Глава VII II ДУМА

Глава VII

II ДУМА

Выборы в Думу. Выборы во II Думу происходили в обстановке продолжающегося спада революции и усиления правительственных репрессий.

Ещё 15 июля 1906 г. Столыпин в докладе царю признал самым крупным недостатком действующей избирательной системы «стремление облегчить доступ в Государственную думу представителям крестьянства, основанное на ошибочном представлении о крестьянах как наиболее надёжном оплоте существующего политического строя». Чтобы несколько ослабить отрицательные стороны избирательного закона, Столыпин намечал отдельные паллиативные меры, которые должны заключаться, с одной стороны, «в возможно скорейшем осуществлении необходимых общественных и экономических преобразований, а с другой — в энергическом правительственном давлении на ход выборов» *.

В «делании» выборов царское правительство не остановилось перед прямым нарушением избирательного закона. Так, сенат «разъяснил», что уполномоченными по крестьянской курии могут быть только домохозяева, лично ведущие хозяйство, и что крестьяне, владеющие землёй, купленной при посредстве Крестьянского банка, не имеют права участвовать в съездах землевладельцев. По городской курии были лишены избирательных прав рабочие, хотя бы они и имели требуемый законом квартирный ценз.

Практика местных помпадуров ещё более расширила круг лиц, исключённых из избирательных списков. Беззастенчивое преследование левых выборщиков, запрещение агитации революционных партий, злоупотребления при рассылке повесток, назначении дня и места выборов, произвольные кассации нежелательных выборов, — всё было пущено в ход, чтобы фальсифицировать выборы в интересах правых партий и правительства. Свободно выступать на выборах могли только легализированные партии — черносотенцы, октябристы и мирно-обновленцы.

Новая избирательная платформа кадетов отразила сдвиг вправо, который они проделали под влиянием безнаказанного разгона Думы. В составленной Милюковым объяснительной записке к тезисам, предназначенным к обсуждению на конференции кадетской партии в Москве 28–30 октября 1906 г., говорилось: «Вместо прежних надежд — взять политическую позицию штурмом нам приходится рассчитывать на правильную осаду»². Под этой формулой скрывался отказ от лозунга «полновластная Дума». На заседании центрального комитета 20 октября Милюков заявил, что «вопрос борьбы за власть уже выдвигался и на нём Дума потерпела крушение». Поэтому «вопрос о расширении прав Думы надо поставить как цель, но обещаний давать невозможно»³. Гораздо откровеннее высказался правый кадет Имшенецкий, заявивший, что «необходимо отказаться от требования полновластной Думы — это равносильно требованию Учредительного собрания и революции» ⁴.

За отказом от термина «полновластная Дума» логически должно было следовать и снятие с очереди лозунга «думское министерство». Правые кадеты так и поступали. Струве предлагал «ответственное» министерство заменить термином «солидарное с Думой»⁵. Но Милюков предпочёл занять двуличную позицию. Отвергая термин «полновластная Дума», он в то же время стоял за «думское министерство» на том основании, что это требование «историческое»⁶.

Ещё более категорически Милюков отстаивал сохранение в избирательной платформе принципа увеличения крестьянского землевладения путём принудительного отчуждения частновладельческой земли. В то время как правые кадеты указывали «на опасность выдвижения аграрного вопроса»⁷, Милюков, напротив, считал, что этот вопрос кадеты «в карман прятать не должны», что он должен стоять в центре предвыборной агитации, так как «судьба партии связана с разрешением аграрного вопроса»⁸. Иначе кадетская партия будет иметь против себя голоса всех крестьянских выборщиков и её постигнет в губернских избирательных собраниях такой же разгром, как и правых партий. Конференция пришла к заключению, что «основным лозунгом избирательной платформы необходимо сделать решение земельного вопроса, сосредоточивая около этого вопроса объяснение деятельности и роспуска Думы и необходимости создания сплочённого большинства в новой Думе и образования министерства, пользующегося доверием Думы»⁹.

Интересная дискуссия произошла на кадетской конференции по рабочему вопросу. Струве при поддержке левых кадетов М. Л. Мандельштама и Н. Н. Щепкина выступил за включение рабочего законодательства в избирательную платформу. Струве издавна мечтал об образовании «истинной рабочей партии», которая во всех важных вопросах народной жизни была бы «союзницей» кадетской партии. На III съезде кадетской партии по его инициативе была принята резолюция о содействии со стороны кадетов «нейтральному» (по отношению к РСДРП) рабочему движению. Это решение съезда не нашло практического осуществления.

Кадеты, ссылаясь на изменение реального соотношения сил, провозгласили лозунг «Беречь Думу во что бы то ни стало». Суть этого лозунга состояла в стремлении заключить сделку с реакцией. Находя, что в I Думе кадетская фракция недостаточно решительно давала отпор таким речам, которые превращали зал заседания в митинг, кадеты на конференции 28–30 октября обещали, что «Думу больше трибуной не сделаем». По поводу «организации народных сил» решено было в платформе прямо сказать, что «Дума этого дела делать не может» и что единственно доступным и правильным путём, чтобы связать население с Думой, может быть реорганизация органов местного самоуправления и суда на демократических началах. Эта область к тому же наиболее бесконфликтная: «Само правительство даже может на неё пойти» ¹⁰. Достаточно сравнить эту установку с лозунгом «Дума с учредительными функциями» с торжественным обещанием перводумских кадетов «изгнать и отдать под суд преступное правительство», чтобы убедиться в открытом переходе кадетской партии на сторону контрреволюции.

