Камбоджа в третьей четверти XVII в.

Камбоджа в третьей четверти XVII в.

После поражения голландской эскадры в 1644 г. руководство Ост-Индской компании несколько раз рассматривало новые проекты вторжения в Камбоджу. Однако, приняв во внимание опасности плавания по Меконгу с его капризным фарватером и постоянный риск быть отрезанными, как и во время первого вторжения, от моря, Совет Батавии отказался от этих планов. Вместо этого было решено подвергнуть Камбоджу морской блокаде и захватывать все идущие туда или оттуда суда. Блокада причинила значительный вред камбоджийской внешней торговле, но и голландская Компания терпела убытки, лишившись продуктов камбоджийского рынка. Из Камбоджи вывозились дешевый рис, оленьи и буйволиные шкуры, масло, свинина, шелк-сырец, слоновая кость, сапан, мускус, бензоин, воск, лак и др. [54, с. 58]. Наконец, в камбоджийских портах можно было приобрести все продукты, производившиеся в Лаосе, не имеющем выхода к морю. В середине 50-х годов Совет семнадцати в Голландии направил в Батавию инструкцию начать мирные переговоры с Чан-Ибрагимом, поскольку нормальная торговля с Камбоджей сулила гораздо больше доходов, чем дорогостоящая охота за камбоджийскими судами [242, с. 384].

К этому времени позиции Голландии в Юго-Восточной Азии значительно укрепились, а позиции Чан-Ибрагима — ослабли. Планы создания широкой мусульманской коалиции против европейской агрессии так и не осуществились. Государства Индонезии и Малайи продолжали действовать сепаратно, зачастую при этом вступая в борьбу между собой. Оказавшийся в изоляции Чан-Ибрагим вынужден был направить в Батавию своих послов, которые 8 июля 1656 г. подписали там договор, содержавший весьма значительные уступки голландской Компании [прил., док. 24].

По этому договору король Камбоджи обязан был уплатить Компании 25 499 реалов «в возмещение ущерба, который Компания потерпела в Камбодже». Далее голландской Компании предоставлялась монополия сроком на 25 лет на торговлю всеми товарами, вывозимыми в Японию (а экспорт оленьих и буйволиных шкур в Японию составлял основную доходную статью камбоджийской внешней торговли). Статья 5 договора гласила: «Отныне и впредь всем европейцам, кроме служащих Компании, запрещается торговать в Камбодже без каких бы то ни было исключений». Договор также накладывал запрет на сношения с Макасаром (в те годы основным врагом голландской Компании) и на плавания камбоджийцев на острова Пряностей. Для плавания же во все другие места камбоджийские корабли обязаны были получать пропуск у голландского резидента в Удонге. Статья 10 договора предоставляла голландцам в Камбодже право экстерриториальности. Любые преступления голландцев в Камбодже отныне были подсудны только голландскому суду.

В конце 1656 г. Чан-Ибрагим ратифицировал этот договор с двумя оговорками. Утвердив 25-летнюю монополию голландской Ост-Индской компании на торговлю с Японией, он резервировал свое право в отдельные годы посылать свои личные корабли со шкурами в эту страну. «В таком случае Компания получит только половину шкур, но, если этого не случится, она получит все шкуры целиком». Далее он решительно отверг статью 5 договора. «Что касается просьбы Его Превосходительства господина генерал-губернатора, — писал Чан-Ибрагим И. Метсёйкеру, — чтобы одни голландцы из всех христиан имели право свободно торговать в моем королевстве, то я эту просьбу считаю чрезмерной. Другие христианские народы не сделали мне ничего плохого, и нет никакой причины устанавливать такой запрет» [прил., док. 29].

