименте одна из моделей упала, Близнецы не были бы построены никогда.

Строили из облегченной стали — это сэкономило много материала. Три года строили каркасы и попутно оснащали уже готовые этажи.

Выглядели здания глуповато — продолговатые алюминиевые коробки. Собственно орнамент можно было разглядеть только подойдя к зданиям почти вплотную — псевдоготический узор в районе первого-третьего этажа, уходящие ввысь арки подряд.

Ближе к концу строительства оказалось, что сама по себе концепция постройки небоскребов где попало противоречит современным теориям об устройстве городов. Городам, оказалось, нужен интим — узкие улицы с витринами, а не открытые пространства с безликими коробками. На противоречие наплевали и продолжили постройку. При этом особую гордость властей вызвал тот факт, что при возведении зданий не погиб ни один строитель.

Официально Всемирный Торговый Центр открылся в 1971-м году. И начал терять деньги. До двадцати миллионов долларов в год. В здания никто упорно не хотел въезжать — никакие компании. Управление Портами въехало — и все. Несмотря на налоговые скидки, несмотря на низкие цены. Не желали.

Район из относительно оживленного превратился в сюрреалистически-брошенный. Площадь между двумя зданиями, футуристическая, суперсовременная, пустовала — там свободно разгуливал ветер с Гудзона и с Атлантики, там негде было присесть, там было неуютно, и через площадь и вдоль площади — некуда было пойти. Ближайшие заведения находились в стороне от площади. Внизу, под площадью, был комплекс магазинов-ресторанов, но кому охота для удовлетворения своих гастрономических и питейных вкусов спускаться в подвал под неуютной площадью? Два здания-близнеца торчали в знаменитой манхаттанской «небесной линии», в неповторимом нью-йоркском архитектурном силуэте, как два зуба у больного парадантозом, не доминируя и не вписываясь. До поры до времени.

Дело в том, что большое значение в архитектуре имеет отношение к ней людей, на нее смотрящих. Пока жители города и приезжие смотрели на Твинов прохладно-удивленно, здания оставались прохладно-удивленными.

Но в 1974-м году французский канатоходец Филипп Пети, шесть лет потративший на теоретическую подготовку плана и восемь месяцев на физическую подготовку плана, нелегально проникая в здания, ползая по этажам, оставаясь нелегально же на ночь, прикидывая и примериваясь, совершил как-то утром восемь переходов с одной крыши на другую, перекинув (с помощью лука, стрелы, и двух помощников) трос и укрепив его. Шел он с шестом, иногда совершая пируэты, иногда ложась на трос. Его заметили. На него глазели. Его фотографировали. Полиция спохватилась только через полтора часа. Дождались, пока он дойдет в очередной раз до крыши и надели ему наручники. Тут же набежали репортеры. Двадцатичетырехлетнего авантюриста, совершенно счастливого, отвели в участок. Ему предъявили пятнадцать обвинений. Вмешались городские власти и наказание ему заменили обязанностью дать в Сентрал Парке бесплатное представление для детей. Пети согласился.

Филипп Пети принадлежит к неприятному типу французов, обожающих декаданс. Собственно искусство и красоты архитектуры его не интересуют. Собственно культура Франции (или Америки) тем более. Культурный коллапс Франции произошел именно по вине таких вот французских мальчиков. Поэтому футуристически холодный Всемирный Торговый Центр его и привлек.

Парадоксальным образом этот декадент вдохнул в Близнецов душу. На здания стали по-другому смотреть, и здания ожили. Слегка.