Кадеты держались на силе конституционных иллюзий в народе. Разгон I Думы нанёс страшный удар иллюзиям широких масс о возможности мирного разрешения вопроса о земле и воле. Крах кадетской игры в парламентаризм привёл к росту влияния в стране левых партий за счёт кадетов.

На совещании центрального комитета кадетской партии с представителями губернских комитетов в Москве 2 августа 1906 г. почти все делегаты с мест указывали на усиление боевого настроения среди крестьян и признавали, что левые партии на митингах одерживают победы над кадетами. Так, Шингарёв (Воронеж) говорил: «Роспуск Думы совпал с аграрным пожаром всей губернии… резкая злоба против правительства. Закрытие Думы нанесло несомненно удар идее царизма в народе — почти смертный приговор этой идее… Аграрное движение в губернии вызвано несомненно левыми партиями… Левые на митингах сплошь и рядом побеждают»¹¹. По словам Езерского из Пензы, «положение партии очень плохое. Замерла. Замечается тенденция налево»¹². В Тамбове «партия слаба и непопулярна… Тает, несмотря на снятие репрессий. Публика относится на митингах сочувственно к нападкам на кадетскую партию. Были попытки организовать бойкот партийной газеты «Тамбовский голос»»¹³. Костромская делегатка Лапотникова говорила: «Положение партии в губернии ухудшается… в деревне партия тает. У нас числится 20 отделений, но некоторые из них состоят всего из нескольких лиц, некоторые члены ограничиваются лишь взносом денег и даже скрывают свою принадлежность к партии. В деревне имеют сильную организацию социалисты-революционеры; в городе сильны социал-демократы» ¹⁴.

О «плачевном» состоянии кадетской периферии сообщали центральному комитету и из других мест. Инструктор ЦК отправился на собрание калужских кадетов, устроенное для выбора делегатов на IV съезд, и «нашёл крайне грустную картину: собрание в 6 человек, которые сами себя избрали, и полное разногласие по вопросам программы и тактики. В Калужской губернии партии народной свободы нет» ¹⁵. В опросном листе, заполненном Тульским комитетом кадетов, говорилось, что «между первой и второй Думой деятельность партии в Тульской губернии совершенно замерла ввиду быстрого роста эволюции общества влево, особенно среди крестьян» ¹⁶. Из Нижнего Новгорода писали в центральный комитет о том, что «агитация в деревне под флагом партии народной свободы невозможна»[62]. Из Торжка сообщали, что «программа партии не популярна среди населения… Самая обидная кличка у нас — «кадет», что равносильно в глазах одних «золоторотец», в других — «буржуй»»¹⁷.

Чтобы изменить враждебное отношение крестьян к «неясно выраженным положениям настоящей программы», съезд делегатов кадетских групп Курской губернии (август 1906 г.) предложил дополнить аграрную программу указанием, что целью её является национализация земли и передача её трудящимся ¹⁸. Но эти левые манёвры не могли вернуть кадетской партии утраченного доверия переместившегося влево крестьянства.

Секретарь Московского отделения ЦК кадетской партии Н. М. Кишкин пытался в сентябре 1906 г. выяснить, насколько 11 подмосковных губерний «сильны своими партийными организациями и близко ли эти последние подошли к крестьянству». Оказалось, что «в громадном большинстве губерний устроены только губернские комитеты и только 3–4 уездных, причём и те и другие комитеты скорее могут называться городскими, так как деятельность их за пределы города почти не выходит, и только в 2–3 губерниях существуют волостные комитеты» ¹⁹. Ко времени созыва II Думы развал кадетских организаций ещё более усилился. В письме со съезда кадетских групп подмосковных губерний 7 мая 1907 г. сообщалось, что «картина внутренней жизни комитетов и партий в провинции грустная до чрезвычайности. Без легализации всё распалось, и нет возможности собрать развалины во что бы то ни было целое… Вообще плохо до крайности»²⁰.

Как видно из приведённых данных, кадетская партия вступила во вторую избирательную кампанию в состоянии полного распада и изоляции от широких масс. Шансы кадетов на выборах в новую Думу ухудшались ещё вследствие того, что левые партии отказались от бойкота и решили принять активное участие в выборах и в самой Думе в целях революционизирования и организации масс. Наибольшую угрозу для кадетов представляла большевистская тактика левого блока.

При составлении плана избирательной кампании в центральном комитете кадетов было сильное течение в пользу блокирования с правыми партиями. Ещё на совещании ЦК с представителями губернских комитетов 2–3 августа 1906 г. в Москве кн. Пав. Долгоруков указал на образование новой партии «мирного обновления» и на её желание заключить с кадетами союз против левых²¹. В. М. Гессен предостерегал от соглашения с левыми ввиду их «авантюризма»²². Струве, солидаризируясь с Гессеном, признавал желательным блоки главным образом с правыми партиями²³. С точки зрения Чубинского, «иногда важны и возможны блоки с правыми, например при борьбе с крестьянами», когда «левые партии нас поддерживать не станут, а будут нас проваливать»²⁴.

Но почти все делегаты с мест указывали, что в крестьянстве после роспуска Думы чрезвычайно повысилось боевое настроение, монархический принцип сильно поколеблен и этим облегчается пропаганда левых партий, которые значительно усилили свои позиции за счёт правых партий. Так, Сахаров из Симбирска говорил: «В настоящее время правых партий в губернии нет. Успехи левых значительны: социал-демократы завоевали город, а социалисты-революционеры— деревню»²⁵. Но если так, то объединение на выборах с правыми группами было бы для кадетской партии «гибельно».