У Чан-Ибрагима были особые причины резко возражать против статьи 5 договора. Дело в том, что в 1651 г. в Камбодже вновь открылась английская фактория (эвакуированная в 1623 г., когда англичане свернули свою торговлю в Индокитае) [54, с. 36]. Зная о враждебных отношениях Англии и Голландии, камбоджийский король рассчитывал опереться на англичан в своем противостоянии голландской Компании. Уже в марте 1653 г. посольство Чан-Ибрагима посетило Бантам, где в то время находился главный центр английской Ост-Индской компании в Юго-Восточной Азии. В августе 1653 г. в Камбоджу прибыло ответное посольство английской Компании. В том же месяце в Ловек прибыло французское судно, и завязались первые торговые сношения между Камбоджей и Францией. Но ни англичане, ни французы не спешили оказывать Чан-Ибрагиму военную помощь. После подписания камбоджийско-голландского договора их торговля в Камбодже сошла на нет [54, с. 51]. Надежда заручиться европейскими союзниками, так же как ранее — союзниками мусульманскими, не оправдалась. Между тем внутри страны положение становилось все более напряженным. Подписание неравноправного договора с Голландией, ударившее по карману не только местных купцов, ио и многих феодалов, активно участвовавших в торговле, несомненно, сильно подорвало авторитет Чан-Ибрагима. Именно теперь в феодальных кругах вспомнили о том, что на троне сидит вероотступник, и вынырнувшие из политического небытия сыновья Преах Утея — Анг Сур и Анг Тан начали агитацию за восстановление буддийской монархии. О сложности ситуации, сложившейся в 1656–1657 гг., свидетельствуют три письма Чан-Ибрагима и его министра орангкайя Тьян Понья к голландским представителям с настойчивой просьбой продать порох и селитру [прил., док. 30–32].Эти письма, однако, остались без ответа. Голландцы не были заинтересованы в сохранении сильной власти в Камбодже.

25 января 1658 г. Анг Сур, Анг Тан и их сторонники подняли открытый мятеж. Несмотря на горячую поддержку буддийского духовенства, мятежникам, однако, не удалось свалить Чан-Ибрагима одним ударом. Число сторонников короля было еще весьма значительным. Даже родной брат мятежных принцев Анг Им остался верен королю, и тот назначил его командиром авангардного корпуса[47]. После нескольких сражений мятежники были оттеснены на восточную окраину Камбоджи. Дело их, казалось, было проиграно. Тогда они решили обратиться за помощью к Южному Вьетнаму. В этом им помогла вдова Чей Четты II королева-вьетнамка Анг Чув[48]. Благодаря ее посредничеству южновьетнамский правитель Хиен Выонг в октябре 1658 г. направил в Камбоджу войско под командованием губернатора пров. Чанбиен, которого камбоджийские хроники называют Ун Пиен Дхур [84, с. 192–194; 191, с. 116].

В конце 1658 г. в сражении на Меконге вьетнамцы нанесли поражение флоту Чан-Ибрагима. Вьетнамские боевые суда окружили королевский корабль, и Чан-Ибрагим попал в плен. Его посадили в железную клетку и увезли во Вьетнам. После этого победители двинулись на Удонг. Из источников неясно, продолжали ли борьбу сторонники плененного короля. Южновьетнамские войска, однако, подвергли столицу Камбоджи страшному разграблению. Ун Пиен Дхур захватил и вывез во Вьетнам всю королевскую сокровищницу. Сильно пострадало и население города, в том числе иностранная купеческая колония. Среди прочих были сожжены и разграблены голландская и английская фактории, а их персонал бежал в Сиам[49] [84, с. 195–196; 242, с.385].

Анг Сур, взошедший в этой обстановке на трон под именем Баром Реатеа (1659–1672), не мог игнорировать негодование, охватившее страну, когда стало известно о разгроме Удонга и других насилиях, творившихся интервентами. Согласно летописи, он собрал Совет знати («министров, мандаринов и военных командиров») и обвинил вьетнамского командующего в вероломстве: «Теперь он изменился и стал нашим врагом, — сказал король. — Можем ли мы молчать, если вьетнамцы хотят захватить нашу страну и сделать ее своим вассалом». Вельможи, мандарины и командиры армии простерлись ниц перед королем и ответили: «Мы отказываемся подчиниться вьетнамцам. Если мы подчинимся им, мы потеряем честь в глазах других народов. Мы все требуем, чтобы вы вели войну всеми силами» [84, с. 198].