Через три года американский альпинист, уроженец Квинса (через Восточную Речку, к северу) задумал свой собственный трюк — залезть на одно из зданий по стене. Для этой цели он сам сконструировал специальную распорку, которую можно было вставить между сплошных, от низа до крыши, оконных стояков. При давлении на нее распорка расширялась и держала вес. При прекращении давления ослабевала, и ее можно было передвинуть. Если вам кажется, что это легко, представьте себя на месте этого альпиниста. Близнецы уходят в небо на четыреста пятьдесят метров. Вот вы висите где-то по середине здания. Двести с чем-то метров до земли. Держит вас эта распорка. Теперь вам нужно ее передвинуть вверх. Вы упираетесь руками и ногами в стояки по бокам… не глядя вниз передвигаете распорку… и так далее.

Альпиниста звали Джордж Уиллиг. Подъем занял у него около трех часов. В районе шестьдесят шестого этажа к нему с крыши спустили ремонтную каретку, содержащую полицейского. Между альпинистом и полицейским произошел разговор.

Нам пора прекращать встречаться в таких местах, — сказал полицейский. — Еще жена узнает!

Да, вы правы, — откликнулся альпинист.

Ну, ладно, перебирайтесь ко мне.

Нет, — ответил альпинист. — Эти каретки — они опасные очень. Боюсь.

На том и порешили. На крыше альпиниста ждали десятеро полицейских. Сперва каждый из них взял у него автограф. После этого на него надели наручники.

Мэр города, Абрахам Бим, своим указом снял с Уиллига все обвинения и заставил выплатить штраф в размере одного доллара двенадцати центов — по центу за каждый этаж побежденного здания.

Площадь не стала уютнее, но какая-то жизнь вокруг Близнецов все же наметилась после этих двух приключений. Близнецы благополучно пережили восьмидесятые годы, а в девяностых, в бум инетных инвестиций, в них повалили одна за другой компании, и полностью оккупировали оба здания.

В девяносто третьем году в подвале одного из Близнецов грохнул взрыв. Исламские террористы выразили таким образом протест против существования и деятельности Соединенных Штатов.

Через восемь лет после этого, ранним солнечным сентябрьским утром, к Близнецам направился большой пассажирский самолет, взлетевший ранее в Бостоне. Летел он очень низко, не намного выше верхней оконечности Моста Джорджа Вашингтона в Верхнем Манхаттане, и в несколько раз превышая лимит скорости, установленный для полетов в непосредственной близости Манхаттана. Не снижая скорости, он вошел в одну из стен одного из Близнецов, ближе к крыше, и там взорвался.

Вниз полетели столы, компьютеры и бумага. Стоявшие внизу не поняли, что произошло. Бывшие внутри, те, кто в это время находился ниже или выше удара, тоже ничего не поняли. Сперва.

Прошло около двадцати минут — вполне достаточно, чтобы поднять по тревоге в воздух весь военно-воздушный флот Соединенных Штатов и привести как минимум половину оного к Манхаттану. Ничего такого не случилось. И второй пассажирский Боинг, пролетев с юга над Статуей Свободы, вошел, дав небольшой крен, во второе здание. Двигался он быстрее первого, и из стены, противоположной удару, вылетел наружу ручей-плевок огня и дыма.

Верх обоих зданий закрылся черными клубами с пробивающимся сквозь них огнем.

Третий угнанный террористами самолет, сделав круг над Белым Домом в Вашингтоне, снизился и по диагонали ударил носом в одну из граней Пентагона.

Четвертый самолет упал в Пенсильвании, не долетев до цели.

Толпа в ужасе металась у подножия Близнецов, выплескивалась в близлежащие улицы.

Быстрее военных летчиков и морских пехотинцев среагировали три нью-йоркские службы — пожарные, полиция, и скорая помощь. Еще до второго удара вой сирен огласил Нижний Манхаттан. Объявлена была общегородская тревога. Красные пожарные машины Нижнего Манхаттана и Мидтауна одна за другой прибывали к Близнецам. Одно из подразделений бруклинских пожарников погрузилось в здоровенные свои машины и за двенадцать минут, через Бруклин-Баттери Тоннель, докатила в полном составе до Близнецов. Все они вскоре погибли, до единого.