Против блокирования направо говорили также Тесленко (Москва), Чудновский (Одесса) и Шингарёв (Воронеж). По мнению Тесленко, «к партиям левым нельзя относиться как здесь. Мы теперь можем быть отброшены в положение до Святополк-Мирского. Причина — раскол освободительного движения… Надо опираться на массы»²⁶. Шингарёв предложил, чтобы центральный комитет выяснил условия соглашения с левыми и возможность объединённых действий²⁷.

Августовское совещание не приняло никаких решений о тактике на предстоящих выборах в Думу. Этому вопросу была посвящена конференция кадетской партии 28–30 октября 1906 г. в Москве. Но ещё до созыва этой конференции перед кадетами встал вопрос об избирательном блоке на петербургских выборах.

На заседании центрального комитета 14 октября И. Гессен заявил, что в Петербурге все левые партии объединились и решили четыре места взять себе и только два уступить кадетам. Сам Гессен считал, что претензии левых решительно ни на чём не основаны. Его поддержал Петрункевич, предлагавший считаться с действительными силами. По его мнению, силы народных социалистов совершенно неопределённые, а реальная сила социал-демократов вследствие сенатских «разъяснений» уменьшилась. Поэтому соглашение с левыми не приемлемо, тем более что оно может перекинуть среднего обывателя значительно правее. Центральный комитет согласился с Петрункевичем²⁸.

На конференции 28–29 октября левые кадеты (Полторацкий, Комиссаров) хотели поставить заслон против блокирования направо, выдвигая условием блока признание формул всеобщего избирательного права и думского министерства. Напротив, правые кадеты (Струве, Котляревский, Пав. Долгоруков, Гредескул) считали «противоестественным» блокирование налево и настаивали на отказе от таких директив, как неблокирование с правыми. По мнению правых кадетов, нужна очень гибкая и изменчивая тактика и полная свобода соглашений без всяких ограничений. Они считали возможным проводить отдельные кандидатуры из партии мирного обновления, например Шипова, против левых кандидатур. На конференции по сути дела победила точка зрения правых кадетов. В принятом постановлении указывалось, что партия должна оставаться сама собой, в блок с центральными органами правых вступать не следует, но отдельные соглашения могут заключаться в зависимости от соотношения сил на местах²⁹.

Первостепенное значение имели выборы в Петербурге. «Вся Россия смотрит теперь на Петербург, — писал Ленин 18 января 1907 г. — Здесь — самая живая политическая жизнь, здесь всего сильнее правительство. Здесь центры всех партий, лучшие органы всех направлений и оттенков, лучшие ораторы на предвыборных собраниях»³⁰. В этих условиях петербургские выборы могли стать микрокосмом выборов во всей России.

Предвыборная кампания кадетов в Петербурге началась, по их собственному признанию, «с очень преувеличенного представления о силах левых и о неизбежности блока»³¹. На заседании Петербургского городского комитета партии 1 января 1907 г. выяснилось, что настроение в районах складывается в пользу блока с левыми. Представитель Василеостровского районного комитета заявил, что «за блок с левыми стоят приказчики и интеллигентный пролетариат. Солидные же люди — против». В Выборгском районе «заметно стремление к блоку с левыми. К соглашению с партией мирного обновления отношение вполне отрицательное»³². В Казанском районе «члены партии высказываются за блок с левыми». В Петербургском районе «сперва замечалось настроение в пользу самостоятельного проведения кандидатов, но затем стали всё более склоняться в сторону соглашения влево. Готовы уступить два, а некоторые и три места»³³. Только С. Ф. Ольденбург защищал постановление центрального комитета кадетской партии от 14 октября 1906 г. о неприемлемости блока с левыми. «Если соглашение состоится, — говорил он, — то не в праве ли будет правительство нам сказать — вы сами слабы, вы прошли в Думу на голосах левых… Авторитет нашей партии будет умалён»³⁴. Баллотировкой было признано возможным уступить лишь одно место левым и одно рабочей курии³⁵. Таким образом, непременным условием блокирования налево кадеты ставили предоставление им большинства мест в Думе.

«Право» кадетов на такой способ соглашений Милюков доказывал на одном предвыборном собрании тем, что кадетская партия намерена «поднять нить, брошенную первой Думой, и продолжать её работу». Поэтому она настаивает на своей тактике и хочет прийти в Думу сплочённым, солидарным в своих действиях большинством, чтобы из него выделить ответственное министерство, которое действовало бы при доверии думского большинства.

Притязания кадетов на гегемонию в избирательных соглашениях были основаны на использовании оппортунистических шатаний меньшевиков и народнических партий и групп.

Вторая конференция РСДРП (3–7 ноября 1906 г.) приняла меньшевистскую резолюцию о тактике партии в избирательной кампании. В ней говорилось, что социал-демократия везде выступает на основе самостоятельной партийной платформы, но в случае опасности прохождения списков правых партий допустимы, за исключением рабочей курии, местные соглашения с кадетами об общих списках кандидатов в выборщики³⁶. Ещё дальше склонен был идти Плеханов. Он предлагал социал-демократам вступать в соглашение с кадетами под общим лозунгом «полновластная Дума», говоря, что это будет алгебраическая формула, под которой каждая партия будет подразумевать своё собственное арифметическое содержание. Но хотя лозунг «полновластная Дума» был заимствован из перводумской платформы кадетской партии, поправевшие кадеты ответили Плеханову, что на такой формуле они сойтись не могут, так как, в сущности говоря, это — «неудачный псевдоним Учредительного собрания» ³⁷.