Таким образом, Анг Сур, сам призвавший интервентов, теперь стал вождем освободительной войны. В битве при монастыре Сбенг близ столицы войско Ун Пиен Дхура было разбито. Остатки его погрузились на суда и вернулись в Южный Вьетнам. Хиен Выонг, однако, не оставил планов покорения Камбоджи. Он приказал выпустить Чан-Ибрагима из железной клетки, обласкал его и, приняв от него вассальную присягу, отправил в Камбоджу. Шедшая в это время война с Северным Вьетнамом не позволила Хиен Выонгу снова выделить для похода в Камбоджу значительные силы. Поэтому, когда в пути на родину Чан-Ибрагим заболел и умер, экспедиционный корпус вернулся обратно. На этот раз Камбоджа избежала новой гражданской войны. У Чан-Ибрагима не осталось наследников, и ветвь потомков Чей Четты II пресеклась. Дальнейшая борьба за трон, разразившаяся в 70-х годах XVII в., происходила уже среди потомков Преах Утея [84, с. 199–200; 191, с. 116].

Стремясь усилить огневую мощь своей армии, Анг Сур, так же как и Чан-Ибрагим в последние годы своего правления, стал искать сближения с Голландией. В 1660–1661 гг., когда правитель Матарама Амангкурат I закрыл для голландцев порты своего государства, Анг Сур продал голландской Компании большое количество риса по низким ценам и этим помог раз решить продовольственную проблему Батавии и Малакки. Руководство Компании в эти годы, однако, уже не устраивали лишь доходы от равноправной торговли. Сразу же после победоносной войны с Сиамом в 1664 г., в результате которой король Нарай был вынужден подписать с голландской Компанией кабальный договор [прил., док. 56], в Удонг прибыли голландские послы Ян де Мейер и Питер Кеттинг, потребовавшие подписания нового договора, который подтверждал бы и расширял привилегии, полученные Компанией в 1656 г. 1 февраля 1665 г. Анг Сур подписал с голландскими послами «Возобновленный договор о мире, дружбе и торговле» [прил., док. 61].

Этот документ интересен тем, что не просто фиксирует достигнутую договоренность, а является как бы стенограммой диалога, который камбоджийский король вел с голландскими послами. Так, в первой части статьи 2 излагается требование голландцев вернуть долги прежнего короля (Чан-Ибрагима), а также уплатить огромную сумму, которую Компания якобы «потеряла в этом королевстве во время опустошения, учиненного кохинхинцами».

Во второй части этой статьи содержится ответ Анг Сура: «Компания просит, чтобы я заплатил некие 8330 таэлей 5 маасов, которые бывший король остался должен Компании. На это я говорю, что не обязан платить упомянутую сумму, потому что, когда я вступил во владение этим королевством, в нем не осталось ничего, кроме голой земли, по причине разорения от кохинхинцев, которые разграбили страну так, что ничего не осталось, ни кожи, ни волоса. Если бы я, приняв страну во владение, нашел бы королевство таким же цветущим, каким его оставили мой дед и отец, с изобилием королевских сокровищ моих предков, тогда я мог бы подумать, что обязан уплатить (этот долг. — Э. Б.). Кроме того, наши военные бедствия коснулись (иностранцев. — Э. Б.) всех наций, которые проживали в Камбодже, когда королевство попало в когти кохинхинских разбойников. И как известно, все они пострадали в полной мере. Тем не менее никто из них не потребовал возмещения за свои убытки. И в силу всего этого я считаю, что господа из Батавии должны проявить благоразумие и больше не говорить со мной о 64 000 таэлей, которые, как утверждает нидерландская Компания, были потеряны во время вторжения кохинхинцев. Потери из-за войны случались и в других странах, например в Китае, Японии, Лаосе, Сиаме, Тонкине и Кохинхине, но нигде не слыхано, чтобы правитель страны обязан был возмещать убытки иностранцев».