Подземные соединения — с магазинами, бутиками, забегаловками — под Близнецами — наполнись полицейскими, в очень короткие сроки организовавшими толпу и направившими ее к выходам. Все эти полицейские тоже погибли.

Меж тем народ в зданиях сообразил, наконец, что к чему. У находившихся над взорвавшимися самолетами выхода не было, кроме как прыгать из окна. Некоторые так и поступили — жар на располагавшихся близко к самолетам этажах стал невыносимым. Находившиеся ниже стали эвакуироваться по лестницам (в первые минуты работали еще лифты, кто-то успел спуститься). Организованно, по команде (раз-два, раз-два) люди спускались вниз, и почти все они спаслись. В это время пожарные, ищущие нуждающихся в помощи, бежали наверх. Все они погибли.

Через час после первого удара несущие конструкции из облегченной стали не выдержали стремительности нагрева (керосину и взрыву помогла бумага и пластмасса). Здание стало стремительно оседать, крошась. Сто десять этажей превратились в груду раскаленной щебени в течении десяти секунд, подмяв и похоронив пожарных, полицейских, и санитаров.

Некоторое время спустя тоже самое произошло со вторым Близнецом.

Падение двух небоскребов зафиксировали сейсмологи на базе в сорока пяти милях от Манхаттана. Дымом заволокло весь Нижний Манхаттан. Зловещие облака пыли и пепла разошлись над городом и стали оседать — в Бруклине… в Статан Айленде… в Мидтауне… По всему городу остановился транспорт.

Прибывший на место происшествия мэр города Рудольф Джулиани на вопрос репортера о том, сколько, по его мнению, погибло народу, ответил без запинки — «Больше, чем можно себе представить и вынести».

Было очень много — трагедий, героизма, самопожертвования. Очень много смелости. Очень много любви.

И сразу за этим, и параллельно, очень много было беспринципного, наглого трепа.

Началось с официальных источников. Заговорили о том, как Нью-Йорк, а с ним и вся Америка, объединяется, что у всех нынче одно горе, что все мы теперь братья и сестры, что разногласия забыты и нескоро вспомнятся. Это так и было — в близлежащих районах. Действительно, расовые, этнические, возрастные, классовые различия перестали на какое-то время существовать. Преступность упала до нуля. Люди делились друг с другом всем, что могли предложить — водой, едой, одеждой, крышей. Братская всепрощающая любовь распространилась даже на туристов.

В пятнадцати милях от Нижнего Манхаттана, вблизи аэропорта Кеннеди, в негритянских районах удар по Близнецам не произвел большого эффекта. О нем говорили, но все происходящее происходило где-то там. Далеко.

А о глубинке Америки и говорить нечего. Для Южной Дакоты, Оклахомы и Монтаны Нью-Йорк — это жизнь на Луне. Там подивились, конечно же, репортажам (не думаю, что какие-то телепрограммы в США показывали в тот день что-то помимо горящих и падающих близнецов, бесконечно, раз за разом) — но с тем же успехом могли упасть два небоскреба где-нибудь в Индонезии.

После этого в дело вступили конспирологи. В официальную прессу теории конспирологов не попали (по началу), но интернет был перегружен версиями, а уж в кафе богема и околобогемная шантрапа трепала языками непрерывно. Начали с самого крутого — администрация Буша-младшего сделала все это сама, своими руками, с помощью ЦРУ, ФБР, и полиции штата Нью-Мексико. (Эту теорию с большим запозданием, месячным как минимум, подхватили недоброжелатели в России, насколько я помню, приговаривая при этом, что сами американцы слишком тупы, чтобы добраться до этой, страшной правды). Затем появилась слегка смягченная версия. Она всегда появляется, это такая национальная американская игра, в которую граждане играют не первое столетие. Правительство, оказывается, все знало, и знало, кто именно собирается нанести удар, но намеренно ничего не предприняло ради своих выгод.