План кадетов образовать под своим главенством широкий «оппозиционно-демократический» фронт не удался вследствие последовательно революционной тактики большевиков, рассчитанной на создание в Думе блока левых сил, т. е. в конечном счёте на упрочение боевого союза рабочих и крестьян против царизма, помещиков и буржуазии. Большевики считали, что на первой ступени выборов, т. е. перед массами, партия должна по общему правилу выступать безусловно самостоятельно и выставлять только партийных кандидатов; на высших же ступенях выборов, т. е. в собраниях выборщиков, допустимы частные соглашения исключительно по поводу распределения мест с мелкобуржуазными партиями и в крайнем случае с кадетами³⁸.

6 января 1907 г. собралась конференция Петербургской организации РСДРП для решения вопроса об избирательных соглашениях. На конференции присутствовали 70 делегатов — 39 большевиков и 31 меньшевик. Последние стояли за блок с кадетами, но, убедившись, что конференция отвергнет их тактику, демонстративно покинули конференцию. Делегаты-большевики, заслушав доклад Ленина об избирательных соглашениях, высказались за образование левого блока с трудовиками и эсерами против правых и против кадетов. Ушедшие с конференции меньшевики пошли на раскол: они отказались подчиниться её решению и предложили кадетам договориться о порайонных соглашениях³⁹.

На первых выборах кадеты избегали полемики с левыми партиями. Теперь на предвыборных собраниях борьба разгорелась по существу между кадетами и социал-демократами— большевиками. Кадетские ораторы нападали на такие «фантастические» лозунги, как «8-часовой рабочий день», «вся земля народу» и т. п. Левые партии, утверждали кадеты, пользуясь Думой как революционной трибуной, могут только обрадовать «звёздную палату», которой нужен предлог, чтобы восстановить неограниченное самодержавие. Обвиняя большевиков в «революционном бланкизме», кадеты в то же время расшаркивались перед «поумневшими» меньшевиками. На первом собрании избирателей в Петербурге 27 декабря 1906 г., созванном кадетами, Струве заявил, что «многое из того, что говорит теперь Г. В. Плеханов, кадеты могут приветствовать»⁴⁰.

Но кадетская тактика «правильной осады» бюрократических твердынь не имела успеха. На собрании избирателей Коломенского района Петербурга 2 января 1907 г., на котором преобладали приказчики, мелкие торговцы и рабочие, аудитория отнеслась отрицательно к ораторам-кадетам. Собрание закончилось принятием резолюции, выражающей готовность поддержать на выборах социал-демократию⁴¹. На собрании избирателей Петербургской стороны 29 января 1907 г. в театре Неметти, организованном кадетами, аудитория в 2 тыс. человек, несмотря на протесты председателя, высказалась в пользу левого блока⁴².

Пытаясь сохранить своё влияние на демократических избирателей и получить от них голоса, кадеты прибегли к запугиванию черносотенной опасностью, т. е. опасностью победы на выборах сторонников неограниченного самодержавия в случае раздробления голосов между кадетами и левыми. В воззвании к избирателям Петербургского комитета кадетской партии говорилось: «Не подавайте голосов за левый блок. Левые всё равно не пройдут. Подавая за них, вы только разобьёте голоса, вы сделаете то, что по некоторым участкам могут пройти черносотенцы. Но это было бы позором для Петербурга!»⁴³.

Черносотенную опасность всячески раздували также меньшевики. На собрании избирателей в Доме трудолюбия на Никольской площади 11 января 1907 г. меньшевик Леонтьев подчёркивал опасность, которая грозит всем при победе правых, к чему неуклонно ведут все раздоры и споры. Оратор заявил, что он «не любит кадетов», тем не менее настаивает на соглашении с ними, «иначе победят черносотенники, и народ никому не простит этого несчастья»⁴⁴.

Прокадетскую позицию вначале заняли и народнические партии — социалисты-революционеры, народные социалисты и трудовики. 12 января на собрании в Соляном городке представитель партии социалистов-революционеров Серов, назвав партию народной свободы «буржуазной», тем не менее признал необходимым соглашение с ней социалистических партий⁴⁵.

На самом же деле ссылкой на мнимую черносотенную опасность кадеты хотели оградить себя от действительной опасности слева. Впоследствии они сами признавали, что сторонников правительства среди городских избирателей было немного и что «центр борьбы на собраниях поэтому перенёсся на другую сторону — на спор между партией народной свободы и левыми социалистическими партиями»⁴⁶.

Окрылённые расколом социал-демократической партии, кадеты стали проявлять в переговорах с меньшевиками большую неуступчивость. 10 января на собрании избирателей Спасской части В. Д. Набоков заявил, что «левые партии, спорящие между собой о соглашениях, не могут диктовать условия распределения депутатских мест. Пусть раньше друг с другом сговорятся»⁴⁷.