Подобные диалоги иногда с положительным, иногда с негативным исходом зафиксированы во всех статьях договора. В статье б король решительно отверг требование голландцев изгнать из Камбоджи всех прочих европейцев, в статье 5 отвел, как абсурдное, притязание голландцев на монопольную торговлю с лаосцами. «Относительно лаосских товаров я скажу так, — заявляет Анг Сур. — Я не могу принудить лаосцев потому, что они иностранцы. Они вольны их (свои товары. — Э. Б.) продавать и начальнику голландской фактории, и китайцам, и камбоджийцам, и всякому, кто больше заплатит». В статье 8 на требование прервать всякие сношения с Макасаром он с достоинством отвечает: «Из моего королевства всегда плавали в Мака-сар, а оттуда сюда ради торговли. Так же поступают и все соседние королевства, которые хотят дружбы со мной и моим королевством». В статье 9 в ответ на аналогичное требование в отношении Китая, с которым Голландия вела войну, подкрепленное угрозой захватывать все суда, плывущие на север от Камбоджи, Анг Сур отвечает: «Такое невозможно. С древних времен до нынешнего времени китайцы не переставали посещать это королевство и торговать здесь. И если Компания начала войну, это не делает ей чести. Пусть Его Превосходительство и господа Совета (Индии. — Э. Б.) предупредят своих капитанов… что они не должны захватывать никаких судов по эту сторону мыса Синкотьягас (близ Сайгона. — Э. Б.) и островов Пуло Кондор и Пуло Уби, потому что там проходят границы моего государства. И если они нарушат (это условие. — Э. Б.), я буду считать, что Компания не уважает ни мою дружбу, ни дружбу моего королевства, ибо с древних времен до нынешнего времени мои владения простираются до этих границ». Голландские послы тут же внесли в протокол переговоров свою точку зрения: «Относительно пункта, где Его Величество говорит, что суда Компании не должны захватывать никаких судов, ни бороться с нашими врагами в пределах указанных границ (Синкотьягас, Пуло Кондор и Пуло Уби), мы, Ян де Мейер и Питер Кеттинг, заявляем, что мы эти границы не можем признать и не перестанем захватывать призы (корабли с грузами. — Э. Б.) всюду, за исключением устья реки (Меконг. — Э. Б.)».

В то же время Анг Сур подтвердил право голландцев на экстерриториальность, продлил их монополию на торговлю с Японией на 20 лет и согласился без возражений с рядом других, менее одиозных требований.

Голландцы не были удовлетворены этим половинчатым, с их точки зрения, договором. Питер Кеттинг, ставший руководителем фактории голландской Компании в Камбодже, пытался явочным порядком установить голландскую монополию, прибегая к прямому насилию в отношении своих торговых конкурентов. В ответ на это в ночь на 9 июля 1667 г. местные китайцы разгромили голландскую факторию и убили Питера Кеттин-га. По этому поводу Анг Сур направил И. Метсёйкеру письмо с сообщением о том, что хотя виновные в нападении осуждены и казнены, их преступление было спровоцировано голландцами. Трое голландцев, привлеченных как свидетели, «ответили, что так и было, как сказали китайцы, голландцы первые хотели их убить» [прил., док. 77].

Генерал-губернатор в Батавии провел свое расследование (со слов тех же трех голландцев, высланных из Камбоджи) и, естественно, признал голландцев невиновными. Это послужило поводом для нового обмена письмами [прил., док. 82]. Голландская фактория в Ловеке так и не была восстановлена, но Батавия продолжала вести торговлю с Камбоджей через посредство врейбюргеров — голландцев, не состоящих на службе Компании [242, с. 386].

В правление Анг Сура в Камбодже впервые появились представители будущих колониальных завоевателей страны — миссионеры из французского Общества иностранных миссий. Впрочем, деятельность их в эти годы носила чисто рекогносцировочный характер. Коренное население страны — кхмеры и XVII в., как и в последующие столетия, относились совершенно безучастно к христианской пропаганде. Все усилия французских миссионеров завершились лишь образованием в 1666 г. небольшой христианской общины в Понхеалу, состоявшей исключительно из португальцев, китайцев и вьетнамцев под руководством отца Луи Шеврейля. Да и тот вскоре был схвачен местными португальцами и отправлен в тюрьму инквизиции в Гоа, как нежелательный конкурент [11, с. 79].

Внутреннее положение Камбоджи при Анг Суре, после подавления в 1660 г. мятежа тямов, малайцев и яванцев, сторонников свергнутого короля, стабилизовалось. Страна постепенно стала оправляться от потрясений, связанных с южновьетнамской интервенцией. Но это затишье было недолгим. В начале 70-х годов Камбоджу снова стали раздирать гражданские войны.