Понятно, что обе теории ничего не стоят — не потому, что правительство Соединенных Штатов состоит из прогрессивных ангелов с нимбами и крылышками, но просто потому, что в данный момент в мире нет правительства, способного просчитать что-либо на полшага вперед.

Понятно было, что должен последовать ответ. Для этого надлежало найти виноватых. Оказалось, что это очень сложно. ЦРУ и ФБР, по легенде знающие все обо всем, растерялись. Организации со зловещей репутацией, долгое время конкуренты советского КГБ, с самой современной техникой прослушивания, подслушивания, обнаружения и методов захвата не знали ничего. Кинулись узнавать — бюрократическим способом, перебирая запись за записью, наводя справки, активизируя шпионов по всему земному шару. Оказалось, что виноват Талибан и вдохновитель его Осама бин Ладен. Это на самом деле так и было, и вычислить это на самом деле было делом несложным, но весь мир до сих пор сомневается. ЦРУ боялось за репутацию и зарплаты и говорило осторожно, с оглядкой.

Базы террористов Талибана обнаружили в Афганистане и потребовали немедленного их расформирования и ухода Талибана от власти. В то, что Талибан согласится, не верили. Стали собирать вооруженные силы — неделю… месяц… С натугой вертелись бюрократические колеса.

В инете мелькали диссидентские статьи. Помню одну, начинавшуюся словами — «До того, как мы вторгнемся в Афганистан, чтобы показать всему миру, какой у нашей страны огромный х(непеч.)й…» — Да ну! Прямо «Журнализм в Теннесси»! По традиции диссидентов, автор этой статьи оказался, конечно же, атеистом.

Джордж Буш-младший произнес проникновенную речь. Рудольф Джулиани произнес проникновенную речь. Ненавистники Америки по всему миру злобно вякали, пороли всякую несусветную чушь. Особенно противно вякали ненавистники во Франции и России. Не понимая, что удар нанесен не по Америке как отдельно взятой стране, но по цивилизации. Той самой, которая дала миру Масне и Чайковского, Дюма и Островского, Манэ и Репина.

Последующее вторжение в Афганистан и война в Ираке — все это, безусловно, важно. Но есть дела поважнее, на которые, как всегда, мало кто обращает внимание. Намного важнее. Очень мало внимания.

Из-за постоянных двусмысленных полуофициальных борений с церковью, атеизма, идиотизма, цензурных и политкорректных соображений — никто не знает, что нужно строить на месте упавших зданий. Предлагаются проекты один другого уродливее, с дурацкими названиями.

Пятьдесят или сто лет назад никаких сомнений не было бы, это совершенно точно. На месте, где погибло много народу, в нашей цивилизации нужно строить церковь. Это так просто. Такая простая мысль. Так всегда делали, так всегда поступали.

Тут же, конечно, и нарекания имеются. Значительная часть погибших были — евреи и мусульмане. А также атеисты всех этнических принадлежностей. Церковь их «обидит».

Так пусть построят рядом с церковью синагогу и мечеть! Неужто кто возмутится?

Да. Возмутятся атеисты. Они самые обидчивые. И идут, идут бесконечные дурные споры — что и как строить.

Недалеко от Черч Авеню (символично — Церковная Улица!), проходящей вдоль кромки комплекса бывшего Всемирного Торгового Центра, на обломках в котловане, достигающих уровня улицы, высится кустарно сооруженный из двух стальных балок крест. Его возвели спасатели и строители, прибывшие на место происшествия — раскапывать, спасать из-под земли, обезвреживать то, что обезвреживанию подлежит, разбирать пепел и золу, тушить тлеющее.

«Впрочем и из начальников многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедывали, чтобы не быть отлученными от синагоги, ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию. Иисус же возгласил и сказал: верующий в Меня не только в Меня верует, но в Пославшего Меня. И видящий Меня видит Пославшего Меня. Я — свет, пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.