15 января Столыпин принял Милюкова. Разговор шёл об избирательных соглашениях и легализации кадетской партии. На упрёк Столыпина: «Вы заключаете союз с левыми, даже, говорят, с социалистами-революционерами? Ведь они же убийцы!» — Милюков возразил: «Соглашения с левыми заключаются отчасти из-за министерских инструкций, лишивших кадетов бюллетеней и тем подкосивших нашу выборную работу». Столыпин обещал легализировать партию при условии незаключения ею блоков налево. О своей беседе со Столыпиным Милюков информировал 18 января центральный комитет своей партии. Последний решил твёрдо стоять на первоначальном предложении — два места в Петербурге левым, в том числе одно место рабочей курии, четыре — кадетам⁴⁸.

Вскоре кадеты прервали переговоры с левыми. Разрыв лишь отчасти был вызван желанием кадетов импонировать правительству. От кадетов не укрылось, что кредит меньшевиков в демократических кругах населения невелик и соглашение с ними не может существенно улучшить шансы кадетской партии на выборах. Не случайно «Речь» ещё 4 января 1907 г. заявляла, что «техническую важность» блок представлял бы главным образом с большевиками.

Под давлением демократических избирателей народнические партии — социалисты-революционеры, трудовики и народные социалисты — стали склоняться к блоку с большевиками против кадетов. 25 января в Петербурге был заключён левый блок. Кадеты встревожились. На заседании Петербургского городского комитета партии народной свободы 28 января Струве сообщил «о державшемся в районах убеждении, что есть значительная опасность со стороны левого блока и что ей следует противодействовать путём уступки левым трёх мест. При этом заявляется, однако, желание элиминировать при распределении мест большевиков». Винавер указал, что значение левого блока подрывается штрейкбрехеровской ролью по отношению к нему меньшевиков, у которых возникло «предположение о порайонных комбинациях. Заговаривают о возможности уговориться с нами о том, чтобы установить районы, где избиратели-кадеты будут голосовать за выборщиков, выставленных меньшевиками, и наоборот». Отдельные участники заседания, возражая против уступки левым, подчёркивали, что кадетам удастся пройти голосами политически косных обывателей. «Мы загипнотизированы митингами, на которых левые пожинают триумфы, — говорила М. А. Красносельская. — Мы мало считаемся с избирателем-обывателем, который сидит дома, на митинги не ходит и думает свою думу. А он к нам относится очень сочувственно». Предложение об уступке трёх мест левому блоку было отвергнуто, но для того, чтобы поднять шансы кадетов, было решено внести в свой список только трёх кандидатов из своей партии. Остальные места были отданы: одно М. М. Ковалевскому[63] (члену партии демократических реформ), второе священнику Г. С. Петрову (христианскому демократу), третье— рабочей курии⁴⁹.

Кадеты имели успех на выборах, но левый блок всё же собрал 25 % всех голосов в Петербурге. Победе левых партий помешали меньшевики, торговавшиеся с кадетами и оттянувшие заключение левого блока. Определённую роль сыграло и запугивание кадетами мелкобуржуазных избирателей черносотенной опасностью.

Как и в Питере, на предвыборных собраниях в Москве кадеты сражались почти исключительно с большевиками, причём настроение аудитории было явно не в пользу кадетов. 17 декабря 1906 г. в доме Хлудова на Рождественке состоялся доклад М. Н. Покровского, посвящённый выяснению основных пунктов социал-демократической программы с большевистской точки зрения. После доклада возникли оживлённые прения, в которых приняли участие и кадеты. Речь одного из них, Морозова, прерывалась шумом и свистками присутствующей публики, среди которой было много рабочих.

Большевики отвергли соглашение с кадетами и организовали блок левых партий. Меньшевики, формально войдя в блок, сыграли по отношению к нему роль штрейкбрехеров, выступая на собраниях избирателей с восхвалением «мирной парламентской работы».

Но в Москве в социал-демократической партии преобладающее значение имели большевики, и кадеты были далеко не уверены в успехе. Чтобы парализовать угрозу для себя слева, московские кадеты пустили в ход сказку о черносотенной опасности. Жонглирование кадетами жупелом черносотенной опасности сыграло решающую роль в победе кадетов на выборах*. Как отмечал Ленин, «в Москве большинство мелкобуржуазных обывателей поверило кадетской басне о черносотенной опасности»⁵⁰.

Московский городской комитет кадетской партии высказался против предоставления рабочим одного места из числа четырёх представителей от Москвы в Государственной думе под предлогом, что «демократические принципы, положенные в основу программы партии, не допускают классового представительства»⁵¹. Тщетно на собрании выборщиков-кадетов Москвы 4 февраля 1907 г. левый кадет С. П. Мельгунов убеждал, что «партия не должна преувеличивать собственных сил и порывать с демократией. Определённый шаг в пользу рабочих благотворно повлиял бы на последних в смысле смягчения классовой розни их с интеллигенцией». По мнению Ф. Ф. Кокошкина, «все аргументы за уступки места рабочему относятся к невозвратному прошлому, являясь для настоящего политического момента прямым архаизмом… Мечтать о едином потоке движения невозможно, дифференциация уже наступила, партии сложились и строго отграничились». Большинством всех против ^решено было сохранить все четыре места за кадетами⁵².

Из провинции сообщали в центральный комитет, что шансы кадетов резко упали по сравнению с первыми выборами. Многие кадетские группы вообще не представляли, как можно вести избирательную кампанию без поддержки слева.

Со своей стороны меньшевики и эсеры тяготели к соглашению с кадетами. В Одессе меньшевики, составлявшие большинство в комитете РСДРП, под предлогом черносотенной опасности вступили в блок с кадетами, а последние — с ещё более правыми еврейскими националистическими организациями. Кандидатом в депутаты был намечен кадет Пергамент⁵³. Поспешили войти в соглашение с кадетами и меньшевики в Севастополе, хотя никакой черносотенной опасности там заведомо не существовало⁵⁴. В Полтаве совещание меньшевиков и бундовцев признало ввиду наличности черносотенной опасности необходимость соглашения с «буржуазной оппозицией» не правее кадетов ⁵⁵. В Орле кадеты вступили в блок с эсерами, с союзом еврейского равноправия и еврейской рабочей социалистической партией, причём все согласились выставить депутатом кандидата кадетской партии^5б. В Воронеже кадеты заключили соглашение с меньшевиками и народными социалистами, предоставив этим группам в общем списке выборщиков 30 мест из 80. Депутатом был избран кадет Шингарёв⁵⁷. Блоки кадетов с меньшевиками и народническими партиями имели место также в Киеве⁵⁸, Чернигове⁵⁹, Феодосии, Керчи, Мелитополе⁶⁰.

Но в тех городах, где в социал-демократических организациях преобладали большевики, попытки кадетов вступить в соглашение с левыми партиями и пройти таким образом голосами демократических избирателей успеха не имели.

По данным кадетского статистика А. В. Смирнова, из 1346 городских выборщиков было кадетов 501, или 37 % (на первых выборах — 83 %), левых — 315, или 23 %, правых— 119, октябристов — 55 и т. д.⁶¹ Кадеты прошли в 10 городах с отдельным представительством: в Петербурге, Москве, Астрахани, Воронеже, Ростове-на-Дону, Курске, Орле, Одессе, Баку и Ярославле, тогда как в 1906 г. они победили в 19 городах. Левый блок взял верх над кадетами в Нижнем Новгороде, Саратове, Харькове, Екатеринославе, Риге и Ташкенте. Тем самым была подорвана гегемония кадетов над демократической мелкой буржуазией в городах. Успех левого блока был бы ещё значительнее, если бы не исключение рабочих сенатскими «разъяснениями» из списков городских избирателей.

При этом следует учесть, что в отличие от кадетов, располагавших фактически «монополией легальной оппозиции»⁶², левые партии вели избирательную кампанию под градом полицейских гонений. Во многих случаях объявить себя выборщиком для представителя левого блока значило сесть в тюрьму. «Физическое» устранение вероятных выборщиков от левых партий было на руку кадетам, которые в этом случае проводили своих кандидатов. Например, в ответе Киржачской группы Покровского уезда Владимирской губернии на опросный лист ЦК отмечалось, что «симпатии рабочего класса всецело на стороне социал-демократов… Если бы был кандидат с.-д., то прошёл бы наверно». Но ввиду разгрома местной социал-демократической организации прошли в выборщики «неофициальный» кадет и мирнообновленец⁶³.

Как видно из телеграмм Климовича, начальника охранного отделения, в Москве ко дню выборов (28 января 1907 г.) за распространение агитационной литературы крайних левых партий было задержано с поличным 79 человек. За 28 января было арестовано ещё 87 распространителей воззваний кадетов и блока левых партий — социал-демократов и трудовиков. Но кадеты в тот же день были освобождены, а все прочие переданы жандармскому управлению⁶⁴.

Ещё сильнее упало влияние кадетов среди крестьян, разочаровавшихся после опыта I Думы в мирном парламентском пути. От волостных съездов уполномоченных прошло только 103 кадетских выборщика, а левых (к ним следует причислить также прогрессистов и беспартийных, называвших себя так ради осторожности) — 139 1 ⁶⁵, т. е. в 13 раз больше, чем кадетов. На губернских выборах крестьянская курия оказалась одной из самых левых после рабочей курии. Среди 53 «обязательных» депутатов, выбранных одними крестьянскими выборщиками, оказалось 70 % левее кадетов, причём большинство из них вошло в Трудовую группу.

В землевладельческой курии произошёл заметный сдвиг вправо по сравнению с первыми выборами. Тогда крайних правых выборщиков было 32 %, а теперь — 42 %; кадетов в 1906 г. было избрано 22 %, а теперь — лишь 7 % и т. д.⁶⁶ Поправение этой курии отчасти объяснялось тем, что в связи с сенатскими разъяснениями и сконцентрированием предварительных съездов мелких землевладельцев, которые давали относительно прогрессивный состав уполномоченных, их влияние на выборы было сведено почти на нет. Но в основном изменение партийного состава выборщиков по землевладельческой курии связано с поворотом помещиков в сторону контрреволюции под влиянием борьбы крестьянства за землю. Это показали уже земские собрания конца 1906 г. и начала 1907 г., когда крайние правые и октябристы разгромили кадетские управы⁶⁷ (см. табл, на стр. 354).

Всего кадеты по сравнению с первыми выборами потеряли 80 мест, которые были отвоёваны у них преимущественно левым блоком. Сами кадеты винили в своём поражении правительство, которое «своей политикой дало торжество революционным партиям»⁶⁸. Несомненно, что правительство Столыпина своей политикой «военно-полевого» обновления страны путало карты в кадетской игре в парламентаризм и быстро рассеивало народные надежды на мирное разрешение вопроса о земле и свободе. Освобождению крестьянства и городской мелкой буржуазии от кадетской гегемонии помогла большевистская тактика левого блока.

Мирнообновленцы в Петербурге пытались привлечь на свою сторону приказчиков, обещав им за это место в Думе. 14 января они созвали собрание приказчиков в зале Петровского училища. Но первое и единственное самостоятельное выступление партии мирного обновления постигла полная неудача. Когда мирнообновленец Арапов стал инсинуировать против социалистов, аудитория стала громко протестовать, началась обструкция кашлем, и оратор сошёл с трибуны. Зато подавляющее большинство собрания встретило долго не смолкавшими аплодисментами речь социал-демократа Абрамова. Была предложена резолюция: «Собрание приказчиков, созванное партией мирного обновления, протестует против попытки мирнообновленцев подкупить приказчиков обещанием проведения в Думу приказчика-мирнообновленца. В этой попытке собрание видит предвыборный манёвр, за который партия, не имеющая никаких шансов, хватается, как утопающий за соломинку. К манёвру этому, рассчитанному на малосознательность приказчиков и потому глубоко оскорбительному для них, собрание относится с величайшим негодованием и призывает всех приказчиков, весь торговый пролетариат голосовать за представительницу всего пролетариата — Российскую социал-демократическую рабочую партию». Председатель отказался поставить резолюцию на голосование и поспешил закрыть собрание. После этого Петербургский городскойт комитет партии мирного обновления постановил отказаться от самостоятельного выступления в избирательной кампании⁶⁹.

Если кадеты были «терпимой оппозицией», то «Союз]7 октября» после одобрения Гучковым военно-полевых судов и выхода из него Шипова стал правительственной партией. В августе 1906 г. состоялось совещание между Столыпиным и Гучковым по поводу создания блока из черносотенцев и октябристов, причём на первое место выдвигались октябристы, и им была обещана поддержка на выборах⁷⁰.

В качестве общего политического девиза Гучковым было водружено «национальное» знамя. Выступая на собрании октябристов в Петербурге 5 ноября 1906 г., Гучков заявил, что октябристов с «истинно русскими» людьми сближает «пламенный патриотизм». Правда, «есть один пункт, который кладёт резкую грань между нами, — это пункт политической реформы… Они допускают народное представительство в качестве законосовещательного органа, а избирательное право строят на началах классового представительства. В этой области, разумеется, между нами не может быть соглашения. Да оно и не требуется, потому что мы имеем дело уже с разрешёнными вопросами, и притом разрешёнными в нашем смысле. Но зато сколько таких вопросов, по которым наши представители в Государственной думе пойдут рука об руку с их представителями! Если в Думе и в стране снова поднимется штурм против тех прерогатив верховной власти, которые закреплены Основными законами, они найдут в нас союзников в отстаивании монархического начала. Во всех вопросах, касающихся нашего международного положения, нашего национального величия, тех мировых задач, которые стоят перед нами, как великой нацией, мы в них найдём и чуткое понимание исторической миссии нашего отечества, и готовность идти на великие жертвы… И когда будет поставлен наконец вопрос о восстановлении наших вооружённых сил… мы опять-таки пойдём заодно с монархистами». По этим соображениям Гучков находил желательным присутствие в Думе крайних правых⁷¹. Со своей стороны II съезд уполномоченных Дворянских обществ 31 губернии в ноябре 1906 г. высказался за блок всех правых партий, включая и «Союз 17 октября», так как последний после речи Гучкова и выхода из него Шипова является партией «государственного порядка»⁷².

Но эволюция «Союза 17 октября» вправо ещё больше оттолкнула от него демократические круги населения. Из ответов кадетских групп на опросные листы центрального комитета (август 1906 г.) видно, что после поражения на первых выборах местные отделы октябристов и других крупнобуржуазных партий пребывали в состоянии полнейшей деморализации.

Распад периферии крупнобуржуазных партий не укрылся и от «всевидящего ока» царской администрации. Так, астраханский губернатор писал 31 января 1908 г. в департамент полиции: «Партия правового порядка распалась с начала 1907 г., не пользуясь симпатиями народа. Членами её были исключительно капиталисты, издавая около года партийную газету «Астраханский край», не имевшую успеха почему и прекратившую своё существование» ⁷³.

Да и сами партии «центра» не предавались иллюзиям на счёт своего успеха на выборах. Лидер «законсервированной» после провала на первых выборах прогрессивной экономической партии Триполитов, выступая 9 октября 1906 г. на общем собрании Петербургского общества заводчиков и фабрикантов, заявил, что при существующей «демократизации» избирательной системы «мало шансов, чтобы промышленники как самостоятельная политическая партия провели своих кандидатов, и, может быть, успех скорее был бы обеспечен, если бы промышленники примкнули к тем или другим политическим партиям»⁷⁴. На совещании «актива» прогрессивной экономической партии 20 октября некоторые участники его заявляли, что «рассчитывать на успех в предстоящей выборной кампании нет никаких оснований. С этой точки зрения для партий, составлявших известный блок во время первых выборов, например для партии 17 октября, желательно, чтобы прогрессивная экономическая партия распалась и в результате сего чтобы они могли быть усилены влиятельными и денежными представителями прогрессивно-экономической партии». Но большинство членов совещания полагали, что «задачи промышленной партии гораздо шире. Она должна стать политическим обществом, действующим на основании определённого устава, для будущей защиты промышленных интересов на политической почве». Было постановлено: «Сохранить и поддерживать не только для предстоящих выборов, но и вообще для будущего достигнутое партией объединение, придать партии более строгую организацию выработкой соответствующего устава и принять участие в предстоящих выборах, но предпочтительно без самостоятельного выступления, а в тесном союзе с одной из партий центра»⁷⁵.

Если партия питерских промышленников ещё пыталась соблюсти декорум «самостоятельности», то ЦК торгово-промышленной партии в Москве по сути дела расписался в своём банкротстве, объявив, что на время выборов «все руководящие начала для действия торгово-промышленной партии на местах комитеты будут получать из ЦК «Союза 17 октября»»⁷⁶.

Партия правового порядка предложила Петербургскому ЦК октябристов совместные действия на выборах, но последний, учитывая скандальную репутацию правопорядчиков, не дал определённого ответа. Появившиеся в левой прессе слухи о блоке «Союза 17 октября» с партией правового порядка решено было официально не опровергать, но при случае в интервью объяснить, что «никакого блока с правовым порядком нет»⁷⁷. Тем не менее руководство партии правового порядка указало своим провинциальным отделам идти заодно с «Союзом 17 октября». В Симбирске было даже приостановлено образование отдела партии правового порядка, чтобы не мешать работе Союза⁷⁸.

Открывая избирательную кампанию, А. И. Гучков на собрании членов «Союза 17 октября» в Петербурге 30 ноября 1906 г. цинично объявил роспуск I Думы «заслугой» правительства и предупредил, что «Государственная дума второго призыва, если она пойдёт по пути первой Думы, не оппозиционному пути, а революционному, то она тоже заслужит роспуска»⁷⁹. В этом же «ключе» вели предвыборную агитацию и местные отделы Союза. Например, член ЦК октябристов П. С. Чистяков, выступая в Смоленске 4 декабря на собрании Союза, выразил полное удовлетворение тем, что после роспуска Думы «правительство стало бороться с революцией вовсю», а поэтому «травить правительство, ставить ему палки в колёса мы не станем»⁸⁰.

Ясно, что, выступая открыто на стороне правительства, октябристы не могли импонировать массовому избирателю. В Петербурге на предвыборном собрании 23 декабря в Тенишевском училище секретарь ЦК октябристов Ю. Н. Милютин был дружно ошикан⁸¹. 7 января Нарвский отдел «Союза 17 октября» устроил собрание избирателей, на котором присутствовало около 500 человек, преимущественно рабочих. Лидеры октябристов Ю. Н. Милютин, барон Фредерикс и другие развивали свою программу. Рабочие весьма скептически и с иронией отнеслись к их речам. В аудитории непрерывно раздавались резкие реплики о тактике «Союза 17 октября», одобряющего военно-полевую юстицию и расстрелы⁸². На собрании избирателей Петербургской стороны, устроенном октябристами 10 января в театре Неметти, многочисленная публика очень холодно встретила доклады октябристских ораторов, но устроила овацию народному социалисту В. В. Водовозову и рабочему Князеву, призывавшим голосовать на выборах за левые партии⁸³. Учтя неудачный опыт устройства широких предвыборных собраний, Петербургский комитет октябристов решил ограничиться созывом одних партийных собраний⁸⁴.

Жестокое поражение терпели октябристы и в провинции. В Могилёве 27 декабря 1906 г. председатель С. И. Казанович открыл предвыборное собрание чтением речи одного из членов ЦК, произнесённой ещё в октябре прошлого года на открытии Тамбовского отдела Союза. Монотонное чтение продолжалось около полутора часов, но публика терпеливо ждала окончания его и открытия прений. Однако председатель не допустил прений, заявив, что левые партии имеют право критиковать программу октябристов на своих собраниях. Неоктябристы демонстративно удалились. Осталось всего 10 человек. «Провал октябристов признаётся всеми», — заключает отчёт о собрании корреспондент либеральной газеты⁸⁵.

Некоторые отделения «Союза 17 октября» пытались прикрыть свою волчью шкуру плащом «мирного обновления». Близкая к октябристам пермская конституционно-либеральная партия переименовалась в партию мирного обновления, но это не улучшило её шансов. На собрании избирателей 17 декабря один из революционных ораторов критиковал программу этой партии и, по донесению полиции, имел «видимый успех у публики». В Екатеринбурге 10 января на предвыборном собрании был проведён плебисцит; за социал-демократов было подано 120 записок и за кадетов и мирнообновленцев — лишь 33⁸⁶.

Результаты выборов для октябристов получились неутешительные. В городах с отдельным представительством они собрали 34 500 голосов, оставшись позади кадетов (74 тыс.) и левого блока (41 тыс.), и завоевали четыре места — в Вильне, Казани, Самаре и Туле. По земледельческой курии октябристские выборщики составляли 18 % всего числа выборщиков (на первых выборах — 17 %), но благодаря блокированию с ультраправыми, которые значительно усилили свои позиции (почти 48 % всех выборщиков против 32 % в 1906 г.), октябристам удалось провести в новую Думу 42 депутата, или 8,8 % к общему числу членов Думы⁸⁷.

При обсуждении уроков избирательной кампании в ЦК «Союза 17 октября» сперва обнаружились две тактические линии. Одни, жалуясь на то, что октябристы «собрали лишь господ», убеждали «в необходимости демократизации Союза». Но верх быстро взяло другое течение, представителем которого выступил М. В. Родзянко. «Чрезмерная демократизация не приведёт к благоприятным результатам, — говорил он на заседании ЦК 13 февраля 1907 г. — Кадетам это стоило 100 мест в Думе. Путь идей важнее посулов. Мы не имеем успеха потому, что в разгуле страстей голос холодного рассудка не слышен» ⁸⁸.